Теперь его взгляд совсем не греет

      Дино не улыбается. Его взгляд холодный и совсем не греет, как раньше. Напротив, от него становится неуютно и зябко. Липкий страх неприятно дышит в спину, пробирается внутрь, пересчитывает рёбра, переворачивая всё вверх дном. Сердце пропускает удар за ударом, после заходясь в бешенном ритме. У Кита нет в голове ни одной мысли. Только этот скользкий ужас и неутихающая тревога.       Его голубые глаза сейчас, как никогда, похожи на льдины. Толстый слой льда, через который не пробивается и капли света. Взгляд Дино обжигает колким морозом.       Родные губы не изогнуты в привычной и тёплой, совсем как лето, улыбке. Они обветренные и покрыты маленькими трещинками. Сейчас всё похоже на суровую безжалостную зиму.       И Кит замерзает. Его конечности немеют, отказываясь реагировать.       У Дино виднеются белые бинты на кистях рук и из-под больничной рубахи. И на них, местами, яркими пятнами, расцветают цветы крови.       Кит моргает часто-часто и, наконец слегка отмёрзнув, на непослушных ногах подходит к кровати, занимая рядом стоящий небольшой стул.       Дино не спускает ледяных глаз с каждого его движения. Напрягается, комкая пальцами тонкое одеяло.       — Кто ты? — вопрос врезается острыми сосульками, прорезая Кита насквозь в самое сердце.       — Я-я, — Макс запинается, уже не в первый раз теряясь в словах, — я Кит Макс, т-твой одноклассник. Ты не помнишь меня?       Дино отрицательно качает головой.       — Ты приходишь уже который раз, и если это способ узнать что-то о Затмении, то я ничего не скажу, — он повышает голос и хмурится. Опасная безжалостная метель окутывает Кита.       Макс сжимает свои кулаки со всей силы и прикусывает до резкой боли нижнюю губу. Дино напрягается ещё сильнее, не зная, чего ожидать от этого человека. Незнакомого человека.       — Ты совсем ничего не помнишь? — Макс спрашивает так тихо, его голос почти ломается, теряется в этом жутком вихре холода.       Дино снова качает головой.       В палате становится только неуютнее. Напряжение нарастает с каждым сказанным словом. Но молчание тоже беспощадно давит.       Кит долго рассматривает лицо напротив, стараясь не обращать внимания на лютую стужу. Дино сейчас бледный, почти прозрачный. Выражение его лица почти безразличное. Не такое, как раньше. Непривычное. Нет, неправильное. Такой Дино неправильный.       Сейчас Кит чувствует себя рядом с ним поломанным. Что-то трещит внутри. И ему так хочется игнорировать это чувство.       Макс зачем-то берёт его руку, желая прикоснуться к нему. Убедиться, что он живой. Дино на этот жест вжимается в спинку кровати, словно боится чего-то, и его безразличное выражение сменяется едва заметным страхом. Но Кит аккуратно подносит его ладонь к своим губам, почему-то сейчас тёплым, прижимаясь ими к костяшкам. Макс прикрывает глаза, теряясь в холоде чужой руки. Дино ладонь не вырывает и, кажется, дышит немного чаще.       Макс чувствует губами сухую кожу. Сжимает своей рукой чужую, сейчас кажущуюся такой хрупкой во всех этих бинтах.       Дино живой, и тут, рядом с ним. Сломанный, как и он, но рядом.       Кит отнимает ладонь от губ, открывая глаза, но продолжая сжимать её в своей. И снова смотрит в глаза напротив. У Дино взгляд ни на каплю не оттаявший, только немного удивлённый.       Кит вздыхает громко, чувствуя себя слишком паршиво. Он гладит такую знакомую ладонь перед тем, как отпустить, встать и уйти.       Он отомстит этим ублюдкам за то, что сделали это с его солнцем. Найдет способ вернуть счастливый летний взгляд и согревающую улыбку Дино.