Хакнуть СПТ

— У меня была нормальная, любящая семья, — начал он. — Мама с папой любили друг друга и души не чаяли во мне. Каждые выходные мы проводили вместе, по вечерам папа читал мне книжки, а мама готовила вкуснейшие ужины. Арсений погладил мальчика по голове, лежащей на своем плече, призывая продолжать. — У отца своя не очень большая айти-компания, — продолжил Антон. — И однажды к ним устроилась девушка Анжела, тогда она была второкурсницей педагогического университета — училась на учителя информатики, но мечтала работать программистом. У отца она работала бесплатно, стажером. С перспективой стать джуниором через пару месяцев. Папа стал ее наставником — обучал ее всему, фактически с нуля. Он стал часто приходить домой раздраженным, жаловаться, что стажерка тупая, как пробка, что он ей посоветовал бросить идею быть программистом и идти работать по профилю в среднюю школу. И всякое такое. Но ему жалко было ее уволить, да и с мелкими задачами типа переименования коммита, исправления орфографических ошибок в документации к программе, переустановкой винды для бухгалтера она вроде справлялась, хоть и с небольшой помощью. То есть, не совсем деревянная была. А еще цветы в офисе поливала и часто на работу приносила пирожки и булочки, которые сама пекла. Арсений стал гладить Антона интенсивнее, чувствуя, что они приближаются к главному в этой истории. — Все чаще папа стал отказываться от маминых ужинов, объясняя это тем, что стажерка опять принесла на работу пирожки, и он их наелся. Потом стал задерживаться на работе, рассказывая, как они вместе со стажеркой добивали простую задачу. А в один прекрасный день не пришел совсем, выключив телефон. Мы с мамой обзвонили все больницы и морги, а наутро пришла Анжела, объясняя маме, что папа ее больше не любит. Теперь он любит ее, Анжелу. Антон всхлипнул и замолчал, шумно вздыхая и пытаясь подавить слезы. Арсений, не разрывая объятий, посадил мальчика на диван, уселся рядом с ним и прошептал: «Шшш, Антош, плачь, не сдерживайся. Это не стыдно. Продолжай». Антон здесь, чтобы рассказать историю от начала до конца. Он продолжил. — Анжела плакала и просила маму отпустить папу, не пытаться удерживать его, ведь это бесполезно. Я вышел из своей комнаты к ним. Анжела сказала мне, что папа считает меня плохим сыном, ведь я часто отказывался ездить с ним на мужские посиделки у реки за удочкой. А еще — что я непослушный, ленивый, не делаю домашнее задание и так далее. Антон замолчал. А Арсений задумался, как такие слова могли ранить неокрепшую психику ребенка, искренне верящего в неземную любовь между отцом и матерью. — А как мама отнеслась к ее словам? — осторожно поинтересовался психолог, возобновляя поглаживающие движения. — В тот день мама поседела на полголовы, — продолжил Антон. — Она сначала думала, что это шутка, но на ее очередной звонок отец ответил. Ответил, и рассказал, что все это правда, что он уже давно в отношениях с Анжелой, и что он давно хотел уйти, но боялся нас оставить. А теперь, раз уж мы и так все знаем, то его больше ничего не держит. Вечером он приехал, собрал свои вещи и ушел. С тех пор мы его не видели. — А мама? — подсказал Арсений. — Мама плакала месяца два. Изо всех сил старалась держаться ради меня, но не выдерживала. За почти 20 лет совместной жизни она окончательно укрепилась в вере, что отец ее любит. Никогда не ревновала, отпускала на корпоративы, отпускала тусить с друзьями. Она правда не ожидала такого предательства с его стороны. А после того, как это случилось… Если честно, я подозреваю у нее биполярку. — Почему? — удивился Арсений. Психолог привык, что люди биполяркой называют смену настроения или мнения по какому-либо вопросу на прямо противоположное. — Иногда она становится