even if (i trust u)

/fever dream – palaye royale В начале ноября обычно всем хочется умереть. Грустное начало получилось. Попробуем ещё раз. В начале ноября этого года Ли Феликсу впервые в жизни не хотелось умереть. Ему хотелось убивать. Ему хотелось душить, резать, пинать, топтать, орать от злости, потому что вот уже неделю они узнавали всё больше информации обо всей жизни Чон Хосока, и всё меньше о том, кто же мог застрелить успешного хореографа. Феликс по-настоящему злился. Он приходил в этот проклятый офис, поднимался на четвёртый этаж и на двенадцать часов уходил в сериал «Увлекательная жизнь убитого танцора», отвлекаясь лишь на обед и беспрестанный флирт с Хёнджином — исключительно для профилактики мозговой активности в течение дня и сохранения психического здоровья. И, честно говоря, получалось у них чересчур хорошо. Им потребовалась пара дней, чтобы окончательно расслабиться друг перед другом и установить определённые границы отношений, а после — процесс сам собой пошёл в гору. За эту неделю они успели изучить жизни четырнадцати подростков, с каждым пообщаться и даже не по одному разу. Ведь, как выяснилось, Хван Хёнджин очень упёртый осёл, отрицающий существование неудач как явления (читать вредным голосом Ли Феликса), а Феликс всего лишь стажёр. Они объездили половину Амстердама, узнали друг друга несколько больше, чем планировалось, прошли больше десятка квартир, поговорили с сотней людей, которые могли быть хоть немного связаны с делом Хосока. И всё было тщетно. С каждым днём Феликс задавал всё больше вопросов и находил всё меньше ответов. Он не понимал мотив. И как же его это злит. - Хей, Феликс! — радостно тянется из-за спины парня. Хван. Ли в секунду оборачивается на знакомый звук и улавливает глазами подбегающий к нему источник шума. Парень выглядит от чего-то неправдоподобно счастливым и перевозбуждённым. Это настораживает. Как и то, что за эту неделю он успел выучить весь сборник интонаций Хёнджина. - Доброе утро, — приветствует наставника Феликс, поддаваясь открытой для полуобъятий руке, — у тебя случилось что-то хорошее? Почему не написал? Хёнджин слышит хорошо скрытый упрёк, поглаживает Феликса по плечу и, собрав всю серьёзность этого мира в кулак, говорит: - Случилось! — театральная пауза. — Я вновь встретил тебя сегодня утром, а значит ещё целый день я могу прожить с иллюзией реальности человека из моих снов. Улыбка. Феликс появился в жизни Хёнджина, как НЛО. Неопознанный Ласковый Объект, не поддающийся в голове детектива никаким объяснениям. На второй день стало даже весело, ведь Хёнджин заметил, что, чем ближе они становятся, тем быстрее Феликс перенимает поведение наставника в работе, интуитивно копируя техники переговоров и очень успешно под них подстраиваясь. Стажёр схватывает на лету, с каждым днём мыслит шире и рассматривает всевозможные версии произошедшего, учится слежке и быстрому поиску необходимых людей. Он действительно делает первые профессиональные шаги в детективной деятельности, а Хёнджин с нежностью подшучивает «Ликс увидел, Ликс сделал. Умница». И, конечно, сначала он пребывал в восторге, ведь стать хорошим наставником оказалось так просто! Достаточно создать комфортную среду для обучения и обучать гения. Хёнджин даже начал допускать мысль, что совсем не соврал Минхо, когда сказал, что сделает его настоящим детективом себе в помощники. Теперь его правда интересовал только раскрывающийся, но искренний и чуткий подход стажёра к каждой истории. За то время, что они вылизывали косточки команде танцоров-сирот, детектив Хван начал отмечать для себя, что Ли Феликс не только заслуженно хвастался дипломом с отличием, но и сходу разбирался, как накладывать теорию на практику и как использовать дальше. Стоило только подтолкнуть и придать уверенности. После трёх допросов подростков стажёр начал проявлять инициативу, а последний – в принципе от начала до конца провёл самостоятельно. Наставник успел разве что поздороваться. И как же это нравится Хёнджину. Каждый раз, наблюдая за маленькими и большими победами Ликса, он удивляется, каким же способным и многогранным оказывается его стажёр. И дело не только в профессиональной деятельности. Рядом с ним Хёнджину как будто не удаётся до конца натянуть маску обаятельности, а открытых участков для Ли достаточно, чтобы видеть только настоящее. И только настоящее его цепляет. А за маской, отвечающей желанию понравиться каждому, к удивлению Феликса, скрывается человек, способный смутиться от любого около-романтического действия объекта симпатий и растеряться. Детектив всё чаще размышляет о том, что это всё — лишь непонятная его мозгу эйфория, которая скоро закончится. Тем временем внутренний романтик вовсю ликует. Ведь мало того, что эта осень с Феликсом становится первой настоящей в его жизни, так его за это ещё и похвалят. Великолепно устроился. - Если будешь говорить так каждое утро, я рано или поздно начну воспринимать это всерьёз, — отвечает Феликс, убирая с плеча чужую руку. Или не очень. - Ты никогда не привыкнешь к моим чувствам, — вопросительно протягивает Хёнджин, убеждаясь, что шутка всё же неуместна. — Что-то случилось? - Случилось! — негромко выпаливает стажёр, жалея об этом в ту же секунду. Он резко поворачивается к наставнику, пару секунд со злостью