Франция, Нант, октябрь, 1402 год.
— Вы же знаете, как я люблю Вас, дражайшая племянница, — Филипп Смелый, герцог Бургундский нервно теребил свой платок длинными узловатыми пальцами. — Я желал бы отговорить Вас от столь необдуманного поступка лишь из искренней любви к Вам. Мне страшно даже представить, что Вас ожидает в этом английском логове, в полной власти Ланкастера, этого монстра! — вытерев платком свой морщинистый лоб, покрывшийся испариной, герцог опустил голову, дабы его упрямая и неуправляемая племянница не увидела какой яростью горели его некогда красивые, а нынче выцветшие от прожитых лет голубые глаза. Естественно, свою племянницу, вдовую герцогиню Джоанну Бретонскую он по-родственному любил, но более всего он любил Францию, и стоял на страже ее интересов. Интересов своих детей, да что там детей, всех ее жителей, всех, до последнего жалкого крестьянина! А ежели упрямая девчонка выйдет за Ланкастера, то этот мерзкий англичанин близко подберется к королевству Наварры и Бретонскому герцогству, и его шансы на завоевание французского престола будут повышены во много раз. Ведь он уже узурпировал английский трон, уничтожив своего кузена, законного короля Англии — Ричарда II-ого. Что ему стоит узурпировать и французский трон? В таком случае Франция исчезнет с лица земли, а герцог Бургундии, четвертый сын французского короля Иоанна II-ого ни коим образом не мог этого допустить. Он должен хотя бы попытаться сломить сопротивление племянницы. И ведь на то, чтобы это сделать ушло немало сил и средств! Для того, чтобы задобрить Джоанну, он одарил ее и ее окружение дорогими подарками. Поможет ли это, знает один Господь. — Я понимаю, что Вы желаете мне лишь добра, дядюшка, — усилием воли, Джоанна скрыла усмешку. — Но я уже все решила. Я думаю, что Вы заблуждаетесь относительно характера и намерений короля Англии. Он храбрый и благородный человек, я не верю в то, что Генрих… Его Величество способен на страшные злодеяния. — Но как же слухи о том, что низложенного короля Ричарда уморили голодом в темнице? — герцог поморщился. Даже ему, человеку далеко не безгрешному, подобный способ устранения врага казался слишком безжалостным. — И Вас вовсе не смущает то, как он поступал с юной Изабеллой? Как силой пытался выдать замуж за своего старшего сына? Хвала Господу, что он дал ей силы выдержать это испытание и нынче принцесса в безопасности, на своей родной земле. — Но дядюшка… король Ричард и сам во многом виноват. Он разорил казну, тратил все средства на своих фаворитов. Он добился того, что народ возненавидел его, — Джоанна закусила губу. Порой, ее и впрямь тревожили мысли о слухах про короля Англии. Но она отказывалась верить в то, что ее Генрих является злодеем, узурпировавшем трон и жестоко расправившемся со своим кузеном. Уж лучше было бы вовсе об этом не думать. Она любила короля Англии и всем сердцем желала наконец-то прижаться к его сильной груди. — Что же касается нашей дорогой Изабеллы, то я считаю, что старший сын и наследник Его Величества составил бы ей неплохую партию. Признаться, я бы и сама отдала Мари за одного из его сыновей, если б она не была помолвлена с Алансонским, — улыбнулась Джоанна. — Что за… что Вы такое говорите, Джоанна?! — герцог невольно схватился за сердце. Казалось, что его племянница просто сошла с ума. Будто бы этот зловещий англичанин околдовал ее, опоил дьявольским зельем. — Прошу Вас, дядюшка, не стоит так волноваться! — обеспокоенно взглянув на герцога, Джоанна подошла к нему и взяла за руку. Не хватало еще, чтобы дядюшке стало дурно по ее вине. Господь покарает ее за это. Быть может, придется пойти на некоторые уступки, для того, чтобы соединиться узами брака с любимым человеком. — Умоляю Вас, Джоанна, пощадите хотя бы детей. Не увозите их в это жуткое логово! Я чувствую, что Ланкастеры опасны для них, для Вашей… для всей нашей семьи. Для всех нас! Оставьте детей под моей опекой. Вы же знаете, я позабочусь о них должным образом. Прислушайтесь к голосу разума, Джоанна! Они смогут Вас навещать. — Что ж… — по щеке Джоанны скатилась слеза. — Возможно, Вы правы. Я оставлю детей под Вашей опекой, дядюшка, ежели Вам так будет спокойнее. Мои дети принадлежат Франции, а мой сын своему долгу, он — герцог Бретонский. — Прекрасно, дорогая. Господь наградит Вас за смирение. Надеюсь, он помилует Вас, когда Вы окажитесь в руках Ланкастера, — перекрестив Джоанну, герцог прижал ее к себе. Как бы там ни было, хотя бы дети будут в безопасности. Что же касается племянницы, то она сама выбрала свой путь и пройдет его до конца.Англия, Винчестер, февраль, 1403 год.
