***
Книги всегда занимали особую часть жизни Эри, и замковая библиотека Джермы считалась её любимым местом. Но здесь, в Пирожном шато, гигантские книжные ряды с их обитателями, пришпиленными к страницам, точно бабочки, больше напоминали не библиотеку, а какой-то зоопарк. Вместо полок здесь имелись этажи. А сами книги, по сути, являлись клетками. Девушка поняла это сразу же, после того как Большая Мамочка начала один за другим открывать огромные, выше человеческого роста фолианты, хвастаясь перед гостями их содержимым. Внутри книг находились живые существа. В основном — звери и птицы, но встречались и иные, более причудливые экземпляры. — Все, кто оказался среди этих страниц, не стареют и не умирают, время для них течёт совсем не так, как на свободе, — похвасталась Йонко с умилением рассматривая полосатую и почему-то рогатую зебру, отчаянно брыкающуюся и норовящую заехать копытом в лоб хозяйке. Под зеброй шла подпись «Единорог». — Мой сын Монт-д’Ор, к сожалению, не сильно дружит с кулинарией, зато обладает чрезвычайно полезной способностью управлять книгами, равно как и тем, что вписано в них его пером. Благодаря ему все эти милые и уникальные создания сохранятся на века! Наверное, в других обстоятельствах Эри было бы любопытно познакомиться с человеком, которому дьявольский фрукт даровал подобные книжные способности. Однако то, как цинично они использовались, вогнало её в уныние. Вряд ли этот Монт-д’Ор был приятным человеком. — А вот великолепный образчик представителя племени длинноногих, — Йонко раскрыла очередной том, перелистнула пару страниц, и перед глазами Винсмоуков замелькали чьи-то длинные смуглые руки и ноги. Эри вздрогнула: в первую секунду она приняла несчастного за Жоана — тот был очень на него похож. Раздалось жалобное: «Помогите! Вытащите меня отсюда!» — и Большая Мамочка, недовольно поморщившись, захлопнула книгу: от людей всегда было слишком много шума. — Даже человек? — глубокий голос Ниджи прозвучал угрюмо. Очевидно, данная демонстрация сумела пронять бесчувственных кузенов: уголки их губ опустились, лица будто окаменели. Хотя, казалось, им не должно быть никакого дела до неудачников, заточённых среди книжных полок. Должно быть, на мгновение кузены представили себя беспомощными пленниками библиотеки, и их гордость была задета возможностью подобного (пусть и крайне маловероятного) исхода. Ведь, по меркам Шарлотты Линлин, они являлись весьма уникальными завитушчатыми «созданиями». Окажись они с Йонко врагами, а не союзниками — скорее всего, на этих страницах нашлось бы местечко для Винсмоука-другого. Йонджи свёл брови, обводя стеллажи прозрачным взглядом и прислушиваясь к шелестящим среди них мольбам о помощи. Впрочем, тяжёлые мысли быстро улетучились из его головы, и он принялся ходить взад-вперёд за спиной отца, самостоятельно вытягивая и раскрывая сильными руками неподъёмные книги, бывшие раза в два выше него. Из одной на него вывалилась ошалелая крокодилья морда, такая же зелёная, как и он сам, и Йонджи с азартом на неё уставился: если подобное неуважение к людям ему претило, то против пленных животных он не возражал. Пока Джадж разговаривал с Линлин, его дети неспешно прогуливались вдоль широченных полок, изучая причудливые золочёные корешки. Эри держалась поодаль от остальных и чувствовала себя в этом месте не в своей тарелке. «Не зоопарк — тюрьма», — наконец сформулировала она своё точное отношение к библиотеке. Тем временем Йонджи на очередном фолианте со сдавленным «Э!» шарахнулся в сторону: оттуда на него заревел самый настоящий динозавр. Ниджи гадко заухмылялся, и Эри поняла: в его голове уже роились заготовки для новых ядовитых шуток, чтобы подколоть при случае младшего брата. Скрипучий и звонкий голос Большой Мамочки отдавался эхом под высоким потолком библиотеки, и ему надтреснуто вторил Джадж, дополняя удивительно гармонично — как старый контрабас чуть фальшивящую виолончель. Насколько расслышала Эри, они обсуждали гигантов. И, судя по кислому лицу Йонко, король затронул не очень удачную тему. Слегка натянутую атмосферу между ними прервало внезапное появление солдата Шарлотты. Тот бросился прямиком к Большой Мамочке, но по пути напоролся взглядом (именно «напоролся» — застыл на месте, словно налетел с размаху на невидимую стену) на знаменитых принцев-ассасинов Джермы 66. Затем отмер, но было заметно, что при виде них он пришёл в плохо скрытое возбуждение. — М-мама! Те двое… были… были схвачены! — заикаясь, выдал он, поглядывая на надменно выпрямившихся Винсмоуков, которым не было никакого дела до слуг и их восторгов. После этого сумбурного сообщения Йонко, извинившись перед гостями, спешно покинула библиотеку. Когда она тяжело протопала мимо Эри, стоявшей почти у самых дверей, отчитывая нерасторопного подчинённого за недостаток манер, то девушка услышала его сбивчивые оправдания: — Но, Мама, это же Джерма 66! Вживую они выглядят так круто. Особенно Ичиджи-сама и Рэйджу-сама!.. Слова солдата насмешили Эри, хотя её саму он даже не заметил. Девушка настолько привыкла к вечно окружавшим её «злодеям» старых комиксов, что позабыла, какую яркую реакцию они вызывали у поклонников. А ещё вместе с Ичиджи он упомянул не других братьев, а Рэйджу. Забавно, но иногда старшая сестра держалась куда холоднее Ичиджи. Пусть и всячески отрицала свою холодность. Потом Эри нахмурилась: ей не давала покоя мысль о двух пленниках, новость о поимке которых так взволновала Шарлотту Линлин. Что, если это были Луффи и Нами? Ведь у Большой Мамочки, в отличие от кузенов, имелись неведомые, но вполне весомые основания считать Соломенную Шляпу серьёзным противником — не зря же за парой человек была отправлена целая армия… Пожалуй, об этом стоило поговорить с Санджи.***