гиперактивной, позитивной, может уехать к подруге в соседний район Питера, а потом позвонить из Екатеринбурга или Казани и рассказать, что решила отправиться в путешествие на несколько дней, — горько усмехнулся Антон. — В такой период она ходит на все школьные собрания, активно интересуется моей жизнью, вот согласие на СПТ подписала от большого беспокойства за меня. Арсений припомнил, как он пришел на родительское собрание перед СПТ. Больше всего вопросов в тот день задала действительно Майя Олеговна. — А бывают полностью противоположные периоды, — мрачно продолжил Антон. — Она просто лежит. Не спит, не болеет, а лежит. У нее нет сил встать, нет сил поесть, она не расчесывается месяцами. Иногда становится чуть лучше, и она делает какие-то заказы как фрилансер. Но каждый такой заказ выматывает ее настолько, что после его выполнения она лежит еще неделю. — Депрессивная фаза, — задумчиво пробормотал Арсений. Только сейчас он понял, с чем все это время сталкивался Шастун. Бедный мальчик. Бедная мама. — Угу, — невесело отозвался Антон. — А она ходила к врачу? Можно ведь купировать симптомы так, чтобы у нее получалось жить нормальной жизнью. — Нет, — горько вздохнул Антон. — Она не сунется к врачу под дулом пистолета. Она ятрофоб, Арсений Сергеевич, как и я. Точнее, я как она. Я понимаю, что ей нужны антидепрессанты и другие колеса, но никто их не продаст без рецепта, а рецепт не получить без врача. А к врачу не попасть, если панически боишься врачей. Так что приходится жить так, как она живет. Замкнутый круг. — Но ведь это неправильно, Антон! — воскликнул Арсений. — Она лишает себя нормальной жизни из-за страха перед врачами! — Я понимаю, — проныл Антон. — Но что я могу сделать? У нее паника при виде людей в белых халатах. И я ее прекрасно понимаю, кстати. Арсений задумался. Он может помочь Майе. И он не носит белый халат, когда он психотерапевт. — Антон, у меня есть идея, — поспешил поделиться он. — Давай ты пригласишь маму ко мне в клинику? Я поговорю с ней и определю, верна ли твоя догадка про биполярное аффективное расстройство. По итогу выпишу необходимые лекарства. Она будет жить нормальной жизнью, Антон. — Я не заманю ее к врачу, Арсений Сергеевич, — покачал головой Антон. — Бесполезно даже пытаться. Она абсолютно не доверяет медицине и вряд ли будет пить таблетки. Ей проще съездить к гадалке или приложить подорожник, чем сдать анализ крови, — Антон поежился, произнося слова «анализ крови», ведь он сам тоже лучше пойдет к шаману, чем в процедурный кабинет. — Антон, в клинике я выгляжу, как обычный человек, — поспешил заверить Арсений. — Я не ношу халат, у меня нет шприцов, в кабинете отсутствует запах медикаментов. Я просто разговариваю с пациентами и пытаюсь разобраться в их ситуации. Меня-психотерапевта абсолютно не за что бояться. Я клянусь. — Ладно, — пробурчал Антон. — Я попробую уговорить ее сходить к вам. Но вряд ли получится. — Попробуй, Антон, — проникновенно проговорил Арсений. — Попробуй. О большем я не прошу. Так, обнявшись, они просидели молча несколько минут. В крепких объятиях Арсения было тепло и очень спокойно. Антон почувствовал, будто огромный камень с его души скатился куда-то под ноги и укатился в лес. — Антон, — подал голос Арсений. — М? — Антону хотелось и дальше просто сидеть в этих теплых объятиях. — Будешь кофе? — ожидаемый вопрос. — А давайте, — охотно согласился мальчик. Арсений осторожно расцепил руки, встал с дивана и завел кофемашину. Он молча сварил две чашки капучино, одну передал Антону, другую взял себе и сел обратно на диван. — Антон, почему ты так долго это скрывал? — задал он давно мучивший его вопрос. — Мне было стыдно, — признался Антон. — Стыдно, что твой отец ушел из семьи? — поднял брови Арсений. — Он