о чём молчат висельники

— Лерка, чего грустим?       Девичий голос раскатисто пронёсся по коридору, с другого конца, пока Лера, провалившись в транс, постепенно приходила в себя. Просыпаясь и умирая изнутри. Кажется, рёбра болезненно надломились, пока сердце разбивало их в щепки. Бешено билось, тянулось и хлюпало где-то там, глубоко в груди. Мерзкие ощущения разбитого сердца — осколки колют и режут.       Лера пару раз моргнуть успела, когда перед её глазами щелкали пальцами, призывая вернуться к реальности. Девушка, что пыталась привести в чувства, осторожно потряхивала за плечи и щелкала-щелкала-щелкала перед лицом до тех пор, пока также не щелкнуло в голове. Глаза наполнились озлобленность и обидой, но внутри только всё сжалось от безысходности. — Чего тебе? — холодно отозвалась Лера, взглядом полоснув причину её беспокойства. Еще пару секунд, и по лицу полоснет кулак. — Все уже собрались, а ты как не от мира сего. Дура ты, вот что. Идём.       Девушка подцепила её под руку и повела на второй этаж, где располагался актовый зал для всеобщих мероприятий. В коридоре стоял раздражающий гул, болезненно стуча по ушам из-за своей громкости. Лера было уже хотела покинуть это место, но её упорно тащили в самый центр событий. Даже если она сопротивлялась, это ещё никого не останавливало.       Внутри было еще более шумно, чем снаружи. Толпа старшеклассников в компании их родителей и знакомых заполнила помещение, отчего стало невыносимо душно. Все о чем-то без умолку галдели и смеялись, словно каждый был друг с другом давно знаком, даже если никогда ранее не виделись. Лера пыталась взглядом найти старшего, который с самого начала успел слиться с толпой. Люди толкались и препятствовали пройти чуть вглубь, хотелось всех отшвырнуть от себя и присесть куда-нибудь в угол. Но Леру просто зажали и дальше оттащили в потоке в центр. Тяжело, она еле сдерживалась, чтобы на кого-то не накричать. — Лерка, не тормози!       Одноклассница не унималась, продолжая тянуть за собой. Кажется, еще немного, и она оторвет ей руку.       Лере хотелось как можно быстрее от неё избавиться, но та была слишком напористой в своих действиях. Самая бесячая и гиперактивная в их классе, приставучая староста и просто заноза в заднице — Даша. Её половина класса ненавидела, в то время как остальная часть — обожала. И вот Лера относилась к той категории, которая раздражалась с её заносчивости. Но это Дашу еще не останавливало, поэтому она только больше и больше ко всем липла. — Эй-эй, блять, мне так-то больно, — не выдержала Лера, рывком её остановив, — тебе чё от меня надо то, я всё никак не пойму. — Ш-ш-ш, начинается!       Даша схватила её за плечи и развернула к сцене, на которой появилась горячо нелюбимая директриса. Чопорная женщина, не изменяющая своим традициям постоянно надевать на любое торжество блузу с рюшками и длинную юбку карандаш, пытаясь тем самым показать свой статус. Она пару раз ударила пальцем по микрофону, проверив его работоспособность, и бросила надменный взгляд на внизу стоящую аудиторию. — Дорогие выпускники, — от высокомерного тона возникали рвотные позывы и желание плюнуть в лицо, — рады видеть всех вас на этом прекрасном мероприятии. Вы — наши любимые школьники. Вам пришлось пройти этот нелёгкий путь и выдержать испытания. Вы смогли показать свои силы и знания, доказать свою значимость в этой жизни. Большинство из вас успешно сдали экзамены и теперь смогут поступить туда, куда так давно хотели. Поздравляем!       