— Сюда хорошо подойдёт корица, — лукаво подмигнул Третий принц, попыхивая сигаретой. Его нож порхал над разделочной доской, превращая очищенную половинку яблока в горку мелких и идеально ровных кубиков. — А для сладости можно добавить ванильный сахар. И перемешать… Он тотчас воплотил свои слова в жизнь в маленькой миске, пока Эри, завороженно наблюдая за его отточенными движениями, резала раскатанное тесто на длинные и ровные — ну, почти ровные — треугольники. Девушке казалось, что в последний раз ей доводилось печь круассаны в какой-то другой жизни, и она отчаянно надеялась, что не забыла, как это делается. Когда полчаса назад она постучалась в дверь комнаты кузена — узнать, как у него дела, — то обнаружила Санджи с закатанными по локоть рукавами, суетящегося на прилегающей к спальне кухоньке. Большая Мамочка была помешана на еде, её дети считались первоклассными поварами, и потому на Пирожном острове кухня была чуть ли не непременным атрибутом жилых покоев — вдруг понадобится воплотить в жизнь только что пришедший в голову рецепт. В кастрюльках, сковородках и духовой печи что-то дымилось и булькало, а маленький, смахивавший на приземистый баклажан солдат Шарлотты, приставленный к покоям жениха, сидел на табуретке возле входной двери и с блаженным видом вдыхал аппетитные запахи. — Готовлю для милой Пудинг, — пояснил Санджи, смущённо улыбаясь. — Собираюсь навестить её этим вечером. Она чувствовала себя не очень хорошо и ничего не ела за обедом. Похоже, их свидание в оранжерее не прошло впустую. Эри заметила на столе приготовленный пышный букет из роз. Санджи был настоящим джентльменом и старался ухаживать по всем правилам, хотя времени для этого у него оставалось в обрез. — Так ты всё-таки решился? Сделать это? — Что? — Жениться… Санджи посмотрел на неё серьёзно и напряжённо, а потом в нём как будто что-то перещёлкнуло, и он опять повеселел, расплылся в улыбке: — Да! Пудинг — прекрасная и чуткая девушка. Уверен, что мы будем счастливы вместе. После полдника она пригласила меня к себе в комнату, и там мы… В общем, мы откровенно поговорили. Э-э, не надо так на меня смотреть! Только поговорили! — быстро добавил он, заметив её подозрительный взгляд. — И я официально сделал ей предложение. Не бойся, Годжу-чан, у меня было время подумать. В конце концов от этого брака все окажутся в выигрыше. Даже я. — Я слышала, Шарлотта кого-то схватили… — не отставала от него Эри. — Могли ли это быть твои друзья? — Так и есть, — кузен кивнул с несколько преувеличенным спокойствием. — Но Большая Мамочка весьма обрадовалась моей уступчивости и пообещала отпустить их сразу же после свадебной церемонии. — Санджи… — К тому же я просто не могу подвести свою прелестную кузину и заставить её выйти замуж за одного из сыновей Шарлотты, — продолжал он. — Не в обиду будущей тёще — но мне кажется, что дочери у неё куда красивее сыновей! Эри против воли фыркнула. — Если хочешь, присоединяйся! — Санджи кивнул в сторону плиты. — Поболтаем о том о сём. — Я не сильна в готовке, — девушка огорчённо развела руками. — Умею делать только что-то очень простое: яичницу или кашу… И когда-то пекла печенье и круассаны. — Круассаны? — кузен приподнял бровь. — Обожаю круассаны!.. Эри так и не поняла, как поверх атласного платья очутился фартук, а сама она уже стояла и вовсю месила тесто. Санджи хлопотал поблизости и вдохновенно рассказывал ей про сказочное море, в котором водятся все виды рыб, — так убедительно, словно оно существовало на самом деле. Глаза его горели, движения утратили остатки недавней болезненности — увлёкшись, он полностью погрузился в свою стихию… Несмотря на то что раньше Эри терпеть не могла возиться с круассанами — в кафе приходилось делать это по принуждению, из-под палки, когда заставляла мачеха, — сейчас она вспоминала о тех временах со щемящей душу ностальгией. Вдобавок заниматься бок о бок с кузеном такими нехитрыми делами, как чистка овощей или мытьё посуды, одновременно болтая и перебрасываясь шутками, вышло невероятно уютно. Почти что по-семейному уютно. Вот бы с ними была ещё и Козетта… Наверное, на её лицо вновь набежала тень от воспоминания о том, что произошло этим утром, потому что Санджи тут же попытался её отвлечь. — Хэй, погадаем на суженого! — предложил он. — Сделаем круассан «с сюрпризом»! Вот кто-то удивится… Он потянулся за яблоком. — Каким-таким «сюрпризом»? — не поняла она. Тот лишь заговорщически ухмыльнулся, готовя нехитрую сладкую начинку, и протянул ей миску, когда Эри уже начала скатывать получившиеся треугольники из теста в рулетики. — Добавь в один — и проверь, кому достанется. Тот и суженый! Не занималась подобным прежде? Я, помнится, всегда так делал, когда в «Барати» случался наплыв клиентов, и среди них было много прекрасных леди… — Вряд ли мой суженый ждёт