Флирт с драконом

      Эймонд крепко и без колебаний обнял меня в тот момент, когда сир Коль затемнил наш порог и настоял на том, чтобы проводить меня вниз, обнимая за плечи на каждом шагу, пока мы не достигли зала.       — Я требую знать причину этого. — голос Эймонда прогремел по всему тронному залу, поразив королеву-мать своим тоном.       — Твоя добрая леди-жена, похоже, сделала выбор в своей верности короне, — отозвался Эйгон, когда мы приблизились к Железному Трону, возглавляемому сиром Кристоном Колем, который встал между своим узурпатором и его владельцем. — Я не потерплю предательства при моем дворе, брат, как бы то ни было, жена она тебе или нет.       — Выбор в ее верности? Из каких-то ложных сообщений и наглых обвинений, которые мы даже не можем начать объявить правдивыми? Я докажу тебе ее верность. — возразил Эймонд, пристально глядя на своего брата, когда тот снял повязку с глаза, чтобы показать свое новое украшение. Я наблюдала в предвкушении, видя, как меняются выражения лиц членов зеленого совета при виде разительной разницы. Рот Алисенты слегка приоткрылся от этого зрелища, любопытство плясало на кончике ее языка, пока ее взгляд не упал на кулон между моими грудями. — Простите меня, Ваша светлость, но я действительно верю, что если это отвратительное заявление вообще будет рассмотрено, это произойдет в суде. — мой муж продолжал выступать в мою защиту. Эйгон поднял брови и бросил на Эймонда впечатленный хмурый взгляд.       — Как и ее право. — краткий миг облегчения снял тяжесть с моей груди, пока глаза Эйгона снова не остановились на мне, мерзкая ухмылка танцевала на его губах. — И она сделает это из камеры. Сир Кристон, приведите мне принцессу.       Ледяной страх пронзил мой позвоночник, как кинжалы, по команде Эйгона.       — Нет… — я посмотрела на Эймонда в поисках помощи, когда он стоял, казалось, застыв; на его лице были написаны напряжение и мука, когда сторожевой пес набросился на его жену.       — Принцесса, — холодно поприветствовал Кристон, агрессивно дернув меня за руку.       — Нет, подождите! Подождите! — взмолилась я, когда идея поразила меня подобно мощной вспышке молнии, и я инстинктивно прикрыла живот рукой, защищая его. Мои испуганные, умоляющие глаза остановились на моем муже, выражение лица которого расширилось от этого жеста.       — Сир Коль, немедленно отпустите мою жену. — голос Эймонда прорезал воздух, как валирийская сталь. Я наблюдала, как его лицо смягчилось до той нежной стороны, которую он приберегал для наших личных моментов, недоверчиво уставившись на мой живот, когда он спускался по лестнице с удвоенной силой, держа руку на своей стали.       — Я выполняю приказы короля, а не… — Эймонд быстро выхватил свое оружие и прижал лезвие плашмя к шее Кристона. Вздрагивание, глубокий вдох или любое движение его тела — и металл вытягивал жизнь так же быстро, как кровь.       — Ты будешь подчиняться приказам Неведомого до последнего вздоха, если не уберешь руку от моей жены. — Эймонд холодно и спокойно пригрозил, слегка наклонив голову, словно провоцируя рыцаря попробовать. Кристон посмотрел на Эйгона, который подошел к краю своего места в замешательстве от зрелища и махнул рукой в знак согласия, отпуская собаку. Сир Коль неохотно отпустил мою руку и сделал большой шаг назад, в то время как выражение лица Эймонда все еще угрожало неминуемой смертью. — Висенья… — Эймонд положил свою руку поверх моей. — Это правда? — он выглядел почти полным надежды, держась в ожидании моего ответа. Я осторожно убрала свою руку, позволив ему провести прямо по моему животу, когда я положила обе свои руки поверх его собственных, удерживая его там с легким кивком и легкой улыбкой. Если у него были свои секреты, то у меня наверняка были бы свои. — Ao issi rūsīr riñnykeā? Rūsīr issa riñnykeā? — недоверчиво спросил Эймонд, прижимаясь ко мне.       Я шмыгнула носом, пытаясь отдышаться от страха перед камерой в подземелье и мечом палача всего несколько мгновений назад. Я никогда не видела его таким смягченным на публике — одна только перспектива того, что его ребенок будет расти внутри меня, придавала его поведению новый свет. Я потянулась к его лицу, отвлекая его внимание от моего живота, нежно удерживая его за щеку, когда я провела большим пальцем по нижней части его шрама.       — Skoros nykeā dovodedha másino… — Я слегка улыбнулась, когда смех облегчения охватил меня.       — Мне не нужно быть более уверенным в том, насколько невообразимо это обвинение, — голос Эймонда эхом разнесся по комнате, когда он повернулся, чтобы обратиться к своему брату и совету, приняв защитную стойку и частично закрыв меня от посторонних глаз. — Принцесса Висенья носит в себе моего ребенка, и вы осмелитесь забрать у меня не только мою жену, но и мою кровь по необоснованному обвинению, Ваша светлость? — Многозначительно спросил Эймонд, пытаясь воззвать к более мягким чувствам своего брата — если таковые вообще были.       — Ее нашли при попытке сбежать из города на спине дракона, брат, — с отвращением заявил Эйгон. — Я не потерплю измены в моем дворе, жена моего брата или нет.       — Обвинение, которое может быть подтверждено десницей и только десницей? Кто-то, у кого не было никаких знаний о драконах? — надавливал Эймонд, хватка, которую он держал на моей руке, усиливалась с каждым словом защиты. — Брат, ты, как никто другой, знаешь узы, которые связывают дракона и всадника. Как она может быть обвинена в приказе, который я отдал сиру Рикарду перед моим отъездом? — он лгал гладко, крепко сжимая мою руку в знак ободрения.       — Ты отдал приказ? — прервал его Отто, переключая свое внимание на сира Торна. — Это правда, сир Рикард? Вы отвезли принцессу на побережье по приказу принца Эймонда перед его отъездом?       Взгляд Рикарда на мгновение переместился на Эймонда и меня, прежде чем он снова обратил свое внимание на десницу.       — Перед своим отъездом принц Эймонд убедил меня в важности связи между драконом и всадником. По правде, у меня не так много опыта в обычаях, и поэтому я прислушался к слову принца и сделал, как было указано, отвез принцессу в пещеры на побережье. — Рикард почти дословно пересказал наш разговор о предыдущих вечерах в компании друг с другом, и я сдержала глубокий вздох облегчения. — Если есть какая-то вина, возложите ее на меня, Ваша светлость.       — Я не позволю вам пасть на свой меч по моему прямому указанию, сир Торн. — рявкнул Эймонд. — Ты, как никто другой, знаешь, как важно поддерживать связь, брат. Конечно, совет не настолько глуп, чтобы осуждать принцессу за нарушение обычаев Старой Валирии, чего они даже не могут начать понимать по собственному желанию. — он бросил ошеломляющий взгляд на все более раздраженный вид десницы.       — Старый валирийский обычай или нет, у нее было намерение…       — Этого достаточно, лорд Десница. — Эйгон прервал его, останавливая Отто рукой. — Твои слова трогают меня, брат… как и эта радостная новость о моей дорогой доброй сестре… — плотоядный взгляд Эйгона задержался на мне с тайным намерением, скрытым в его глазах. Было легко отправить меня в подземелье и покончить с этим. Все присутствующие знали это. Однако выражение крайнего неодобрения со стороны королевы-матери говорило о другом. При упоминании о наших ожиданиях гнев Алисенты был бы суровее любого наказания, которое я могла бы придумать сама. И хотя было ясно, что здравые слова его брата, несмотря на вопиющую ложь, не были тем, что поколебало его, очень реальная угроза Эймонда, замахивающегося сталью на своего брата за то, что он обрек свою жену и будущего ребенка на смерть, безусловно, имела вес.       — Да, — королева-мать болезненно улыбнулась. — Поздравляю вас обоих. Мой король, — Алисента обратилась к сыну с добрыми глазами, на которые способна только мать, дергающая за ниточки. — Могу я предложить покончить с этим досадным недоразумением, поскольку я уверена, что у принца Эймонда и принцессы Висеньи были изнурительные дни, и они хотят побыть друг с другом. — Эйгон слегка усмехнулся этому предложению, без сомнения, недовольный текущим исходом, учитывая идеи, которые у него были в голове относительно моей жестокой и необычной пытки.       — Благодарю вас, матушка. — Эймонд слегка склонил голову, когда я прижалась к нему. — Я считаю, что следует принести извинения.       Эйгон раздраженно прищелкнул языком:       — Я не буду извиняться за…       — Прошу прощения, Ваша светлость. — Эймонд прервал надвигающуюся тираду своего брата. — Поскольку я имел в виду десницу. — Отто пронзительно уставился на нас двоих, крепко сцепив руки за спиной и высоко подняв голову, несмотря на настойчивый взгляд моего мужа и легкую ухмылку, появившуюся на моих губах.       — Jikagon va…Vestragon ziry. — Я прошипела достаточно тихо, только для ушей Эймонда, вызвав соответствующую ухмылку на его губах.       — Мои глубочайшие извинения, принц Эймонд. — слова были подобны яду у него во рту, неприятные и, казалось бы, труднопроизносимые.       — Это не я требую ваших извинений, лорд Десница. — Настаивал Эймонд, защитной рукой крепко прижимая меня к себе.       Челюсть Отто сжалась так недовольно и плотно, что я была уверена, что она вот-вот разлетится вдребезги от смущения от зрелища, которое Эймонд заставил его разыграть.       — Принцесса Висенья… я приношу глубочайшие извинения за такое обвинение.       — Мерзкое обвинение. — поправил Эймонд, слишком наслаждаясь публичной словесной пыткой.       — Да… За такое мерзкое обвинение. — Отто отозвался эхом, как певчая птичка, к большому удовлетворению Эймонда.       — Ваши извинения приняты, лорд Десница. — я кивнула. — И это будет запомнено. — я бы запомнила все это. Я бы запомнила тюремное заключение, непристойные и мерзкие обвинения, и более того, я бы запомнила Люцериса. Хотя я и не знала, от чьей руки, я знала, по чьей команде был отдан приказ. Дни Эйгона, как и Отто Хайтауэра, были сочтены.       Как только мы добрались до наших покоев с сиром Торном за нашими спинами, Эймонд быстро щелкнул задвижкой, когда я высвободилась из его хватки.       — До этого… мерзкого представления, — я с отвращением нахмурилась, наблюдая за происходящим. — Ты говорил о перехвате сообщения в Штормовом Пределе. — настаивала я, обхватывая себя руками, словно защищаясь, и бросая взгляд на скомканный пергамент, лежавший у камина. — Говори, — коротко приказала я, моя склонность к правде и еще больше масла в огонь, который разгорался внутри меня, взяли верх. Эймонд посмотрел на нашу смежную дверь, поскольку наша спальня теперь не использовалась, а затем на большие деревянные двери, которые открывались в наш солярий.       — Daor kesīr. — он говорил приглушенным тоном, подводя меня к балкону и катящемуся приливу Узкого моря, лежащего за ним. Эймонд задернул большие шторы, украшавшие внешние колонны балкона, и тяжелая ткань быстро опустилась на вход, еще больше заглушив наш разговор от посторонних ушей. — Gō Aegon, se ondos nyke jikagon naejot āeksio Borros rūsīr nykeā dīnilūks syt Daeron naejot mēre hen zȳhon tala's naejot se jelmāzma tegor. — он продолжил свою речь на валирийском, подтолкнув меня ближе к перилам, ближайшим к морю, положив руку мне на спину.       — Nykeā dīnilūks. — я усмехнулась. Если бы все, что Эйгон мог предложить в качестве верности, были сыновья и братья, ему пришлось бы мудро выбирать своих союзников.       — Nyke geptot naejot se jiōragon, bona nyke māzigon Borros gō Daeron rūsīr zȳhon naejot iderēbagon nykeā ābrazȳrys. Se jelmāzma Vhagar se nyke mērī tolī Luke se Daeron ēdan māzigon naejot va jēlēbagon isse se. — он проворчал, вспомнив, как оттаскивал своего брата от племянника. Эймонд посмотрел на Узкое море позади меня, отказываясь встречаться с моими полными скорби глазами, пока он пытался найти слова, чтобы передать самую ужасную часть своей истории. — Daeron… Se riñnykeā…Teptan naejot Arrax va Tessarion… Se nyke.       Я затаила дыхание, настаивая на его следующих словах, желая своим гребаным разумом, чтобы они оказались не такими, какими я их боялась услышать.       — Se istan sīr mijegindita se nyke pākrisīva adhirikydho naejot zirȳ. Ry nyke ūndan skori hen se istan se tīkuni hen Arrax hae Lucerys ropatas… Ojūdan naejot zōbrie nykeēdar rāenion.       Мое дыхание стало прерывистым, когда я вцепилась в перила с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Залив Черноводной. Он был почти дома… Он был близок к тому, чтобы оказаться дома, а потом… ничего. Теперь он был ничем. Слезы беззвучно катились по моим щекам, пока я смотрела на плещущуюся воду, пытаясь отточить каждую эмоцию, которая текла по моим венам. Если бы я не подстрекала своего мужа обещаниями короны и Эймонд не вмешался… Если бы я сбежала раньше и отправилась на Драконий Камень или дипломатично поговорила с Джейсом, находясь в Винтерфелле… возможно, мой брат все еще был бы жив.       — Visenya…Gevives, vestragon mirros. — голос Эймонда прорвался сквозь мои навязчивые мысли, его руки осторожно скользнули по моим плечам на случай, если я решу повернуться и взять его за голову.       — Это моя вина… Эйгон был прав… он поблагодарил меня, и я… — пробормотала я, слезы угрожали унять меня, когда я судорожно вздохнула. — Я не защитила его. Люцерис… я не… — горячие слезы пронзили мои глаза, и моя грудь начала вздыматься. — Skoro syt issi ao jurnegēre rȳ issa raqagon bona? — спросила я, вытирая рукавом слезы, когда выражение лица Эймонда потемнело и стало каким-то злым.       С ужасающей деликатностью Эймонд запечатлел легкий поцелуй на моей голове, убрав выбившуюся серебристую прядь за ухо.       — Kesrio syt nyke’m naejot ossēnagon zirȳla, Visenya. Nyke’m naejot ossēnagon zirȳ ry syt ao. — спокойно пробормотал он. — Yn mērī tolī aōha.       — Побега? — прошептала я, переходя на общий язык, когда мое горе снова утихло, время от времени накатывая волнами. Эймонд кивнул, глядя на море, когда он прижал меня к перилам, захватывая в капкан своими руками, когда он прижался губами к гребню моего уха.       — Сегодня вечером. Я отведу тебя к Тираксес. — я слегка откинулась назад, коснувшись макушкой его подбородка.       — Отто приказал отправить ее в ямы… как какое-то обычное животное, которое запирают и используют только для досуга, — пробормотала я с презрением. — Я сказала блюстителям оставить ее на побережье… но неизвестно, кто кому предан в этом несчастном городе…       — Когда я вернулся с Вхагар, я мог слышать ее в пещерах. — мое сердце наполнилось уверенностью Эймонда. — Я уверен, что она с нетерпением ждет твоего возвращения, принцесса. Давай не заставим ее больше ждать. — он что-то пробормотал мне в затылок, убеждая меня подготовить вещи, которые мне понадобятся в путешествии.       Рикард внимательно наблюдал, как Эймонд тащил меня через освященные залы и забытые проходы для слуг к дальней стороне замка, непосредственно примыкающей к тропинке, ведущей к скалам вдоль побережья. Мы двигались быстро и с огромной целеустремленностью, оба время от времени оглядываясь через плечо в поисках каких-либо признаков возмездия. Если бы Отто или Коль нашли нас, мы были бы обречены на меч палача, какие бы красивые слова мы ни произносили. Я осветила наш путь внутри почти пустой пещеры, ведя Эймонда прямо за собой, когда я позвала Тираксес,       Она издала свирепое шипение, когда тихая знакомая валирийская песня сорвалась с моих губ. Я пригнулась, крадучись обходя огромное чудовище, чтобы не напугать ее, Эймонд следовал за мной попятам.       — Rytsas, dōna hāedar. — я ворковала так тихо, как только могла, чувствуя, как в моей груди нарастает стеснение от страха. Я низко присела, положив факел на пол, и медленно подошла ближе. Я осторожно потянулась к ней, поймав, как прищурился ее большой глаз, и она издала крик, нечто устрашающее. — Чшшшшшшшшшшш, Тираксес, — успокоила я неугомонного зверя, когда этот идиотский план начал исполняться. — Висенья. Висенья, Тираксес, — прошептала я еще раз, проводя рукой по ее шее, когда наклонилась к ней. Комфорт моего присутствия заставил ее замереть, несмотря на то, что она явно была на взводе от чужого вида и запаха Эймонда, спрятавшегося позади меня. — Ziry iksos Visenya. — взгляд Тираксес замер, сосредоточившись на мне и только на мне, когда ее дыхание выровнялось. — Я обещала, что мы отправим тебя домой, — прошептала я ей, чувствуя, как дрожит ее тело, когда она успокоилась достаточно, чтобы я могла вывести ее.       Тираксес была очень беспокойна, когда ее выпустили из темной пещеры. В глубине души я чувствовала ее жажду подняться в небо и улететь так далеко, как ей заблагорассудится, обратно домой, к своей семье. Пока Эймонд пристегивал к ней мою сумку, я пыталась успокоить ее и отвлечь от ее собственного волнения, тихо ворковала и хвалила ее, пока голос Эймонда не оторвал меня от нее.       — Все надежно закреплено. — подтвердил он, когда я оторвала свою голову от Тираксес и обхватила руками его торс.       — Пойдем со мной, — легко попросила я, касаясь губами его губ. — Мы можем полететь на Дрифтмарк или в Эссос и избавиться от этого безумия раз и навсегда.       — Как бы я ни хотел, чтобы это было правдой, любовь моя… — он вздохнул, прижимаясь обещающим поцелуем к моим губам. — Я должен остаться здесь, и наша затея должна продолжаться. — он вложил что-то холодное и твердое в мою ладонь, на мгновение застав меня врасплох, пока я не посмотрела и не увидела его кинжал в своих руках. Прежде чем я успела спросить, он с глубоким выдохом вложил рукоятку клинка в мою руку. — Мы не можем допустить, чтобы они узнали, что я помог тебе сбежать, и версия меня, в которую они решили поверить, никогда бы не позволила тебе уйти добровольно… — рассуждал он, снимая плащ и бросая его на землю, оставляя его в своей черной развевающейся рубашке. Эймонд взялся за рукоять, накрыв мою руку своей, и приставил лезвие к своей груди. — Здесь, — он слегка провел кончиком по коже над сердцем. — И здесь, — он задрал рубашку, обнажая нижнюю часть живота, когда провел кончиком по пупку.       — Эймонд… Я не могу… Здесь нет… — лепетала я, пытаясь в точности понять, что он мне говорил. Он хотел, чтобы я отметила его. Разрезать его вдоль кожи и оставить свой постоянный след на его коже и оставить его здесь, на побережье, пропитанным его собственной кровью. — Я не могу, Эймонд. Я не могу.       -Ты можешь и ты сделаешь это. — скомандовал он, отпуская лезвие и обхватывая мое лицо руками, чтобы запечатлеть крепкий ободряющий поцелуй на моем лбу. — Просто удар сверху и средний толчок снизу. Со мной все будет в порядке.       — …Что, если я не так… — я настороженно посмотрела на него. — И ты останешься здесь в грязи и в собственной крови?       — Поверь мне, принцесса, у меня есть все намерения встретиться со своим сыном. Сегодня не тот день, когда я умру от твоей руки. — он ухмыльнулся, делая небольшой шаг назад, чтобы помочь мне приблизиться. Его попытка сделать предположение и легкая шутка одновременно тронули мое сердце и мое сознание вины.       — Малышка отрастила член и сообщила тебе о смене пола, не так ли? — это было хорошо. Наши поддразнивания и игры сделали всю эту жуткую часть нашего плана менее напряженной и немного ослабили мое давление. Эймонд слегка улыбнулся, тихо промурлыкав, и потянулся, схватив меня сзади за шею и притянув мои губы к своим в поцелуе огненного возбуждения и страсти. — После, садись на Тираксес и лети так быстро, как только сможешь, — приказал он, задыхаясь, когда прижался своим лбом к моему. — Ее огонь и крики предупредят сторожевую башню, и они пошлют кого-нибудь мне на помощь. — он крепко поцеловал меня в лоб. — Я люблю тебя, Висенья. Hen bisa tubis, ēva se mōris hen issa tubissa.       — Hen bisa tubis, ēva se mōris hen issa tubissa. — эхом отозвалась я, еще раз запечатлев мимолетный поцелуй на его губах, прежде чем мужественно выполнить самую ужасную часть этого плана, будоража мое тело. Эймонд сделал шаг назад и выпрямился, не закрывая глаз, ожидая удара клинка. Вместо этого его взгляд оставался прикованным ко мне, когда он ободряюще кивнул. Я провела лезвием по его груди, слегка задев область, чтобы не порезаться слишком глубоко, заставив его зашипеть. Борьба и боль в его глазах, когда он сжал челюсти, заставили меня заколебаться перед вторым ударом — самым смертельным из двух.       — Gaomagon ziry. — Эймонд подзадорил меня еще одним кивком, настаивая, чтобы я вонзила сталь ему в бок. — Сделай это… сделай это! — Он закричал, и я вонзила кинжал прямо в то место, которое он выбрал, боль пронзила его тело, когда он издал мучительный крик, который разорвал мое сердце надвое. Я быстро побежала к Тираксес, колеблясь только один раз, когда услышала крик агонии Вхагар из-за раны Эймонда. Я взобралась на Тираксес, защищаясь от нее, когда я выкрикивала ей команды, приказывая ей подняться в небо, оглянувшись только один раз, чтобы увидеть страдальческое выражение облегчения на лице моего мужа, когда мы поднимались.       — Dracarys, — воскликнула я, освещая яркую линию огня на нижних скалах побережья, далеко от того места, где я оставила Эймонда. Огонь был бы достаточно ярким, чтобы стражи Замка увидели и предупредили Королевскую гвардию о том, что дракон убегает от блюстителей, и достаточно скоро они нашли бы и вылечили Эймонда от его ран и назвали бы меня тем, чего они хотели от меня раньше — предателем короля.