в глазах вчитывается во взгляд напротив, резко выключается, хмурит брови и задумывается. — Нет. Я не знаю, Хёнджин, мы ходим по кругу и меня это очень тревожит. Вчера я пил чай с бабушкой Остина, хотя какой нахуй Остин, если мы вроде как расследуем дело Хосока. Я познакомился с огромным количеством абсолютно ненужных людей, моя голова кипит от количества прослушанных жизней, и это всё не даёт никаких результатов. Может, нам стоит оставить эту несчастную команду и искать в другом направлении? - Закончим с ними и поищем в другом направлении, — неожиданно строго отвечает детектив Хван, впервые замечая такой настрой в Феликсе. — Мы обязаны проверить все версии, и пока других нет — давай хотя бы с этими разберёмся, — Хёнджин заканчивает разговор и уверенно направляется в сторону кабинета, дождавшись, пока Ли пойдёт за ним. «Мне кажется или он прям злится?» — допускает Хёнджин, незаметно стараясь сканировать эмоции Феликса. «Его разозлили мои слова? Или он правда так близко к сердцу принимает долгую работу?». Детектив ловит себя на том, что реальное дело сильно отличается от университетских задач, и парень может действительно переживать. И он правда хотел бы знать, но не из своих домыслов. Он хотел бы услышать от Феликса более подробное описание собственных мыслей и знать, что парень хочет и готов поговорить с ним об этом. Но, во-первых, с ним никто не говорит, а во-вторых, настоящий Ли Феликс не умеет злиться. - Хорошо, ты прав, — успокаивается подопечный и по привычке останавливается у двери в кабинет, ожидая, что наставник её откроет. — Кто у нас остался? - Мин Сангхун, — включается в диалог Хёнджин, — он странно вёл себя на соревнованиях, в которых участвовала другая не мало известная команда — команда тренера Мин Юнги. Хёнджин пропускает стажёра вперёд и, аккуратно закрыв за собой дверь, проходит к окну. Через пелену пыльных разводов его рукам удаётся поймать первые лучи утреннего солнца, незаметно закравшиеся в помещение. Они мягко оглаживают кожу теплом, заставляя слабого человека затаить дыхание и проявить к ним нежность. Комната наполняется светом и ощущением чего-то бесконечно лёгкого, тёплого и ласкового, как это утреннее солнце, неожиданно нарисовавшее собой новую картинку в голове детективов. Ноябрьский Амстердам умеет улыбаться. - Что ты называешь странным? — уточняет Феликс, подходя к наставнику со спины и обращая внимание на золотые ленты, изящно обвязывающие запястья Хёнджина. - Он постоянно смотрит в зал, будто ищет там кого-то… Что интересно, в какой-то момент всегда находит, что искал, и начинает танцевать в разы интенсивнее. Будто пытается придать движениям... агрессии? - Да, понимаю. Может ли это быть связано с тем самым Юнги? Который хореограф второй команды. Они, как я заметил, однофамильцы. Может, родственник какой, дядя… — рассуждает стажёр Ли, пробегаясь глазами по неровным мягким линиям, составляющим длинные пальцы Хёнджина. - Да, весьма логично.... Странно, что мы не заметили сразу,— бормочет про себя Хван, начиная задумчиво покусывать большой палец. Взгляд Феликса послушно перемещается с резких линий сияющих костяшек на пухлые, по-девичьи розовые губы детектива, и сбивается с пути, пройдя лишь два пункта. Подобное происходит с каждым днём всё чаще, становясь в близких кругах своеобразной нормой, и парень просто не может это отрицать или даже игнорировать. Он периодически задаёт себе один и тот же вопрос: не переходит ли его интерес к Хёнджину разумные рамки? Но быстро опровергает собственные опасения, ведь что может быть плохого в том, что человек тебя вдохновляет? Ведь Хван вдохновляет. На него хочется смотреть, его хочется слушать, у него хочется учиться и его до невозможности хочется понять. Разложить черепную коробочку на отсеки, посмотреть, как этот мир устроен и утонуть в нём окончательно, узнав все правила игры. Но игра оказывается чуть сложнее, ведь Феликс не тонет. Феликс вдохновляется и учится. - Ты оказался прав, — делится Хёнджин, совершив пару несложных махинаций на ноутбуке. — Мин Юнги не только главный соперник Чон Хосока, но ещё и отец Мин Сангхуна, его ведущего танцора. Правда информация почему-то скрывается. Может, ради репутации. - У нас что, наконец появляются новые зацепки? — сияет Феликс, впервые за утро озаряя Хёнджина своим теплом. Вот теперь точно доброе. - Уверен, что да. Ну смотри, ты танцор, твой отец — хореограф, так почему бы не работать вместе? Обычно семейные тандемы очень сильны: проще понять друг друга, проще почувствовать. А тут танцует с соперником. Мне интересно, в какую семейную драму мы собираемся залезть, — завершает мысль Хёнджин, чувствуя срочную потребность во вкусном кофе и разговоре с увлекательным подростком. Всё, как он любит. /tamed-dashed — enhypen А поскольку ждать Хван Хёнджин не любит от слова совсем, то и мимолётные желания надолго в его жизни не откладываются. Скорее наоборот — пути к их осуществлению появляются в голове моментально, а дальше дело случая, какой вариант попадётся быстрее. Но в случае Ли Феликса Хёнджин даже не собирается ждать подходящего случая для похода в кофейню, ведь достаточно в шутку пригласить стажёра на утреннее свидание в самое уютное место Амстердама, как Феликс, ровно на секунду смутившись, конечно же соглашается. Спустя двадцать минут молодые люди уже заказывают себе два медовых рафа для сладкого начала дня и располагаются за крайним столиком у окна — там, откуда открывается лучший обзор на вход в студию. ...