Актовый зал разразился гоготом и гудением, каждый аплодировал и действительно радовался. Лера всё ещё пыталась вылезти из толпы, чувствуя давящий дискомфорт, но одноклассница держала её за руку и завывала от счастья, чуть ли не прыгая до потолка. Гул болезненно бил по вискам, выдергивая из реальности, становилось страшно, что хотелось провалиться сквозь пол и спрятаться под ламинат. Лера проклинала этот день, проклинала всех и каждого, но от бессилия обреченно поддалась всеобщему веселью, становясь тряпичной куклой в руках одноклассницы. — Чудик, блять, вот ты где, — мужская рука крепко схватилась за предплечье, оттягивая назад, — какого, скажи мне пожалуйста, я должен ходить и искать тебя по всей школе? — Даня, я так рада тебя видеть.       Старший заметно опешил, задумчиво осматривая свою сестру. В её взгляде явно что-то было не так, а это странное поведение больше пугало, чем раздражало. Она никогда так не говорила ему. А значит что-то случилось. Что-то же случилось? — Эй, ты чего? Головой ударилась?       Её глаза наполнились серостью и болью, которую она не могла выразить словами. Тяжкий ком застрял поперёк горла, лишая возможности что-то сказать. Кажется, она вот-вот расплачется, но держалась стойко, жадно глотая слёзы. Лера боялась ему сказать-рассказать, зная, что он снова назовёт её шизанутой больной девкой с пубертатным периодом. Что он снова осадит её и сравняет её же проблемы с землёй. Потому что не знал, как помочь, даже если очень сильно бы захотел.       Но Даня молчал. Не напирал, чтобы выведать что-то из её головы, не кричал и даже не издевался. Его равнодушие — холодное оружие, что так болезненно вонзалось в грудь и прокручивалось между рёбер, ломая их до мерзкого хруста. И даже если старший пытался отшучиваться, скрывая январский мороз под сердцем, пустые глаза говорили за него, ещё сильнее раздрабливая кости изнутри. — Давай уйдём отсюда? Напьёмся, как в последний день, и прыгнем с моста в реку, сравнявшись с илистым дном. — Дура что ли? Ты под кайфом?!       Даня более грубо дёрнул её за руку, отводя в сторону от толпы, и сестра даже не сопротивлялась этому, подчинено следуя за ним. Почему-то сейчас внутри было так глухо и пусто, что даже не было слышно биения сердца, словно оно куда-то глубоко провалилось, болтаясь в ногах. И старший при всём своём отвращении к ситуации не понимал, что происходило с ней. Не понимал, что нужно было делать и говорить.       Лера присела на лавку, продолжая сверлить беззаботным взглядом своего брата. Она не слышала ничего, что происходило вокруг, ей было абсолютно плевать, если кто-то из одноклассников её заметит и будет снова смеяться или издеваться. Плевать-плевать-плевать. — Чудик, ты обдолбалась?! Чё блять происходит? Совсем ахуела? — Да, да и ещё раз да. Доволен? Тоже мне заботливый нашелся. Тебе то какое дело, если я действительно буду обгашенная? — Дура, ты че несешь? Страх потеряла, так разговаривая? — Заткнись.       Даня снова опешил, не ожидая такого напора со стороны своей сестры. Сглотнув, он лишь опустил взгляд к полу, чувствуя, как ладони медленно сжимались в кулаки. Никогда ранее Лера не позволяла себе разговаривать в таком тоне, зная, что за это могла отхватить. Но именно в этот момент она почувствовала веру в то, что имеет право голоса и идти наперекор всем. Старшему хотелось отвесить оздоровительный подзатыльник, вцепиться в её волосы и за шкирку увести из этого места, но снова и снова промолчал, стерпев.       Они оба смолкли, пока на фоне гудела музыка в перемешку с голосами, становясь эхом за пределами вакуума, куда их поместили. Лера тяжело дышала, едва ли не покраснев, пыталась поймать взгляд брата, но он постоянно бегал глазами по сторонам, учащенно моргая. Злился. Даня свирепел с каждой секундой, но усердно сдерживал порыв внутри. Только бы ей не навредить. Только бы ей не сделать больно. Снова. — Дорогие гости! Самое время приступить к вручению аттестатов.       