Alucinatio

За ним наблюдали. Итэр чувствовал это каждый раз, когда покидал дом, и даже Паймон рядом вызывала подозрения. В этой стране нельзя было доверять никому: невозможно было узнать, кто контролирует сознание твоих близких. Эти игры разума были Итэру противны до глубины души. Когда ты абсолютно лишён возможности применить силу и навыки, и твои мысли и воспоминания – это всё, что осталось, знать, что даже они могут быть с лёгкостью вырваны из твоей головы с корнем, страшно. Унизительно. Их план провалился; Итэр до сих пор не мог поверить, но так оно и было. До этого момента ему всегда везло, но в этот раз мудрецы перехитрили их. Пришлось пожертвовать свободой путешественника для того, чтобы остальные могли разработать новую стратегию. Он не возражал, когда эта перспектива обсуждалась заранее, но, очевидно, и представить себе не мог, как тяжело жить, когда за каждым шагом следят десятки пар глаз. Итэр стал закрываться от Паймон на ночь. Она обижалась поначалу, но ей хватило одного полного боли взгляда, чтобы понять, что ему и самому это очень не нравится. С тех пор они стали отдаляться друг от друга, и Итэр не знал, получится ли восстановить былую связь, когда это всё закончится. Если закончится. Но было кое-что, о чём он не стал бы рассказывать и с лезвием у горла и о чём никто из его надзирателей не догадывался. К нему приходил Сказитель. Когда это случилось в первый раз, Итэр был в ярости. После того, что он сделал с Тигнари, со всеми солдатами в Иназуме, с Тэппэем, он ещё смеет проникать в его сознание? В тот вечер он с криком рассеял призрачный образ Фатуи, а тот наверняка удивился настолько, что решил не приходить вновь – естественно, до первого удобного случая. Итэр поначалу не задумывался, как он это проворачивал. Но потом стало важнее другое: как Скарамучче удавалось связываться с ним? Он не прикасался к путешественнику, так как? Значит ли это, что его сила как божества растёт? Итэр не спал несколько ночей после того, как эта мысль пришла ему в голову. Это было очень плохо. Смогут ли его товарищи справиться со Сказителем? Сможет ли справиться он сам? На эти вопросы не было ответа. Акаша просчитывала все его действия наперёд; без связи с союзниками сбежать он точно не сможет, а им незаметно подкрасться к нему будет почти невозможно, насколько он мог судить. Очередной день в бесконечном потоке одинаковых будней Итэр провёл в бесцельной прогулке по городу и болтовне с Паймон. Она казалась такой же беспечной, как и всегда: радовалась вкусностям, как ребенок, таскала его смотреть на закаты и болтала с местными, несмотря на приказ следить, внедрённый в их головы. Но на самом деле было видно, насколько ей тяжело. Непривыкшая быть одна, она увядала с каждым днём, её улыбка становилась всё более вымученной. Но Итэр не мог пока доверять подруге полностью, как бы больно ни было это осознавать. Акаша проникала в сознание слишком глубоко, и даже после снятия терминалов его паранойя усиливалась всё больше. Похоже, это самое тяжёлое испытание для их дружбы. Придя домой, он сразу заперся в своей комнате. Сегодня хотелось побыть наедине с собой и обдумать стратегии побега. И сделать это было нужно, пока не пришёл... – А ты сегодня рано. Летающая собачка надоела? ...он. – Я не звал тебя, уходи. – Итэр устало вздохнул, опускаясь на кровать. Сказителя не хотелось видеть вовсе, но прогнать теперь не получится. – Тебе бы следовало проявить больше почтения, смертный. Помни, с кем ты говоришь. – его распевные интонации чётко давали понять: вся эта сцена была лишь развлечением. – Я старше тебя, Скарамучча, если ты не знал. И вообще, зачем ты пришёл? Я не рад тебя видеть. Конечно Итэр знал, что он здесь забыл. Сказителю было скучно, вот и всё. Почему он прицепился именно к путешественнику – загадка вселенной, но он с таким же успехом мог бы посещать кого-то другого. Если бы этот "кто-то" у него был. – Захотелось посмотреть, как ты влачишь своё жалкое существование. При том уровне силы, что ты имеешь, мог бы давно расправиться со стражей и сделать, что хотел. Ну вот, противоречит сам себе. Сначала почти напрямую назвал его жалким, а теперь отмечает силу, хотя в сражении и не видел толком. Воистину, ему просто нечем себя занять. – Слушай, тебе нечего делать больше? Ты почти каждый день приходишь капать мне на мозги, и без тебя тошно. Повисла тишина. Итэр уже было обрадовался: обычно, стоило ему задеть Скарамуччу за живое, тот быстро исчезал и не появлялся ещё пару дней. Видимо, так случится и в этот раз. – Нечего, – Когда Итэр удивлённо обернулся, Сказитель поспешил добавить: – Я заперт в лабораториях под городом, там нет ни души. Даже Дотторе уехал. Хотя, это даже к лучшему, он всегда меня раздражал. Было очевидно, что он смутился, вопреки тому, что он почти не изменился в лице. Итэр промолчал, надеясь, что он скажет ещё что-то, но вместо этого предвестник отошёл к окну. Возможно, поворачиваться к путешественнику спиной было плохой идеей, если он хотел сохранить безупречный образ. – Это ещё что? – шокировано пробормотал Итэр. Из спины Скарамуччи торчали десятки трубок и проводов. Некоторые из них были оборваны, некоторые аккуратно