И стадии пробуждения Феликса Ли от первого до последнего глотка медового рафа. Момент, сравнимый в воображении Хёнджина со сценой из непринуждённого романа Ремарка или атмосферой фильмов с участием Патрика Суэйзи. Глубокая Романтика, пробуждающаяся по утрам на лице Феликса. Красиво. Но романтика длится недолго, ведь нужный гость появляется на пороге той же кофейни ровно через двенадцать минут. Он толчком открывает дверь, равнодушно заказывает напиток и садится за соседний столик. - Удачно сели, — подмечает Хёнджин, возвращаясь к наблюдению за просыпающимся Феликсом. - О, это тот парень? — спрашивает стажёр, отвлекаясь от залипания в очень красивое окно. - Угу. - Думаю, будет вежливо подождать, пока он выпьет свой кофе и проснётся, — предлагает Феликс, пытаясь открыть глаза пошире. — А потом уже подойдём и поговорим с ним. Хёнджин на секунду засматривается на складки возле глаз Ли, пытаясь найти там хоть капельку персональной выгоды и неискренности, хоть крупицу неправдоподобия, потому что просто отказывается верить, что кто-то может настолько чутко относиться к окружающим людям. Но находит только тепло и заботу, что ощущались в теле очередной дозой серотонина, которой как всегда станет мало. Невыносимо. Они сидят в кофейне ещё пятнадцать минут, пока Сангхун слушает что-то в наушниках, постукивает ногой в ритм и растягивает каждый глоток. И так бы оно и продолжалось, если бы не Хван Хёнджин, который не очень любит ждать и его шило в одном месте, увеличивающееся в геометрической прогрессии времени, проведённого в тесном нерабочем контакте с Ли Феликсом. - Доброе утро, Мин Сангхун, — здоровается Феликс, опережая от нетерпения вскочившего с места Хёнджина. — Детектив Ли, детектив Хван. - Вы по поводу Хосока? — робким, на удивление детективов, голосом спрашивает подросток, поднимая взгляд. - Да, — кивает Феликс, тепло улыбаясь парню, — можно? Стажёр показывает рукой в сторону двух стульев напротив, желая получить разрешение для того, чтобы показать подростку капельку уважения. Капелька уважения выполняет свою миссию ровно так, как надо, потому что в следующую секунду Сангхун скидывает с себя капюшон, пару мгновений рассматривает сначала Феликса — с интересом, потом Хёнджина — с опаской, и, потупив ещё минуту, отвечает детективу его же жестом. Хёнджин чувствует некоторую досаду и на мгновение теряется, ведь изначально он должен был говорить с Сангхуном, а Феликс следить, записывать и внимательно слушать. Ни слова про допрос. Но что-то пошло не по плану и ученик решил переиграть правила. Поэтому в новой версии допроса, Хван — плохой полицейский, а Ли — хороший. Но плохой полицейский удерживает свой статус ровно мгновение, после чего вызывает у подростка недоверие и смущение, отодвигая стул хорошему. Подросток впечатлён. То, что нужно. - Сангхун, расскажи пожалуйста, какие у вас были отношения с тренером Чон? — интересуется Феликс, стараясь удержать зрительный контакт с подростком дольше двух секунд. - Хорошие, — отвечает Сангхун, цепляясь взглядом за стаканчик с салфетками. Парень аккуратно достаёт одну, медленно разворачивает и проминает сгибы. Пальцы, словно по привычке, начинают загибать уголки по очереди, делая фигурку мягче. - Я пришёл заниматься к Хосоку, когда мне было пятнадцать, — начинает рассказывать подросток, больше не смотря на детективов совсем. — Я ещё тогда даже танцевать толком не умел. Помню, что постоянно злился, руки от бездействия чесались... Когда я пришёл в команду, он научил меня выражать это в танце. Сначала, — парень задумывается, будто пытается подобрать слова. — Он научил меня контролировать тело, потом мысли, — Сангхун прерывается, пару минут думает о своём, делает глоток кофе и шмыгает носом. - Заменил тебе отца? — предполагает детектив Хван, выдерживая новую роль. Подросток моментально реагирует, бросает на Хёнджина быстрый презрительный взгляд и отвечает: - Да, но Вы ни черта об этом не знаете. - Но очень хотели бы узнать, — меняет тон разговора Ли, не понимая, к чему Хёнджин выдал это так не к месту. Сангхун обращает внимание на Феликса, с облегчением вспоминая про его присутствие. - Слушайте, вы вроде как сказали, что мы будем говорить про тренера? - Да, но твой отец может иметь отношение к делу, — равнодушно отвечает Хёнджин, — так что проще узнать у тебя, почему ты предпочёл отцу тренера. - Я не предпочитал отцу тренера, — с нескрываемой злостью произносит Сангхун, сжимая в своём кулаке бывший когда-то оригами. — И вообще, не может он иметь к этому отношения, что за бред? - Если ответишь на пару вопросов, я постараюсь доказать, что ты прав, — успокаивает паренька Феликс, начиная догадываться, что наставник просто выводит подопечного на эмоции. Сангхун молчит несколько минут, переводя взгляд с Хёнджина на Феликса и обратно, после чего тяжело выдыхает и надевает капюшон. - Так что у вас произошло? — удивляет подростка Хван, выключая доебчивый тон. Парень немного теряется, сглатывает, но отвечает: - Ничего особенного, если твой батя хореограф... Когда он впервые увидел, как я танцую, выбрал мне призвание всей жизни