Vara kung

– Вильгельм? – Вильгельм повернул голову. Перед ним стояла девушка. Кажется, он ее уже видел тут раньше. И, кажется, он видел ее еще где-то. – Ты же Вильгельм? – снова спросила она. Вильгельм кивнул. Тут было не очень принято вот так запросто подходить и знакомиться, но он не был против того, чтобы пообщаться. Скорее, он испытывал одиночество от того, что люди игнорировали его. И сам он не очень-то стремился наладить контакт с другими гостями рехаба. Наверное, можно было пойти на какую-нибудь групповую терапию, но до визита Симона ему просто было не до этого. Да и сейчас не особо хотелось обсуждать с кем-то свои проблемы. А идти на групповую терапию просто ради того, чтобы с кем-то пообщаться, казалось ему нечестным. Поэтому он снова пришел в собачий питомник, глядя на собак он чувствовал себя не таким одиноким. Иногда кто-то из мохнатых сотрудников – собаки тут были вполне полноценными сотрудниками – подбегал к нему, виляя хвостом, приносил игрушку или мячик, предлагая поиграть. Тогда у Вильгельма просто не оставалось выбора. Он думал о том, как классно было бы завести собаку когда-нибудь. Только это когда-нибудь отодвигалось на очень далекий срок, потому что в Хиллерска держать животных нельзя. Во дворце тоже. И когда он сможет себе это позволить… – Я Рин, – улыбнулась девушка. – Ну то есть… Катерина… Ты как-то назвал моего отца Рудольфом, – добавила она. – О! – Вильгельм вдруг понял, что перед ним принцесса Катерина бельгийская. – Теперь понятно, почему я в Бельгии, – засмеялся он. – Не могу сказать, что рада видеть тебя здесь, – Катерина села рядом. – Но не буду врать, здесь довольно одиноко. И когда видишь кого-то знакомого, реально становится лучше. Ну… не потому что ему тоже плохо. А просто… потому что просто можешь его увидеть. – Ну, да, пожалуй, – согласился Вильгельм. – Одиночество здесь хуже всего. Хотя, возможно, это и полезно… Ну, знаешь, побыть вдали и переоценить ситуацию. Но… Не сказать, чтобы это было приятно. – Надеюсь, что ты больше не попадешь сюда, – сказала Катерина. – Если честно… я немного удивилась увидев тебя здесь. И не могу сказать, что в хорошем смысле. – Если честно, я и сам немного удивился, – усмехнулся Вильгельм. – Но… наверное, это даже к лучшему. – Позитивный настрой – это хорошо, – кивнула Катерина. – Если честно, я не знаю, о чем тут принято говорить, – признался Вильгельм. Он и не общался по-настоящему ни с кем, кроме дока Брауна. – Ну, обычно не принято спрашивать о проблемах, только если человек сам не заговорит об этом, – пожала плечами Катерина. – А так… да, о чем угодно. – Я вот понял, что хочу завести собаку, – сказал Вильгельм. – Так в чем проблема, заведи, – пожала плечами Катерина. – В школе нельзя держать животных, – вздохнул Вильгельм. – И во дворце тоже. Так что… Может, года через три. В лучшем случае. И то если мне разрешат жить где-то, кроме дворца… – У Эрика, кажется, была своя квартира? – сказала Катерина. – Была, – ответил Вильгельм. – Но, как говорит мама, я не Эрик. Да, и он там почти не жил. Ну то есть… Он, скорее, проводил там время иногда. Так что… Но… на самом деле, проблема даже не в этом. Эрик просто все время был чем-то занят. Какой-то очень важной монаршей фигней. Нет, не хорошо так говорить. Он-то серьезно относился ко всем этим традициям, – Вильгельм вздохнул. – Это мне все это казалось фигней. А для Эрика это все было важно. Я думаю. Если честно, я даже не знаю, как он на самом деле к этому относился… Но… В любом случае, теперь это то, что придется делать мне, – он потер лицо руками. – И мне придется делать это хорошо, даже если я вообще не хочу. Потому что… – он не мог ответить на вопрос «почему». Потому что так хочет мама? Потому что так принято? Потому что таковы традиции? Потому что он не должен подводить Эрика? Все это было так и не так одновременно. Он знал, что от него этого ждали. Не только родители, не только двор. От него этого ждали все. Ну, или, по крайней мере, многие. Он должен быть символом. Просто красивой картинкой, может быть. Потому что таковы традиции, потому что все к этому привыкли. Это как елка на Рождество, как новогодние свечи, как торт на день рожденья. Это символ добра и счастья, это то, что должно быть у каждого. И это то, каким он должен казаться, даже если ему самому больно и одиноко. – Не так все плохо, – Катерина похлопала его по плечу. – Все эти монаршие обязанности – всего лишь рутина. Ты привыкнешь. Нужно просто… знаешь… выглядеть достойно. – Вот это вот у меня и не получается, – вздохнул Вильгельм. – И потом… я не хочу просто выглядеть. Я, правда, хочу быть достойным этого. Если я буду просто улыбаться в камеру и говорить то, что за меня написали какие-то другие люди, чем