меня на Пирожном острове, — скептически заметила Эри. — Да и где все твои «суженые»? Санджи сконфуженно хмыкнул: — Ну да, признаю, мне действительно с этим не везло… Один раз меня вообще спалил Зефф, и мне перепала парочка пинков от старикана за то, что балуюсь с едой. Знаешь, в таких случаях мне нравилось представлять, что та красотка, которой попался «сюрприз», получила кусочек моей удачи. Что скажешь? Нравится такой вариант? — Круассан «на счастье»? А разве в него не кладут монетку или что-то подобное? — Предлагаешь кому-то на счастье сломать зуб? — засмеялся кузен, хлопая себя по карманам. — К тому же монеток у меня не завалялось. Полагаю, яблока с ванилью и корицей нашему счастливчику будет достаточно. — Хорошо, договорились! Эри, посмеиваясь, выгребла ложечкой начинку и закатала её в будущий «счастливый» круассан. Когда она выложила его на противень к кривоватым собратьям, по виду он ничем от них не отличался. — Санджи, я так рада, что ты мой брат, — задумчиво обронила она, глядя, как кузен, вооружившись ватными прихватками, благородно помогает ей запихнуть выпечку в разогретую, пышущую жаром печку. — У меня никогда не было братьев. — У тебя их целых четверо… — Санджи улыбнулся и подул на обожжённый кончик пальца, с которого в самый неподходящий момент слетела прихватка. «Но только ты один — настоящий». Эри пожала плечами и улыбнулась ему в ответ. …В отличие от Санджи руки в отношении кулинарии у неё определённо росли не из того места (или же она просто не умела следить за временем), поэтому Эри, с завистью обозревая получившиеся шедевры кузена, заслонила от него боком и быстренько ссыпала в корзинку свои неуклюжие пригарки. Она так торопилась это сделать, что позабыла проверить, который из восьми слегка пригоревших круассанов — счастливый. — Ты приготовил так много, — пробормотала она, стараясь не привлекать его внимания к своему кулинарному провалу. — Э-э, да… — неожиданно смутился тот, утрамбовывая внушительную горку еды, среди которой Эри заметила сэндвичи, мандарины и мясо на косточке, в корзину, предназначенную для хрупкой и изящной Пудинг. — Решил постараться для моей очаровательной невесты. Ведь так приятно готовить для любимого человека. — А потом смотреть, как он с удовольствием пробует то, что ты сделал собственными руками, — мечтательно протянула Эри. — Вот именно! А кого ты будешь угощать своей выпечкой? Несостоявшегося мужа? — К сожалению, я понятия не имею, кто мне предназначался. Если честно, даже не представляю, кого угостить. В этом дворце я никого толком и не знаю. — Братьев? — криво усмехнулся Санджи. Эри на секунду представила свой неказистый круассан в затянутых элегантной перчаткой пальцах Ичиджи. — Надеюсь, что нет, они меня только высмеют. Она подхватила корзинку, и маленький солдат предупредительно вскочил с места, качнувшись на каблуках: — Вам помочь, насу? — Нет, спасибо. Эй!.. — последнее восклицание относилось к Санджи, чья рука молниеносно проникла в корзинку, выхватывая оттуда круассан. — Я пират, я не спрашиваю разрешения и похищаю то, что мне нравится! — он куснул, и завитушка его брови удивлённо приподнялась. — Увы, не судьба! Удача прошла мимо меня… Но на вкус гораздо лучше, чем на вид! Эри, недолго думая, наступила ему на ногу. — Уф! Прости, не хотел тебя обидеть. Честное слово, очень вкусно, поверь повару в моём лице! — и тут же забрал из корзинки второй: — Украду ещё один, для Пудинг. — Вот погоди — она окажется моей суженой, и мне придётся жениться на ней вместо тебя… — неуклюже пошутила Эри, у которой от его похвалы заалели щёки: даже если он обманывал, то делал это очень по-доброму. — С судьбой не поспоришь, придётся мне покорно отойти в сторонку, — развёл руками кузен. Они переглянулись и засмеялись. Солдат-баклажан недоумённо таращился на них какое-то время, а потом со вздохом опустился обратно на табурет. «Настоящий старший брат», — снова подумалось ей.***
Вечерело. В украшенной леденцовым орнаментом гостиной, к которой примыкали выделенные Джерме комнаты, отсутствовала одна только Рэйджу. Ичиджи рассматривал в окне залитые дождём тёмные городские улицы, а остальные отдыхали, рассевшись по креслам, расплывавшимся потёками кремово-розового бархата. В центре, на просторном столе, опять весело сновали чашки и блюдца во главе с пузатым чайником, а банки с заваркой тоненько и неразборчиво верещали. Наверное, стоило родиться и жить в Тотто Лэнде, чтобы воспринимать это бесконечное мельтешение посуды как должное. Эри тихо прикрыла за собою дверь, пряча за спиной, за складками широкой юбки, свою корзинку — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь обнаружил её противозаконные круассаны. Семье не пришлись бы по нраву ни они, ни сам факт того, что она приложила руку к их приготовлению. Разговор шёл о невесте Санджи. — …Заложница, да? — небрежно уронил Йонджи, и отец согласно кивнул ему в ответ. Похоже, Винсмоуки не слишком доверяли будущим союзникам. В своей заносчивости они видели в дружественных им пиратах исключительно средство достижения цели. Судьба этой девушки, Пудинг, их ни капельки не тревожила. — А что, если им самим захочется держать Санджи у себя? — поинтересовался Ниджи, расслабленно закинув руки за голову. — Не будь дураком, Ниджи, — размеренно прошёлся