***
— Да не трясись ты так, Антон, — ободряюще похлопал парня по плечу Арсений. — Сейчас быстренько сделаем прививку, и будешь абсолютно свободен. Давай куртку. Арсений сдал свое пальто и куртку мальчика в гардероб, взял номерки, подхватил Антона под локоть и куда-то повел. Они идут по коридору поликлиники, а Антону кажется, что его ведут на заклание. Вокруг мельтешат какие-то люди, туда-сюда бегают медсестры, кричат и плачут дети — Антон их понимает, как никто другой. В воздухе пахнет хлоркой и лекарствами, у дверей невролога возмущенные разборки — кто-то влез без очереди и сейчас заслуженно будет получать по щщщам от всех, кто в этой очереди находится. Антон чувствует, как пульсируют его виски, слышит писк в ушах, неосознанно открывает рот, потому что при дыхании через нос воздуха ему уже не хватает. Разборки в очереди, крики испуганных детей, досужие разговоры, топот ног и прочие звуки смешались в единый белый шум, похожий на перемещение слоев воды друг относительно друга. Антон чувствует, что он нырнул в соленое теплое море, сейчас вынырнет — а вокруг лето, волны и яркие краски, а придя на пляж, он купит коктейль. Только вот что-то не выныривается и не выныривается. И чем больше хочется вынырнуть, тем глубже тонешь. — Антон, Антон, — слышится будто над поверхностью моря, в котором он сейчас тонет. Тяжелейшим усилием воли Антон все же фокусируется, звуки толщи воды вновь распадаются на спектр криков, разборок, разговоров и щелчков пальцев Арсения. — Антон, а как ты проводишь досуг? Я вот люблю горные лыжи, но сейчас редко получается выбираться покататься из-за работы и диссертации. У нас есть чатик любителей зимних видов спорта, в котором изначально нас было пятеро, а сейчас уже больше сотни человек. Там каждый день холивары лыжников против сноубордистов. Представляешь? Каждый день! И каждый день они заканчиваются разумной мыслью «каждому — свое», чтобы на следующий день начаться заново. А еще я люблю готовить. Правда, делаю это опять же редко из-за диссертации. Вчера вот испек чизкейк, при том что сладкое я обычно не ем. Теперь вот буду есть его всю неделю, а по утрам бегать чуть дольше. А еще у меня нет девушки, Антон. Опять же из-за диссертации. Ну, и не только из-за нее. А ты что любишь? С минуту Антон усиленно соображал, честно пытаясь удержать нить разговора. — Что? Простите, какие лыжи? Какой чизкейк? Какая девушка? Что? В смысле, … Что? — Паническая атака, Антон, — коротко ответил Арсений, снова подхватывая мальчика под локоть и ускоряя шаг. — Нам нужно поскорее с этим покончить, чтобы тебя отпустило. Посиди здесь и никуда не уходи, я на секунду. С этими словами Арсений вошел в кабинет с надписью «Психиатр», громко поздоровавшись, видимо, с коллегой. Антон не успел даже сообразить, зачем он туда вошел, как психолог уже вышел обратно в белом халате. — Идем, — только и сказал он, направляясь куда-то. Антон молча шел за психологом, пока тот не остановился у двери кабинета, рядом с котором столпилась куча людей с детьми. — Постой здесь, — попросил психолог, входя в кабинет с табличкой «Педиатр». Его не было какое-то время, а у Антона появилась возможность осмотреться. Не то чтобы ему очень хотелось осматриваться, скорее, нужно было занять себя хоть чем-то, чтобы не думать. Дверь открылась, из нее вышла улыбающаяся мама с довольным карапузом, а за ней в дверях возник Арсений. — Шастун, заходи, — произнес он, будто так и надо. Будто нет здесь всей этой толпы людей, которые ждут возможности зайти, отстреляться и уйти отсюда поскорее. Как бы Антона ни пугала перспектива томительного ожидания в очереди, но все же проход вне очереди казался ужасно несправедливым. Но не спорить же, еще сильнее задерживая всех? Шастун подорвался с места и скрылся в дверях кабинета, даже не успев испугаться. — Здравствуйте, — произнес он на