ушел по моей вине, — твердо ответил Антон. — Что? — Арсений поднял брови еще выше. — Если бы я был послушным сыном, если бы на меня не жаловались учителя, если бы я всегда ездил с папой на посиделки с друзьями, если бы без напоминаний делал домашнее задание, он бы не ушел, — горько сказал Антон. — От такого непослушного сына любой бы сбежал. Арсений слушал и не верил ушам. Все это время Антон винил себя? — Антош, — мягко начал он, поглаживая тыльную сторону ладони мальчика. — В глубине души ты ведь прекрасно понимаешь, что в том, что твой отец решил уйти из семьи, не виноват ни ты, ни твоя мама, ни Анжела Семеновна? Антон затрясся, когда услышал имя новой учительницы. Сейчас ее уговорят остаться, и ему придется посещать ее уроки. Арсений увидел, что Антон дрожит, отставил свою чашку, забрал чашку из рук мальчика и вновь крепко обнял его. — Шшшш, Антош, — шептал он. — Лично я точно не буду уговаривать ее остаться. Ей и впрямь будет лучше пройти практику в другом месте. А если она все же решит остаться здесь, думаю, тебе на информатику лучше ходить к другому преподавателю. — Спасибо, — дрожащим голосом ответил Шастун. Антон постепенно перестал дрожать, выравнивая дыхание. — Что я хотел сказать, Антон, — сказал психолог, поглаживая мальчика по плечу. — Ты не виноват. И твоя мама не виновата. Если мужчина решил уйти из семьи, нет ничего, что остановит его. Ни дети, ни родители, ни обязательства. Он уходит, ведомый своим желанием. Аналогично, нет и понятия «увела из семьи». Как бы ты ни ненавидел Анжелу Семеновну, твой отец — не баран, которого можно взять за рог и куда-то увести. Он принял решение. Плохое или хорошее — другой вопрос. Но ты в его уходе не виноват. — Легко вам говорить, — буркнул Антон. — А я вот теперь делаю домашнее задание всегда. Даже когда ничего не задали. И все потому, что он ушел из-за того, что я ленился делать домашнее задание, по его словам. Арсений вздохнул. Бедный мальчик. — Антош, — предпринял еще одну попытку Арсений. — Он наверняка наговорил всякого такого, о чем потом пожалел. Он принял очень тяжелое решение, и ему нужно было оправдать себя в своих собственных глазах. Вот он и придумал, что ушел, потому что ты не делал домашнее задание. Антон, ну ты сам послушай, насколько глупо это звучит. Смешно, разве нет? Антон издал пару горьких смешков, больше похожих на всхлипы. Слова Арсения имели смысл. — Даже если у него были причины уйти из семьи, — продолжал Арсений. — Он по-прежнему твой отец. Прекрати его ненавидеть, прекрати винить себя, отпусти его и сосредоточься на лечении мамы. Антон задумался. Всхлипы почти прекратились. — Вы правы, — твердо сказал он. — Я постараюсь убедить ее прийти к вам. — Угу, — поощрительно кивнул Арсений. — Только не сейчас. Сейчас она в депрессивной фазе, когда даже встать с кровати для нее очень сложно. — Понимаю, — Арсений вновь погладил мальчика по плечу. — Я дождусь ее маниакальной фазы и отправлю к вам, — решительно заявил Антон. Арсений улыбнулся. Кажется, ему удалось подарить мальчику цель на ближайшее будущее. — Спасибо вам, Арсений Сергеевич, — сказал Антон вдруг. — Я вас боялся, а вы такой… — Какой? — засмеялся Попов. — Хороший, — ответил Шастун, немного подумав. — Хоть и врач, — добавил он, вызвав громкий смех Попова. Напряжение в комнате будто растворилось. Дышать стало легко-легко. — Кстати о врачах, — отсмеявшись, вспомнил Арсений. — Все-таки расскажешь, как прошел медосмотр? Антон вздохнул. И зачем Арсений вновь поднял эту дурацкую тему? — Самый уязвимый компонент любой информационной системы располагается между компьютерным креслом и клавиатурой, — хмыкнул он вместо ответа. — Между креслом и клавиатурой? — задумался Арсений. — Человек? — Ага, — только и ответил