Белый шоколад

- Как это лекарства перестали поступать? – дрожащим голосом спросила девушка. Словно острие ножа подставили к горлу. Все тело пронзила болезненная судорога, накапливаясь ядовитым свинцом в сердце. Это утро было одним из самых отвратительных за последний год. Вроде казалось, что хоть жизнь и тяжелая, но она стала относительно размеренной. Дни были одинаковыми и не дарили никаких сюрпризов, как хороших, так и плохих. Сегодня Рика в очередной раз убедилась, что её жизнь если и вспоминает про сюрпризы, то только про те, от которых потом хочется выть. Очередная проблема на столь хрупкие плечи. Девушка искренне верила, что этот мир не любит её, и единственное для чего она рождена, это выживать. Иначе она просто не представляла, как же здесь всё устроено. На её взгляд, есть те люди, которым постоянно везет и которые появились на свет, чтобы жить счастливо. А есть те, кто рождены лишь для того, чтобы потешать жизнь и терпеть все насмешки. Это своеобразные игрушки, с которыми жизнь играет столько, сколько ей хочется. Она будет играть до тех пор, пока игрушка не сломается. Если жизнь не будет играть, у нее не появится настроения, чтобы создавать счастливых людей и дарить им всяческие подарки. Несколько лет назад Рика смирились с тем, что она игрушка. Это было тяжело принять, но другого выхода не оставалось. Но спустя некоторое время Одзава отметила, что далеко не все любимчики жизни заслуживают таких благ. Многие из них, например, такие как Мишель, стали отвратительными людьми. Но жизнь почему-то всё равно продолжала дарить подарки. А за что? За какие заслуги? Тогда Рика впервые подумала о том, что жизнь несправедлива. Катастрофически несправедлива. Это мысль сопровождала девушку всё последующее время. Единственным выходом было принять это как должное. Сейчас Рика в очередной раз проклинала жизнь и все её идиотские шутки. Трясущимися руками девушка положила трубку домашнего телефона. Страх холодной ладонью крепко держал горло, с каждой секундой все сильнее давил ледяными пальцами. Полное отсутствие мыслей, лишь дрожащие чувства, в которых держится всепоглощающая суть. Она задевает каждую струнку в груди, окисляет капельки крови, которые становится единым холодным ядом. Самое главное и, пожалуй, страшное, именно в этот момент Рика действительно не знала, что делать. Словно ты идешь по дороге, а внезапно тебе обрубают сразу все мосты. Теперь с усмешкой ждут твоего нового хода. Это чувство убивало. Хотелось забиться в тёмный угол, спрятаться за какой-нибудь широкой тенью и крикнуть всем: «Отстаньте от меня! Я устала!» Жаль, что это бы ничего не изменило. - Дочка, у тебя все хорошо? – донеслось из кухни. Рика сглотнула. Сердце болезненно сжалось. Смахнув горячие слезы, которые так и рвались наружу, она попыталась придать голосу как можно больше уверенности. - Да мам. Я сейчас ухожу, - сказала она, уже стоя в коридоре и накидывая куртку. - Хорошо, будь осторожна. Теплый и родной голос усилил боль. Постоянно врать, заставляя близких людей оставаться в неведении. Постоянно заглушать то один поток сознания, то другой. Гнать все мысли прочь для того, чтобы осталась хотя бы какая-то надежда на жизнь. Рика быстрыми шагами спускалась по лестнице, одновременно доставая из кармана куртки знакомую пачку. Она уже просто не могла жить без сигарет, это переросло в самую настоящую зависимость. Глубокие затяжки горького дыма, потом судорожные выдохи. По-другому стало просто невозможно. Сегодня этот алгоритм повторялся гораздо чаще, чем обычно. Если раньше для утра одной сигареты было вполне достаточно, то сейчас, уже стоя возле