Голос директрисы вновь разорвал всеобщий шум, привлекая к себе внимание. Женщина крутилась возле микрофона, перешептываясь с остальным педагогическим составом. Лера недовольно фыркнула и двинулась к сцене, игнорируя существование своего брата. Он всё ещё сдерживал себя, поспешно последовав за ней. Только бы не потерять из виду.       По очереди вызывали старшеклассников, называя их имена. Каждый под гул аплодисментов торжественно поднимался по ступенькам к директрисе, пожимая руку и получая заветную первую корочку. На лицах сияли улыбки, а некоторые уже плеснули для храбрости в себя, отчего игристое светилось в глазах азартом и эйфорией.       Это же ведь праздник, которого так долго ждали. Любой выпускник желал поскорее покинуть стены школы и с разбегу броситься во взрослую жизнь, в то время как Лера душой и телом желала ощутить детство, что быстро выскальзывало из рук. Пока кто-то строил планы «светлого будущего», Лера представляла, как ляжет на рельсы в этом платье, прижимая к груди аттестат и книгу Булгакова «Мастер и Маргарита», которую ей подарила Мария Сергеевна.       Ведь ей же разбили сердце и плюнули в душу. Но ведь и Лера сама виновата, точно также бросив Марию и оттолкнув от себя её помощь. Отказалась и снова закрылась в себе, игнорируя звонки и сообщения. А сейчас, стремясь запрыгнуть в последний вагон, Лера только бежала хвостом за последней надеждой, надеясь, что всё ещё можно исправить. Мария Сергеевна определенно была счастлива, обретя любовь и хорошую работу. А Лера осталась на дне, где протянутая рука помощи как от огня отдернулась. — Но мы же когда-нибудь увидимся? — не унималась она, сильнее вжимаясь в согревающие объятия. — Я не знаю, Лерочка, не знаю. Нужно освоиться на новом месте, прижиться. Ты была моей любимой ученицей. Никогда тебя не забуду. — Я тебя, то есть Вас тоже не забуду.       Она отчетливо помнила, как Мария вернулась к своему молодому человеку, как он жадно её обнимал и прижимал к себе, шепча что-то на ухо, и как она игриво смеялась в ответ. Лера хотела раствориться в воздухе, исчезнуть и больше не существовать. Последняя надежда, последний лучик света мгновенно погас, скрывшись в тени. Тогда-то Лера окончательно перестала верить в лучше, от злости черствея и каменея. Скрыв эмоции под безликой маской, она отвернулась, проглотив жгучую обиду. — Валерия!       Директриса обратилась к ней, зазывая на сцену. Лера неохотно поплелась к лестнице, не показывая ни радости, ни улыбки, ни-че-го. Прожекторы больно слепили глаза, рука рефлекторно прикрывала их от жгучего света. Поднявшись, Лере протянули книжечку в твёрдом переплете синего цвета, после чего из зала раздались аплодисменты. Так громко и непривычно, не так часто проводят такие шумные мероприятия. Женщина натянула доброжелательную улыбку, пожав девушке руку, а Лере пришлось также улыбнуться в ответ и кивнуть в знак благодарности. Это их работа. — Поздравляю, Валерия, — повторила она, разорвав рукопожатие, — удивительно, но вы смогли дойти до конца. — Не меньше вашего удивлена, — раздражительно бросила Лера в ответ, тихо усмехнувшись, — вас тоже поздравляю. Не каждый может столь мастерски врать всем и оставаться в невозмутимом спокойствии. Удивительно.       Лера сжала аттестат и направилась к лестнице, чтобы как можно быстрее уйти из этого ужасно душного и лицемерного места. В спину прилетело тихое «мерзавка», на что она лишь усмехнулась и спустилась вниз к толпе. Её снова ждал брат, взглядом напрашиваясь на разговор, но она просто проигнорировала его, пройдя мимо. Даня глубоко вдохнул, чувствуя, как раздражение закладывалось к рукам, но на выдохе отпустил эту мысль, снова потянувшись за сестрой.       