автомате. — Здравствуйте, — ответила приятная женщина лет 45, наверное, педиатр. — Шастун, говорите? — раздалось откуда-то справа. Антон обернулся на звук и увидел молодую медсестру, сосредоточенно щелкающую на довольно старом компьютере в какую-то табличку. — Антон Андреевич? — Да, — на автомате отозвался Антон. — Нет, ревакцинации от полиомиелита не было, надо сделать. — Медсестра начала было подниматься, но ее остановил Арсений. — Позвольте, я сам сделаю? — Вы, Арсений Сергеевич? — удивилась педиатр. — Да, Людмила Павловна, — отозвался Арсений. — Мы с ним договорились, что я сам сделаю эту прививку, мальчик незнакомым людям… ммм… не доверяет. Людмила Павловна оценивающе посмотрела на Антона, пытаясь обнаружить признаки недоверия, но, видимо, решила, что если ей о психологических проблемах говорит психиатр, то стоит просто поверить ему на слово. — Хорошо, если так, конечно, делайте, Арсений Сергеевич, — сдалась она. — Антон, иди сюда. Антон в страхе посмотрел на Арсения, но тот ободряюще кивнул. Антон сглотнул и на ватных ногах подошел к женщине. — Поставь градусник, — она протянула ему прибор. — Угу, молодец, ждем. А пока открой рот. Антон послушно открыл рот, стоически перенес надавливание на корень языка деревянным шпателем, хоть и было не очень приятно, позволил посветить себе в рот фонариком и наконец сомкнул губы после разрешения сделать это. Термометр пискнул, педиатр посмотрела на результат. — 36,5, — по-доброму улыбнулась она. — Отлично. Снимай кофту. Антон снял худи, поежившись от прохлады и от мысли, что раздевается он на глазах Арсения. — Дыши. Угу. Теперь не дыши. Так, теперь спиной. Дыши. Не дыши. Одевайся. Антон бросил взгляд на Попова. Тот не сводил с мальчика глаз. — Ну что ж, Арсений Сергеевич, противопоказаний нет. Все необходимое в процедурной. Попов шагнул было в нужном направлении. — Постойте, — вдруг вмешалась медсестра. — У мальчика не стоит и прививка от столбняка, хотя должна была уже стоять. Нужно сделать. Я сейчас все подготовлю. Медсестра подскочила и быстро скрылась в комнате, граничащей со смотровой. Антон чувствовал, как в нем вскипает ненависть к этой девчонке. Из процедурной доносились звуки разрываемых упаковок шприцов, шорох коробочек с медикаментами и звон ампул. Антон отчетливо слышал каждый из этих звуков, как если бы к его ушам поднесли усилитель. И кто додумался аудиозапись из Кольской свехглубокой скважины назвать «звуками ада»? Нет, звуки ада другие — они прямо сейчас раздаются из процедурной. Через мгновение бесячая медсестра вернулась в смотровую, улыбнулась Арсению и пригласила входить в процедурную. Антон угрюмо и медленно шел следом за психологом. Арсений задержался у входа, подождал, когда мальчик войдет внутрь, после чего плотно закрыл дверь, оставшись с Шастуном наедине. — Антон, ты в порядке? — в голосе психолога слышалась обеспокоенность. — Нет, — сердито бросил Шастун. — Не бойся, это быстро и совсем не больно, снимай толстовку. Негнущимися пальцами Антон стянул с себя худи уже во второй раз за последние пять минут, глядя на спину психолога, который, отвернувшись к столику, копошился и стучал пальцами явно по шприцу. Психолог повернулся и подошел к мальчику. В его руках была только маленькая упаковка со спиртовой салфеткой, шприца нигде не было, но Антон знал, что орудие пыток Арсений спрятал в широком кармане халата. Попов раскрыл салфетку и размашисто протер плечо мальчика. — Отворачиваемся, Антон. И закрываем глаза, — попросил он, ожидая. Антон недоверчиво смотрел на мужчину расширившимися от страха зрачками. — Давай, Антон, — вздохнул он и ободряюще погладил второе плечо. — У нас осталось меньше получаса до начала следующего урока. Шастун сглотнул, зажмурился и отвернулся, смирившись с судьбой и сдавшись на милость Арсения. Мгновение — и Антон дернул плечом, почувствовав немного неприятный