Июнь, 1989
Лишь для тунеядца любая работа в тягость. А для унывного человека крест, которым он сам себя и придавил. Но нужно воспринимать её не как нечто ужасное и сложное, а начать получать удовольствие. Мотаю карандашом кассету, чтобы её не зажевало, а затем вставляю в магнитофон. Вскоре мой небольшой уголок огласила песня Billie Jean от самого невероятного в мире музыканта Майкла Джексона. Что за мужчина? Божественный голос, добр и просто прекрасен! А какие танцы? С ума можно сойти от того, сколько раз я пыталась движения повторить перед теликом! Собственно, поэтому и обожала свою работу в ларьке аудиокассет и видеокассет. В моем распоряжении было столько кассет любимых музыкантов, что я была готова здесь сидеть днями и выходить отсюда только для того, чтобы сходить в универ. Хотя, только вчера сдала последний экзамен, так что теперь можно было бы и расслабиться. — С вас сорок рублей, — с улыбкой произнесла я пожилому мужчине, взявшему комплект кассет органной музыки. — Всего хорошего. Приходите к нам ещё. Отпила глоток горячего чая и позволила себе разомлеть в уютном кресле, слушая музыку. С одной стороны я не понимала: зачем работать круглосуточно, но с другой мне нравилось именно ночью работать. Спокойно и никто не мешает. — Здрасьте. А можно мне Женю Белоусова? — хихикая, проговорила красивая девушка, чуть ли не наполовину влезая в мое окошко. От неожиданности пролила кипяток из кружки себе на коленку. Тихо воя в душе, прижала салфетку к ткани джинсов и окатила свирепым взглядом её накрашенное личико с яркими карими глазами и губами, накрашенными металлическо-красной помадой. — Да, тринадцать рублей, но вылезьте… пожалуйста, — бурчу я, вытаскивая коробку и начиная рыться в ней. Все девчонки просто балдели от песни «Девочка моя синеглазая». — Я всё оплачу, Стеша. Сколько там нужно? — услышала знакомый низкий голос. Краем глаза выглянула на улицу и заметила вездесущую голову в кепкой, натянутой козырьком назад. Девушка взвизгнула, когда Пчёлкин шлепнул по заднице, обтянутой короткой джинсовой юбкой. Пальцы замерли на нужной кассете, а затем быстро вытащила другую коробку. Где же она была? А вот! «Антицеллюлитный комплекс, предназначенный подтянуть попку. От Лидии Смирновой». Слушала и даже пыталась заниматься, но уснула на ковре, ибо такой спортивной нудятины ещё не слышала. Быстро подменив кассеты, положила нужную на прилавок и отдала сдачу от двадцати рублей. Девушка собрала монетки и кассету, а затем развернулась и пошла в обнимку с Пчёлой. Странно. Что он делает в этом районе? Но решила пожать плечами и забить. Какая мне разница? Может, просто его меломанка отсюда? В конце концов, заниматься своей «аэробикой» они будут не под хорошую песню, а нудный глас Смирновой, вещающей в какой момент нужно поджать ягодицы, сделать вдох и расслабить живот. Около семи утра, оставила свой славный пост и устремилась по безлюдным улочкам. Уже почти полгода жила у крёстного, который мне и помог найти работу поближе к его квартире. Мама развелась с папой и уехала с каким-то испанцем на его родину, папа жутко запил, потеряв свой бизнес, а Соня жила в общаге с подружками. Дома было жутко находиться, но я всё равно приходила через каждые пару дней, чтобы убраться, приготовить что-нибудь папе и оплатить раз в месяц счета. — Да, блять, на куски порезать собаку! — грозно выругался крестный. По голосу было ясно, что он дьявольски зол. Закрыв за собой дверь, сняла кроссовки и толстовку. Все крючки были завешаны кожанками, а в прихожей столько обуви, что черт ногу сломает. Поняла, что вся банда находились в гостиной. — Не бойся, найдем — порвем его. Молодняк совсем оборзел, Муха, — ответил