Алкоголь как катализатор (modern!au)

«Дополнительные исследования спирта как катализатора» — было нацарапано, как обычно, небрежным почерком на клочке бумаги, который лежал сверху стопки и потому бросился в глаза вошедшему Скарамучче. Его настройки предполагали распознавать сначала текст, потом лица людей, и только позже — всё остальное, как будто его создательница решила сильно не заморачиваться, и попросту стырила код из какого-нибудь навороченного телефона. Потому развалившегося в кресле Дотторе с бутылкой виски в руках и клона, старательно разминавшего оригиналу спину, он заметил лишь после того, как прочитал (уже в пятьдесят шестой раз, ведь именно столько раз Скарамучча, включая сегодня, был в этом кабинете) инструкцию по пожарной безопасности на стене. Какие же неудобные настройки… Когда-нибудь он свернёт Эи шею, но пока ему хватает точить карандаши ей в кофе. — Катализируетесь? — хмыкнул он, подходя ближе и бесцеремонно кладя голову Дотторе на колени. — Учишься в юмор? — с такой же интонацией ответил клон, глядя на него с явным осуждением, — Нет, спиваемся. У нас выходной. Присосавшийся к бутылке Дотторе кивнул, легонько погладив робота по волосам, и по тому, каким неловким было это движение, Скарамучча заключил, что большая часть выпитого алкоголя в желудке именно у него. Ну и отлично — будет меньше энергии на сталкивание с колен Скарамуччи, если тот вдруг решит сделать что-то, что не устроит учёного. Спиваются, значит. Намеренно причиняют себе вред? Скарамучча вспомнил, как выгрызал встроенный в запястье трэкер, сообщавший Эи о его местонахождении, и едва заметно вздрогнул. Что ж, он тоже так умеет и не удивлён. Его тогда не остановила даже боль, хотя из-за этого надоедливого ощущения он провозился дольше. Зато нанёс себе гораздо меньше повреждений, чем мог бы, если бы ничего не чувствовал, так что Эи опять проиграла самой себе. Правда, по лицам двоих учёных нельзя было сказать, что они чувствовали боль или вообще что-то неприятное. Разные способы причинения вреда работают неодинаково? Дотторе то пил короткими неаккуратными глотками, капая себе на грудь, то вглядывался в тёмное стекло бутылки почти такими же стеклянными на вид глазами. — Дай мне. — потребовал клон, — Ты всё равно уже только слюни туда пускаешь. Дотторе фыркнул и вытянул руку с бутылкой перед собой под раздражённое рычание его гораздо более трезвой копии. — Нет уж, сначала ты закончишь с моей спиной, и как следует, а то знаю я тебя… уснёшь, а мне сидеть до вечера с больной поясницей. Скарамучча был готов к тому, что сейчас начнётся короткая схватка, в которой размякший от алкоголя Дотторе ожидаемо проиграет, и бутылка окажется у клона, но вместо этого клон тяжело вздохнул и принялся ещё усерднее мять спину создателю, да так, что тот выгнулся, издав тихий довольный стон, и навалился на клона всем своим весом. Раздался сдавленный хриплый визг. — А ну встал с меня, жирная туша! По тому, как напрягся Дотторе, моментально выпрямляясь в кресле, Скарамучча понял, что лучше бы ему не быть рядом, когда эти двое начнут пьяное выяснение отношений, но ничего сделать не успел: его голову сжали коленями с немыслимой силой. В другое время робот наверняка отпустил бы какую-нибудь шутку в такой ситуации, но сейчас его почему-то захлестнуло паникой. — Как ты меня назвал? — тихо спросил Дотторе. В его голосе звучало что-то жуткое. Не металл — это Скарамучча говорил с металлическим дребезжащим оттенком просто из-за строения его искусственных голосовых связок. Нет, он не знал, как это называлось, но теперь ещё сильнее хотелось сбежать. — Не пойми меня неправильно, я люблю твоё тело! — начал оправдываться клон. Судя по его голосу, он вообще не боялся. Ну да, оба ведь поехавшие… — Но только не тогда, когда оно пытается раздавить мне рёбра… Это не оскорбление, это… инстинкт самосохранения, во! Он приобнял Дотторе, и тот внезапно расслабился. — Оно и видно, что инстинкт… Животное. Он протянул бутылку за спину, вкладывая в ладонь клону, и тот начал жадно глотать алкоголь, то и дело давясь. Ссора была потушена в зародыше, но Скарамучче теперь было неспокойно. Припёрся в самый неподходящий момент… Правда, уходить ему не хотелось. На тёплых человеческих коленях