школы, Рика никак не могла успокоиться даже после третьей. Наконец, тяжело вздохнув, девушка выбросила бычок на землю и нехотя направилась к входу в ненавистное ей здание. В этот раз шум, болтовня и крики крайне раздражали. Как никогда не хватало наушников, жаль только, слушать было нечего. Рика так и не нашла телефон, хотя с того дня прошло уже две недели. Одзава с усмешкой смотрела на Мишель, которая хвастала новым айфоном. Жизнь как всегда на пике справедливости. Относительное спокойствие нарушило такое внезапно закипающее чувство ярости и безудержного гнева. Рика скинула чужую руку со своей груди, ударив так сильно, насколько только хватало злости. Парень заржал, его так же поддержала и остальная компания Мишель. Снова объектом для издевок стала Одзава. Сегодня видимо какой-то особый день, у жизни праздник, наверное. - Смотри, какая дерганая-то. Можешь не стесняться, мы же знаем, как ты стонешь под мужиками. Глупая шутка, грубый смех и нестерпимый удар в душу. Почему именно сейчас, когда и без того так больно? В очередной раз Рика возненавидела жизнь. Всю эту жестокость, несерьезность, несправедливость. Уже не слушала очередных грубостей со стороны одноклассников, просто погрузилась глубоко в себя. Один и тот же вопрос, который мучает очень давно. А может ли жизнь сделать из игрушки счастливчика? Возможно ли, что в какой-то момент ей захочется что-то поменять, сломать уже привычные для нее устои? - Эй, ребят, ну может, хватит уже? Внезапная тишина. Что-то резко дернулось в груди, такое приятное, но в тоже время такое больное. Рика медленно подняла голову, с каким-то ужасом смотря на человека. Того самого, что как всегда улыбался. Счастливого в любую секунду, в любое мгновение такого солнечного. - Йо, ну зачем ты за нее заступаешься? Она же шлюха! – запищала Мишель. - Правда, хватит уже! Рика снова дернулась. Это уже был совершенно другой голос, но в этот момент слышать его было не менее приятно. Звучал грубо, злостно, гневно. Так, словно был на пике ярости всего лишь из-за слов. Сразу появилось такое странное чувство какой-то защищённости. - Юсуи, и ты туда же? – воскликнула Ая, ближайшая подруга Огавы. Как это часто бывает, во всем потакающая, вечно послушная и верная собачка. Естественно, это было удобно для Мишель, и девушка без укора совести с удовольствием этим пользовалась. - Вообще-то я тоже считаю, что вы перегибаете палку. Вам Рика ничего не сделала, так что хватит уже этих концертов, - серьезно сказал Лайсерг. Одзава улыбнулась. Когда-то она считала Дитела размазней и слабохарактерной нюней, но сейчас она убедилась, что не все так печально. Мишель с ненавистью смотрела поочередно то на Рику, то на этих троих парней, так неожиданно вступившихся за нее. Чувствуя явный проигрыш в силе, Огаве только и оставалось, что презрительно фыркнуть. Разбираться с компанией Йо не было никакого желания. Практически сразу же прозвенел звонок, вынуждая учеников сесть за парты и начать заниматься. Рика как всегда сидела на последней парте и смотрела в окно. Сил понимать алгебру не было, а уж думать о том, что через неделю конец триместра, тем более. Стандартная оценка «три» девушку вполне устраивала. Сколько учительница не пыталась докричаться до Рики, все равно все было без толку. Однако именно сегодня жизнь, видимо, решила оторваться на полную катушку. Под противный свист и шепот учеников Одзава вышла к доске. Минут пять она просто смотрела на задачу, потом, наконец, сказала: - Я не знаю, как это решать. Шепот перерос в гул, откровенный смех. На глазах учителя же было видно крайнее недовольство. - Плохо. Очень плохо. А