Торжественное вручение подошло к концу, на замену которого наступал подготовленный родителями фуршет. Старшеклассники собирались у столов, подцепляя бокалы с шампанским и тут же заглатывая игристое. Лера не отставала, осушая бокал за бокалом, её буквально тянуло к алкоголю.       Хотелось напиться, до беспамятства, чтобы ничего не чувствовать внутри. К тому же сегодня все-таки праздник, нужно было со всеми веселиться и влиться в коллектив хотя бы в этот день.       Стараясь подавить свою скованность, Леру тянуло к одноклассникам в общие разговоры, подстраиваться под летящие шутки и просто быть своей. Ей хотелось чем-то заполнить сквозящую пустоту. Ей хотелось раствориться в толпе и все-все забыть. Всю ту боль и разочарование. И материнскую тиранию. И братский абьюз. И саму себя. — Ты сегодня какая-то особенно веселая, — к ней снова подключился Максим, в танце надвигаясь в её сторону, — что на тебя нашло? — Не говори глупостей, Макс, сегодня же такой знаменательный день, нужно оторваться по полной, — Лера, чувствуя прилив алкоголя в груди, кокетливо подмигнула, игриво от него отдаляясь, — когда ещё можно бухнуть при преподах. Похуй вообще.       Она двигалась в такт музыки, кружась под мелодию и размахивая подолом своего платья. Спиртное прилипало к щекам, вызывая пунцовый румянец. Ей становилось так хорошо и плохо одновременно, волнами прыгая в груди. Ранее аккуратно собранный пучок растрепался в танце, локоны безобразно падали на лицо, а тушь слегка осыпалась от резких движений. Но Лера забывалась в моменте, продолжая кружиться и даже подпевать.       Максим не отставал от неё, пристроившись сзади и увлекая её за собой в танец, а она даже не противилась этому, подстраиваясь под его движения. Юноша хозяйственно умостил ладони на её талии, покачиваясь вместе с ней под музыку. Будь другой момент, Лера бы влепила ему пощечину, однако сейчас она без стеснения прижималась к нему, вдыхая терпкий аромат мужского одеколона. Яркие кофейно-табачные нотки вбивались в рецепторы — Лере нравились резко пахучие духи, от которых кружилась голова. В чужих объятиях она забывала всё то, что разбило её изнутри пару мгновений назад. Словно этого ничего и не было. Только она и парень, который когда-то ей нравился. — Ты такая красивая сегодня, — прижавшись к её виску, шептал Макс, сжав руки кольцом на талии, — тебе очень идёт быть женственной. — Сочту за комплимент, — её бы стошнило от излишнего кокетства, но она задорно хихикнула, склонив голову набок. — сегодня здесь все красивые. — Но ты особенно, — он не унимался, продолжая шептать, а его тихий смех шуршал под ухом, — такая ты мне больше нравишься.       В голове что-то кольнуло. Или же алкоголь сильнее вдарил. Лера даже в таком состоянии не могла поверить в только что сказанные слова — над ней явно снова пытались пошутить. И если это шутка, то она точно пропишет пару ударов по этому веснушчатому лицу. Но, кажется, Максим был серьезен в своих словах. Он продолжал её прижимать к себе и задабривать ласковыми словечками, надеясь, что девушка от них точно растает в его руках. Но Лере было ни горячо, ни холодно. Только если тревожно. Совсем немного.       Она выбралась из чужих объятий и поспешила к выходу, поскольку от духоты почти задыхалась. В коридоре на подоконнике сидели другие девочки, поправляя поплывший макияж. Одна припудривала нос, другая натягивала ресницы тушью, уставившись в ручное зеркальце. У третьей на колготках стрелка появилась и её подруги пытались с помощью прозрачного лака замазать, старательно дуя, чтобы он быстрее застыл.       