My secret friend

Вернувшись в Хогвартс, Рон всё же попытался наладить отношения хотя бы с Гермионой. Так, как умел — сделав вид, что совершенно ничего не произошло. Гермиона его рвения не поддержала, с её стороны были лишь тотальное игнорирование, издевательские смешки, иногда едкие комментарии. Досталось ещё и Гарри, и тут Рон уж точно не понимал, в чём причина. За недолгие рождественские каникулы он с разных сторон крутил эту ситуацию в голове, но так и не понял, на что обиделась Гермиона. Гарри, который, кажется, понимал чуть больше, упорно молчал. Январь закончился, а вместе с ним почти прошёл и февраль. Рон потерялся где-то между тренировками по квиддичу, занятиями по трансгрессии, уроками, поцелуями с Лавандой и поисками хоть какой-нибудь информации о крестражах (последнее касалось Рона в меньшей степени). Гермиона все эти полтора месяца злилась и практически не общалась с Роном, что его, конечно же, расстраивало. Да, ещё был Нотт. Тот самый Нотт, на которого Рон теперь постоянно украдкой пялился в Большом зале, на зельеварении, в коридорах, когда шёл в обнимку с Лавандой. И, что хуже всего — оказалось, что Теодор тоже смотрел на него. Это заставляло Рона нервничать и прокручивать в голове все возможные варианты. Из которых он довольно быстро выбрал один, на котором и зациклился. «Он точно меня ненавидит», — думал Рон, машинально поглаживая талию Лаванды. Уизли только что встретился взглядом с Ноттом и не мог перестать думать о нём. Даже ссора с Гермионой отошла на второй план. В голове Рона становилось всё больше Теодора. Намного больше, чем Рон мог бы выдержать. За всеми этими переживаниями Уизли почти не заметил, как наступил его день рождения. Конечно же, он помнил об этом дне. Но не испытывал никакого энтузиазма. Во-первых, запрет на посещение Хогсмида совершенно не радовал — а ведь у Рона были такие планы на этот знаменательный день! Во-вторых, сны. Сны, сны, сны и ещё раз сны. Вот они с Теодором играют в шахматы, а вот они что-то громко и весело обсуждают, хотя слов Рон разобрать не может. Вот они неловко обнимаются, Теодор стоит близко-близко и внимательно смотрит на его, Рона, губы… примерно на этом моменте Уизли, обычно, просыпался и давил желание задушить себя подушкой. День его рождения не стал исключением. Сначала Рон проснулся на смятой простыни, отгоняя от себя остатки сна. Подарки на день рождения скрасили происходящее — в этом году был богатый улов. А потом всё пошло просто хуже некуда. Сначала Рон съел шоколадные котелки, под завязку напичканные любовным зельем, а потом принял ещё один удар на себя и попросту отравился. Рон не помнил, как профессор Слизнорт впал в ступор и что-то лепетал, не помнил, как Гарри с силой разжимал его, Рона, челюсти и засовывал ему в рот безоар. Его ждало приятное забытье. И Теодор.

***

Рон очнулся в больничном крыле. Он чувствовал себя на удивление хорошо для человека, который чудом избежал смерти. Было достаточно светло, и Рон заключил, что сейчас день. Возле его кровати сидела Лаванда. Если честно, первым желанием Рона было снова притвориться спящим, лишь бы не разговаривать. Но, к его сожалению, Лаванда заметила момент пробуждения. Рон ожидал, что Браун набросится на него и обвинит во всех смертных грехах — он помнил, как нахамил ей, будучи «влюблённым» в Ромильду Вейн. Или, наоборот, кинется на шею и начнёт целовать. Лаванда не сделала ни того, ни другого. Она неожиданно тепло улыбнулась и присела чуть ближе. — Твои друзья и родственники меня ненавидят, — Браун чуть нервно хихикнула. — Как и мадам Помфри. Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — чуть заторможено кивнул Рон. — Почему тебя все ненавидят? — Я отгоняла от тебя всех посетителей. И отказывалась уходить отсюда, хотя мадам Помфри пыталась меня выставить, — Лаванда мило улыбнулась и моментально переключилась на другую тему. — Помнишь, что тебе снилось? «Нотт». — Не помню. А почему ты спрашиваешь? Лаванда пожала плечами. — Ты бормотал во сне. Не очень разборчиво, но если стоять достаточно близко, можно понять. Рон стиснул в руках край одеяла. Что он такого мог сказать? Почему Лаванда здесь? Почему никого к нему не подпускает? — Знаешь, ты мог бы сразу мне сказать. Я бы не обиделась, честно. Не потратили бы столько времени. — Сказать что? Лаванда оглянулась, убедилась, что мадам Помфри далеко, а затем наклонилась к Рону ещё ближе. — Что тебе нравятся парни. «Дерьмо», — Рона накрыла волна паники. Он думал о том, что скоро вся школа будет знать о том, какой он ненормальный, Гарри и Гермиона отвернутся от него, а Теодор сменит школу, лишь бы никогда больше… Лаванда накрыла его стиснутые в кулаки руки своими ладонями. — Успокойся. Я никому не расскажу. Иначе зачем бы я столько времени тебя охраняла? — Рон вопросительно посмотрел на неё. Девушка мило усмехнулась. — Бон-Бон, у тебя на лице всё написано. — Ты… ты знаешь… — Ты бормотал имя. Знаешь, у нас в школе не так много людей носит имя Теодор, — Лаванда пожала плечами, словно во всей этой ситуации не было ничего странного. — Я могу всё объяснить, — пробормотал Рон, чересчур внимательно разглядывая своё одеяло. — Конечно, — легко согласилась Лаванда. — Но не сейчас и не здесь. Выйдешь из больничного крыла, расстанемся где-то через неделю. Как раз всё обсудим. Рон с удивлением воззрился на девушку. — «Неделю»? — перепросил он. — Зачем? — Будет странно, если мы расстанемся неожиданно, могут возникнуть вопросы, — Лаванда покачала головой. — К тому же, нужно будет придумать причину… мне ведь ещё надо всё как-то объяснить подругам, чтобы они поверили… Рон не помнил, когда в последний раз испытывал настолько огромную благодарность к кому-либо. Он хотел сказать, насколько Лаванда замечательная, раз не только не стала мстить и рассказывать об этой всей школе, но и пыталась прикрыть Рона, сохранить его тайну. Забавно, что обжимаясь с Браун столько времени Уизли совсем не знал её как человека. А ведь она, оказывается была такой хорошей, такой великодушной… Но вместо благодарности Рон произнёс кое-что другое. — Знаешь, когда мы только начали встречаться, Симус очень расстроился. Он и сейчас меня немного недолюбливает, кажется, обижается, — Рон неловко пожал плечами. — Может, это что-то значит? Лаванда удивлённо посмотрела на Рона. А затем улыбнулась. — Бон-Бон, ты такой милый! Пожалуй, расстанемся через две недели.