это будет отличаться от того, что если бы на моем месте был кто-то другой? То есть, я имею ввиду, вообще кто угодно. Какой-нибудь актер. Который умеет хорошо улыбаться и отлично говорить выученные речи. В чем тогда вообще смысл? В чем тогда смысл того, что это должен быть я? Или что это должен был быть Эрик? Это просто одна большая иллюзия для всех. Это даже не пластиковая елка на Рождество… Это как… пластиковый торт, понимаешь? Он красивый и может сколько угодно стоять на витрине. Но это вообще не торт. Это просто кусок пластика. Я не хочу быть еще одним куском пластика. Понимаешь? Поэтому… поэтому да, я буду стараться изо всех сил… Хотя, мне кажется, что этого никогда не будет достаточно… – А ты, правда, похож на него, – Вильгельм вдруг почувствовал пристальный взгляд Катерины на себе. – На твоего брата, – ответила он. – На Эрика. – Иногда мне кажется, что я просто его плохая копия, – ответил Вильгельм. – Как знаешь… Смазанное фото. Когда видно, что на нем человек, но это больше похоже на какую-то стремную крипоту. – Нет, ты, правда, похож, – повторила Катерина. – Он тоже хотел быть достойным. И говорил почти также как ты. Только жаль, что он не справился, – она вздохнула. – Не справился? – Вильгельм посмотрел на нее. – Что ты имеешь ввиду? С чем не справился? – Не важно, – Катерина отмахнулась. – Мне не стоило этого говорить. – Нет, подожди, – Вильгельм перехватил ее за запястье. – С чем не справился Эрик? – Вильгельм не смог бы объяснить, чем его так задели эти слова Катерины. С чем мог не справиться Эрик? Он был идеальным. Он всегда был на высоте, и всегда справлялся со всей этой «монаршей фигней». Вильгельм знал это, потому что сам видел это каждый день. Но ведь он никогда не знал, что происходит у Эрика внутри. Как он не знал, что Эрик ходил к психологу. Может быть, он не знал чего-то еще? – Я не должна этого говорить, – покачала головой Катерина. – Но ты уже начала, – Вильгельм не собирался сдаваться. – Это не мой секрет, Вилле, – она попыталась отдернуть руку, но Вильгельм не позволил ей этого сделать. – Пожалуйста, – попросил он. – Я должен знать. Для всех вокруг Эрик идеал. Совершенство. Но я должен знать, если с ним было… что-то не так. – У Эрика были проблемы, – ответила Катерина. Вильгельм разжал пальцы, и она тут же прижала руку к груди, растирая запястье. – Проблемы? – переспросил Вильгельм. – Как у всех нас, – ответила Катерина. – Что ты имеешь ввиду? – снова спросил Вильгельм. – С алкоголем, с таблетками, – ответила Катерина, и в ее голосе зазвучали нотки раздражения. – Он тоже был здесь, как и я, как и ты. – Но когда? – Вильгельм не мог в это поверить. Он и представить себе такого не мог. – Лет… пять назад… Не знаю… Он был тогда как ты, – Катерина пожала плечами. – Я знаю, потому что тоже была здесь. Это был мой второй раз. И я… ну вроде как помогала ему освоиться, – добавила она. – Но я… – Вильгельм потерял дар речи. Он не мог такого ожидать. – Не знал об этом? – усмехнулась Катерина. – Даааа… тогда он, кажется «путешествовал по Африке», – она сделала руками жест, изображающий кавычки. – Но он же фотки оттуда присылал, – нахмурился Вильгельм. – А ты, я уверена, присылаешь своим друзьям фотки из Бельгии, – кивнула Катерина. – Черт, – Вильгельм вдруг понял, насколько это реально. Он даже вообразить не мог, что у идеального Эрика могут быть какие-то проблемы. И что Эрик… не сказал ему об этом. – Мне жаль, что ты так об этом узнал, – покачала головой Катерина. – Все нормально, – ответил Вильгельм. Хотя все было очень далеко от «нормально». – И мне, правда, жаль, что он не справился, – вздохнула Катерина. – Это была нелепая трагедия. – Ты думаешь… он был под чем-то? – Вильгельм вдруг почувствовал, как холодеют руки, и как кислорода в воздухе становится все меньше. – Ну… – Катерина пожала плечами. – Понимаешь… Так часто бывает с зависимыми… Не нужно быть в хлам, для того, чтобы просто утратить контроль на несколько очень важных секунд, когда ты за рулем. – Но ведь… – Вильгельм хотел сказать, что никто ничего ему об этом не сказал. Гибель Эрика назвали просто случайностью. Но ведь это могло быть не так. Слишком многое от него скрывали все это время. Так почему ему должны были бы сказать об Эрике? – Я не знаю, – пожала плечами Катерина. – Может быть, это, правда, было случайностью. Эрик говорил, что справился. И, если честно, не было причин ему не верить. Но это не значит, что он не мог чего-то скрывать. Хотя, какая теперь разница. Смерть – это смерть. Смерть – это смерть. Но для Вильгельма существовала разница. Конечно, это не вернет ему Эрика. Но правда о том, что произошло тогда на дороге, хоть что-то объяснит. Почему-то Вильгельму казалось, что от этого ему станет легче.