и решил по классике создать лучшую версию себя. - Ты будто уже проработал эту травму, — подмечает Хёнджин. — Психотерапевт или Хосок? - Хосок, — Сангхун снова вздыхает, но не отводит взгляд. — Во время нашего последнего "семейного" занятия папа слегка перегнул палку, психанул и запустил в меня стул. Феликс прикрывает ладонью от удивления открывшийся рот и с небольшой амплитудой качает головой из стороны в сторону, всем видом показывая ведро удивления и ванну сочувствия. - Тогда я познакомился с тренером Чон. Он был ко мне добр, приютил, дал навык и научил им зарабатывать, — парень немного тормозит себя, вспоминает про недопитый кофе, делает глоток и на глазах собирается. — Как стал постарше и научился копить, смог снимать себе студию... И это всё мне дал далеко не отец, сечёте? Это был Хосок, — заканчивает Сангхун, чувствуя себя истощенно. - Он... В смысле, отец извинился перед тобой? — спрашивает Феликс, не уверенный, что это имеет отношение к делу, но уверенный, что это имеет отношение к нему. - Пытался. Он ужасный отец, — отвечает подросток, чувствуя себя немного безопаснее, — но вроде как человек неплохой. - Ты же в курсе, что он ненавидел твоего тренера и последние полгода пытался его посадить? — интересуется Хёнджин. - Да, конечно в курсе. С меня это и началось, — Сангхун усмехается, даёт себе время подумать и уверенно отвечает. — Но это не больше, чем ревность. Знаете, уверен, он абсолютно точно не убивал Хосока. Он умеет злиться, но не настолько, чтобы кого-то убить. Да и угрозы его не больше, чем громкие слова. - Спасибо, что поделился с нами своей историей, — поддерживает диалог Хван. — Мы очень ценим твою честность и хочется верить, что со временем тебе станет легче и ты сможешь двигаться дальше. Детектив мягко отодвигается на стуле, встаёт и, в знак большой признательности, немного поклоняется уже относительно спокойному подростку. Стажёр не сразу приходит в себя, всё ещё рассматривая лицо Сангхуна, испытывая самое искреннее сожаление. «Он ведь совсем недавно был ребёнком». - Спасибо, Сангхун, — очень низко произносит Феликс, преодолевая огромный ком в горле. — Ты нам очень помог. Ты сильный человек и вызываешь у меня уважение. На этой ноте стажёр Ли встаёт следом за Хёнджином, показывая свою готовность идти. Наставник быстро реагирует и выходит из кафе. - Как себя чувствуешь? — интересуется Хван, замечая движение справа и ловя Феликса на ступеньке. Уставший взгляд красноречиво говорит за него и чётко передаёт полную дезориентацию. Хёнджин не может не заметить. - Если хочешь, можем закончить на сегодня. Мы узнали достаточно, да и со стороны эта беседа тебя эмоционально выпотрошила. А с учетом того, что было утром, предлагаю отдохнуть остаток дня, — с ноткой грусти в голосе говорит наставник, смотря на наручные часы и прикидывая, как он будет рассказывать Минхо, что тот был абсолютно прав. - Вместе? - Что? — переспрашивает Хван, не уверенный, что он правильно понял. - Отдыхать вместе будем? — уточняет Феликс, будто они обсуждали погоду. - Имел ввиду по-отдельности, на самом деле... — Хёнджин немного задумывается, — но я не буду против. - Я же должен стажироваться двенадцать часов в день? - Ну..? - Я могу учиться у тебя и в нерабочее время, например, — довольно-таки двусмысленно отвечает Феликс, смешивая во взгляде безумный недосып, интерес и азарт. Хёнджин завороженно смотрит на такого Феликса, допуская, что все его выводы об этом парне могут быть весьма поспешны. - И чему же ты хочешь научиться в нерабочее время? — спрашивает Хёнджин, немного наклоняя голову. - Например, можешь рассказать, на что в первую очередь обращаешь внимание, получая новое дело. Можешь объяснить, почему иногда говоришь с кем-то открытым флиртом, а с кем-то только нападками. Можешь даже просто рассказать, как ты в этом всём оказался и, уверен, я найду, что из этого вынести, — предлагает Феликс, ощущая, как потихоньку отвлекается от всего, что он сегодня услышал. А у Хёнджина от его дурацкой искренности мурашки по коже. - Хорошо, в таком случае я хотел бы ненадолго вернуться в агентство и обсудить кое-что с Минхо и Джисоном, а после можем отдыхать, — отвечает Хван, понимая, что в таком случае ему ещё нужно будет либо пройти через тернистый путь извинений перед друзьями за своё отсутствие в их вечер. Только если... Он не предложит альтернативу интереснее. - Вместе? — повторяет вопрос Феликс, вновь замечая тень смущения на лице Хёнджина. - Нет, с этим я точно справлюсь сам, а ты как раз успеешь немного отойти от насыщенного утра, — улыбается детектив, на самом деле жалея, что не может везде таскать Феликса с собой, как сумку-переноску. /easy – stray kids Среда. Первая среда в жизни Ли Минхо, в которую его хороший, просто замечательный друг Хван Хёнджин мало того, что бессовестно прервал его увлекательную беседу с Джисоном, так ещё и сообщил, что на их вечер у него появились совершенно новые соображения. Соображения, в общем-то, заключались в его необъяснимом желании провести сегодняшний вечер в компании Ли Феликса, который пока ни в какие кодексы дружбы не входил. Однако объяснение своих чувств, желание создать поначалу расслабленную неофициальную обстановку, чтобы не смущать стажёра, закончились интереснейшим предложением со стороны детектива Хван. - Как вам идея вспомнить четвёртый курс, накуриться и разгонять...