укол. Больно не было абсолютно. Попов действительно делал уколы мастерски: очень аккуратно, небольно, почти нежно. Шастун уверен, что делай ту же прививку их школьная медсестра, его рука онемела бы минимум на час, а на плече бы еще месяц красовался синяк размером с чебурек. Пытка, которую Антон уже и вовсе не считал пыткой, продлилась пару секунд. Антону нравилось ощущать теплоту пальцев Попова на своем плече, пусть и сквозь резиновые перчатки. Арсений нежно придерживал мальчика за плечо, на случай, если тот будет дергаться. — Закончили, Антон, — улыбнулся Арсений, одновременно с этим вытащив иглу. — Теперь приспусти джинсы до колен. Услышанное не сразу дошло до Антона. Какие еще джинсы? — З… зачем? — спросил он наконец. — У нас вторая прививка, — пояснил Арсений. — От столбняка, помнишь? А она делается в бедро. Давай, приспусти штаны. Быстрее, мы же не хотим опоздать на урок? Антон не двигался. Снять джинсы и остаться в одних трусах перед ним? Он с ума сошел? — Нет, — помотал он головой категорично. — Ты чего, Антон? Я же совсем не больно делаю уколы, разве нет? — удивился Арсений. Ему казалось, что нежное обращение должно было помочь Антону преодолеть страх. Но, видимо, фобия глубже, чем он думал изначально. — Дело не в боли, а в стеснении, — честно признался Антон. — Я не хочу снимать штаны, делайте в плечо. — Ох, какой ты стесняша, оказывается, — улыбнулся Попов сложившемуся в голове пазлу. — Ну, если хочешь, можем под лопатку сделать. Но это немножко неприятнее. — Пусть будет так, — смирился Антон, выбирая меньшее из зол. Арсений пожал плечами, отошел к столику и, покопошившись, вернулся опять без шприца. — Повернись спинкой ко мне, — попросил он выжидающе. Антон нехотя отвернулся к бежевой стене, рассматривая чересчур веселого ежика, который был на ней нарисован. «Еще бы ему не быть веселым, — думал Антон. — Не ему же Аааааай! делают этот жутко болючий укол под лопатку! Хотя, у ежа на спине иголки. Интересно, он ощущает от них уколы в спину, как я сейчас?» — Все, Антон, закончили, — произнес Арсений, надевая на шприц колпачок и выбрасывая в урну. — Ты молодец. Больше можно не переживать, что школьная медсестра тебя поймает и уколет. Антон поежился при мысли о школьной медсестре. Старшеклассники рассказывали, что при окончании 9-го класса медсестра тщательно проверяет карты прививок каждого потенциального выпускника и будущего 10-классника и прямо в мае перед экзаменами доделывает все недостающие. Так что особого смысла прятаться от нее обычно нет — все равно достанет. Интересно, а что она скажет Лехе, у которого карта прививок будет значительно отличаться от ее журнала? — Да, — ответил Антон запоздало. — Спасибо. Он был искренне благодарен Арсению за терпение и такое бережное отношение. И за то, что мысль «зачем я сбежал именно к психологу?» наконец-то перестала генерироваться в его мозгу. — На здоровье, — ответил Арсений, прибираясь за собой. Кажется, он понял, за что именно был благодарен мальчишка. Они вышли из процедурной и уточнили, передаст ли педиатр информацию о прививках в школу. — Да, я уже отметила, что прививки от полиомиелита и столбняка сделаны, мы направим информацию в школу, — отозвалась эта бойкая медсестра. И откуда в ней столько энтузиазма? — Только вот я посмотрела журнал, Шастун Антон Андреевич в последний раз проходил диспансеризацию два года назад. Ему необходимо пройти полный медосмотр.11. В поликлинике
26 января 2023 г. в 14:24
На следующий день, сидя на втором уроке, коим была история, Антон, хоть и был атеистом, молился, чтобы Арсений забыл об их договоренности. Вопрос «какого черта я сбежал именно к психологу?» пришел в голову мальчика уже в три миллиона пятьсот тридцать семь тысяч восемьсот четырнадцатый раз со вчерашнего дня. И более вразумительного ответа, чем «балда», к сожалению, не находилось.