ему кто-то басовитым голосом. Их было человек семь, на коленях одного лысого была разряженная блондинка, которую пытался облапать ещё один мужик. На диване и кресло мало кому хватило, поэтому притащили стулья. Журнальный столик был забит бутылками из-под водки, мясной и овощной тарелками, и кучей рюмок. Рядом с крёстным отстраненная Лена Елисеева, что тоже не блистала целомудрием в выборе одежды. Обе были проститутками, но если на первую мне было откровенно плевать, то Елисееву — не терпела от слова совсем. Но больше меня поразило лицо крестного: в крови и с огромным синяком на скуле. — Что случилось? — обеспокоенно выдала я, подходя к крестному. — Всё нормально. Иди спать, Ягинка, — проговорил он, махая небрежно рукой и окидывая меня предупреждающим взглядом. Перстни на его руках блеснули. Мысленно закатила глаза, но все же послушно кивнула. Ох, уж эти мне гордые мужчинки. Но осознавала, что лучше потом спросить, когда все уйдут. В конце концов, подрывать авторитет крёстного этими бабскими нежностями — не стоит. Сама бесилась, когда меня поучали на публике. — Ладно. Я только чай сделаю и лягу спать. Кто будет? — с радушной манерой хозяйки поинтересовалась я. Пить чай хотели все. Замечания изнеженных проституток проигнорировала. Будут хлебать такой же обычный кипяток с двумя ложками сахара и заваркой, как все. И ещё, мне совершенно не нравилось, чем крестный занимался. Как и люди, находящиеся у нас в гостиной. Но кто я такая, чтобы поучать его? Так что закрываем глаза и всё. Я вздрогнула всем телом, когда кто-то сзади прижался ко мне. Взгляд метнулся к ножу, но чья-то рука властно развернула меня за плечо. Черные глаза на узком лице окатили мягким взглядом. С плеч упал груз при виде растрепанных эбеновых волос. — Эй, гром-женщина, почему я вдруг заслужил такое пренебрежение к себе? — протягивает Миша, касаясь кончиком носа моего. Я ощутила прикосновение его руки к пояснице и как металл колец холодил обнаженную кожу. — Увы, но разбитая физиономия крестного волнует меня сейчас больше, чем твоя хрупкая душевная организация, — с кислой улыбкой произношу я, отталкивая его от себя. Миша со стоном отошел в сторону, принявшись насыпать сахара в кружки. Мы познакомились с ним на уроках карате, которое бросила спустя месяц, и подружились, а потом я увидела его в банде крёстного. Он иногда слишком энергично заигрывал со мной, пытаясь раскрутить на отношения или просто перепихон. Но всё же Миша был мне очень приятен, ибо его намерения были кристально ясны. — Между прочим, я сплетен нарыл. Засыпав в заварник травы, залила все кипятком и с улыбкой радостной акулы повернулась к нему. Сплетни — это хорошо. Первое звено на пути к истине. — Короче, вчера пришел бывший парень Лены к клубу и докопался к ней. Муха вмешался, а тот ему кастетом вмазал. Сейчас наши старшаки решают, что делать с ним. Но одно могу сказать точно: парень — не жилец, — быстро прошептал Миша, указывая кивком головы на бледную Лену. Внутри все отмерло от ядовитой догадки. Саша Белов вернулся из армии? Скорее всего, но стоит уточнить. У Елисеевой было много мужиков за эти годы. — Не из армии он пришёл? — Вроде, да. За ним друзья ещё приехали и увезли, а иначе бы там и порешили его. А что? Из меня вышел нервный смешок. Точно, Белов. Самой было безумно жаль парня. Предательство — это всегда больно. В особенности, когда ты к человеку со всей душой и трепетом относишься, считая своей большой ценностью, а он таким образом плюет прямо в эту самую душу. Прилетел на крыльях любви домой, а здесь их оборвали и в подарок рога присобачили. Но всё же… Почему нужно бить невиновного человека, а не эту шмару, сотворившую