Что-нибудь в нашем классическом стиле? — немного неуверенно выдаёт Хёнджин, внимательно наблюдая за реакцией друзей. Ли улыбается. - Ну, если ты собираешься преподнести нам это под таким, — выделяя последнее слово, отвечает Минхо, — соусом, то я не против посмешить твою новую пассию. А Хан Джисон смеётся, от неожиданности чуть-чуть закашливается и отдаёт все лавры Ли Минхо. Вот такие отношения. А Хёнджин воспламеняется. - Ну Хо, — серьёзно произносит друг, — не делай таких выводов за меня хотя бы, блять, сегодня. Я понимаю, что ты шутишь и иногда выходит даже весело, но я сам не уверен, шутки ли это, — на удивление искренне почти умоляет Хёнджин, пробуждая в друзьях эмпатию. — Хотя бы на сегодняшний день я призываю армии сарказма к отступлению! - А, так всё же Феликс тебя зацепил? — озвучивает общую мысль Джисон, желая убедиться, что всё понял правильно. - Узнаем в течение вечера, — подтверждает Хван, ликуя внутри, что эти двое, кажется, решили над ним сжалиться и смогут просто показать Феликсу то, почему он сам в принципе называет их друзьями. - Буду внимательно следить за твоим поведением и обязательно сообщу результаты вскрытия, — дежурно говорит Минхо, устраивая Джисону дабл-килл. - Пф, ну да, быстрая белка... Хоть и толстая... Так вот, о чём это я, — как бы невзначай роняет детектив Хан. Минхо щурится и словно по-лисьи смотрит на Джисона, ухмыляясь. - Сначала узнаю, кто застрелил мужчину, — добивает Хёнджин. — А потом уже подвергну его тело твоему анализу, уважаемый Ли Минхо. - Договорились, Хван — заключает Ли, начиная предвкушать сегодняшний вечер. Оказывается, предлагал Хёнджин неплохо. Магия предложения срабатывает и на Феликсе, когда Хван интересуется, не хочет ли тот «поучиться» и у других опытных коллег, которые конечно же в домашних комфортных условиях смогут поделиться своими историями и, может, прибавят парню уверенности. На это Ли не знал, что сказать. Но после подробного и очень трогательного рассказа про еженедельные традиции, пазл сложился и идея обрела свой особый смысл. Он согласился. Возможность узнать других коллег показалась Феликсу прекрасной идеей, учитывая то, как каждый из них представил себя больше недели назад и с тех пор они пересекались только по рабочим вопросам в пределах агентства. Было интересно, как изменится первое впечатление, когда он узнает коллег получше. И в этом свете Хёнджин был превосходным продавцом товаров и услуг. В скором времени после разговора с друзьями детектив вернулся домой и принял решение морально немного подготовиться к вечеру, который совершенно неожиданно поставил себя в расписание и вынудил переживать о своём исходе. Хван сел за барную стойку, выпил кофе, подумал. Решил вспомнить, с кем он вообще имеет дело и с чего так волнуется, если всю неделю всё было вполне себе в рамках приличия. А к волнению подталкивает невыносимая искренность Ли, выносящая с ноги восприятие Хёнджином происходящего. Никогда прежде его не штормило так сильно исключительно позитивом из-за одного конкретного человека, не занимающего в его жизни никакого конкретного положения. Это страшно, дико затягивает, увлекает и одновременно жутко пугает. Настолько, что порой он чувствует себя не в своей тарелке и хочет спрятаться. А потом видит улыбку Ли и снова ей проигрывает. Он привык вызывать эмоции в ком-то, а не нестись у них на поводу, виляя хвостиком. Сейчас иначе банально не получается. Хёнджин думает о том, что эмоции и мысли, вызываемые Феликсом в процессе рабочих взаимоотношений, контролируются только в процессе этих самых рабочих отношений, но могут перетечь во что угодно, стоит этим условностям раствориться. И Хван впервые боится. Снова боится отпустить контроль, ведь отсутствие как таковых официальных границ означает лишь то, что на это время с него грузом спадает ебучий ярлык наставника и он может просто быть собой. Просто? Хёнджин механически скручивает аккуратный небольшой косячок, ложится на диван и медленно раскуривает. Практически каждый раз, когда Ли Феликс вызывает слишком много эмоций, парень автоматически переводит своё восхищение стажёром в наставнический взгляд, гордость, опекунство, но ни разу не смог допустить мысль, что Феликс действительно может ему нравиться. И совсем не в контексте маминой гордости. Когда Хван перестаёт видеть в Феликсе стажёра, он смущен и потерян, хочет приблизиться и отдалиться и совершенно не знает, что с собой делать. Такие мысли пугают до чёртиков и пробуждают подкорных монстров, но больше ему не приходится пугаться в одиночестве, ведь домофон резко трещит, оповещая хозяина о появлении гостей. Не проходит и пяти минут, как друзья, издеваясь друг над другом как старая супружеская пара, бесцеремонно вваливаются к нему в квартиру и совершенно по-хозяйски начинают расставлять по барной стойке пакеты с продуктами. - Джисон, это что? — немного ахуевает Хван, заглядывая в первый пакет. - Пакет мармеладных мишек и жевательных червячков! — радостно отвечает Джисон. — Там ещё очень много воды с разными вкусами, газировок и подобных жидкостей. А ещё мы купили мясо и Минхо обещал мне его приготовить! Сегодня фортуна на моей стороне, детка! Михно отвлекается ровно на секунду, снизу-вверх осматривает