по гостиной Первый принц. — Неужели ты считаешь, что нас сильно расстроит, если с ним что-то случится? — Ты прав, — усмехнулся тот, а Йонджи и вовсе захохотал. Точно так же они говорили бы и про неё, Эри, если бы её брак не отменили, а это она, вместо Санджи, была бы невестой. Выходит, за полдником Джадж всё-таки лицемерил, разглагольствуя о счастье детей. Плечи Эри дрогнули, она качнулась в тени у порога, невольно выдавая своё присутствие. Ичиджи повернул подбородок: заметив вернувшуюся кузину, он улыбнулся ей. И эта холодная улыбка пробрала её до дрожи. А ведь именно так всё и будет, промелькнуло у неё в мыслях. Не в этот раз — так в следующий. Он же сам сказал: их связь — не помеха целям Джермы. Едва на горизонте появится очередной, достаточно сильный союзник, её спокойно выдадут ему как оставшуюся в запасе завитушку. И Ичиджи найдёт себе новое развлечение. Король хлопнул по коленям, поднимаясь с кресла: — Скоро явятся слуги Шарлотты для подготовки к сегодняшней предсвадебной вечеринке. Пока есть время, можно прогуляться и осмотреть шато. — Ты идёшь, Годжу? — остановился рядом с девушкой Ичиджи. — Нет, я только что с прогулки. Навещала Санджи… — Так что, он готов к свадьбе? — Джадж настороженно сощурил глаза. — Да, вполне… Невеста ему понравилась. Он сказал, что был у Большой Мамочки и согласился на брак. Сделал Пудинг официальное предложение. Блеснул золотом королевский шлем: Джадж довольно засмеялся, тряся пышной гривой волос. В коридор он вышел в превосходнейшем настроении. Старшие сыновья, улыбаясь, последовали за ним. Один лишь Йонджи задержался: потратив время на едкие остроты в адрес брата и его будущей жены, он не успел допить свой чай. Эри сделала несколько осторожных шажков вперёд, чуть развернулась, нерешительно поглядывая то на него, то на белеющие двери спален в затенённом коридоре (двери, как и посуда, были живые, на каждой из них виднелись лица. Судя по смеженным векам, все они в данный момент дремали). Йонджи пристально следил за ней, а потому незаметно пронести в свою комнату контрабандную корзинку было невозможно. В противном случае его бы непременно заинтересовало, с какого перепугу кузина пятится от него спиной к дверям. — Чем пахнет? — вдруг проворчал Йонджи. — Что? — от этого неожиданного вопроса руки сами собой опустились, и корзинку было уже не скрыть. — Пахнет, говорю, чем? Санджи напёк тебе пирогов? — он кивнул на её ношу и приказал: — Неси сюда. Загипнотизированная самим фактом того, что он первым к ней обратился, причём так непринуждённо, Эри поставила перед ним на край стола корзинку. Йонджи потянулся, приоткрыл крышку и громко хмыкнул, изучая содержимое недоверчивым взглядом. Эри застыла: она внезапно вспомнила давние слова Козетты, что тот люто ненавидел круассаны. А ну как зашвырнёт корзинку подальше? Или в неё саму? У его брата хорошо получалось швыряться тарелками… Однако Йонджи швыряться не стал. Наоборот — запустил внутрь руку и задумчиво достал то, что показалось Эри самым горелым круассаном в мире: ей отчётливо была видна большая ядрёно-чёрная пригарка снизу. Четвёртый принц помедлил, а затем со словами: — Сто лет не ел поджаристых круассанов… — с удовольствием откусил сразу половину. И тут же, поперхнувшись, закашлялся. Его глаза удивлённо выкатились на лоб: очевидно, пригарка пошла ему не в то горло. — Прости, это не Санджи, это мои!.. — поспешила сознаться Эри. Уши её пылали, и она была благодарна Ичиджи за то, что их прикрывали распущенные волосы. — Знаю, не очень удачно вышло! Санджи наготовил целую гору еды для своей невесты, и я тоже присоединилась, чтобы не скучать. Давно не пекла, два года уже как… Он мне точно соврал, и получилось ужасно! Йонджи тем временем совладал с коварным куском в своём горле, запивая его чаем и немного ошарашенно на неё поглядывая. — В отличие от него мне не с кем было поделиться, вот и пришлось забрать их с собой… — продолжала оправдываться девушка. — Круассан как круассан, нормальный. Вкусный, — он качнул головой. А потом буркнул: — Могла бы поделиться с… Ичиджи. Наверное, Эри как-то странно на него посмотрела, потому что Йонджи разом замолк и начал с удвоенной силой доедать то, что оставалось у него в руке. — И чем тебе так приглянулся Санджи? — проворчал он наконец с набитым ртом. — Вы с ним за пару дней стали не разлей вода. — С ним интересно. И… — она пыталась тщательно подбирать слова, чтобы не настроить его случайно против брата. Но Эри понятия не имела, что именно способно вывести его из себя. — И спокойно. — Клуб по интересам, значит? Вход исключительно для «ошибок»? — Не обязательно быть «ошибкой», чтобы по-доброму улыбаться! — парировала она, не выдержав его пренебрежения. — Почему-то никто в Джерме не умеет так улыбаться, как он. — Я тоже умею улыбаться, — немедленно возразил Йонджи. — Волк так щерит клыки, как ты улыбаешься!.. — Эри осеклась, осознав, что он опять спровоцировал её ехидно огрызнуться. Почти как прежде. Вот как с ним такое выходит?! Только бы он не разозлился… Но Йонджи и не думал злиться, лишь фыркнул, дожёвывая круассан. После чего выдал: — А вот ты улыбаешься, как… как… — он запнулся, пощёлкивая пальцами, не в силах подобрать ускользавшее от него сравнение. На лице Эри и в самом деле проскользнула печальная