Vara kung

Речь Вилле имела какой-то невообразимый эффект. Все вокруг как будто сошли с ума. Хоть эфир и был прерван, но ее тут же выложили в инстаграм и вообще везде, куда только можно. Симон даже не доставал телефон из кармана, но он слышал, как люди вокруг говорили – боже, это везде. И это было похоже на безумие. Когда Вилле сошел с трибуны, к нему тут же двинулись журналисты, но их остановили. – Я сказал все, что хотел сказать, – коротко ответил Вилле на все заданные и незаданные вопросы. Тут же рядом как из-под земли вырос Ян-Олаф, но Вилле сделал вид, что не заметил его, а тот не решился остановить принца. – Идем, – он подошел к Симону. Люди вокруг расступались перед ним как воды перед Моисеем, а Симон наблюдал за этим как будто бы в замедленной кинопленке. Время как будто бы растянулось в тысячу раз, и каждая секунда длилась так долго, что невозможно было дождаться следующей. – Куда? – Симон не мог перестать улыбаться. Он знал, что выглядит глупо, хотя сейчас его это не беспокоило. Он чувствовал себя непередаваемо невероятно невообразимо счастливым, и это счастье было огромным как небо, сияющее ясное небо у них над головами. – Куда угодно, – ответил Вилле коротко. – Я не хочу здесь быть. Люди стояли вокруг, смотрели на них, не отрывая взглядов, Симон чувствовал это, но он не мог смотреть ни на кого, кроме Вилле, и слышал только его голос, чувствовал только его запах, его почти невесомое прикосновение к руке. Как будто весь остальной мир вокруг просто перестал существовать. – Хорошо, – кивнул Симон. Он взял Вилле за руку, и люди снова расступились перед ними, чтобы их пропустить. В какой-то момент Симон подумал, что сейчас их догонят. Остановят. Хотя бы окрикнут. Он повернулся, чтобы посмотреть, но все просто стояли и смотрели им вслед, настолько ошарашенные, что не могли даже двинуться с места. Вилле даже не оборачивался. Он шел так уверенно, и Симону даже показалось, что он стал как будто бы чуточку выше и шире в плечах. – Как ты решился? – спросил он, когда они, наконец, остались одни. Школа была почти совсем пустой, все собрались во дворе. И Симон с Вилле, на сговариваясь, направились к лестнице, ведущей на чердак. Там можно было спрятаться от всех, кто рано или поздно попытается их найти. – Не знаю, – покачал головой Вилле. – Я просто понял, что если не сделаю этого сейчас, то… Станет только еще больше лжи. Обмана, упреков, непонимания. И это не кончится вообще никогда. – Это самый счастливый момент в моей жизни, – тихо признался Симон. Они стояли у чердачного окна, и свет падал на лицо Вилле так, что Симону казалось, будто оно сияет изнутри. Особенно глаза и кончики его волос. – И в моей, – ответил Вилле. Симон потянулся, чтобы поцеловать его, но вдруг в окне промелькнула тень. Она показалась Симону огромной и очень страшной, и он отступил назад, и чуть не упал, наткнувшись на какой-то выступ. Но Вилле успел подхватить его, так что он устоял на ногах. – Что это? – Симон испуганно выглянул в окно. – Птица, наверное, – пожал плечами Вилле. – Вот вы где, дорогие мои, – Август возник на чердаке как будто бы из ниоткуда. Вилле и Симон не хотели возвращаться к остальным, пока все не разойдутся, так что они решили подождать на чердаке, пока не наступит вечер или даже ночь. Они просто сидели и разговаривали. Просто разговаривали обо всем подряд впервые за очень долгое время. И это было так хорошо, так правильно, что Симон забыл обо всем, даже о голоде, а ведь он с самого утра почти ничего не ел, и живот уже сводило. – Какого хрена ты тут делаешь? – Вилле тут же поднялся и посмотрел на Августа так, что если бы взгляд мог испепелять, то на месте Августа уже осталась бы кучка пепла. – Нам нужно поговорить, голубки мои, – с ухмылкой ответил Август. – Нам? – переспросил Вилле. И Симон почувствовал в его голосе угрозу. – Нам, – ответил Август. Впрочем, с места он не сдвинулся, так что Симон понадеялся, что они хотя бы не сцепятся прямо сейчас. – О чем НАМ теперь говорить? – снова спросил Вилле. Он сделал еще шаг в направлении Августа, и Симон уже приготовился к тому, что их придется разнимать. Конечно, он и сам бы врезал Августу, но сейчас обстановка итак была накалена до предела, и он даже не представлял, чем это в итоге могло бы закончиться. – О том, что ты сделал, придурок, – пренебрежительно фыркнул Август. И Симон, на всякий случай, перехватил Вилле за рукав, уже предчувствую бурю. – А что я сделал? – усмехнулся Вилле. – Поставил вас всех в неудобное положение? Какая досада! – Ах если бы, – Август нервно засмеялся. – Ты сделал глупость, но это было бы неважно, если бы не имело таких последствий. – Последствий? Прости, а что сделал я, чтобы у этого были последствия? Я нарушил какой-то закон, может быть? – спросил он и снова сделал шаг к Августу, так что Симону пришлось крепче за него ухватиться. – А ты не понял? До тебя не доходит? – Симону показалось, что он услышал нотки отчаяния в голосе Августа. – Не доходит – что? – нетерпеливо спросил Вилле. – Что вся эта история с видео больше не может быть просто забыта, – Август почти перешел на крик. – В каком смысле? – Симон понял, что пора вмешаться в разговор, пока эти двое не перегрызли друг другу глотки. – Ты о чем? – О том, что это преступление против члена королевской семьи, – Август посмотрел на него, и Симон вдруг почувствовал, что пол под его ногами как будто бы покачнулся. – Оно не может быть просто так забыто. Вы там решали идти или не идти в полицию? Так вот теперь, кронприц Вильгельм, считай, что ты решил. Никуда больше идти не надо. Теперь расследование точно будет, хотите вы этого или нет. Оно будет даже без всяких заявлений. Идиот! Ты теперь нас всех подставил, – последние слова Август почти прошипел, и Симон почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу.