озеро сожалений

Почему каждый его день проходит, словно находясь в неизмеримой цикличной петле, где он потерял счет времени и ценность минут? Он обрел человека, кой нуждается в нем с неисчерпаемой силой, почему он ощущает себя затерянным и беспомощным? Почему сны все еще посещают его каждой сумрачной ночью, заставляя чувствовать отвратные сожаленья? Почему он не прилагает ни усилия, дабы уснуть, уже третьи сутки? Почему больше не видит ничего на месте ясных омутов, почему это бесит так чертовски, блять, сильно? Едва ли он не желает встретить свою гибель в их отражении, даже сквозь то, что причинило ему боль, однако едва ли он готов мнить об их светловолосом владельце, как в прошлом забвеньи, что из этого сердит его больше? Наверное, неистовое чувство собственной никчемности, именованной кем-то в «безответную любовь». Или он просто не любит эти глаза больше? Сторм, больше всего, сейчас бредит мыслью избавиться от нескончаемых вопросов, что, образовывая кашу из его мыслей, тащат в бездонную пропасть. Худшая злоба — злоба на себя, особенно, когда понимаешь, что поводы для этого высосаны из пальца. Почему тогда он...? Плевать, у воды ведь не спрашивают почему она течет. Фотоснимки бесполезны, он смирился с тем, что его рассудок теперь всячески отторгает то лицо, лицо, которое Морро не может вспомнить. Он, якобы, воспринимает чужое обличие, лишь глядя отчетливо на фотографию, в то время как опосля оно рассыпается в памяти мгновенно, будто лицо прохожего человека. Вьющиеся лучистые волосы, фарфоровые черты лица, мягкие губы, розоватые щеки и кристальные изумруды заместо глаз, когда-то Морро ответил бы так. Кажется, когда-то он звал его своим. То ли это вымотанные веки теперь походят на груз, то ли его траблы стали чересчур материальными, наваливаясь камнем на плечи, и теперь затрудняют ему даже контакт с кислородом. Ему казалось он видит глазами очевидца, как волочет свое бренное тело сквозь непроницаемость длинного, винтажного коридора, снова плетясь в сущую неизвестность, следуя механизмам. Вновь мягкий свет теперь не столь уместен, теперь он, даже при ироничном расположении в конце «тоннеля», не олицетворяет собой надежду на спасение. — Утро доброе, — ласково зашелестел женский голос из глубины кухни, — Выспался? — Нормально, — вяло вскинув ладонью, отмахнулся Сторм, оперевшись на дверной косяк. После сей реплики огненно-рыжие локоны сменили свое положение, обрамляя личико, и взгляд цвета шоколадной глазури, своей хозяйки, коя до этого была повернута целиком и полностью светлой спиной к своему избраннику. Она скептически, но не очень показательно окинула Морро карими глазами, едва ли доверяя такому тону и показателю настроения, пусть и иного за весь период она не примечала. Делая всего шаг навстречу, что довольно значим для столь небольшой кухоньки, она укутывает его щеки в теплоту своих влажных ладоней и пристально всматривается в черные жемчужины. На бледной коже под ними отчетливо виднеются темные отметины, свежими их не назовешь, ибо норовистая девушка была их строжайшим оппонентом, начиная с первых дней их совместной жизни в этой квартире. Состояние личика совсем запущено, глазницы чертовски блеклые от недостатка железа в организме, что значило, априори, любое употребление пищи с его стороны. Выражение не говорит ни о чем совершенно, а этот тусклый взгляд был присущий Морро с момента их встречи, что буквально говорит «не прикопаешься», даже при всей жажде. Сторм слегка сводит брови, что заменяет в их отношениях кнопку «Стоп», параллельно с этим, есть и моменты, в коих рыжеволосая тоже не намерена отступать. Она неохотно убирает руки с чужой кожи, хмурясь парню остро в глаза. — Если тебя не убеждают последствия такого влияния на твое