такое? Только она и виновата, что скакала из койки в койку, а не мой крёстный! Тем временем, Лена встала с дивана и посеменила в прихожую. Кивнула парню доделать чай и выскользнула вслед за ней. Злоба и гнев требовали выхода. Какого черта на ней ни царапинки? Ни слезинки, ни вырванных волос… Ничего, что свидетельствовало об её раскаянии. Девушка поправляла прическу у зеркала, не замечая никого вокруг. Она скукожилась, узрев мою недобрую ухмылку. Прислонилась плечом к входной двери, взяла расческу со столика и тоже принялась приглаживать спутанные волосы, а затем как бы невзначай обронила ласковое: — Кто сам дерьмо, тот весь в дерьме. Так ведь, Елисеева? Лена замерла, механическим движением поворачивая голову в мою сторону. Даже сквозь слой пудры пробилась краснота, залившая её лицо. — Отстань от меня, — прошипела она, делая попытку выйти, но моя проворно выставленная рука помешала трусливому побегу этой крысы. — Лапуль, а кто тебе разрешал дергаться? Крестный тебе вдоволь заплатил за все время, так что я с тобой ещё немножко поболтаю. Или мне сразу твоим родителям показать видео с работы? — со сладкой улыбкой протягиваю и холодно заглядываю в её перепуганные глаза. Разбирая случаи убийств и проходя практику в отделе, поняла: насколько мир страшен и гадок. Ненавидела не просто саму несправедливость, а людей, готовых предать. И даже сейчас дело было не в крестном или Белом, а именно в поступках Лены. Мой преподаватель по «Правоохранительной деятельности» часто говорит, что помимо сухой дедукции, стоит развивать и интуицию. Опираться на факты, но искать и иные версии произошедшего, строить психологический портрет человека. Сейчас же у меня было очень плохое предчувствие. В сердце будто появилась пружина, которую с силой придавили чем-то. — Мерзавка, — пораженно выдохнула девушка, отдергивая юбку пониже. — И тебе какое дело? Я не просила за меня вступаться, ясно? — Действительно. Нашла, кого призывать к ответу. Даже у голодной вороны на кладбище будет больше совести. Я убрала руку и пропустила её вперед. Пробираясь бочком, она выскочила из квартиры, словно ошпаренная. — Обязательно нужно обижать мою девочку? Ей и так несладко было сегодня, — спокойно проговорил крестный, наблюдая за тем, как запираю дверь. Значит, стоял уже минуты три здесь. — Будем честными: эта расфуфыренная кракозябра тебя не достойна, — весело отозвалась я, в его манере складывая руки на груди и наклоняя голову набок. — Или ты хочешь заиметь детей от Селезневой? Только не разбивай мне сердце своим ответом. — Я похож на идиота? — Это смотря, сколько литров водки в тебе плещется. Мужчина громко рассмеялся. Я подошла к нему и обеспокоенно взглянула в лицо. Казалось, что гематома стала больше. — Может, к врачу? — Всё в порядке. Чё в первый раз, что ли? — хмыкнул он, прикладывая банку пива к гематоме. Жестяные бока блеснули в свете тусклой лампы. — И езжай сегодня пораньше к своему бате, Ягинка. Взглянула в его зеленовато-карие глаза, ища подтверждение моей догадки. У меня был ещё один двоюродный брат. Мент. Но, как бы это ни было странно, с ним я совершенно не ладила. Ладно, крестный — никогда не скрывал, кем был… А вот Владимир Каверин — слишком напоминал моего отца своей двуликостью. И встреч с ним всегда старалась избегать. — Ладно. Тогда я на боковую, — зевая, пробормотала я. — Что на ужин приготовить? Мы нередко пересекались лишь поздним вечером. Днем у каждого свои дела, как и ночью. Поэтому лишь утро и небольшой отрезок вечера были в нашем распоряжении. — Мясо, — как само разумеющееся ответил крестный, растрепав мои волосы. — С овощами, — твёрдо дополнила я. — Иначе через пять лет у