С другой стороны компания мальчиков потягивали электронные сигареты, сладковатый пар бегал под потолком, а парни смеялись с очередной шутки из интернета. Всё это дело они запивали своим алкоголем, втайне от родителей принесенным. Никто ничего и не заметит, каждый был чем-то занят. — Боже-боже, стрелка стала только больше, — воскликнула девушка, истерично махая руками над колготками, пока подруга наносила новый слой лака, — херня это всё девчат. А я только вчера их купила! — Тише ты, щас всё исправим.       Это выглядело даже немного забавно. Обычная школьная рутина. Девочки между собой шушукались и суетились, отходя от танцев, а парни курили, пока никто не видел. Как будто в последний раз. Лера немного улыбнулась происходящему, поглаживая себя за плечи, и прошла чуть подальше в сторону уборной.       Она также села на подоконник, открыв окно на откидную, и вдохнула свежего летнего воздуха. Тело немного шатало под действием алкоголя и даже немного в сон клонило. Лера прижалась лбом к стеклу, наблюдая за тем, как пару её одноклассников бегало в школьном дворе и пели песни Макса Коржа, на плече одного красовалась колонка, откуда и исходила музыка. Весело же всем было. — Ну вот, опять грустишь, — перед ней снова показался Максим, оперевшись ладонью о подоконник и чуть склонившись над девушкой, — убежала и даже ничего не сказала. — Немного устала, свежим воздухом захотелось подышать, — Лера снова мягко улыбнулась, смутившись такой близости. От Макса безбожно пахло алкоголем, наверное, решил отпить у той компании, — домой хочу. Шумно как-то. — А давай ко мне? Продолжим веселье. Или можем тут. — Что прости?       Максим тут же оказался перед ней, рывком повернув её к себе и умостившись между ног, хозяйственно гуляя руками по чужой шее и плечам. Лера опешила, вжавшись спиной в окно, отчего оно с хлопком закрылось. — Эй, Макс, ты чё блять делаешь? — Знаешь такую традицию у старшиков? Напиться, влюбиться и переспать на выпускном. Не отставай, всё будет пучком! — Придурок, твой одуванчик тебе совсем на мозги давит?! Пусти!       Но, кажется, Максим её просто не слушал, продолжая хозяйствовать на чужом теле. Его пальцы грубо стягивали лямки и задирали подол платья, пока Лера сопротивлялась и пыталась убрать от себя руки. Юношу только раззадоривало её поведение, рука скользнула по бедру вверх, спешно проникая под бельё. Лере становилось не по себе, она пыталась бить ногами, отталкивать, но было бесполезно. Макс был непреклонен и явно не знал стоп-слово, жадно поглаживая бледную кожу и опускаясь всё ниже и ниже, пока девушка от испуга не пискнула, почувствовав проникновение.       Страшно. Никого рядом не было, а любые выкрики заглушались музыкой, поэтому ожидать спасения было бесполезно. Максим был пьян, очень пьян и не отдавал отчёта своим действиям. Он грубо задирал подол ещё выше, при этом жадно впиваясь своими губами в Лерину шею, несильно прикусывая. Им движело желание, животный инстинкт, как бы назвала это Лера, и любое действие против него порождало агрессию, словно у хищника пытались отобрать жертву.       Лера кричала. Молила о пощаде, просила прекратить и отпустить, но от этого движения становились грубее и болезненнее. Она хныкала и скулила, когда Максим закрывал ладонью её рот. Пыталась даже пару раз укусить, однако за это получала по лицу или лёгкое удушье. В мыслях она хотела, чтобы это поскорее закончилось. Пальцы проникали резче и больнее, один за другим, пока Лера не завыла от острой боли внизу живота. Максим отстранился, победно улыбаясь. Он хотел бы продолжить, но напоминание о том, что это все-таки школа, останавливало его. — Шлюха ты, Лерка, — пьяно усмехнулся Макс, игриво дергая бровями, — и не говори, что тебе не понравилось, лапуль. — Сволочь!       