здоровье, тогда может мое последование такому примеру тебя вразумит, — насупившись, серьезно отвечает она. Имя милой дамы Скайлер. Звучащее, словно шелест осеннего листопада и воплощающее в себе величие закатного небосвода. Оно ласкательное и чуткое, будто одушевляет собой саму сущность носительницы. У нее сердце не на месте, когда Морро ведет себя подобно тому, что видит она сейчас, он и ранее не был особо активным участником своей жизни, но последняя неделя перешла всяческие границы. — Скайлер, прекрати этот спектакль, — не менее решительно слышится от него, — У меня работа, мне некогда, — и, разумеется, он не до конца честен. Он совсем игнорирует их существенный диалог, пройдя мимо кареглазой, словно сквозь нематериальное облако, то ли в попытке закончить его таким образом, то ли показывая сколь ему наплевать. Где-то в груди у нее щемит, когда это происходит, однако ей хочется приписать подобные выходки к банальному угнетенному состоянию и, как ей свойственно, спустить на тормозах. — Ты работаешь все время, это безумие, Морро, — теперь она совершенно отчаялась, едва не рявкая на своего сожителя, — Всех денег не заработать. — Не в деньгах счастье, — сухо отвечает брюнет, — Мне уже двадцать пять, иметь свое дело, беспрекословно, вещь сама собой разумеющаяся. К слову, ты же понимаешь, что моя мать против того, чтобы я не был посвящен в семейные дела. — Быть в курсе ситуации и пахать сутками не одно и то же. — Ошибаешься. В горле образовывается отвратный ком, загораживая любой поток слов для выражения ее мыслей и продолжения дискуссии. Скайлер неприятно, ей болит. Ведь, она не заслуживает обращения, будто направленного к постороннему человеку. Ведь, людям свойственно любить, потому они должны уметь довериться. Ведь, потому он и должен поступить, следуя этому. Так ведь…? — Во сколько тебе ехать? — заминает она, сбрасывая кристальную слезу с уголка глаза, пока Сторм не глянул в ее лицо ни единого раза, даже во время разговора. — Сегодня к обеду, — отвечает он, мастеря сырный сэндвич, кой, вероятно, станет содержимым его желудка на весь оставшийся день. — И что ты собираешься делать этим временем? — интересуется Чен. — Перепроверю доклады, сверю численные показатели? Подъеду пораньше в конце концов, тосковать на досуге, уж будь уверена, я не планирую, — возмутившись странностью вопроса, отвечает парень. — Ну уж нет, — категорично отрезала она, — Не сегодня. — Прошу прощения? Рыжая рушится с места, оставляя Морро стоять в совершенной невозмутимости и питать себя мыслями о том, что идеальным исходом будет, если та совсем не вернется, и уж тем более воздержится от своих вечных идей. Он рвано откусывает часть готового завтрака в своих руках и, пожевывая, выделяет лишнюю минуту, дабы, оперевшись спиной на столешницу, глазеть в глубь коридора. Веки надоедливо продолжают вязко склеиваться, однако, слыша издалека топот в обратном направлении, он настраивает себя на контакт с сущим миром, заместо, в последнее время ненавистного, Царства Морфея. — Одевайся, — ткнула настойчивая женщина белую рубашку в его грудь, — Поедешь со мной на встречу со Смит. — Что? — он приостановился даже в своем занятии в лице жевания бутерброда. — Ты не можешь и не будешь дышать исключительно в роли помешанного трудоголика, — строго сказала Скайлер, сводя и без того нахмуренные брови. — Не буду я, как раз таки, на постоянной основе ездить по твоим приятельницам, — возмутился черноглазый, делая шаг влево от своей девушки. — На постоянной основе? Ты приехал на ужин с Карлоттой и ее мужчиной, когда обещал мне? — едко и задето напомнила кареглазая, едва удерживая бурю чувств в себе, — Ну же, ответь. Черные глаза опускаются в пол, едва ли из побуждений стыда, скорее из чувства понимания к чему