лежалось всё ещё очень хорошо. Клон быстро выхлебал почти всё, что оставалось в бутылке, и задумчиво поболтал её в руке. — Не-а, не допью… — А дашь мне? — поинтересовался Скарамучча, ловя его тёмно-красный взгляд. Он никогда не пробовал алкоголь, да и вообще его познания в области напитков были скудными: вода заставляет всё внутри скрипеть и тарахтеть, энергетики липкие и сладкие — да и всё. Вообще-то, он не ожидал, что бутылку ему и правда дадут — клон его особенно не любил. Но, видимо, магия спирта подействовала и на клона. Робот внимательно осмотрел очутившуюся в его руке бутылку, словно пытаясь понять свойства жидкости на вид — и при этом тщательно закрывая пальцами этикетку с текстом, чтобы не попасть в неловкое положение. Зрительный анализ никаких результатов не дал, и Скарамучча просто опрокинул остатки виски в себя под двумя внимательными взглядами. Надо же, что ему сегодня позволено… Прежде, чем робот успел понять вкусовые свойства терпкой жижи на своём языке, его сбили с толку коротким подзатыльником. Пока Скарамучча следил только за бутылкой и ни за чем больше, клон оказался рядом с ним и буквально вытряхнул из него жидкость себе в рот. Это напоминало то ли короткий поцелуй, то ли просто издевательство — тонкие пальцы до боли сдавили его щёки, а язык небрежно прошёлся по ротовой полости. Его буквально использовали, как бокал, ещё и облизали. — Ах ты!.. — зашипел Скарамучча. Клон стукнул его ещё раз, скорее просто для развлечения, и быстро отскочил от кресла. — Ты же не хотел допивать! — Извини, не удержался. — хихикнул клон. Скарамучча второй раз за эти несколько минут дёрнулся, чтобы встать (и наподдать как следует одному пьяному засранцу) и второй раз ему этого не позволили. Дотторе всё ещё слишком неловко по сравнению с обычной его хваткой, но всё так же сильно сжал его плечи и потянул к себе, силой усаживая Скарамуччу на свои колени. — Будешь бить его — вылетишь из кабинета. — прошептал он прямо в ухо роботу. Скарамучча чувствовал его горячее от спирта дыхание на коже и думал, что сейчас уже и не против отсюда свалить. — Купим ещё на зарплату, дам тебе нормально распробовать… Ого. Здесь тоже какой-то подвох? Он с недоверием уставился на Дотторе, но тот полностью проигнорировал его немой вопрос и внезапно взял его лицо в ладони, запрокидывая его голову почти до предела. Скарамучча было возмутился, но его погладили по щекам и шее, зарылись пальцами в волосы. Что ж, пусть делает это. Даже если ему больно. Всё равно он здесь как раз для этого — выпрашивать внимание и ласку у пьяных почти незнакомцев, потому что его долбанутая мать… Дотторе бесцеремонно прервал болезненную мысль, наклонившись вперёд, вплотную к лицу робота. — Ты… — севшим голосом пробормотал Скарамучча. Его перебил поцелуй — гораздо более похожий на настоящий, чем прошлый. Не давая ему опомниться, Дотторе прижался к его губам своими, запрокидывая его голову ещё сильнее для своего удобства. Теперь дыхание учёного почти обжигало. Скарамучча поёрзал на его коленях, пытаясь не съехать с них и заодно оттягивая продолжение — потому что что-то внутри него отчаянно не понимало происходящего. Его целует человек — самый настоящий, вполне себе вменяемый за исключением некоторых странностей — но в этой организации все поехавшие, на странности плевать! Его… правда целует человек. Несмотря на то, что сам он едва напоминает человека. Процессор опасно грелся, но Скарамучча рывком прижался к Дотторе всем телом, вдавливая его в кресло и затыкая сомневающийся внутренний голос. Он разжал губы, и Дотторе тут же этим воспользовался, причём по движениям его языка никак нельзя было сказать, что он пьян. Робот замер, чтобы никак не помешать, позволяя учёному исследовать его рот изнутри до самой глотки. За спиной Скарамуччи что-то дважды щёлкнуло, а он лишь навалился на Дотторе сильнее, вынуждая его почти лечь, и нахально разлёгся на нём, поглаживая его плечи и грудь напряжёнными пальцами. Чем больше действий он совершает, тем меньше думает… …о том, что действия Дотторе не имеют никакого смысла. Ну ведь правда, он может поцеловать кого угодно другого, того же клона… но он выбрал его, недоработанный прототип с косячными программами и отвратительно сухим