вообще, знаешь Рика, мне уже порядком это надоело. Твое наглое выражение лица, полное отсутствие уважения к учителям, невыполнение домашних заданий. Сколько это может продолжаться, скажи мне? Посмотри, кем ты становишься. Посмотри, в конце концов, кем ты уже стала! Этот крик заставил притихнуть весь класс. Сейчас никто не смел проронить и звука, все были лишь в ожидании дальнейшего развития сцены. Впервые учитель сделал такой тонкий намек на то, что в курсе, кем работает Рика. Словно раскаленное железо прямо по коже, эти слова, этот взгляд. Сегодня он стал последней каплей. Он пробил всю защиту, разломал все щиты в щепки. Это просто стало ускоренным в тысячи раз потоком несокрушимой боли. Рика сжала кулаки. Ощущение, будто держишься за последнюю нить, которая вот-вот оборвется, и тогда ты упадешь. Сорвешься прямо вниз. Голос холода, но он на грани пожара. (Музыка: Blast Pit 2 - Joel Nielsen ) - Да мне наплевать, как же вы этого не понимаете! – выкрикнула Рика что было сил. Иногда сломаться, это такая заманчивая перспектива. Порой кажется, что больше ты терпеть не способен. Девушку в прямом смысле трясло. - И на вас, и на школу, на все ваши оценки, - обессиленный выдох. Голос сорвался на шепот. - Я знаю лишь, что у меня ма… - Рика закусила губу. Только не проговориться, только не сказать правды. Сдерживаться становилось невыносимо трудно. Есть только один выход. Бежать. Бежать от этого разговора, он слишком сильно взывал к боли, он был слишком отчаянным соблазном. Из класса Рика буквально вылетела, не обращая внимания на крики учителя. Все равно через две минуты звонок. Вопрос о том, что все вещи остались на парте, сейчас не задевал даже мельчайшие крупицы сознания. Самое главное всё равно находится в кармане. Нужно на самый верх, к женской раздевалке. Знакомая лестница, высокие ступеньки. Дыхание сбито в судорожную жажду. Руки снова тряслись, слезы рвались наружу отчаянно, словно сейчас в них заключалось бешенство жизни. Стискивая зубы, возносишь давление, чтобы как можно быстрее вытолкнуть эти соленые капли. С каждыми разом это становится все больнее. Попытка глубоко затянуться закончилась лишь рваным кашлем. Такой горький вкус дыма и соли. Истерика комом подкатывает к горлу, а сердце как будто разорвано в клочья. Струны порваны. Глухой звук шагов заставляет вздрогнуть. Наспех Рика пыталась вытереть слезы, лишь бы только никто не увидел, что она дает слабину. Знакомые очертания, от них больнее буквально до судороги, до сдавленной попытки вдохнуть, сжимается сердце. И откуда в этом человеке столько солнца, откуда столько живых сил. - Расскажи, тебе станет легче, - успокаивающий шепот, теплая ладонь на плече. Нет, слишком долго была холодной, слишком долго пыталась справиться со всем сама. Неужели не заслужила хотя бы капельку? Хотя бы секунду того солнца, от которого уже никто не плачет, не умирает каждый раз, которое не перехватывает дыхание, которое просто не ценят. Кому-то действительно не понять. Кто-то действительно слишком счастлив для этого. Истерика наружу, словно в жажде. Буквально чувствуешь, как одна за другой с треском рвутся эти тонкие нити, те самые швы, которые все это время сдерживали твой немой порыв. Рика впилась в это тело руками, крепко, изо всех сил стискивая. Плакала просто навзрыд, утыкаясь лицом в широкую грудь парня. Теплая ладонь гладит по голове, другая же чуть обнимает за талию. Тепло. Больно. - Просто столько все навалилось, - хрипло сказала Рика, нисколько не сдерживая рваное дыхание. - Просто обещай, что когда-нибудь все расскажешь, - тепло ответил Йо. Его голос согревал, словно яркое