По коридору раскатисто пронеслось эхо от пощечины. Юноша приложил ладонь к щеке, всё ещё ухмыляясь, глядя на свою одноклассницу. Она была на последнем дыхании, сдерживая подступающие слёзы и стыдливо опуская подол платья. В момент, когда нужна была защита от брата, его просто не оказалось рядом. И в этом опять виновата только она. Лера также оттолкнула от себя старшего, как оттолкнула Марию Сергеевну. — Ублюдок, я твоё лицо по стене размажу, — только она снова замахнулась на него, как Максим перехватил её руку. — Не злись, Лерок. Первый секс в твоей жизни, хотя я только разогрелся. Но если ты пустишь в ход свой язык и кому-то расскажешь, отвечаю, продолжение явно не порадует тебя. Бывай.       И он ушёл, оставив Леру одну на подоконнике. Она тут же спрыгнула и побежала на первый этаж, прикрывая лицо, что вспыхнуло от стыда. Не обращала внимания на проходящих мимо одноклассников, что бросали вопросительный взгляд в её сторону, ни учителей, не понимающих причину возникшей у девушки истерики. А Лера даже заплакать не могла, глотая снова обиду и направляясь к выходу из школы.       По пути она даже чуть не сбила ту самую компанию, что голосила во дворе. Все тело горело, а внизу ужасно болело, не рассчитав силы, Лера чуть не споткнулась на ровном месте от резкой боли, что мешала передвигаться. Ей даже было плевать, где сейчас шлялся её братец, было плевать на всех вокруг. — Чудик!       Даня схватил её за предплечье, рывком остановив. Лера лупила его и просила отпустить, извиваясь в крепкой хватке. Кричала на него и снова била, отталкивая от себя. Даже сейчас он не решался её ударить, лишь молча повёл к машине, держа в свободной руке её же аттестат. А девушка хныкал и что-то бубнила под нос, продолжая вырываться. И только когда её силком усадили в салон, она обреченно выдохнула, вжавшись в кресло и прикрыв лицо ладонями. — Добегалась? Сука, почему ты меня никогда не слушаешь? — Заткнись, Даня, заткнись. Ничего мне не говори. Молчи-молчи-молчи блять! — Значит так! — старший не выдержал и схватил за лямку, несильно дернув на себя, — для начала завали ебало, сечёшь? Во-вторых, ты сейчас мне всё расскажешь. В-третьих, хватит быть тряпкой. — Меня изнасиловали, Даня, прикинь? Традиция блять такая: напиться, влюбиться и переспать на выпускном. Очуметь, со мной сделали это! Доволен?!       Старший молча выслушал, хотя со стороны было видно, как его тело заметно напряглось, а рука сильнее сжимала лямку платья. В этот момент ему хотелось разнести всё на своём пути, разбить чье-то лицо об асфальт, но его холодные глаза отражали всё то же равнодушие, отчего становилось только хуже. И сколько бы Лера не кричала, как бы эмоционально не передавала свои переживания, ни одна мышца не шелохнулась в сожалении на его лице. — Сколько раз тебе говорить не провоцировать? Я всё видел, чудик. Ещё в актовом зале, как ты обжималась с каким-то ублюдком. Довольна?!       Он сделал акцент на последнем слове, беззлобно передразнив сестру. Лера стушевалась, пару раз моргнув. Но даже сейчас, когда старший не встал на её сторону, она не смогла выдавить из себя слезинки. Только в немом крике разевала рот, пытаясь подобрать слова. Но сдалась. Потому что сказать что-то против не могла.       Даня брезгливо убрал руку от лямки, пробубнил под нос «пристегнись», и завёл машину. А Лере оставалось подчиниться и молча прислониться боком к двери, ещё сильнее сжавшись. Старший никогда не умел поддерживать. Даже в такие моменты. Он просто молчал или сильнее опускал сестру на дно, макая её головой в лужу грязи.

«Да, с того самого момента я с ним больше не общалась. Он предал меня и не помог. Это стало началом конца».