ртом. Да это же буквально пытка — его целовать! Дотторе слабо оттолкнул его и втянул воздух ртом, зубасто улыбаясь. Точно, ему же нужен воздух… Изниоткуда появившийся клон сунул между их лицами телефон с потрескавшимся экраном. — Я это Эи отправил! — радостно выдал он, размахивая рукой. Скарамучча успел разглядеть на экране их двоих — в самый красноречивый момент поцелуя. — Она тебя забанит, идиот. — пробормотал Дотторе. Скарамучча лишь улыбнулся во всё лицо. Письма Эи сейчас разбирал ещё один робот — её безэмоциональная копия. Пусть обзавидуется в качестве маленькой мести за его зависть. Дотторе снова потянул его к себе за плечи. Второй поцелуй вышел короче — разгорячённому и пьяному учёному почти сразу понадобилось вдохнуть. Скарамучча чувствовал, как бешено бьётся сердце под его рукой. Что это должно значить? Ему так хорошо или, наоборот, плохо? — Ты такой горячий. — выдохнул Дотторе прямо ему в рот. — Это потому, что тебе нравится, или…? — Тупица. — недовольно процедил Скарамучча. Он не злился на непонимание его работы, но… Дотторе ведь может и прекратить, если узнает, почему на самом деле греется его процессор. А сказать-то нужно… — Вы оба сегодня меня вывести пытаетесь? В качестве извинения Скарамучча принялся целовать его раскрасневшиеся от возмущения и алкоголя щёки. — Не-а, я тёплый, потому что не могу решить одну проблему… блять, а ты прав. Мне нравится. А ведь не должно нравиться! Так просто не должно быть, сраный ты извращенец! Я на человека похож ещё меньше, чем обезьяна, так какого… какого ты целуешь меня… Взгляд Дотторе стал каким-то растерянным. — Проще будь, железка. — хмыкнул клон. — Он и правда всего лишь извращенец. Если ты не в курсе, ему нравится, м-м… трахать молодую версию себя. А до меня была пустынная псина, так что… — Сам ты псина! Это была фенек! Человек-фенек, прошу заметить! — Ага, но почему-то больше всего внимания ты уделял всё равно её ушкам и хвостику, не правда ли? Скарамучча сжал плечи Дотторе, пытаясь его успокоить. Учёный начал беспокойно дёргаться, и это не нравилось пригревшемуся на его груди роботу. Почему бы просто не сраться, пока ему так хорошо? Было бы ещё лучше, если бы не эти мысли, что он не должен так поступать с людьми… Будь ты проклята, Эи! — Ну чего ты опять, подразнить уже нельзя… — вздохнул клон, и внезапно втиснулся в кресло, наваливаясь на своего создателя сверху и грубо целуя его — явно чтобы заткнуть очередные возмущения. Скарамучча оказался зажат между ними двоими, и так тепло и мягко ему ещё никогда не было. Воздух ему нужен не был, да и давление никак не мешало. Мешало лишь одно… «А провались ты пропадом, скотина.» — подумал Скарамучча, обращаясь то ли к Эи, то ли к самому себе — он слабо понимал, за что можно считать источник сомнений. Но другую вещь он понимал отлично — его всегда можно заткнуть. Что он и сделал, грубо вырывая надоедливую программу с корнем и посылая её куда-то в сторону корзины. Он был не очень уверен в том, насколько гладко всё пройдёт — всё-таки, делал он это впервые. Но думать об этом не хотелось. Клон, гортанно рыча, целовал и кусал своего создателя, толкая Скарамуччу локтями. Ему было больно, но сейчас это можно было игнорировать: руки Дотторе мягко гладили его вдоль позвоночника. Что-то снова глухо щёлкнуло — на этот раз внутри него. Кажется, удалённая программа отвечала за что-то ещё… Впрочем, плевать. Его поцеловали в шею. Скарамучча осознал, что не понимает, кто именно это сделал. Хотя… это ведь не имело смысла. Он был бы рад поцелую от кого угодно из них, был бы рад, даже если бы эти двое растерзали его на части. …что такое? Почему думать так тяжело и почему мысли такие… странные? Второй поцелуй, влажный, настойчивый, заставил его перестать думать и просто податься навстречу. Кресло под ними заскрипело. Если бы не поплывший по сознанию туман, Скарамучча явно обеспокоился бы тем, как чувствует себя придавленный ими двоими Дотторе, но сейчас было не до этого. Если думать трудно, можно не делать этого вовсе: его системы позволяют ему реагировать на чужие действия, не отдавая себе мысленных приказов. В дверь постучали. — Что вы вытворяете и почему в этом участвует мой прототип? Тело над ним вздрогнуло и замерло, а то, что под ним, не двигалось уже как минимум минуту, видимо, уснув или вырубившись. А до Скарамуччи внезапно дошло, кто именно стоит за дверью, и он во всю глотку заорал: — Я ЕБУСЬ С ДВУМЯ МУЖИКАМИ, МАМ! МНЕ НРАВИТСЯ! Тело над ним скрутило в судороге от беззвучного хохота, а тело под ним внезапно ожило и зажало ему рот рукой. Осознав, что закончиться это может не так уж и весело, робот сжался. Эмоции так тяжело контролировать, в голове всё ещё тягучий туман. Если бы не спохватившийся Дотторе, он бы ещё чего обидного выдал… Его накрыло волной благодарности к учёному, который, несмотря на своё не лучшее состояние, всё равно потрудился его защитить, а тем временем за дверью раздались удаляющиеся шаги. — А ты… смелый, хе. — прохрипел клон, который всё ещё периодически вздрагивал от смеха. — Только вот врать нехорошо. Скарамучча хотел пробормотать, что он просто не подумал, но тут клон вцепился в ремень его штанов. — Но мы твоё враньё исправим… — ЭЙ, меня делали не для этого! — крикнул робот, на что клон ответил ещё большим энтузиазмом. Его пальцы соскальзывали с ремня, но он тянул сильнее и сильнее. Скарамучча ощутил липкий страх. В этом его состоянии мысли смазывались, а чувства молниеносно сменялись одно другим и из наборов цифр и символов превращались во что-то, реально имеющее на него влияние — и ему это не нравилось. — Постой, мы не будем делать этого без его согласия. — тихо сказал Дотторе. И внутри снова что-то вспыхнуло, окончательно убив голос разума. — Согласие? Ты о ком… блин… говоришь? Я машина… Я… ЁБАНАЯ СЕКС-МАШИНА! Металлический голос дрогнул от напряжения, сорвавшись на почти визг. В его голове сейчас явно что-то было не так, но что хуже всего — это осознание не помешало Скарамучче гортанно зарычать и потянуть на себя наполовину расстёгнутый халат Дотторе, чтобы вцепиться в его грудь пальцами, а потом и зубами. Это было… мягко. А ещё это грело несчастный процессор до предела, и когда пальцы Дотторе пробежались вдоль железного позвоночника, Скарамучча ничего не заподозрил. И оставался в блаженном неведении, пока тот не ткнул в маленькую кнопку между его лопатками. — Да он пьянее нас двоих вместе взятых. Крыша у него, что ли, поехала, от неожиданности? — успел услышать Скарамучча, а потом мир померк. *** Когда Скарамучча очнулся, перезагруженный, Дотторе лежал на кушетке в углу кабинета, а клон, явно уставший и недовольный, массировал его спину. Робот мазнул взглядом по лежащему рядом халату: ну, так и есть, пара пуговиц оторваны. Отвратительно, во что он превратился? — Э… Я повёл себя как конч, извините, я пойду. — быстро отчеканил Скарамучча и встал было, но клон поймал его за руку. — Не пойдёшь. Вставай и выпрямляй спину этому старому хуйлу вместо меня. Мы ему, кажется, что-то там сдвинули, и он теперь ноет. Когда уже сдохнет… Скарамучча послушно занял его место. Да, он сделает Дотторе массаж. Хотя бы в качестве извинения — и правда ведь они вдвоём над ним издевались. А ещё… Он провёл по выпирающему позвоночнику кончиком пальца, считая позвонки. Это… очаровательно. Его следующая цель — пересчитать рёбра. Естественно, когда и если это будет ему позволено. — На что я потратил пять минут своей жизни? — мрачно спросил клон, глядя в потолок. — Лучше бы подрочил. Скарамучча мимолётно скосил на него взгляд. — Вот как-то так я себя и вёл, когда у меня… э, шарики за ролики заехали. Он тоже слегка поломанный, да? — Не, я просто был такой в молодости. — слабо улыбнулся Дотторе. Скарамучча молча продолжил водить пальцами по смуглой спине, иногда слегка нажимая и чувствуя, как сбивается дыхание. Всё так же очаровательно. А ведь если бы не этот старый больной человек, он бы сегодня ушёл из этого кабинета с поломкой не только в голове, но и… пониже. От клона всего можно ожидать. — Тебя, вроде, интересовало, зачем я тебя целовал. — тихо пробормотал Дотторе спустя пару минут, когда Скарамучча уже подумал, что тот заснул. — Ты извра… — Ты мне нравишься, тупой кусок железа. Скарамучча крепко сжал его плечи. — Повтори это. — Что? Робот щёлкнул записывающим устройством. — Я… хочу сохранить это. Можно? Дотторе тихо рассмеялся, Скарамучча и не понял бы, что это смех, если бы не дрожь мышц спины под его ладонями. — Ты мне нравишься.