пламя, огонек, такой маленький кусочек солнца, который лишь разливал горячую негу, нисколько при этом не обжигая. Рика была просто не в силах. Не в силах, что-либо ответить. Сейчас в своих мыслях она застыла в скромном тесном уголке, где можно было почувствовать свободу падения без угрозы для сердца. Она не падала. Достаточно было знать, что она может отдаться высоте, ничего при этом не боясь. Этого было более, чем достаточно. Оставшиеся уроки пролетели достаточно быстро. Никаких происшествий, наоборот, после этого случая с Рикой все как-то приумолкли. Под конец было сделано объявление, с просьбой учеников помочь украсить классный кабинет Момоко-сан. Довольно странная просьба, если учесть, что до новогоднего бала еще целых две недели. Остаться согласились Йо, Трей, Лайсерг, Тамара и Рика. Сегодня у девушки была ночная смена, так что об опоздании на работу можно было не волноваться. Просто сейчас действительно стало необходимым провести хоть какое-то время с людьми, улыбками, смехом. Не в одиночестве и даже не с сигаретой в руках. Рика стояла на цыпочках, однако её роста все равно не хватало, чтобы нормально повесить гирлянду. Несколько раз подпрыгнув, девушка в очередной раз поняла всю безнадёжность этой затеи. Тихий смех слегка уколол самолюбие. Рика развернулась и, скрестив руки на груди, смерила Йо и Трея суровым взглядом. - Ну что? Да, вот не наделила меня природа, печаль-беда, родилась человеком, а не жирафом. Асакура с Юсуи лишь в очередной раз прыснули. - То есть, по-твоему, мы жирафы? – все еще смеясь, спросил Трей. Рика переменилась в лице. На смену грозному виду пришла довольная ухмылка и задорный взгляд серых глаз. Милая ямочка показалась на щеке. Именно ямочка, так получилось, что у девушки она была лишь одна. Однако, это все равно придавало какой-то смешинки в ее образ. Детства. Хотя само лицо выглядело достаточно взрослым. Наверное, это из-за глаз. Слишком много они повидали в этой жизни. - Ты сам себя так назвал, Трей, - все так же продолжая ухмыляться, ответила девушка. Парень обиженно надул губы, но все таки взял у Рики гирлянду и кое-как приклеил ее скотчем к стене. Вышло, конечно, криво, но возможно, если Момоко-сан узнает, кто вешал это украшение, она не будет сердиться. Йо устало зевнул и потянулся. Мышцы изрядно затекли, а довольно скучная работа утомляла. Нужно было как-то взбодриться. Идея появилась достаточно быстро, из-за чего Рика сразу же просияла улыбкой, предвкушая наслаждение. - Ребят, может, кофе сварим? – достаточно простой и, казалось бы, свойственный в такой ситуации вопрос. Кто же знал, чем это в итоге закончится. Парни кивнули в ответ. Рика подошла к чайнику и, к своему удивлению, обнаружив, что в нем уже есть вода. Щелчок кнопки, и вот слышно глухое шипение. Девушка посмотрела на ребят. Трей, который обвязал какую-то мишуру вокруг своей шеи, теперь не мог это все распутать и отчаянно старался просто снять пушистое «кольцо» через голову. Йо сидел на столе и смеялся, держась за живот. Слишком уж комично выглядел Юсуи, вертящийся в разные стороны в бесполезных попытках освободиться. Рика бросила взгляд на Лайсерга и не без улыбки для себя отметила, как неотрывно парень смотрит на Тамару. Тами уже закончила украшать свой угол классного кабинета и собирала вещи, чтобы пойти домой. Дитэл на шевелился, просто замер. Одзава нахмурила брови и подошла к нему. - Такими темпами ее может пригласить кто-нибудь другой. Парень дернулся. Голос был неожиданным, а сама фраза слишком похожа на его собственные мысли. Тами одела сумку через плечо и вышла из класса. Тяжелый вздох и поджатые губы. По