Я хочу, чтоб сирень и крыжовник запутались в моих огненных волосах

      Цепким взглядом фиалковых глаз Йеннифэр изучала подошедшую девушку. Ярко-рыжая копна волос, миловидное, наивно-нежное лицо, в котором было что-то детское, стройная фигурка… Она должно быть ещё очень молода. В глазах — затаившиеся искорки веселья, готовые вот-вот выскочить на волю. Но нет, не теперь. Сейчас с этих больших глазах затаилась настороженность, интерес…восхищение? О, Йеннифэр ещё сильнее расправила плечи, еле удержав надменную ухмылку. «Премилая, презабавная девочка, — подумала она невольно. — Но и только. Наверняка, пустая глупышка». Нет, куда ей до великолепной Йеннифэр. Значит, такие девушки тебе нравятся, Геральт? Йеннифэр чуть не закатила глаза. Но что-то удерживало от поспешных выводов и действий. Что-то в рыжеволосой девушке было такое…       Такое же, как и её яркие волосы. И в этом она противоположна самой Йеннифэр. Женщина с тёмными волосами была обжигающей, Трисс — тёплой. Поэтому к ней так тянулись люди, как мотыльки на лёгкий огонёк свечи?       Йеннифэр невольно подумала, что Трисс была бы хорошей матерью. И внутри всё неприятно сжалось. Сама она никогда не испытает радости материнства.       «Почему я подумала об этом сейчас? Сколько ещё мне прорабатывать это с психологами? Ах, чёрт, ты сильная, Йенн, тебя это не сломало, больше не волнует. Особенно сейчас».       — А не выпить ли нам вина? — прервал её мысли голос рыжеволосой девушки напротив.       Йеннифэр коротко кивнула.       — Ты всё ещё встречаешься с ним? — деловито осведомилась она, сделав элегантный глоток из своего бокала.       — Бросьте, Йеннифэр, мне не нужен Геральт. Я уже отказалась от него. Но и вам он не нужен. Вы его не любите, а он вас. Вы мучаете себя, его, и заодно всех остальных.       — Я что по ошибке попала на консультацию к семейному психологу?       На губах Йеннифэр появилась неопределённая ухмылка. Но они обе знали, что Трисс озвучила абсолютную правду. Они были похожи, любимые когда-то, но такие одинокие в душе.       — Скорее наоборот, — звонко рассмеялась Трисс и встряхнула огненными волосами.       — Знаешь, Трисс, а ведь мы могли бы стать подругами, — вдруг проговорила Йеннифэр, любуясь этим её простым движением.       «Как изменился её взгляд, » — подумала Йеннифэр, изучая реакцию девушки в наступившей тишине.       — Зачем ты меня позвала? — вдруг спросила Трисс.       — Потому что мне было ужасно скучно.       «Одиноко, паршиво, даже немного больно, — добавила она про себя. — Но об этом ты никогда не узнаешь. Никто не узнает…»       — Почему ты пришла? — задала встречный вопрос Йеннифэр, с любопытством прищурившись.       — Хотела увидеть тебя.       Йеннифэр удивлённо приподняла идеально очерченную тонкую бровь. Ей показалось, что щёки девушки чуть порозовели.       И снова слова у обеих замерли и только взгляды и мысли поминутно возвращались друг к другу. Тишина, которая наступила, не тяготила, но Трисс прервала её:       — Знаешь, Йеннифэр, у меня были не только любовники, но и любовницы.       — Правда?       Йеннифэр улыбнулась, поставив бокал на столик. Невольно в голове возникли яркие образы: девичьи руки, ласкающие её, нежная кожа, полураскрытые губы и огненные волосы. И всё это опутано её собственным ароматом сирени и крыжовника. Прикрыть бы глаза, отдаться бы полностью этим соблазнительным мыслям.       Когда они вышли на свежий воздух, Трисс, глубоко вздохнув, остановила собеседницу.       — Йеннифэр, ты сказала, что мы могли бы быть подругами. Но я думаю, что мы могли бы стать любовницами, — голос девушки дрожал от волнения.       — Вот как? Тогда почему бы нам не поехать ко мне, например? Или обменяться контактами? Только учти, что у меня ужасный характер.       — Я знала, — прошептала Трисс, чувствуя себя счастливой и влюблённой. — Но я хочу рискнуть. Я хочу, чтобы сирень и крыжовник запутался в моих волосах…