друга и возвращается к расстановке напитков в холодильнике. Когда он с ними наконец заканчивает, времени по счастливому случаю хватает, чтобы обдумать слова друга. - Это было, когда мы выходили из офиса. Напомню, потом мы зашли в кафе и выпили по два капучино под косячок. - И что же это значит, уважаемый Ли Минхо? — качая головой, поворачивается к другу Джисон. Он пару секунд смотрит прямо в глаза, а потом резко и слегка агрессивно тычет Минхо пальцем в грудь. — Хочешь сказать, вкусный ужин отменяется? Зачем тогда мы купили столько мяса? - Не отменяется, а переносится на ночной перекус, — спешит успокоить Михно, моментально меняя тему. — Ты тоже успел, как я вижу? - Да вот? — протягивает Хёнджин, усаживаясь напротив. — Хотел, если честно, подумать обо всём, подготовиться как-то… - Лол, ты серьёзно? Минхо, походу он смертельно болен и паразиты уже медленно пожирают его сущность! — ответственно ставит диагноз Хан. — Ты видел когда-нибудь, чтобы Хван Хёнджин смущался и, тем более, пытался подготовиться к кому-то? - Вечер становится всё интереснее, — расплывается в довольной улыбке Ли Ноу. — А где, собственно, гость сей программы? - Минут десять назад писал, что скоро будет, но я не знаю, что для него «скоро», — не успевает задать вопрос Хёнджин, ведь домофон снова отвлекает внимание. Феликсу требуется не больше двух минут, чтобы на немного подкашивающихся ногах подняться на этаж, дойти до нужной двери и замереть. Он пришёл сюда, потому что искренне хочет познакомиться с коллегами поближе, но мысль о том, где будет происходить знакомство, прямо сейчас вызывает у Феликса дискомфорт в желудке и отвратительную смесь предвкушения и панической атаки. Совсем недавно он смог удивить даже себя, ненароком перешагнув обусловленные ранее границы и пропустив этап обозначения новых. Как взаимодействовать с Хёнджином теперь — он, честно говоря, не понимал. Но искренне верил, что почувствует и поймёт. Это же Хван. У него всё на лице написано, если уметь читать. - Феликс, — протягивает этот самый Хван, мягко открывая дверь. «Будто знал, что я тут стою. Или тоже не мог собраться» — предполагает Феликс, чувствуя облегчение. few moments later - О, Минхо, скажи, выйдешь ли ты за меня? — утрированно пародирует Хёнджин, не прекращая смеяться над сытыми звуками Хан Джисона, которые он издавал буквально с первого кусочка. Парни сидели вместе уже несколько часов и результаты можно было назвать поражающими: сначала Джисон очень долго и упорно пытался объяснить Феликсу, как правильно курить бонг, из-за чего сам в какой-то момент понял, что не стоит на ногах и переместился на пол; Минхо, вдоволь отдохнув и поговорив с Хёнджином о последних событиях в жизни домашних животных, пошёл учить Феликса готовить стейки, в результате чего Хван догнал Джисона и переместился к нему — для лучшего обзора и контроля гравитации. Компания поделилась: накуренный Минхо очень сосредоточенно объяснял Ликсу, как правильно нужно работать с мясом; Феликс впервые в жизни прикасался к нирване и очень пытался уследить за Минхо, не показывая тому, что на самом деле, он ни черта не понимает. Хан перелёг на спину и предложил Хёнджину нарисовать на потолке что-то типа Сикстинской капеллы, но больше на манер их жизни: над кухней, например, можно нарисовать Минхо в древнегреческих одеяниях, замешивающего тесто на хлеб. Очевидно, другом идея была частично отвержена, но нарисовать на потолке единую картину, привязав её части к конкретным зонам, да ещё и в разной стилистике... Это показалось Хёнджину абсолютно гениальным решением, потому вплоть до ужина они так и лежали на полу — Хван с альбомом и эскизом потолка над спальной зоной, Хан — с рассуждениями о подходящих Ли Михно исторических ролях. А потом Аполлон принёс ему стейк, и от Джисона ничего не осталось. - Вот сейчас ты смеёшься, а потом будешь завидовать, что мой муж меня вкусно кормит, — злорадствует Хан, искренне восхищаясь «приготовленным с любовью» стейком Ли Ноу. - Ой, точно! — неожиданно подскакивает Феликс, который в последний час очень удобно устроился на плече Хёнджина, — Я кое-что забыл! Троица одновременно провожает стажёра заинтересованным взглядом, пытаясь догадаться, о чём же тот мог забыть. Стажёр не заставляет себя ждать, появляясь ровно через двадцать секунд с огромным бумажным пакетом в руках. Уже при друзьях, парень аккуратно достаёт содержимое пакета, представляя им пищевой контейнер с неизвестным наполнением шоколадного цвета. - Когда мы с Хёнджином разошлись, он сказал, что нужно отойти от сегодняшнего утра и расслабиться, — начинает Феликс, открывая контейнер, — а меня успокаивает выпечка, поэтому я сделал на вечер немного брауни. Игра началась. Хёнджин за долю секунды поворачивается к Джисону, одними губами показывает: «он делает брауни», особенно выделяя бровями последнее слово, и возвращается обратно к Феликсу, который всё это время удачно смотрит на Михно, сразу пожелавшим попробовать сие творение, понимая, что сейчас самое время перевести внимание на себя. - М-м, Феликс! — вдохновлённо оценивает Михно. — Ты прямо брауни-бой! Ли помладше в мгновенье ока расцветает, рассыпаясь в тёплых благодарностях и рассказывая небольшие секреты рецепта. - Феликс, это самые вкусные брауни в моей жизни, серьёзно, — заявляет