это идет, и насколько не устраивает его такого рода расклад. Вероятно, стоило отведать знакомых своей суженной именно в тот раз, ибо тогда он минимально чувствовал себя чуточку лучше, чем после трехдневной бессонницы и обострения навязчивых мыслей. — Конфликт исчерпан? Замечательно, — заключает она. Их "односторонние" ссоры явление, откровенно, довольно нерегулярное, однако, в тот же час, в меру привычное. Даже столь переменчивая погода в отношениях — не потолок всех прелестей совместной жизни с Морро, в особенности с таким Морро. Так или иначе, все решимо, по крайней мере, в их квартире. Решимо не из инициативы Сторма, но не обходясь без его смирения, и, в конце концов, минимальной податливости, хотя бы из чувства какой никакой человечности. Или из собственных побуждений, вроде, грубо говоря, корыстливости. Намерения человека, вроде Морро, хрен разберешь. В любом случае, она уже неспешно повязывает ему галстук, перебирая тонкими пальцами, и дарит ему мягкий чмок в теплые губы опосля. В любом случае, Сторм не станет противиться, пусть и оставляя его безответным. В любом случае, Морро чрезвычайно обеспокоен их проблемами, лишь в чистом озерце ее надежд, потому все дальнейшее зависит от нее самой.

***

Если бы его спросили сожалеет ли о он о чем-то он сдавленно ответил бы: «Да. Думаю, да.», если его спросят поступил бы ли он иначе, он едва уловимо замотает головой. «— Ты так и не ответил, не увиливай, — угомоняя звонкий смех, запротестовал парень, поглядывая собеседнику из глаз в глаза, и умостившись на чужой груди. — Да? — якобы не понимая, отвечает Сторм, сдерживая улыбку, и всматриваясь в потолочную люстру, будто размышляя, за жеванием винограда. — Не придуривайся, — ударяет его блондин подушкой по макушке, уже буквально устроившись на темноглазом целиком, — В чем заключается счастье? Твой ответ? — Ммм, можно я скажу в ком? — убирая подушку с лица, что взъерошила кофейные волосы, с ухмылкой хитрит Морро. — Хей, так нельзя!» Наверное, даже тогда, он не до конца понимал, сколь правдив был его ответ, наверное, где-то на самой глубине таились его сомнения о том, что он неспособен любить настолько, чтобы заключить свое счастье в одном человеке. Наверное, потеря и является ценой осознания всей значимости. Морро чертовски не хочет снова забивать этим голову, но это словно тянуть руку к свету, когда на тебя давят десятки тон воды, когда твои ресницы уже слабо трепещут на самом дне, когда надежда угасает, подобно утиханию биения твоего сердца. И ты не барахтаешься среди окружающей тебя жидкости, не пытаешься достигнуть солнечных лучей где-то на поверхности, сохраняя вечную тишину, ведь теперь твое место здесь, на пустотной глубине. Значит ли это, что это конец? Новое начало? Морро? Морро Сторм? — …Хе-ей??— выводя Сторма из игр сознания, маячит перед его лицом чужая ладонь, — Морро? Темный взгляд фокусируется на дне стакана, наполненного питьевой водой, в кой были втуплены его глаза последние минуты. Резвый гам начинает врезаться в уши, привычная атмосфера летнего кафе возвращаться на круги своя. Он переводит не до конца оживленный взгляд на девушку, в то время, как ей он чудиться даже растерянным. — Все нор—? — Я в порядке, — спонтанно перебивает он ее последующую реплику, красочно показывая всем видом, что любые вопросы излишни. Скайлер меланхолично поджимает розоватые губы, опуская голову и теряясь в желании, чтобы это не было замечено. Она всячески нуждается в том, чтобы заставить Сторма чувствовать себя, хотя бы в любом из понятий, хотя бы в незначительной мере, но лучше. Ее голову посещает, вероятно, не самая удачливая мысль, однако она чувствует, как волнение от незакрытого вопроса преодолевает здравый смысл. Ведь, что плохого в том, чтобы