Эхо пяти дней (сборник)

      После ослепительной вспышки фотоаппарата Лора пару секунд видела только кружащиеся цветные пятна. Волшебный глаз, который она получила после утраты собственного, оклемался быстрее. Первым, что она увидела, была полыхающая на всю комнату воронка из света. Она занимала собой почти половину стены. В ее рюкзаке что-то завопил Губерт. Мало что понимая, Лора достала стеклянную бутылку с Мистером Слизь и спросила:       — Губерт, что происходит? Волк не предупреждал меня об этом.       — Мастер всегда знал, что если сфотографировать Лешего на волшебную пленку, откроется новый путь, — благоговейно, как и всегда, когда речь шла о его Мастере, простонал друг в бутылке. Лора проигнорировала интонации и уточнила:       — Что за новый путь?       — О-о-о… — зашелся в экстазе Губерт, раскачивая свое обиталище в ее руках.       Слушая его стоны, Лора оглядывалась и не находила ничего нового… Ан нет, что-то было. Карта, пришпиленная к стене. Заинтересованная, Лора подошла поближе, пока Губерт продолжал вещать:       — Мастер Магнификус знал, что ты затаишь злобу на Лешего и решишь заменить его, самой стать Переписчиком.       — Злобу, значит… — пробормотала Лора, касаясь пальцами изображения Лешего на карте. — Так тебе и надо, старый…       Губерт согласно заволновался, эмоционально поддерживая Лору. Но он еще не знал, как сильно она собирается его разочаровать.       — Стать Переписчиком вместо него? Нет уж, увольте.       С этими словами Лора сорвала со стены карту Лешего и разорвала на две половинки. На одной остались только его глаза, которые она столько времени видела в темноте напротив себя, на другой — все остальное.       — Куда, говоришь, ведет эта воронка?       Губерт пару секунд пораженно молчал, но затем простонал:       — О-о-о, ты сможешь начать сначала и заменить одного из переписчиков.       — «Начать сначала»? — переспросила Лора. — Посмотри на меня, Губерт, — она ткнула пальцем в свой замененнный глаз. — Ты действительно желаешь, чтобы я прошла через это еще раз?       — Мастер ждет этого от тебя! — непримиримо заявил Губерт. — Мы не должны подвести его. Я должен сдать экзамен! И тогда он признает меня!       — Губерт, — устало заметила Лора, — ты завел свою любимую песенку. Твоему Мастеру нет до тебя никакого дела. Так что лучше бы тебе совсем на него наплевать.       Мистер Слизь в бутылке задохнулся от возмущения и даже не нашел слов. А Лора повернулась спиной к воронке, в которую втянуло и обрывки карты Лешего, и толкнула дверь каморки. Та послушно распахнулась и впустила девушку в знакомое пространство. Хижина нисколько не изменилась: тот же стол, за которым они сражались насмерть, те же причудливые статуэтки и чудны́е ящики. И массивная дверь, которую никогда не получалось отворить раньше, сколько бы Лора не пыталась.       Но сперва она попыталась восстановить мысленную связь со своими зверями и переместиться в тот заснеженный лес, где она вела свою армию в бой. Но не получалось: сколько Лора ни закрывала глаза и ни пыталась настроиться, она продолжала стоять ногами на дощатом полу хижины Лешего.       — Игра окончена, — объяснил Губерт. — У тебя больше нет колоды, — и он тут же попытался найти для нее новый соблазн: — но если отправишься, куда предлагает Мастер, сможешь восстановить с ними связь. Или даже собрать новых адептов.       Лора мотнула головой. Жаль, конечно. Да, она могла жертвовать своими зверями, отправлять их в изначально проигранный бой, только бы затянуть время, но все же она по-своему любила их. В каком-то смысле они стали семьей.       А теперь их не было.       Даже Магнификуса в шкуре волка, чей глаз она забрала себе. Надоедливого Горностая, который тоже кем-то там важным был. И Клопа… Не говоря уже о ее настоящих питомцах. Лора ощутила потерю. Ради того, чтобы вновь почувствовать себя не одинокой, возможно, действительно стоило бы согласиться с Губертом. Быть Переписчиком, должно быть, не так уж плохо.       Лора отчаянно помотал головой. Скинула рюкзак и принялась сметать в него все, что могло пригодиться. Губерт что-то вопил, качаясь на тумбочке, но быстро сменил пластинку, когда она пригрозила не взять его с собой, и принялся помогать, сообщая, что где лежит. Стоя на пороге хижины, Лора внимательно посмотрела на статуэтку волка.       — Прости, Губерт, но твой Мастер и правда никогда не относился к тебе по достоинству. Что уж говорить обо мне.       — Ты носишь глаз Мастера, — обиженно, но не так яро возразил Губерт (она держала бутылку с ним в руке). — Его часть в тебе, ты не можешь это презирать.       — Может быть, — пожала плечами Лора. — Но плясать под дудку всего лишь части себя я не собираюсь.       С этими словами Лора вышла из хижины Лешего, в которой была заперта столько долго. Вдохнула свежий смолистый воздух. Может, она и не нежилась в комфорте, но она была свободна.       И вместо того, чтобы отправиться по протоптанной дорожке, которая так или иначе привела бы ее к началу, Лора обошла дом и направилась в лес. Не жалея, не оглядываясь.       — Что ты делаешь! — бурчал Губерт сварливо, но приглушенно, опасаясь ее разозлить. — Ты теряешь столько возможностей. Там, впереди, ничего нет!       — Вот и проверим, — улыбнулась Лора. — И найдем способ тебя расколдовать.       — Нельзя… — заныл Губерт. — Это наказание Мастера.       Внушительным фырканьем Лора отразила все, что думает о таком роде наказаний для студентов. «Расколдуем-расколдуем», — мысленно повторила она, даже не сомневаясь, что темный лес, в который она углублялась, хранит множество тайн.       Губерт привычно зудел о своем Мастере, рюкзак приятно оттягивал плечи, и Лора отдалялась от новых горизонтов, что рек ей Губерт, нежно преданный Магнификусу.