В бегах с собой

      К концу осени Саламандер исчез вместе с ребёнком, и дом опустел, точно там никто никогда не жил. А вместе с ним пришло известие о пророчестве. Принёс его уже знакомый мне Северус Снейп, за что и получил метку Пожирателя смерти. Выбор был не велик. Двое мальчиков родились в июле, и Тёмный лорд сделал свой выбор, он пал на малыша Поттеров. Но Поттеры также вскоре исчезли, и никто не знал, где они. В тот миг я подумал о своём сыне. А когда наступила оттепель, я в последний раз увиделся с Альбусом Дамблдором. Тогда я пришёл на кладбище и сидел напротив надгробий Боунсов. Все три стояли рядом: отец, мать и сын. Кейли похоронили недалеко от них, и после того, как я посидел в раздумьях рядом с одними, то направился к своей любимой. Я не заметил, как чародей подошёл ко мне, пока тот не присел рядом на узкую скамью. — Пожиратель смерти приносит цветы участникам Ордена Феникса, — спокойно проговорил он. — Не каждый день такое встретишь. — Не каждый, — согласился я. — Я любил их. — Знаю, — в его взгляде отразилось понимание. — Вы знаете, что я Пожиратель смерти и вряд ли смогу Вам противостоять, профессор. Так значит, вы пришли арестовать меня. — Нет, — я ощущал, как его взгляд пронизывает меня, но я и сам обладал таким же. Я отметил схожесть наших глаз ещё в первую встречу. — Я не мракоборец, а потому не имею на это никаких полномочий, — мягко подметил он. — Лишь сказать спасибо за оставленную жизнь Алисы Долгопупс и ребёнку в её животе. Знаете, Невилл родился удивительно чудесным, пухлощёким малышом! Так и хочется ущипнуть его. — Что ж, я рад, что сделал в этой жизни хоть одно хорошее дело, — я переместил взгляд на могилу Кейли. — Но если вы таким образом пытаетесь воззвать к моему чистому сердцу, думаю, довольно поздно. — Луи, тьма многолика, как и добро. И если человек способен любить, значит его лицо ещё не полностью накрыло тенью. — Не осталось никого, кого-бы я любил, разве что я сам, — мой голос прозвучал чужеродно, точно говорил вовсе не я. — А даже когда они были живы, себя я любил больше. Та любовь, о которой говорите вы, Профессор, она чистая. Способная даже в самые тёмные дни найти свет. Моя любовь была испачкана моими же руками, а потому ничего хорошего понести и не смогла. — Так значит, Луи, вы преданы Тому Реддлу? — Я предан себе, — твёрдо сказал я, вновь посмотрев ему прямо в глаза.       Дамблдор кивнул. Боковым зрением я видел, как он исчез. Кости сотни людей стали свидетелями этого короткого разговора, среди которых были Боунсы и Кейли.       В те месяцы я часто засыпал пьяным. И мне не редко снился один сон. В нём я и Кейли были женаты, и мы шли в гости…       Мы подошли с Кейли к дому Боунсов, и, открыв дверь, я увидел теплый, мягкий свет, исходивший изнутри. Я прошел, погрузившись в него, впитывая, наслаждаясь им. Кейли прошла следом, укутавшись в мягкую, дорожную мантию зеленого цвета. На руках её сидел ребенок не старше года. Светлые локоны обрамляли детское, пухлое личико. Это был наш сын, и у него были мои черты. Из гостиной вылетела Тае. Огонь в её глазах пылал как никогда. Чмокнув меня в две щеки, она взяла на руки мальчика и начала тискать его, точно медвежонка. Кейли обменялась с Ричардом поцелуями в щёки, дала ему снять с себя дорожную мантию, говоря на ходу о том, что снега выпало по колено. Сам я уже наблюдал за Эдгаром, который седлал детскую метлу в плюшевой пижаме. Тае ругалась, чтобы мальчик переоделся к праздничному ужину, но тот лишь проворно уворачивался от нее. Амелия сидела в кресле и с серьезным видом читала журнал с последними новинками моды, где на обложке улыбалась миловидная волшебница, поднимая и опуская шляпку на завитые локоны. Был стол, были подарки, были все, кого я любил. Если я умру, то хочу попасть в этот сон. Пусть Тае вечность ворчит на Эдгара за пижаму, а Ричард курит свою трубку, рассуждая с Кейли о политике и последних новостях в мире магии.       Открыл я глаза, лежа на спине в гостиной. Уже был день, и свет проникал в окна комнаты. Алис, услышав мое пробуждение, заглянул внутрь и обеспокоенно смотрел на меня. Резко встав, я отправился в кабинет и пробыл там какое-то время и только к вечеру позвал Алиса. — Я хочу сделать тебе подарок, — я улыбнулся, и это было искренне, как и все, что я когда чувствовал к Боунсам. Усевшись с ним на диван, я достал конверт. — Здесь магловские деньги. Столько, что тебе хватит на год, а может и на два. Найди квартирку, хорошую работу, встреть девушку, может это будет хорошенькая официантка или миловидная коллега…не знаю. Ты свободен, больше ты не должен прислуживать мне. — Ты гонишь меня? — тихо произнес он. — Спасаю от себя и даю билет в будущее, — я достал палочку и приманил чемодан. — Но я не хочу… всё, что я знаю… всё, что я умею… — запинался мужчина. — Не переживай, — я сжал его плечо, а затем притянул и крепко обнял. — Я изменю твои воспоминания, и ты не будешь знать, кто я. А потом, твой уход не будет таким болезненным, — шепнул я ему на ухо.       И прежде, чем он смог ответить мне, я выполнил то, что сказал. Алис покинул дом с воспоминаниями о том, что много лет он служил дворецким у одного богатого человека. А теперь тот покинул этот мир, оставив ему хорошую сумму в наследство. А я тем временем задумался о том, как быстро появляются в нашей жизни люди и ещё быстрее из неё уходят. Достаточно пары лет, и они уже кажутся призраками, чьи лица стираются временем, а многие события ты едва можешь вспомнить в деталях. И лишь иногда что-то неопределённо заставляет вспыхнуть некий фрагмент памяти, который тебе напоминает о их давнем присутствии в твоей жизни. И неважно, были то годы или несколько месяцев, людям свойственно уходить из твоей жизни или ты сам покидаешь их. Есть имена, которые ты произносишь с любовью, и с тем же чувством они хранятся в памяти, есть те, чьи ты запретил себе, точно табу, потому что когда-то ты так сильно их любил, что их уход стал настоящей трагедией. А есть те, которые стали нарицательным оскорблением. В общем, в моём возрасте либо в дешёвые философы, либо в писатели. Выбирайте сами.       Через несколько дней после всех этих событий в мой дом пришла коробка. Открыв её, я обнаружил часы. Судорожно проведя пальцами по цепочке, а затем по циферблату, я с жадность вцепился в них и прижал к себе. Если бы я был драконом, то спал бы на злате, лелея самую главную свою драгоценность — эти часы.