обрезаны. Парочка, Итэру показалось, была вырвана с корнем, отчего на одежде проступали кровавые пятна. – Ах, это... Кое-что пошло не так, как было задумано. Надо сказать, очень повезло, что ты сейчас не можешь влезть в наш план, иначе победить меня было бы слишком легко, ха! Вот оно! Сказитель ослаб, и теперь нельзя найти возможность лучше, чтобы забрать гнозис и предотвратить создание божества. – Ты, верно, забыл, что я слышу твои мысли. Впрочем, что с тебя взять. Если ты хочешь меня убить, сейчас не самый подходящий момент: насколько я знаю, Академия усилила охрану в несколько раз. Тебе до меня так просто не добраться, – его высокомерная ухмылка раздражала, но Итэр видел за ней кое-что ещё. Бездна побери его желание помогать другим при любых обстоятельствах, он просто не мог этого не спросить. – Тебе ведь... Больно, да? – он осторожно встал и сделал несколько шагов к Скарамучче. Тот отшатнулся. – Эй, ты чего? Не смей прикасаться ко мне! – это даже был не он, да и не смог бы он почувствовать прикосновение, Итэр уверен. – Я не хочу убивать тебя, пойми это. Просто пока у тебя Сердце Бога, это очень опасно не только для нас, но и для тебя самого. Отдай его сам, прошу, – Итэр знал, что это не сработает. Знал и зачем-то всё равно пробовал. Просто этот разговор как будто был важнее других, когда они просто перекидывались колкостями. Казалось, что именно сегодня Сказителя может потянуть на откровенность. – А моё сердце тебе не отдать? – прошипел предвестник, приближаясь к лицу Итэра. – Ты понятия не имеешь, что этот Гнозис для меня значит. – Но я хочу понять, – не успел Итэр подумать о своих действиях, его рука уже легла на полупрозрачное плечо Скарамуччи. Глаза путешественника расширились: оно было вещественным, как будто собеседник и правда стоял в этой комнате. Не давая Фатуи времени опомниться, Итэр сжал в ладонях его предплечья. Сказитель стоял столбом, казалось, тоже пораженный самой возможностью физического контакта. – Позволь помочь тебе. – Ага, может, мне ещё расцеловать тебя за спасение? – он повторялся, а значит, нервничал. Итэр нарочно сформулировал эту мысль в своём сознании весьма чётко, чтобы предвестник точно мог её услышать. Его лицо скривилось. Идея, пришедшая в голову путешественнику, была очень глупой, но развлечься за счёт Сказителя хоть раз хотелось очень сильно. Поэтому действовать надо было быстро. Руки, до этого прикасавшиеся к предплечьям, спустились к запястьям Скарамуччи, а потом обвили его ладони, словно защищая от внешнего мира. Фатуи дернулся, но от неожиданности его сопротивление было достаточно слабым, и Итэр удержал его руки в своих, хоть для этого и пришлось приложить немалую силу. Медленно он поднёс его пальцы к своим губам. В глазах Сказителя отразился тихий ужас, сменившийся удивлением, когда тот понял, что Итэр пытался согреть его фарфоровую кожу своим дыханием. Путешественник старался спрятать торжество в глубине сознания, но оно всё равно было слишком очевидным. И тем не менее, он чувствовал странную потребность подарить заботу. – Для того, чтобы получить тепло, не нужно обретать всю силу мира. Итэр хотел добавить ещё что-то, но остался один в пустой комнате, стоило ему чуть ослабить хватку. Видимо, этот предвестник гораздо более раним, чем он предполагал. Но его безумно радовало одно: за секунду до исчезновения Скарамуччи его лицо покраснело от смущения. Ха-ха, вряд ли он теперь заявится сюда. Хотя от этого даже грустно. * * * Путешественник выглядел таким маленьким, стоя рядом с Дендро Архонтом напротив него и готовясь к битве. Хотя по сравнению с крохотной Кусанали даже он смотрелся более внушительно. Итэр. Всё ещё было странно произносить это имя даже про себя. Он просил отдать Гнозис, но явно не осознавал, какой огромной жертвой это будет для нового Бога. Его сила, как ни прискорбно было это признавать, напрямую зависела от артефакта матери, который он так удачно выменял на этого самого путешественника. Без Сердца Бога он был бы... неполноценен. Конечно, никто не должен узнать о том, что Сказитель понимал это сам. Но это пустое, с ним теперь не сравнится никто из них в одиночку. Даже вместе они мало что могут ему противопоставить – совершенное создание, которым Скарамучча был сейчас, могло бы превратить в руины целую нацию. Но всё же при взгляде на путешественника что-то ёкнуло в груди. Воспоминания о том, как Итэр держал его руки у собственных губ, опаляя дыханием и проникновенно глядя ему в глаза, вызывали смущение даже сейчас, когда прошли без малого месяцы. И хоть с тех пор они не виделись, эти воспоминания зафиксировались в памяти божества и не отпускали до сих пор. Хотелось узнать, что Итэр собирался ему предложить. Скарамучча больше не был сконцентрирован только на получении силы, он слишком часто отвлекался, и из-за этого работа учёных замедлилась. И хотя они всё же почти успели закончить изготовление его нового, совершенного тела, предвестник не был уверен, что сможет управлять им так же хорошо, как и своим собственным. Мысли беспощадно роились в голове каждую секунду, медленно сводя с ума. Но сейчас следовало отбросить их и честно сразиться. Возможно, не на жизнь, а на смерть.