знать наверняка? Она же тоже не резиновая. — Я хотела бы удостовериться…— начала она, в попытках сдержать переживания, — Что ты и впрямь рассматриваешь мое предложение и берешь его ко вниманию, или если ты уже готов ответить то…— напирала Чен, едва успевая перевести дух. — То есть, по твоему, ответа не последовало тогда? — словно разбивая ее хрустальные ожидания вдребезги, прозвучал холодный ответный вопрос. Она перевела карие глаза, находясь в необычайном замешательстве, будто напуганно или по своему уязвлено, когда масла в огонь подливало и равнодушие в черных омутах напротив. Сторм, помертвело отделяя ложку десерта, помещает ту в рот, параллельно не отрывая беспечного взгляда. Кажется, на долю секунды, она даже разглядела в нем раздражение, и, возможно, из-за собственной боязни перед этим, просто сделала вид, что накручивает себя. Ее устремленный взгляд полон недоумения, она будто хочет сказать, что ее уши не слышали ничего подобного в тот вечер, но будто чувствует себя обманутой собой же. — Так ответа не было или он тебя просто не устроил? — повторил Морро, давя свысока, будто строгостью на неосознанного ребенка. — Я…Я подумала— — Я сделал это тогда, и скажу тебе это во второй раз, — со вздохом проговорил он, — Я не готов жениться, и не хочу поднимать эту тему вновь. — Извини. — И ты, — с небольшой паузой, не сразу добавил брюнет. Этот диалог близился к довольно привычному напряженному окончанию, что сейчас неимоверно походило на точку кипения Чен. Снова ждать исключительного примирения неизвестно когда, ходить с очередным камнем на душе? Ведь, с Морро должно быть легко, он не требует, не готовясь отдавать взамен, но почему это паскудит все похуже вечных обязательств? Почему такая черствость столь тяжелит? — Я не хочу, чтобы ты думал, что это чрезмерно важно для меня, ведь мне хорошо до момента, пока я с тобой, — привлекла она к себе внимание, — Поэтому я иногда взвинчена из-за подобных мелочей, будь снисходительней со мной, принимая то какая я есть…А я буду любить тебя, что бы ни случилось в качестве взаимности, — мягко сверкнула ее улыбка. Эти слова так облегчили ей задачу успокоить себя. Теперь, понимая насколько искренни ее обещания, она готова принять любой ответ от любви к этому человеку, готова собирать себя, точно зная, что отдалась полностью. — Я знаю, — размеренно сказал он, сопровождаясь едва заметной улыбкой. Она увидит, он безошибочно знает. Его ладонь тепло накрыла чужую, это та минимальная планка, которую он может воплотить для нее взамен. Чистая улыбка не спадает с ее уст, в ней отражается вся душевность ее чувств, и, несмотря на ее внутреннюю чуткость, это так успокаивает. Наверное, Скайлер, и впрямь, дорога ему. Не как девушка, не как любимый человек, не настолько, чтобы открыть хотя бы частицу своей души, но достаточно сильно, чтобы быть рядом. Он никогда не ощутит того же, что с ним, но может пора двигаться дальше? Ведь, нужно отпустить прошлое, чтобы оно отпустило тебя, так? — У тебя нос в заварном креме, — тихо рассмеялась она, берясь за салфетку. Сторм недоумевающе свел взгляд на вздернутый нос принадлежащий своей же особе, даже не имея идей, касательно того, как забавно он выглядит со стороны в эту долю секунды. Успев разглядеть что-то постороннее, он жмурится когда шершавая салфетка ерзает по его лицу. Скайлер, не унимая тихого хохота, убрала десерт с чужой кожи, затем одарив этот участок спешным поцелуем своих губ. — Щекотно же, — вредничал парень, отстраняясь от лица напротив, с новой волной потехи для девушки. — Не капризничай, — легко ответила она, будто пытаясь убедить и саму себя, что это вовсе не нравится ее персоне. — Давай уйдем, я не намерен сидеть тут еще час, — вернулся в довольно привычный вид Сторм, — и