улыбка: Йонджи ел то, что приготовлено её руками (и даже с удовольствием!), — ещё этим утром она и вообразить не смела, что такое возможно. Или же что она так запросто заведёт с ним разговор. Ей казалось, Йонджи никогда больше с ней не заговорит. Это было какое-то волшебство. Кто знает, когда оно повторится вновь — если повторится вообще. Пожалуй, прямо сейчас Эри могла рискнуть и спросить что-то, что настойчиво вертелось у неё на языке: «Неужели ты сам смастерил клетку для Катышка?» «Так значит, мама называла тебя Горошинкой?» «Зачем ты избил Санджи? Зачем вы все это сделали?» «Тебе и вправду понравилась Нами? И Пудинг?» Но она удержалась от явных глупостей. Вместо этого тихо вымолвила: — Можно мне забрать письма из твоей башни? — Письма? Какие письма? — В твоём кабинете, в ящике стола. Я забыла их, когда переезжала. — Хм, по-моему, Рэйджу во время нашей поездки обнаружила в столе какой-то мусор, я сказал ей выбросить его. Сейчас там пусто. Йонджи произнёс это скучающим голосом, но, заметив изменившееся выражение её лица, насторожился. — Они были важны для тебя? Книжки я не трогал — их вернули в библиотеку. — Нет-нет, там не было ничего важного, выкинули — так выкинули… Просто подумалось: вдруг до сих пор лежат? — не посмела признаться Эри. Она снова заставила себя улыбнуться, хотя в глазах и носу защипало от огорчения. Что ж, подобный исход она предвидела, пусть и не желала в него верить. «Она улыбается, как мама», — в этот момент понял Йонджи. Вслух он этого, разумеется, не произнёс. Нахмурив брови от такой неожиданной ассоциации, он потянулся было за добавкой. Но тут дверь в гостиную распахнулась, впуская слуг, несущих целые батареи бутылок, и Эри, поспешно хлопнув крышкой прямо перед пальцами Четвёртого принца, подхватила со стола свою нелепую корзинку и отнесла её на дальний столик в углу, чтобы та никому не мешала. Йонджи покосился на оказавшиеся вне его досягаемости круассаны, вздохнул и встал с кресла, потягиваясь и разминая шею. — Я, пожалуй, тоже прогуляюсь до вечеринки… Ты на ней будешь? — Да, — кивнула Эри. — Если я не приду, твоему отцу это не понравится. — И не только ему… — он вновь стал далёким и отстранённым. — И не только ему, — водя пальцем по плетёной ручке корзинки, подтвердила она. Волшебство испарилось до обидного быстро.***
— Куда запропастилась Рэйджу? — уронил Ниджи, разглядывая своё отражение в кружке с ромом. — Наверное, пошла в гости к невесте, — отозвался Йонджи, облокотившийся на спинку кресла брата. — Планировала познакомиться с нею поближе… Вечеринка была в самом разгаре. Джадж с сыновьями воодушевлённо обсуждали планы, предвкушая будущие великие победы над заносчивыми королевствами Норт-Блю. Вокруг них суетились несколько симпатичных хостес в весьма откровенных нарядах, которые разносили напитки, смеялись, поддерживая злые шутки кузенов, и пили — очень много пили за компанию. Большая Мамочка не поскупилась, и Винсмоукам была щедро предоставлена целая куча дорогого алкоголя: виски, ром, вино — на любой вкус. Девушки тоже оказались как на подбор — но явно не соперницами кузенам, за которыми им было не угнаться: уже совсем скоро все хостес плохо держались на ногах. Постепенно они отключались, одна за другой. Кто-то дремал у стены, две девушки заснули прямо за столиком со спиртным, куда отправились за новой порцией. Ещё одна с невнятным пьяным бормотанием: «Вы настоящие монстры…» — обессиленно опустилась на пол, так и не донеся свой поднос до гостей. — Эти девчонки такие слабые. Разве хостес должны отрубаться после выпивки? — недовольно протянул Йонджи, за один присест выпивая полную кружку. Эри, тихонько сидящая в уголке и потягивающая вино, подумала, что он к ним несправедлив — лично ей хватило бы и трети его порции, чтобы почувствовать себя нехорошо. Девушки и так держались до последнего, они просто не подозревали о дьявольской способности кузенов поглощать крепкие напитки, будто обычную воду. Через какое-то время король тоже порядком захмелел. — На сегодня хватит пить, дети… Посидите ещё немного, если хотите, но долго не задерживайтесь. Завтра будет важный день, а после свадьбы снова устроим вечеринку — чтобы отпраздновать наш непобедимый союз. — Едва ли найдутся смельчаки, готовые сразиться с нами, когда мы добавим к своим стягам флаг Большой Мамочки, — усмехнулся Ниджи. — И нам будет проще завоёвывать моря, — поддержал его Ичиджи. Первый принц казался непривычно оживлённым и широко улыбался. Вероятно, радость отца передалась и ему. — Так будем же благодарны «ошибке»! Винсмоуки расхохотались, стукаясь бокалами и кружками. — За «ошибку»! Эри робко подняла свой бокал. На устремлённом к ней лице Ичиджи читалось плохо скрываемое превосходство. «За всех наших «ошибок»…» — прошептали его губы. Все выпили, Джадж наконец поднялся и грузно, нетвёрдым шагом двинулся в свою комнату, по королевскому лицу блуждала рассеянная улыбка. Йонджи запрыгнул в пустовавшее кресло, и к его груди тут же пристроилась — вернее, припала — последняя оставшаяся на ногах хостес. Хихикая, поднесла ему новую кружку рома. Эри прикусила губу, глядя, как он лениво приобнял девушку, поглаживая её соблазнительное полуприкрытое бедро. Вот как, значит, братья проводили вечеринки в отсутствие отца… Эри встала — ей тоже