Антон. — И в поликлинике это …? — Админ, — только и сказал Антон. — Я понял, — кивнул Арсений. — Но я ничего с этим делать не собираюсь, не волнуйся, — добавил он, увидев, как забегали глаза Шастуна. — Как не собираюсь и прятать файл «Антон Шастун.docx», который ты так любишь почитать. Глаза Антона вылезли на лоб. — Вы знаете? — спросил он, даже не подумав изобразить неведение. — Ага, — засмеялся Арсений. — Когда ты подключаешься к моему рабочему столу по удаленке, если я в это время сижу за компьютером, я прекрасно вижу все твои действия. Антон хлопнул себя ладонью в лоб. Он даже не подумал проверить, включен ли режим shadow, просто подключался и все. Лапоть он и есть лапоть. А еще на CTF зачем-то ходит с такими-то скиллами. — Простите, — виновато промямлил он. — Не переживай, — ободряюще сказал Арсений. — Тем более, именно с помощью этого файла я тебя подтолкнул к откровениям. — Что? — удивился Антон. Арсений улыбнулся и решил тоже рассказать кое о чем. — Ну, когда я впервые увидел, как ты читаешь этот файл, у меня чуть сердце не прихватило. Думал, в моем компьютере поселился барабашка и пора звать экзорциста. Антон усмехнулся. Вот он лошара, конечно. Так тупо спалиться — это только Шастун может. — Потом я вспомнил, — продолжил Арсений, — как Вячеслав Игоревич — учитель информатики — подключался к моему компьютеру по удаленке, смотрел, почему у меня не было звука. Но, согласись, странно, что Вячеславу Игоревичу понадобилось лезть на мой компьютер и читать файл о тебе. — Угу, — невесело согласился Антон. — Поэтому я подумал, что это сделал ты. Вячеслав Игоревич заверил, что ты этого сделать никак не мог, потому что для этого нужен доступ администратора, которого у тебя нет. Антон усмехнулся и жестом попросил психолога продолжить. — Но я держал в голове слова тебя и Алексея о том, что вы этичные хакеры. Грешным делом я даже было подумал, что это он открывает файл, чтобы что-то узнать про одноклассника. Но спросить прямо постеснялся. Антон уже улыбался вовсю. — А когда ты рассказал, что вы с Вороновым отправляетесь на соревнования по… Как ты сказал? Спортивному хакингу? — Угу. — Вот. Тогда я и подумал, что, возможно, доступ администратора у тебя есть. — Но вы не удалили этот файл. Не переименовали. Не перепрятали, — прервал Антон. — Почему? — Потому что я решил, что он может сыграть в мою пользу, — охотно поделился Арсений. — Ты страдал, переживал, но боялся открыться, тогда я в файл дописал некоторую информацию, которая, по моим расчетам, должна была побудить тебя прийти ко мне поговорить. — Так и получилось, — пробурчал Антон. — И я бы пришел к вам сразу после урока. Я правда хотел. Но приход Анжелы Сергеевны… — Семеновны, — поправил психолог. — Семеновны, — исправился Шастун. — Немного изменил мои планы. — Понимаю, — невесело вздохнул психолог. — Тем не менее, я рад, Антон, что ты, наконец, открылся и доверился мне. Скажи, тебе стало немного легче? — Стало, — твердо и честно ответил Антон. Он действительно ощущал легкость и прилив новых сил. — Ну вот, а ты боялся, — расплылся в улыбке Арсений. — Давно надо было поговорить. — Ну, — буркнул Антон. — Был неправ. Извините. — Да ладно тебе, Антон, — засмеялся Арсений. — Главное, что ты к этому пришел. — Угу, — пробурчал Шастун, задумавшись. Психолог реально помог ему. Просто разговором и обещанием помочь его маме. — Простите, а можно…? — Что? — удивился Попов. — Обнять вас, — проворчал Антон, глядя в угол комнаты и отчаянно краснея. — Конечно, — засмеялся Арсений и распахнул объятия. Когда в них плюхнулся Шастун, Арсений сцепил руки и крепко прижал мальчика к себе. Такого маленького двухметрового ребенка, жаждущего ласки и обнимашек. — А медосмотр все-таки пройди, — шепнул он, не разрывая объятий.