офис, к слову, на сегодня никто не отменял, — акцентировал он, возясь с содержащим своего кошелька. — Брось, они с минуты на минуту придут, — показательно состроила рыжая понурую мордашку. Карие опалы пытались дотянуть всем видом до щенячьего жалобного взгляда, однако, быть откровенным, даже неповторимый оригинал не подействовал бы на этого парня, гарантировано. — Скайлер, — вздохнул тягостно юноша, будто готовясь в сотый раз объяснять ребенку, что нужно чистить зубы по утрам, не глядя на утомляющую лень, — Люди, которые опаздывают почти на полтора часа, не вызывают у меня восхищения с самого первого впечатления, так что, если и так, я не горю желанием оставаться среди дураков, — поставил он точку своим глухим тихим стуком парой купюр о стол. — Снова ты ворчишь, — обижено пробубнила она. — Это был твой выбор, — кинул он недовольное, покидая свое место за столом. Такие сцены оставались чем-то вроде неясных недосказанностей, не то плохого, не то хорошего, аспекта их отношений. С другой стороны, едва ли положительный исход имеет место быть, ибо любая неоднозначность противоречит конкретике и стабильности, к коим, как им свойственно, стремятся люди. Тупик, или очередной осадок? — Я и не жалею, — ответила она себе под нос, когда тот уже направлялся порядком к выходу, убедив себя, что Морро может ее слышать. Окинув вдумчивым прощальным взглядом летнюю террасу, девушка охватила рукой миниатюрную кожаную сумку с соседнего стула и принялась нагонять миновавшего собеседника. Сегодня погода приятно удивляла своей размеренностью, предсказанная синоптиками жара не душила, напротив, теплую обстановку разбавлял прохладный летний ветер. Чувствовалось, в невесомом платьице, рыжеволосой в сей день просто несказанно комфортно. Любезность погодных условий заставляла Чен ощущать свои шаги подобно порханию, хотелось бы и в себе ощущать такого рода легкость. Обтягивающие мозоли от неприятных конфузных разговоров редко оставались в ее памяти надолго, однако и выкинуть из головы въедливую гадость, увы, оказалось затруднительно. Ей стоит минимально переключиться на случайную беззаботную тему, совершенно любую, потому затянутое молчание во время их прогулки сейчас не на ее стороне. Скайлер удается быть человеком, кой может перекрыть что-то едкое последующей непринужденной беседой, и это, наверное, облегчает задачу оставаться на плаву. Но где эта гребаная спасательная шлюпка, когда в ней нуждаются? Коричневатые глаза бегают по чужому выражению в поисках излюбленного взгляда, ей таки слова возмущения подступают к горлу, но необоснованность перекрывает кислород. Разве так сложно оторваться от экрана мобильного, кто вообще ходит на прогулки, втупясь в телефон? — Дырку просверлишь, — безмятежно ответил парень, не скрывая вовлечения в телефонную переписку. — Извини, — насуплено фыркнула Скайлер, так и не взглянувшему на нее молодому человеку. — Баккет снова привезет Нао на выходных, — сообщил он, не особо интересуясь партнершей, как и в целом происходящим вокруг, параллельно не сводя взора с входящих смс. — Серьезно? — моментально засияла девушка, после упоминания пушистого знакомого. Сторм неторопко перевел вопросительный взгляд, сопровождаясь поднятой бровью, вроде взгляда из разряда «Я так часто шучу?». Рыжая не придала этому нежелательного значения в столь окрыляющий момент, лишь больше убеждаясь в утешительных догадках. Ее детское взволнованное выражение все больше походит на восхищенное, она пристально всматривается в человека рядом, пытаясь развеять пополам бурю неизлечимых эмоций. — Я вообще не разделяю его представлений, — задумывается всерьез она, — Что может заставить человека оставить одним-одинешеньким милую мордашку, вроде Нео? — вскидывает она руками, выражая