Кроме того, мальчик не знал, что делать с обнаруженным файлом. Вроде ничего критичного в нем не написано, но все равно не хотелось бы, чтобы эти наблюдения кто-нибудь прочитал. И почему Арсений не может записывать все по старинке ручкой в блокнот? Оцифровка обязательна? А если она выполнена вот так по-клоунски? И для чего психологу эти наблюдения? Не вставит ли он их потом куда-нибудь в публичный отчет? Антону до зуда в ладошках захотелось на ближайшем уроке информатики вновь подключиться к компу Арсения и удалить этот файл напрочь. Только вот здравый смысл подсказывал, что выдавать свое присутствие на машине Арсения — не в его интересах.
Урок близился к концу. Близились к концу и нервные клетки Шастуна, который усиленно планировал, что же ему делать после звонка. Сдаться психологу? Увольте. Пойти к медсестре, извиниться за вчерашнее отсутствие и попросить сделать прививку сегодня? Вы плохо знаете Шастуна. Сбежать и отсидеться где-нибудь? А вот это уже звучит разумно.
«Так, слиться с толпой, добежать до фойе, там зайти в раздевалку и отсидеться до звонка. Когда дежурные свалят из коридоров, проскочить мимо вахтера в дверь», — а вот и великолепный план, Уолтер.
Но плану, увы, несмотря на все его well-ик-ole-pie, сбыться было не суждено.
Едва прозвенел звонок с урока, а учительница даже не закончила объяснять домашнее задание, в двери класса вежливо, но настойчиво постучались. Когда дверь открылась, на пороге возник не кто иной, как Арсений Сергеевич Попов собственной персоной. Шастун чуть не чертыхнулся вслух.
Девчонки класса зарделись, заулыбались и зашушукались. Парни заозирались, пытаясь понять, с чего вдруг минуту назад скучающие девушки так оживились.
А Антону все было предельно ясно: красавчик-психолог в своих стильных очках, черных брюках-чиносах и такой же черной приталенной классической рубашке с длинными рукавами и запонками смотрелся чертовски сексуально. Шастун был уверен, что любая из одноклассниц с большим удовольствием оказалась бы на его месте: ходила бы на консультации, говорила о семье, показывала бы запястья и, конечно, без пререканий подставила бы свое плечо психологу под прививку, томно вздохнув для вида.
Но Шастун — не одна из одноклассниц. Арсений Сергеевич в данный момент его бесит.
— Здравствуйте. Антон Шастун, я за тобой, — вот и нафига говорить это на весь класс?
Одноклассники с любопытством смотрели, как Антон закидывает на спину рюкзак и уходит вслед за Поповым. Антон уловил во взглядах девчонок с первой парты… зависть?
«Простите, дамы, но он за мной», — почему-то подумалось Антону, и он чуть было не хихикнул вслух, но вовремя осекся, вспомнив, что ему сейчас предстоит.
— Готов ехать? — для галочки поинтересовался Арсений, ведя мальчика по коридору.
— Нет, — ответил Антон, прекрасно зная, что его ответ ни на что не повлияет.
— Надо, Антон, — назидательно проговорил Арсений. — Мы же договорились.
— Угу, — угрюмо отозвался Шастун.
— Будет совсем не больно, обещаю, — похлопал его по плечу психолог, подводя к раздевалке. — Постарайся быстрее, у нас всего 45 минут, из которых 10 уйдут на дорогу туда-сюда.
Антону захотелось назло психологу одеваться меееедленно-мееедленно, желательно все 45 минут, но Арсений зашел за ним уже в пальто.
— Пора, — кивнул он мальчику.
— Знаю, — огрызнулся Антон и, угрюмо шаркая ботинками, вышел из раздевалки, едва не оттолкнув с пути психолога.
Арсений смотрел вслед выходящему из школы сгорбившемуся парнишке и не понимал, почему Антон так расстроен. Ему ведь в любом случае придется сделать прививку, и чем дольше он будет оттягивать это неизбежное мероприятие, тем больше нервов истратит. А тут Арсений с комфортом доставит Антона прямо в процедурный кабинет и аккуратно сделает прививку сам, помогая преодолеть фобию. Разве это не здорово?