идее, так обычно ведут себя стеснительные девчонки, но никак не взрослый семнадцатилетний парень. - Послушай, ты ничего не теряешь. Но вот если будешь бездействовать, ничего и не получишь. Какая разница, сколько ей лет? В конце концов, это всего три года. Тебе семнадцать, ей четырнадцать, и что? - А вдруг ее это напугает? – серьезно спросил Лайсерг. Этот вопрос, пожалуй, волновал его сильнее всех. Парень не столько боялся быть отвергнутым, сколько просто потерять всякую надежду на общение. Вполне возможно, что Тамара бы испугалась такого расклада вещей и действительно стала бы избегать Лайсерга. - Пока не попробуешь, не узнаешь. Да и к тому же, это всего лишь невинное приглашение на бал. Оно может вовсе не подразумевать какую-то романтику. Можно же просто пойти как друзья. Парень улыбнулся. Этот аргумент его немного успокоил. Дальше Лайсерг быстро схватил сумку и, бросив Рике на прощание «спасибо», выбежал из класса. Чайник вскипел, и Одзава стала разливать кипяток в чашки, все так же продолжая усмехаться. Такой стеснительный, робкий, из-за чего очень часто страдает. Рика могла бы точно с уверенностью сказать, что еще никогда не встречала парней хотя бы отдаленно похожих на Лайсерга. Звук какого-то странного всплеска выдернул из размышлений. Рика медленно повернула голову и буквально застыла. - Э… э… Это что? – с нотками едва сдерживаемой истерики в голосе, спросила она. Йо прикрывал рот ладонью, стараясь не засмеяться в голос. Трей виновато закусив нижнюю губу, с испугом смотрел на свое… Кхм… Творение. - Рика, понимаешь… Просто… Просто Трей с детства очень болен, - сотрясаясь, сказал Йо. Девушка продолжала хлопать глазами. - И… И чем же? – еле выдавила из себя она. - Да просто с рождения руки из задницы растут, - теперь уже не стараясь сдержаться, ответил Йо и перевел взгляд на портрет. Да, практически на следующий же день после прихода, Момоко-сан повесила на стену свой портрет. Для чего именно это было сделано – непонятно, но сейчас суть была в другом. Как уже успел сказать Йо, Трей имел несчастье родиться с руками из одного места, из-за чего буквально несколько секунд назад выплеснул часть кофе прямо на рисунок. И все бы хорошо, если бы напиток не брызнул так удачно. - А может сказать, что так и было? – все еще не веря в случившееся, спросил Трей. - Так и было?! – взорвалась Рика. Смех становилось сдерживать все труднее. По крайней мере у Йо уже совершенно не было на это сил. – То есть, по-твоему, придет значит Момоко, увидит этот шедевр, спросит: «Что это за фигня?», - Рика наигранно удивилась, приложив ладони к щекам . - А мы такие ей: «Да вы что, Момоко-сан, у вас же всю жизнь уши как у Чебурашки были и борода с усами, как у Старика-Хотабыча! - Йо прыснул, стукнув ладонью по столу, однако Рика уже не обращала на это никакого внимания. – Ах, вам что-то не нравится?! Вы только приглядитесь, какая вы теперь красавица стала! Эти большие уши, они так идут к вашим глазам. Да-да, не сомневайтесь. А эта борода и усы идеально подчеркивает вашу женственность. Момоко-сан, да вы теперь мечта любого мужчины! Рика на секунду остановилась, чтобы перевести дыхание. Глубоко вдохнув, она надеялась, что ей все же удастся говорить спокойно, жаль, надежды зачастую слишком наивны. - А теперь скажи мне, рукажоп ты контуженный, ты серьезно думаешь, что можно сказать, будто все так и было? – смеясь, ответила Рика, пальцем показывая на длинные уши Момоко-сан. Пожалуй, к бороде и усам было даже как-то меньше претензий. Трей умоляюще посмотрел на Рику, выпятив при этом нижнюю губу. Девушка обреченно вздохнула. - Ладно, я что-нибудь придумаю.