всем контекстом безграничную любовь к ежу. — Совместная поездка с Каем в тур на неделю, — невозбудимо дает он ответ на ее вопрос, листая очередную статистику в телефоне. — Вдвоем? — подверженная шоку выдает она, как одна из немалого количества представителей, любящих понаблюдать за отношениями данной двойки коллег Сторма. — Наверное, после этого и закрутят что-то на свой страх и риск, — заключает парень, не отрываясь, будто совершенная ходячая противоположность своей беспокойной девушки. — Это же суперски! — бурно ожидает она, получая согласительный хмык от Морро в ответ, — К слову, мы—! Реплика обрывается, на, вероятно, таком же предложении о семейном отдыхе, или чем-то в этом духе, как успел предположить черноволосый. Кареглазая, вначале испытав некое состояние сбивающее с ног во всех соотношениях, пыталась сбалансировать вес на своем позвоночнике, предварительно не по своей воле сгорбившись. Привлекательная брюнетка, запрыгнувшая из ниоткуда, имела довольный вид, сопровождающийся ласковым хохотом, что заставляло Чен узнавать его с первых секунд. Такое зажигательное и взбалмошное поведение само по себе чрезвычайно свойственно Ние Смит, и это никогда не заставит Скайлер чувствовать усталость, она обожает девушку за неиссякаемую энергию в ее жилах заместо крови. Смит охватила чужую шею в нескончаемые объятия, покрывая ее щеку сотней спешных поцелуев. Морро изначально отпрянул от всей картины, затем оставаясь просто наблюдать мол «что будет дальше». Такие неразрывные связи, несущие за собой такого рода встречи априори казались ему довольно недопонятыми, хотелось буквально в голос ошарашено возмутиться: «Дьявол, я тоже был таким?». И ему чрезмерно хотелось бы говорить об этом в прошлом времени, хотелось бы транслировать это как пройденный этап, а себя как переродившегося из пепла, хотелось бы привязать свои чувства к какому-то «прошлому Я», которое навсегда останется в забытье, хотелось бы. Почему-то он встречается с этим самообманом, с этим дерьмом выплывшим наружу, именно когда ему удается создать минимальную видимость, почему-то он не заметил как признал это самообманом, почему-то он хочет думать, что ложь это лишь что что он увидел только что. Зачем он оглянулся назад, зачем ему показалась пыльная иллюстрация внутренних переживаний в одном взгляде, зачем он вглядывается? Он хочет, дабы это оказалось явью? Былым кошмаром? Больной фантазией? Психологической травмой? Чего он хочет? О чем думает? Соображает ли он? Сейчас, на фоне всего, он чувствует себя слабым, чувствует былую уязвимость, сейчас он не чувствует, что может держаться на чьей-то нужде в нем самом, сейчас он не чувствует что способен на что-либо. Сейчас он хочет оказаться в любом из временных периодов, в любой отвратный момент чертовой жизни, лишь не в настоящем, оно до тошноты паскудно. Вокруг них нет ничего, будто этого не существовало вплоть до сего мгновения, вокруг них омертвелое молчание и палитра недосказанных чувств. Он видит зеленые глаза в миновавшей всего несколько мигов назад толпе, они видят растерянность, кою не должны, они видят здесь, где априори не должны. Они глядят в глубь его груди, охватывая и исследуя, они реальны столь же сколько все, что было увидено им до этого. Сторм не имеет возможности знать, было ли бы лучшим исходом оставить его самого на съедение душащим мыслям, или им же есть действительность, в коей новая запоздалая знакомая бежит на встречу забытому лицу, притягивая его чуточку ближе к колотящемуся сердцу Морро Сторма. Ему не дано услышать это от голоса здравого смысла, даже чувства притихли с вечными воплями и порывами, он не слышит ничего кроме размеренного биения в своей грудной клетке, он не видит ничего кроме человека из снов о миновавших днях.