— Я счастлива быть с тобой. Но я боюсь, боюсь этого счастья. Что будет, если ты лишишь меня его… что со мной будет? — Джоанна прильнула губами к горячим губам своего мужа. Пышная свадьба Джоанны Наваррской и Генриха IV-ого Болингброка, короля Англии состоялась в Винчестерском соборе, 7-ого февраля, 1403-го года. Наконец-то, после всех нелегких испытаний, ждавших ее в дороге, герцогиня Джоанна приплыла к своему королю, с нетерпением ожидавшему ее. По пути корабль Жанны попал в страшный пятидневный шторм, она уже решила, что Господь, не даст ей увидеть Генриха вновь, накажет за грех прелюбодеяния. Но Господь, все же смилостивился, шторм прекратился и корабль благополучно прибыл в Англию, в город Фалмут, из которого она отправилась в Винчестер, где и состоялась долгожданное бракосочетание. — Тогда я лишу счастья и себя. Я не настолько глуп, чтобы это сделать. Теперь, когда я наконец-то могу прижать тебя к себе и никогда не отпускать. — оторвавшись от ее губ, Генрих поднял ее на руки и отнес на постель. Совсем, как тогда, четыре года назад, когда герцог Бретонский был еще жив, а они пали в пучину греха. Но, нынче греха на них не было. Теперь они были законными супругами, давшими брачные клятвы перед алтарем. Опустившись к лицу Джоанны, Генрих стал покрывать поцелуями ее лицо и шею, а другой рукой нежно поглаживал грудь, но затем, крепко сжал ее в своих объятиях. В ответ она обвила его шею своими худыми изящными руками, целовала щеки и губы, гладила мягкие волосы, бывшими нынче уже не длинными, а коротко подстриженными полукругом, по новой моде. Внезапно, высвободившись из ее объятий, Генрих разорвал на ней тонкую, шелковую, белоснежную сорочку. Не ожидав от него подобного действия, Джоанна резко села на постели и со страхом взглянула на него. Ее покойный муж никогда не был так груб с ней, да и Генрих, во время их первой, греховной ночи не делал ничего похожего. Как это понимать? Она вспомнила слова своего дядюшки, герцога Бургундского. Все о чем, он говорил ей, все, о чем предупреждал. Быть может, он был прав? Быть может… ей стоило внять его советам и мольбам? — Генри? — обескураженно спросила она. — Ты теперь моя, — хрипловатым голосом ответил Генрих, — целиком и полностью моя. — Герцог Бургундский предупреждал меня, что я окажусь в твоей полной власти, — попыталась улыбнуться Джоанна. — К черту герцога Бургундского, к черту их всех. Да, я хочу тебя целиком и полностью. Я схожу по тебе с ума, все эти четыре года я думал лишь о тебе. Нынче я владею тобой, а мой наследник будет владеть всей Францией. Не дав ей ответить, Генрих накрыл ее тело своим и прижался к губам, целуя долго и жадно. Через несколько мгновений он приподнял ее ноги и разведя их в стороны, резко проник в ее влажное нутро. Откинув голову назад, Джоанна издала слабый стон. Она уже давно не испытывала подобных минут блаженства, с той самой ночи, когда они с Генрихом впервые предались тайной страсти. По мере того, как он все быстрее двигался в ее теле, ее стоны становились громче. Джоанна падала в омут наслаждения, до тех пор, пока, наконец не достигла его предела, почти одновременно с Генрихом. Пару секунд спустя, тихо застонав, Генрих излился в нее своим теплым семенем. — Я желаю иметь от тебя ребенка, sweetheart. Хочу, чтобы ты подарила его мне, — отдышавшись, Генрих прилег рядом с Джоанной и провел рукой по ее распущенным, чуть слипшемся от пота волосам. — Не только ему, но и мне. И не важно, сын это будет или дочь. — Я тоже хотела бы этого, дорогой. Хотя… не уверена, смогу ли? Я ведь не молода. Мне тридцать четыре, — грустно улыбнулась Джоанна. — Ты молода и я молод, — возразил Генрих. — Мы сможем. — Но… — встревоженно взглянула на него Джоанна, — ежели, я все же не смогу подарить тебе ребенка, то что тогда? — Ничего, — зевнул Генрих. — На все воля Божья. Главное, что ты теперь моя. — Я люблю тебя… — чуть слышно ответила Джоанна. Ее клонило в сон. Она хотела лишь одного, — чтобы всегда было так, как нынче. Чтобы Генрих всегда любил и желал ее, и впереди их ждало только счастье. Но сбудется ли это желание, ведал лишь Господь.