тебя появится брюхо и даже Елисеева на тебя не клюнет. Стоит уменьшить количество холестерина в твоём рационе. — Да иди уже, борзота мелкая. Соплива ещё — учить меня. Шаловливо хихикнув, быстро чмокнула его в щеку и пошла к себе. Сначала приняла душ и только потом прилегла спать. Будильник зазвонил в обеденное время. Ничего страшного, отосплюсь сегодня ночью, так что не особо много потеряю. Прибрав за ночными посиделками в гостиной и на кухне, приготовила гречневую кашу с молоком и нарезала салат. Позавтракав, чиркнула записку крестному и положила рядом таблетки обезболивающих. На самом деле, это было меньшее, что я могу сделать для него, хоть иногда его гулянки раздражали. Благо, хоть сейчас они будут в клубе и где-то на природе. Увешанная сумками с продуктами подошла к подъезду, где уже маячила на скамейке знаменитая и непобедимая четверка нашего двора. Истинная ось зла: баба Люда, баба Маша, баба Синька (по паспорту Аксинью, но тут пацаны поиздевались и придумали ей такое прозвище) и баба Юля. Ну и я — баба Ядви… тьфу, блин! В смысле, просто их жертва. Все четверо встретили меня презрительным прищуром, синхронно сплевывая шелуху семечек себе под ноги. Словно всю жизнь они шли к этому моменту. Ощутила себя почему-то на эшафоте. — Здравствуйте, — кинула им доброжелательно я. — Здравствуй, Ядвига. Давно тебя не видно. А куда ты? — подозрительно поинтересовалась баба Маша, поправляя тортильи очки на переносице. Ну, вообще-то я здесь прописана. Или они надеяться услышать какой-то другой ответ? — К Стёпке вашему, конечно. Жалуется, что начал худеть на глазах, мол, пирожками вашими не наедается. Говорит, что жаждет моей стряпни. Бам! И баба Маша отпала, разгневанно раздувая бульдожьи щеки. Такое оскорбление её выпечке ещё никто не наносил. Но я не лезу в их жизнь и не просила пытаться проникнуть в мою. — Вот же собака злая. Говорят, что младшенькая тоже недалеко укатилась от яблоньки. Видела, что ходит здесь с мужиками, — сердито бубнили они сзади, будто рой взбесившихся пчел. — Успокойтесь, милейшие. Весь двор отлично знает, что мы вам — не конкурентки, — пропела я, открывая дверь подъезда и влетая вперед. Им нужна была лишь секунда, чтобы вникнуть в смысл сказанного. А затем эти четыре крокодила разозлились так, что их слышно было даже на втором этаже. Да-а, задеть бабулю и её подъездных подружек опаснее, чем пьяного десантника. Пальцы легли на ручку, но открывать не решилась. Внутри все болезненно скукожилось, а к горлу подступила горькая слюна. Прислонилась взмокшим лбом до металла двери и часто задышала, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Всё нормально. Тебе повезет и он даже не проснется, как и весь прошлый месяц. Отперев дверь, постаралась бесшумно пролезть внутрь. Ужасно смердело паленым коньяком, затхлостью и чьей-то рвотой. Хорошо, что Соня предпочла жить в общаге училища или у кого-то из своих многочисленных подружек. Не надо ей видеть этого. Первым делом раскрыла везде окна, чтобы впустить свежий воздух. Возле дивана, кресла и на кухне стояли нестройные группки бутылок, осколки и земля с цветочных горшков валялась везде, хрустя под подошвой кроссовок. Для начала собрала везде мусор, затем принялась отмывать горы посуды и пол. Больше всего намучалась с диваном, который как раз и облевали. Приготовив еды на пару дней, сняла с себя фартук и повесила на крючок у моечной. За окном уже сильно потемнело, говоря, что я немало времени здесь провела и мне пора уходить. Внутри всё отмерло при виде хмурящегося отца в дверном проеме. Его покрасневшие глаза неотрывно следили за мной. Постаралась не подавать своего испуга, хотя уже чувствовала себя