Хван, уверенно протягивая руку за добавкой. — Произведение искусства! Сначала чувствуешь мягкий, абсолютно воздушный кекс, который за пару секунд, как по волшебству, растворяется во рту! И этот вкус тягучего горького шоколада! Лучший десерт, что я пробовал. Больше Ликс не улыбается. Его уши предательски краснеют, выдавая смущение. - Ладно, Хёнджин, признаю, тебе тоже повезло, — невзначай роняет Хан, запихивая в каждую щёку по брауни. А человек, к которому обращены его слова, меняет окрас со светло-розового на бледно-желтый, размеренно пережевывает угощение и одними глазами указывает Джисону, что он ходит по грани его терпения и конструкция уже шатается. К счастью, Джисон умеет останавливаться вовремя. К несчастью — только когда ему того хочется. Потому остаток вечера и начало ночи по студии ещё через раз пролетают неоднозначные взгляды, толчки, касания, шутки. И всё заканчивается только в тот момент, когда Михно, беря на себя ответственность, предлагает Джисону пропустить по косячку и прогуляться до его дома, чтобы поиграть с Суни, Дуни и Дори, по которым Ли, как оказалось, уже успел соскучиться. А от такого предложения не откажется ни один Хан Джисон. /panic automatic – pink elefants Хёнджин в третий раз прощается с Джисоном, забывшим сначала наушники, потом телефон, а напоследок кошелёк, и расслабленно захлопывает дверь, надеясь, что в этот раз окончательно. Они наконец попрощались, когда время близилось к трём и было решено, что друзья расходятся, а Феликс занимает диван, чтобы сразу с утра вместе поехать к Юнги. Решение было слегка импульсивным, но в какой-то степени рациональным, ведь если не тратить время на встречу, они могут встать позже. Хёнджин был крайне доволен и совсем капельку встревожен. Он подходит к дивану и замечает на коленях Феликса собственный альбом, а между пальцев — трубку, прекрасно им подходящую. «Даже не думай об этом, Хван». - Нарисовать чёрно-белое графическое звёздное небо над постелью… С одной стороны, без обид, слегка банально, — с улыбкой комментирует Феликс, пожимая плечами, — но с другой — в твоём эскизе есть твой почерк и твой взгляд на это небо. И ты определённо видишь его чётче, ярче, глубже, добавляешь в простую картинку сложные детали… — мечтательно ухмыляясь, парень проводит ладонью по воображаемому небосводу, и протягивает трубку Хёнджину. — Могу представить, каким объёмом чувств и эмоций наполняется пространство. Очень круто! - А ты и тут быстро учишься, — смеётся Хван, указывая на трубку и присаживаясь рядом с Феликсом. — Хан подкинул идею, но в контексте полуголого Минхо. - Да ну? — с восторгом вскрикивает Ликс, отвлекаясь от альбома. — Во-первых, как Михно стал звёздным небом? Во-вторых, что у них за отношения такие? - Я называю глубоко-дружескими. Громкий смех заполняет студию, отскакивает от стен и оглаживает счастьем, позволяя почувствовать его физически. И физически Хёнджин правда чувствует счастье, в геометрической прогрессии перерастающее в паническую атаку от расцветающего внутри тепла. - Так что за идея с полуголым Минхо? — напоминает Феликс, от усталости перекладывая голову на плечо слева и поднимая взгляд. Хван очень старается не обращать внимание. Старается держать себя в руках и игнорировать пробудившееся внутри открытие: ему пиздец. - Да пошутил, что Минхо, готовящий мясо, чем-то напоминает ему древнегреческого Бога Еды… Феликс, не смотри так на меня, я пытался доказать, что такого Бога нет. Просто Хан Джисон не перестанет в это верить. Парень утыкается носом в пригретое плечо и тихо смеётся. - Хёнджин, так почему ты решил, что в спальне должны быть звёзды? Чем ты вдохновлялся и руководствовался, делая такой выбор. Это кажется мне интересным. «Ты кажешься мне интересным» — всплывает у Феликса, но парень автоматически смахивает уведомление. Хван чувствует лёгкое раздражение от того, что ему катастрофически не позволяют слезть с темы. И больше всего раздражает искрящееся внутри желание довериться и попробовать. Просто попробовать показать, кто он такой и будь, что будет. - Хан предложил разделить потолок по зонам, в каждой из которых было бы нарисовано что-то, подходящее атмосфере конкретной комнаты. Спальня, кровать, сны, мечты — прямой и простой ассоциативный ряд. На мой взгляд, если у человека над кроватью виднеются звёзды, то, когда бы он ни поднял взгляд, перед ним всегда будет что-то, олицетворяющее надежду, как, например, та же Путеводная Звезда. Мне просто нравится по-детски верить, что даже у самого одинокого человека в мире есть что-то, что может подсказать верный путь. - Точно! — восхищается Феликс, подхватывая. — Ты всегда можешь верить во что-то, просто чтобы верить. Мне нравится эта мысль. Знаешь, можно где-нибудь нарисовать тень ближайшей планеты, того же Марса, как крохотный шанс, что абсолютно всё в этом мире можно изменить. Даже земной шар. - А если всё можно изменить..? — пытается понять Хван. - Если веришь, всё возможно. Игра закончилась. Хёнджин в ауте. Ни на одной из существующих планет Хван не может представить себе, что кто-то так спокойно примет как свой его мир и его восприятие, словно такое вообще возможно. Дикость какая. Примет…? А если всё-таки поймёт? Этот мальчик только что без проблем подключился к картинке, что художник всё это время держал в