пришла пора удалиться, она была явно лишней в их мужской компании. Вряд ли Рэйджу задерживалась на подобных мероприятиях. От пары бокалов вина у Эри кружилась голова, хотя она и старалась не пить слишком много. К тому же ей совсем не хотелось стать свидетелем тому, чем мог закончиться этот вечер, — и тем более наблюдать за тем, как Йонджи тискает другую женщину. Она двинулась через узкий извилистый проход между столом и креслами. Но уйти ей не удалось. Едва она прошла мимо Ичиджи, как тот перехватил её за локоть и потянул к себе. Неловко качнувшись, Эри опустилась прямо к нему на колени. Со стороны кресла Ниджи прилетел короткий смешок. — Куда ты? — Я устала и хотела уйти в свою комнату, — прошептала она в смущении: его рука свободно улеглась ей на пояс. Она попыталась приподняться, но Ичиджи удержал её. — Нет, останься, — проговорил он, покачивая в воздухе бокал, на дне которого слабо перекатывались остатки янтарного виски. В его голосе прозвенела нотка приказа. И Эри нерешительно кивнула, сделав новую попытку встать с его коленей. — Хорошо, я останусь. — Здесь, со мной, — добавил Ичиджи, явно не собираясь её отпускать. В его очках мерцал, переливался приглушённый свет ламп. Он протянул ей опустевший бокал: — Налей мне. Эри машинально потянулась к начатой бутылке и полузабытым умелым движением наполнила его бокал. Ей удалось не пролить ни капли, хотя собственные пальцы казались ей негнущимися. Она знала, что кузены смотрят на неё. Как она подчиняется старшему брату, обслуживая его, словно обычная хостес — ладно, словно дорогая хостес в элитном клубе, правда, суть от этого не менялась. Вряд ли она чем-то отличалась от девушки, сидящей рядом с Йонджи, разве что более изысканным платьем. Рука Ичиджи приподнялась, пальцы легонько, но весьма откровенно прочертили по её открытому плечу невидимую дорожку, за которой шлейфом потянулись покалывающие мурашки. Демонстрируя гораздо более интимное отношение, чем полагалось иметь кузенам. Йонджи шумно вздохнул и стукнул по столу опустевшей кружкой. Второй принц засмеялся, углядев странное выражение его лица: — Ичиджи, кажется, мы кое о чём забыли рассказать нашему младшему брату. — И в самом деле… — улыбнулся Ичиджи и пояснил: — С недавних пор Годжу во всём подчиняется мне. Когда ты был в отъезде, Йонджи, мы обсудили с ней некоторые вопросы правил и послушания и, как видишь, пришли к определённому согласию… — он помедлил, обхватывая её плечо. — Будет лучше, если отец об этом не узнает. Четвёртый принц промолчал, только сумрачно кивнул, признавая право старшего брата на кузину. Девица на его коленях осмелела настолько, что принялась поглаживать его грудь, увлечённо ощупывая под тонкой тканью рубашки рельефные мускулы торса. — А ты, значит, был в курсе? — раздражённо дёрнув бровью, Йонджи смахнул с себя нахальную девичью руку и оглянулся на Ниджи. — Да, — ухмыльнулся Второй принц. — Вижу, ты не сильно удивлён. — Догадывался о чём-то подобном… — расплывчато ответил он. У Эри защемило в груди: она слишком хорошо представляла, на чём основывались его «догадки». Хостес возобновила свои поползновения, и Йонджи на этот раз не стал ей препятствовать. — Я смотрю, вы все при дамах, — посетовал Ниджи, переводя взгляд с одного брата на другого. — Тебе, Йонджи, повезло, досталась последняя девчонка… Что-то хостес у Шарлотты не ахти. Кстати — кажется, они схватили Соломенную Шляпу. Попробуем выпросить на завтра эту девку, Нами. Люблю таких, с характером. Быть может, она продержится подольше. Впрочем, сокрушался он как-то фальшиво. Куда больше его в этот вечер занимал алкоголь. Тем временем Ичиджи решил, что ему недостаточно просто держать кузину рядом. Он отставил в сторону недопитый бокал, и пальцы его левой руки очертили контур её губ, подбородка, опустились ниже, лениво пробежались по укромной ложбинке меж грудей, видневшейся в глубоком вырезе платья… Всё дело было в алкоголе или же он соскучился по ней за неделю? Эри сидела скованно, замерев, пока тот продолжал свои дразнящие касания. Как далеко он намеревался зайти в этот вечер? — Ичиджи, пожалуйста, разреши мне уйти! — наконец, не выдержав, взмолилась она. — Нет, — он улыбался, но в его улыбке проскользнуло что-то жёсткое. — Тогда… давай уйдём вместе — в твою спальню. Или в мою… Куда тебе захочется!.. Эри говорила тихо, но не тешила себя надеждой, что его братья внезапно утратили свой совершенный слух. Они прекрасно уловили то, как покорно она предлагала себя Ичиджи. Но уж лучше так, чем если бы он продолжил свои ласки на виду у всех. Знать, что он делает это в присутствии Йонджи, было невыносимо. Она склонилась, приникая пылающим лбом к шее Первого принца, не в силах ловить на себе чужие взгляды. Его пальцы на мгновение остановились. — Ещё рано, Годжу, — вопреки своим словам, Ичиджи думал, что это неплохая идея — удалиться. Ему самому была неприятна мысль, что другие открыто рассматривали то, на что имел право лишь он один. Всю прошедшую неделю он часто вспоминал о ней и её мягком теле. О том, как брал Годжу в своей кровати в последний раз, и как ему неожиданно пришлась по вкусу не только её, но и собственная несдержанность. Однако помимо этого Ичиджи вспоминалось и другое. Что-то совсем странное. Как он проснулся однажды подле неё — впервые