Королева, я у твоих ног

Дризелла стоит перед Реджиной, низко опустив голову. Она чувствует, как весь Зачарованный лес преклоняется перед своей Королевой. И сама она тоже хочет упасть на колени и целовать, бесконечно целовать ей руки, припорошённые магией. Дризелла дрожит осиновым листом, осознавая важность и интимность момента, который может разрушить любая дурацкая птица. Птица, сорвавшаяся с ветки вверх, ближе к кляксе голубого неба над их головами. Где-то вдалеке свистят стрелы, шумят листья. Где-то вдалеке никто не знает, какую невероятную ношу на своих плечах несёт девочка, прозванная Айви в реальном мире. — Ваше Величество, — Дризелла выпускает из лёгких последний воздух и боится сделать новый вдох. Сознание мутится от мысли, что перед ней, вот так близко и беззастенчиво — Королева. — Дризелла, — одёргивает её Миллс своей привычной хрипотцой в голосе. Плечи Дризеллы от этого подлетают навстречу руке Реджины, которая ложится поверх. Которая гладит и успокаивает движением, напоминающим что-то из совсем прошлой жизни. Дризелла растворяется в касаниях рук Реджины, не желая выныривать туда, куда зовёт собственный разум. Дризелла помнит, как боготворила Королеву с первого момента, стоило им пересечься магическим свечением. Пульсируя в висках и груди, неистовое сердце рвалось и гналось за Реджиной. Дризелла не успевала за ним, но хотела того же — быть с ней. Быть хотя бы рядом, подавая яды, огненные шары и себя, как лучший из даров. Дризелла, на самом деле, никогда не была лучшей. Она была одной из тех, на кого внимания не обратишь случайно. Но — Реджина обратила. Совершенно случайно обратила внимание на неё и обратила весь мир вокруг неё во что-то сказочное и прекрасное. И Дризелла точно знает, что прекраснее глаз Реджины в любом из миров сложно что-то придумать. Особенно в мгновения, когда она берёт пальцами подбородок, направляет вверх и ими, потрясающими карими глазами, смотрит в самую душу: — Для тебя — просто Реджина. Без формальностей, — взгляд Королевы направлен ко взгляду Дризеллы, которая зачем-то смотрит той на губы. Она хочет по наитию облизнуть свои, но чувствует, что в горле — сухо. Миллс усмехается. Реджине нравится осознавать, что боевая, резкая девочка может растаять от одного взмаха её ресниц. Ей нравится власть, которой она обладает над её сердцем. Чтобы руководить Дризеллой, не обязательно вырывать её сердечко из трепетной груди. Она сама всё, что у неё есть, отдаст за единственный благосклонный ответ Миллс. Но — Реджина не может этим пользоваться. Не хочет. Она ощущает, как в её собственном сердце зарождается невиданное тепло. То самое тепло, которое было недоступно ей с момента смерти Робина Гуда. И ей приятно осознавать, что одна маленькая девочка может поднять в её жизни такую бурю, что домик до Оза донести — раз плюнуть. Дризелла нарушила спокойствие и в Зачарованном лесу, и в сердце Королевы, когда заговорила с ней. И каждый раз, когда говорит, подсыпает в огонь порох. А говорит она много. Очень много. — Реджина, я хотела сказать... — снова пытается девушка, ощущая дыхание Реджины, сбивающее с её лица кудряшки. Она закрывает глаза. Просто потому, что больше не может противиться желанию: ей не хочется говорить с Реджиной, ей не хочется её видеть. Ей хочется её чувствовать. Каждой клеточкой своего тела, которая только отыщется. Каждой песчинкой, что принёс на её кожу бесноватый ветер реального мира. Каждой своей мыслью, рвущейся на свободу, будто птица из клетки. Дризелла растворяется в Королеве. — Я знаю, — отрезает Реджина. Дризелле кажется, что всё это уже было: она пытается говорить, собирается с силами, а Миллс просто смотрит — и от неё все слова встают комом в горле. Кажется, что всё это они уже проходили: благоговение, касания, маленькая смерть от каждой нежности, запечатанной губами на губах. На плечах, ключицах. На коже, разуме. Дризелла выныривает, когда Королева наклоняется ближе. В этот момент ей хочется быть Айви, которая ничего не чувствует. И хочется быть собой, которая пусть и робко, почти теряя сознание, тянется навстречу Реджине. И целует.