маленькой и глупой девочкой. — Явилась, — процедил он. — Здравствуй, пап. Есть будешь? Здесь на плите грибной суп, жареная картошка и котлеты, — быстро проговорила я, накрывая на стол. Отец промаршировал мимо меня и сел на стул. Вскоре перед ним очутилась тарелка с едой и горячий чай. Я опустилась рядом на табуретку, осознавая, что пока рыпаться было опасно. — Так западло поесть за одним столом с родным отцом, да? — ядовито протягивает он, медленно пережевывая еду. На лице мужчины выступили красные сосуды: у носа и глаз. Может, были и у губ, но щеки и подбородок заросли темной порослью. — Я уже наелась, пока готовила, — промямлила я, ощущая как мои плечи с каждой секундой сжимаются все сильнее и сильнее. Его кулак неожиданно опустился на стол, отчего ложка соскочила со стола. Сердце подскочило в груди, готовясь вот-вот выпрыгнуть. Мои коленные чашечки словно превратились в желе. — Врёшь. Ты, как и твоя сука-мать, всегда рядом лишь тогда, когда у меня были деньги. А теперь я и тебе не нужен! — срывается на крик он, а затем резко встает со стула. Тот с грохотом падает на пол. — Но вы меня будете уважать. А теперь жри давай. — Я не хочу, пап… Мир резко вокруг меня зазвенел, а левую часть парализовало от огненной боли. Мышца на шее натянулась от неожиданности, когда мою голову мотнуло с силой в сторону. Я закашлялась от крови, хлынувшей из носа мне прямо в рот. Заклокотавшая паника убивала любые здравые мысли, кроме одной: спасения нет. И произошедшего — не избежать. — Твою мать, я научу тебя уважать старших! Прижав холодную ладонь к горящей щеке, попыталась вскочить со стула. Но грубая рука сжалась на задней части моей шеи, впиваясь пальцами в нежные мышцы, и приложила мой лоб пару раз о конец стола. По левой брови скатилось что-то вязкое на глаз. Пагубный страх расцветал во мне махровым цветом. Настолько сильно, что во мне что-то ломалось, когда пыталась ему ответить. — Совсем распоясались у меня, — рычал он, продолжая впечатывать мой лоб в деревко. Теплая лужица стала хлюпать под кожей. — Отпусти меня! — взвизгнула я, опрокидывая свой стул. Пока чертыхалась, тишину и злое сопение папы огласил хорошо знакомый рассекающий звук ремня. В этот же миг в позвоночник впилась металлическая бляшка ремня. Жалобный крик сорвался с моих губ, когда удары стали быстрыми и наполненными яростной силой, проходясь по плечам, голове и спине. В мозгу возникло постыдное желание лечь на пол и ждать, пока он закончит. Еле найдя в себе силы, быстро встала, когда он замахнулся, и побежала в прихожую, схватила сумку и, не глядя, всунула ноги в кроссовки. Всхлипывая и дрожа всем телом, выскочила из квартиры. Злые крики отца догоняли меня. Ноги путались, пока бежала по лестнице, а зубы норовили ещё раз прокусить язык. Остановилась в самом низу, прижимая к груди сумку и жадно хватая ртом воздух. Мои глаза, как два моторчика быстро работали, смаргивая жгучие слезы. Только не плакать, только не плакать. Трясущимися руками натянула на голову капюшон толстовки и шмыгнула разбитым носом. Кожу невыносимо покалывало, причиняя дискомфорт. Но важнее сейчас было: восстановить дыхание и привести лицо в порядок. Неожиданно дверь подъезда распахнулась. Мелькнула изящная фигурка, обтянутая темно-бежевым платьем в голубой цветочек. Белокурые длинные волосы завиты в крупные локоны и украшены ободком с сиренево-зеленой стрекозой, которую я узнаю из тысячи. — Ох, я спутала тебя с маньяком каким-то, — прощебетала Соня, проходя мимо меня. — Ты от папулечки, да? Как он? — Да. А ты разве не к нему? — прошелестела я, стараясь держаться в тени. Соня не должна знать, что творит отец, ибо для неё он просто немного в