Его Гэнко

Огромное количество людей, большой город, тысячи огней. Странное ощущение, когда ступаешь в эту толпу из уютных стен. Они будто бы тянут следом свои мягкие плюшевые ручонки, цепляются за куртку, желая вернуть обратно, домой. Только вот Вакамацу не хочет, и сопротивляется. Нахмуренные брови, сжатые упрямо губы – вечные спутники, и никуда от них не деться. Да и не хочется, если честно: слишком привычно видеть эту картину в зеркалах, в витринах магазинов, в стеклах машин и их глянцевых дверях и крыльях. Город проходит будто бы стороной со всеми своими людьми, странными и не очень, большими и маленькими, веселыми и грустными, добрыми и злыми. Честными и хитрыми. Коскэ идет по дороге, смотрит себе под ноги, отмечая через каждый шаг, что у кроссовка отклеился нос. Да, надо бы заклеить – привязанности к вещам иногда невозможно объяснить, так же как и привязанности к людям. С одной стороны, всё просто – вот человек, вот хорошие с ним отношения, вот взаимопонимание. Но иногда ко всему этому примешивалось что-то немного непривычное, куда теплее обычной дружбы. Ладно бы, просто чувство было, так нет же, из-за него после расставания и прекращения общения остается неприятный осадок или еще лучше – тоска. Этого Вакамацу как-то не любил , ибо никогда не знаешь, чем подобное обернется, как на это реагировать и что вообще делать. Шаг за шагом, магазины сменяют друг друга, люди кричат, смеются. Большой город дышит своими легкими-людьми, живет своей буйной жизнью, сочной, красочной. Иногда, даже завидно становится. Впрочем, Коскэ никогда не любил центр города, да и путешествовать в чужие районы тоже – портить себе настроение из-за каких-то малолетних гадов, которые так и провоцируют на ругань и тумаки своим острым языком, не хотелось. Правда, обстоятельства, а именно устанавливающий их Имаёши никогда его не слушал. Точнее будет сказать слушал, но не прислушивался. С беззаботным видом смотрел, улыбался, сверкал стеклами очков, походил на лиса и смеялся такому сравнению, но только не прислушивался к словам младшего товарища. Вакамацу шагал по асфальту, обходя трещинки. Где-то в отдалении маленький ребенок вопил что-то о том, что его не любят, и потому что-то не хотят покупать. «- Тупица»,- мысленно бросает парень, перепрыгивая небольшую яму и отходя в сторону, чтобы достать наушники. « - Знаешь, иногда мне кажется, что эти дети потеряны», - почему-то сейчас очень хорошо в голове звучит этот голос, и внутри какая-то странная дрожь предвкушения зарождается. Нельзя объяснить нормально это чувство – только как будто щекочут изнутри и кончики пальцев на руках будто бы вибрируют. Коскэ улыбается совсем чуть-чуть, но снова хмурится, подключив наушники к телефону и сунув их в уши. Заиграла привычная музыка, стало лучше. Парень сдвигается с места, сжав замерзшие руки в карманах болоньевой куртки. Он волнуется. Почему-то, встречаться в школе, тренироваться вместе – это было нормально, воспринималось как само собой разумеющееся, а вот так вот просто увидеться в неформальной обстановке внешкольной жизни как будто бы странно. Чувство не пропадает, пальцы чешутся, и он достает руки из кармана и трет их. Настойчиво, чуть царапая кольцом, подаренным бывшим капитаном на день рождения, кожу, но от этого лучше не становится. Мелочь, а такая бесящая. Вакамацу чувствует, как спотыкается, слышит сквозь музыку, как хихикают где-то со стороны, но становится ровным счетом всё равно – с кем не бывает? Его никто не знает тут, он никого не знает, потому не страшно. А еще тут нет Шоичи, который бы это видел, и это радует. Почему-то для этого человека Коскэ хотел быть особенным – идеальным почти, сильным, смелым, самым лучшим. Хотелось оправдать надежды, полученное звание капитана баскетбольной команды старшей Тоуо. Хотелось стать опорой и поддержкой. Шум вокруг сильнее, в разы, и к нему присоединяются сигналы автомобилей, звон тележек – торгово-развлекательный центр кишит людьми как муравейник муравьями. Нехотя поднявшись по бетонному склону на крыльцо, Вакамацу натягивает ворот на нос, вдыхает теплый воздух, пропитанный запахом одеколона. «Задолбали курить»,- думает парень, отходя подальше от выхода, в угол, к цветочной клумбе. Для него, как для спортсмена, курение неприемлемо, потому и эти встречи «у торгового центра» с каждым разом всё отвратительнее и отвратительнее, и начинаются они с длинной тирады о «раздолбайском отношении к здоровью». Коскэ никогда не был ворчливым занудой, только вот Имаёши, похоже, был иного мнения и часто употреблял в общении такое обращение как «милый старикашка». Мальчишка бесился, ворчал больше, но повышать голос не позволял себе никогда. Он считал, что на такого, как Шоичи, этого делать было нельзя – это был один из внутренних пунктиков. Город медленно сворачивал дневное добродушие и начинал открывать подлость вечерней жизни: фонарей больше, людей больше, больше шума и фальши. Всё это сменяло друг друга на глазах Вакамацу, и тот подумал о том, что это немного скучно: каждый раз наблюдать эту картину, независимо от того, понедельник сейчас, среда или суббота. Даже люди одни и те же. Вдохнув ароматного воздуха, парень «вылез» из своей куртки и бросил взгляд на часы над входом. Почти половина седьмого вечера. Впрочем, всегда пунктуальный в школьное время Шоичи даже сейчас находил вполне вескую, для него самого, конечно же, причину этого : «раз уж такое дело, то пунктуальность у меня должна быть тоже женская». Кажется, именно после этой фразы Коскэ, продрогшему до костей, впервые захотелось его ударить. Где-то со стороны прозвучал знакомый голос, Вакамацу обернулся, глянул, и снова зарылся в куртку. Воняло отвратительно: от ментолового и шоколадного до дорогого табака и каких-то непонятных смесей. «Этот идиот совсем не заботится обо мне»,- с некоторой обидой думает парень и, плюнув на всё, разворачивается и идет внутрь. Ему холодно, противно, и хочется уже сдвинуться с места, а не статично стоять на месте, уныло разглядывая мельтешащих людей и пейзажи города. Тут, в самом центре района, людей много, все спешат куда-то, но Коскэ отмечает, что нет ни одного такого, кто походил бы на его Имаёши. Это радовало – обладание чем-то, или кем-то, уникальным, единственным, необычным, всегда поднимает самооценку и ЧСВ до небес. - Вакамацу, ты застудишься, - голос у лиса совсем взрослый, но выглядит он мило. Запотевшие очки, которые он пытается отогреть дыханием, румянец на щеках, тонкие, покрасневшие пальцы, ледяным холодом опалившие уши, когда Шоичи вытаскивал из них наушники. - Ну, ты же принесешь мне лекарство, Гэнко*, - Вакамацу взъерошивает высветленные волосы и, протянув руки, осторожно берёт холодные руки в свои большие и горячие. Ледяной металл кольца на тонком пальце тихо звякает о своего брата-клона. Имаёши улыбается, прищуривая глаза. Иногда кажется, что у него должны вырасти лисьи уши и хвост, быть может, не один. _______________ *Гэнко («чёрная лиса») — кицунэ чёрного окраса.