не один: её голова покоилась на его плече, а тонкие руки и ноги крепко обнимали его в тусклом предрассветном сумраке. На короткий зыбкий миг, на границе между сном и явью, Годжу пригрезилась ему белым вьюнком, оплетающим его — будто неподатливую каменную колонну. Ощущение доверчиво прильнувшего к нему человеческого тела — её тела — оказалось удивительно приятным, но непонятным и оттого смутило его: прежде Ичиджи признавал существование исключительно физического влечения — простого и легко объяснимого. Вдобавок рядом с ней это влечение было чересчур сильным. Ичиджи и так едва сдержал себя этим утром, перебирая пальцами её шелковистые волосы, чтобы не изменить своим привычкам и не отвести Годжу в ближайшую комнатушку. Взять её там — быстро, на первой попавшейся кушетке. Но это поведение не подобало наследнику. Равно как и то, что прямо сейчас он в открытую прикасался к ней перед другими. Ладно братья — но ведь здесь была и прислуга. Тем не менее Годжу проявила своеволие. Поэтому вместо того, чтобы отпустить её, Ичиджи принялся неторопливо расстёгивать одну за другой спрятанные под волнистой оборкой пуговицы на её платье. Пусть сидит смирно, доказав своё послушание, — и тогда он разрешит ей уйти. — Прошу, хватит!.. Не здесь! — та вскинулась в его руках, продолжая своё глупое сопротивление. Ичиджи смотрел, как она покусывает нижнюю губу. Ему и раньше нравилась эта её привычка — когда Годжу сдерживалась, чтобы не простонать под ним в постели или не сказать ему что-нибудь лишнее в разговоре. К тому же это было косвенным свидетельством того, что она всё же изначально хотела — сказать или простонать. Подобная двойственность возбуждала его. — Перестань, Годжу. Иначе мне придётся придётся тебя наказать. …Эри в отчаянии отвернулась: наказать? Что, если он снова захочет испытать её покорность и прикажет раздеться прямо здесь? Что, если продолжит начатое и решит заняться с ней любовью — перед всеми? Ниджи он точно не стеснялся, вряд ли его смутит присутствие Йонджи… Что, если захочет предложить её остальным? Поделиться с братьями?.. От мыслей об этом её бросило в холодный пот. Ведь Эри до сих пор не могла предугадать, что придёт ему на ум в том или ином случае. А ещё живо помнила, каким диким способом он решил загладить промах Ниджи. Её взор обречённо блуждал по комнате. Передняя часть платья разошлась, и прохладная ладонь Ичиджи скользнула под атлас, приспустила тонкое кружево нижней сорочки и властно накрыла её правую грудь, легонько сжала её, словно проверяя, насколько та мягка и упруга. Её сосок упёрся в подушечку его большого пальца, и он небрежно потёр его, отчего внизу, между ног, что-то сразу же отозвалось предательским уколом удовольствия. Эри глубоко вздохнула — столь непристойной и будоражащей была эта настойчивая ласка. Щёки её полыхали огнём. Правая рука Ичиджи опустилась с её плеча обратно на талию, прошлась вдоль бедра и затем медленно стала подниматься обратно, проникая под подол её платья. Она не выдержала и в панике вскинула голову, бросая умоляющий взгляд прямо на Йонджи. Тот всё это время пристально наблюдал за ними, и в мягком полумраке комнаты его глаза казались тёмными и злыми. Братья не знали, но Эри догадывалась, что именно он себе представлял: хостес-клуб на Сабаоди, и то, как она в его присутствии развлекала очередного клиента. Его собственного брата. Природу хостес не изменишь — кажется, так считала Рэйджу. Наверное, именно это и сказала брату в разговоре. Ладонь Ичиджи под подолом сдвинулась на внутреннюю сторону её бедра, Эри дёрнулась, и на её лице, всё ещё обращённом к Йонджи, проступила мучительная безысходность. «Не смотри! Пожалуйста, не смотри!!!» Йонджи истрактовал этот отчаянный призыв как-то по-своему. Он внезапно поднялся и, сбросив с себя пьяную девицу, рухнувшую прямо в руки Ниджи («О! Удачненько!»), в пару шагов подошёл к Эри, сшибая оказавшиеся у него под ногами пустые бутылки. После чего, цепко ухватившись за запястье, чуть ли не сдёрнул её с колен старшего брата. Однако в этот раз он сделал это легко, небольно и тут же отпустил её, отодвинул в сторону, и Эри со стыдом и облегчением спряталась у него за спиной. Ниджи на время даже позабыл про свалившуюся на него девчонку, заинтригованно следя за братьями. Те молча сверлили друг на друга взглядами. В конце концов Йонджи мотнул головой и рвано уронил, будто оправдываясь: — Отец сказал, что завтра важный день, кузине лучше лечь спать пораньше. Она слабая, не такая, как мы… Я провожу её. …В глазах младшего брата читалось напряжение, Ичиджи уже приходилось видеть нечто похожее — в тот день, когда Годжу сломала ногу. Один раз это можно было списать на простую заботу, но дважды… Первый принц колебался: за исключением этого непонятного поступка, слова брата звучали разумно, и ему не к чему было придраться. Если бы не Йонджи, он бы и сам отпустил её через минуту-другую. — Ха-а-а? — разрядил давящую обстановку громкий возглас Ниджи. Отвлёкшись от сомнительной сцены, разворачивающейся на его глазах, тот обнаружил хостес сладко посапывающей на своём плече. Ниджи с досадой ткнул её пальцем, по которому проскочила электрическая искра, но девушка, слабо дёрнувшись, так и не проснулась. Лишь тихонько сползла на пол и свернулась калачиком на ковре у