голове, самостоятельно взял самую большую кисть из набора и уверенными движениями приступил к продолжению, абсолютно точно зная и искренне понимая, что имел ввиду автор. Пугает даже не то, как они разделили мысль, а то, сколько эмоций вызывает безусловное понимание и отсутствие необходимости объяснять. Хёнджин как будто всю жизнь объяснял себя людям, чтобы пришёл Феликс Ли, посмотрел на него один раз и понял от и до. Так вот почему звёзды. Ему опять хочется верить. Ну уж нет. «И как обычно — символика моя символика» — насмехается над собой же Хёнджин, отмечая, что смешки получаются нервными, а пальцы стучат. Он чувствует себя робким подростком, совершенно по-настоящему ловящим паническую атаку от волны нежелательных чувств. Или подростком, у которого от этих же чувств потихоньку отъезжает кукуха, а он основательно проебал момент, когда она двинулась. А Ли в это время восхищается кистью, подобранными цветами, точными образами мира Хёнджина и невозможным ощущением чего-то, что, как он слышал, называется соулмейтами. Это слово неожиданно появляется у него в голове, когда Хван позволяет себе доверить Феликсу свой маленький мир в одной красивой картинке, и теперь не выходит из головы, крутясь на повторе. Как будто он оказался в книжке, где без каких-либо причин ты просто в один день находишь своего человека и наверняка знаешь, что эта заноза в заднице с момента появления в сюжете никуда больше не денется. Ему кажется, что Время замедляет ход или даже останавливается, чтобы узреть момент, когда Ли Феликс впервые в жизни чувствует, что человек может не только создавать искусство, но и быть им для него. И этим искусством становится Хван. Когда он только зашёл в студию, эмоции дуновением хаоса снесли его с ног, потому что в интерьере данной квартиры он случайно увидел то самое место, которое с порога мог назвать своей зоной комфорта или безопасным пространством, как принято говорить об этом последние годы. Квартира отражает его идеальную картинку места, которое хотелось бы назвать домом, и Ликс сталкивается с этим ощущением вновь. Но теперь ему отчётливо хочется назвать домом не только место, но и человека, создавшего его. Чёрт. В последнее время между кофейным столиком и диваном как будто повышается температура и это не может не вызывать вопросов. Сначала к себе. Потом друг другу. Следующие минуты по обоюдному согласию становятся минутами переосмысления всего своего существования и полного непонимания, что в данный момент времени пошло не так и могут ли они ещё это остановить. Феликс пробует первым, ощущая, что его немного ведёт. Ему очень хочется, чтобы непонятно что прояснилось и обозначилось, потому что Хван бледнеет на глазах и как будто теряется в происходящем. - Я правда считаю, что у тебя хорошо получается передать то, что ты хочешь показать. Оно довольно хорошо прослеживается в эскизе... Хван реагирует на звук и поворачивает голову. - Ликс, а я, если честно, считаю себя препарированной лягушкой, когда ты можешь так просто взять и скачать данные из моего воображения, расшифровав пароль в моих эмоциях, — честно говорит Хёнджин, уже слабо понимая, что он несёт. Кто-то может над ним посмеяться, но Хван уже процентов на восемьдесят был уверен, что находится в Раю, где души наконец могут познакомиться снова, отрекаясь от земного облика. Иного варианта достижения таких ярких чувств и быть не может. Он точно не заметил смерть и изучает Небеса. Разница лишь в том, что Феликс Ли абсолютно точно сидит сейчас не на облаке, а в паре сантиметров от него и начинает аккуратно играть с пальцами Хёнджина, заставляя того всё больше отрицать реальность происходящего. - Зачем их расшифровывать? — искренне удивляется Ли. — Может, я всё-таки просто понимаю и без всяких паролей? Попытка провалена. Феликс мягко поглаживает костяшки, проводит пальцем ниже к запястью и искренне верит, что это наверняка успокоит Хёнджина, чей взгляд проходит сквозь Ли и вызывает мурашки. Ему практически становится холодно от того, насколько осевшим кажется парень и он предпринимает ещё одну попытку — аккуратно просовывает пальцы под лежащую на его коленке ладонь Хёнджина и с осторожностью проводит по линии жизни, намекая, что пора включаться. Хёнджин начинает физически ощущать себя в клетке, понимая, что стоп-кран от этих эмоций остался далеко за её пределами. Каждым миллиметром кожи он прижимается к висящему в атмосфере напряжению, не имеющего ни знака плюс, ни знака минус. Оно путает мысли, не даёт прийти в себя, с невероятной силой ведёт куда-то так, что детектив начинает путаться в собственных движениях, пугаясь, и стараясь удержать себя на месте. Но, как обычно и бывает с напряжением, в какой-то момент оно обязательно рассеивается и наступает разрядка. И разрядка в лице подползающего к нему совсем не вовремя Ли Феликса, с его дурацким вопросом «Как ты себя чувствуешь?» работает на Хёнджине, как самый страшный триггер, не допускающий опции отмены. Он отдёргивает себя, материт на чём свет стоит, пытается среагировать на инстинкт самосохранения и хоть чуть-чуть взять ситуацию под контроль. На секунду поддавшись, Хёнджин медленно наклоняет голову, даёт себе и Феликсу секунду на передумать и, упустив последний шанс к отступлению, целует. Молодец, взял ситуацию под контроль.