его ног. — Жалкое зрелище… — протянул он. — Хорошо, проводи, — кивнул Ичиджи. Наверное, дело всё-таки было в спиртном, которое отчасти затуманило разум и сбило их обоих с толку в этот вечер. Четвёртый принц тотчас буркнул: — Идём, — и Эри, судорожно стискивая на груди расстёгнутый верх платья и не оглядываясь: вдруг Ичиджи передумает? — доверчиво двинулась за ним, стараясь ни на шаг не отставать от его широкой спины. Ей не верилось, что Йонджи вступился за неё перед братом. Как иначе назвать то, что он сейчас сделал? Но почему? — Прочти кузине сказку на ночь и возвращайся, братец, — хохотнул им вслед Ниджи. — Позовём ещё женщин, посвежее, хватит на всех! Её комната находилась в самом конце длинного узкого коридора, примыкающего к гостиной. Йонджи завёл Эри внутрь и прикрыл за собой дверь. После чего замер, откинувшись спиной на дверной косяк, и хмуро уставился на кузину. Их окружал желтоватый, чуть подёргивающийся полумрак — слуги перед уходом оставили на столе зажжённую свечу. Снаружи тёмное оконное стекло заливали струи дождя. Девушку била лёгкая дрожь — от недавнего перенесённого унижения и от того, что Йонджи стоял прямо перед ней и отчего-то не спешил уходить. Он смотрел так пристально — казалось, собирался что-то сказать, но сдерживался. Неужели очередной презрительный выговор?.. Эри вгляделась в его лицо: в глазах Йонджи отражалось что-то мрачное, непреклонное, но это точно было не презрение. — Спокойной ночи, кузина, — наконец бесцветно выговорил он и качнулся, разворачиваясь к двери. Лучше бы он злился! Лучше бы начал её оскорблять! Всё что угодно, только не это вежливое равнодушие!.. Она вдруг не выдержала и сорвалась с места. Судорожно обняла его, обхватила руками и прильнула всем телом, прижимаясь щекой к его сильной спине. Под её ладонями размеренно билось чужое сердце. Мысли путались, сплетались в беспорядочный клубок, порождённый пьянящим вином, замешательством и давно подавляемыми чувствами, пока она горячо и сбивчиво шептала куда-то под его левую лопатку, зажмурившись и не смея поднять головы: — Не уходи… Пожалуйста, не уходи… Я хочу, чтобы ты остался… Чтобы сегодня это был не Ичиджи… Чтобы это был ты!.. Тот по-прежнему молчал, не делая ни малейшей попытки обернуться, — наоборот, после этих слов он весь застыл, закаменел в её объятьях. И Эри, стараясь пробиться сквозь стену его глухого молчания, прибавила со сдавленным всхлипом: — Прошу! Будь со мной! Хотя бы раз!.. Почему им можно, а тебе нельзя?.. Она почувствовала, как Йонджи вздрогнул, расправляя плечи. Секунду спустя он разорвал это объятие, сбросил с себя её руки — как сбросил недавно руку девушки-хостес. Как если бы они обе показались ему чересчур навязчивыми… С протяжным «Две-е-ерь» дверь в комнату приоткрылась и вновь захлопнулась. И Эри, оставшись одна, бессильно припала к дереву щекой и ладонями. Преграда между ней и Йонджи была несравненно шире, нежели эта тонкая перегородка, которая после тепла его спины ощущалась холодной и безжизненной. Эри окончательно уверилась в том, что была безразлична ему. А теперь стала ещё и отвратительна. Всё это время Йонджи видел в ней сестру, защищал её как сестру, невзирая на прошлое. А она раз за разом растаптывала его великодушные порывы. Почему же она просто не могла принять их? Принять его самого — как брата? Девушка задрожала, на неё постепенно накатывало осознание того, что натворила: только что она откровенно предложила себя ему! После того как когда-то яростно отказала. При этом Йонджи знал, что она принадлежит Ичиджи. Пять минут назад его старший брат собственнически ласкал её на глазах у всех, и она открыто зазывала Первого принца в свою спальню… Хуже того — Йонджи было известно, что ею владел не только он, но и Ниджи. Неудивительно, что он отверг её. Бесстыдно предложив Йонджи остаться, она выставила себя ниже самой последней шлюхи — всё равно что захотела, разнообразия ради, попробовать и третьего брата… Эри медленно оторвалась от двери. Прошлась бездумно по комнате, стянула с плеч расстёгнутое дорогое платье, упавшее у её ног на пол бесформенной кучкой жемчужного атласа. Оставшись в одной сорочке, девушка задула свечу и устало опустилась на кровать, где тут же закуталась в тонкое, сладковато пахнущее одеяло. Ей отчего-то вспомнилось, как Йонджи жевал её неказистый круассан — словно это было лучшее угощение в мире. Как беспечно болтал с ней. Практически снизошёл до того, чтобы принять её, забыв про всё, что было. А она сама — своими же руками, своими неуместными словами — всё испортила… Снова. Какое-то время она не спала — глотала редкие слёзы, прислушиваясь к приглушённым звукам из-за двери и вздрагивая на каждый скрип и шорох. Ничто не мешало Ичиджи заглянуть к ней в спальню для завершения вечера. Или же выполнить свою угрозу и наказать — учитывая, насколько он был недоволен её слабым сопротивлением. Она не знала, способна ли была вынести сегодня его властные, бесчувственные прикосновения. Эри не заметила, как заснула. Она открыла глаза, когда на улице уже рассвело. Сиропный дождь закончился, кругом царила тишина, а в окне размытым пятном метнулась вверх какая-то огромная диковинная птица — спросонья девушке померещилось, что у птицы были ноги, обутые в чёрные ботинки… Ичиджи так и не пришёл.