грусти по маме. Нельзя портить их отношения. — Тут такое дело… Ты только не ругайся, хорошо? Но я уже неделю встречаюсь с Витей Пчёлкиным, — торжественно продекламировала она. Я изумлённо проморгалась, глядя в её наивно-радостное лицо. Боже, как так-то? Ей же восемнадцать исполнится через пару недель. Надеюсь, хоть один об этом вспомнит и… Чёрт, если это так, то он же только сегодня с другой ходил! Соне это надо знать, чтобы хоть немного задумалась. — Послушай, не стоит начинать отношения с парнем, который гуляет с другими, — говорю я. Спина зажглась агонией, распространяя свой токсичный сок по мышцам и костям, и теперь даже шевеление лопаток приносило боль. — О чем ты говоришь? У нас все серьёзно. Боже, дай мне сил! — Если бы это было так, то он не слушал ночью музыку под одеялом с другой девушкой, Соня. Я сама ночью видела его с другой, так что не надо забивать свою голову этим. Милая, ты же достойна принца, а не… София соскочила с лестницы и толкнула меня к стене. В её голубых глазах горел неподдельный гнев и слезы. Господи, любовь делает из людей идиотов. — Ты лжешь мне! Он бы не стал так поступать со мной, после того, что было между нами и… — Тут она притихла, испуганно прижав пальцы к губам. — Соня, мне показалось или ты действительно совершила такую глупость? — тихо спрашиваю я. — Господи, как же ты меня достала, — всхлипывая и бурно махая руками, орет она. Тушь и подводка размазались некрасивыми разводами по фарфоровым щекам. — Сначала мама, а теперь ты. Отстаньте все от меня… я просто хочу быть счастливой! — И будешь, солнышко. Тебя впереди ждет много хорошего и чудесного, но этот человек не даст тебе того, что ты хочешь. — А ты откуда знаешь? Ты же уродка, от которой все шарахаются, что даже мама сбежала в Испанию! — восклицает девушка, утыкая в одеревеневшую меня высокомерный взгляд. — Ненавижу… ненавижу тебя, слышишь? Это ты во всем виновата, что мама уехала, папа спился и никто не обращал на меня внимание. Но я не дам тебе отобрать момент, когда, наконец, именно меня заметили. В горле встал ком, набитый тысячью иголками. Он не давал мне ни втянуть в себя кислород, ни выдохнуть. А начал увеличиваться и душить, пока из моих глаз не потекли слезы. Ссадины от попадания соленой влаги защипали. — Это не так, — вышло сиплое из меня. Она зло закатила глаза и быстро взбежала по лестнице, стуча каблучками по бетону. Я сжала рукой толстовку над левой грудью, где обливалось кровью моё сердце. Не железное, а обычное, способное разрываться на кусочки от мысли, что каждый раз делаю все неправильно. Недостаточно. Не медля, устремилась прочь из подъезда. Я пробежала по детской площадке вперед и завернула за угол. А там ещё метров сто по песчаной дороге, пока не очутилась возле турников и пустой беседки, освещенной лишь одной единственной лампочкой. Да, это место идеально подходило. Бухнувшись коленями о деревянный пол, сжалась в комок и откровенно завыла, закрывая рот обеими руками. Из уголков глаз продолжали скатываться все непролитые слезы за этот кошмарный год. Я старалась утаить от сестры и не вводить её в ту часть, где отцу было необходимо на ком-то сбросить пар. Иногда специально доводила его до той точки, чтобы ничего не досталось Соне и он был перед ней добрым, но запутавшимся в себе папочкой. А теперь… Чёрт, чему жаловаться? Это я не справилась, а не они. Расстегнула свою толстовку, а затем приподняла футболку, разглядывая наливающиеся синяки. Пока кожа была особенно красной в этих местах, но завтра фиолетовые отметины проявятся. Прикоснулась подушечками пальцев к голове, ощущая выросшие шишки под волосяным покровом. Принялась дальше обследовать своё тело, пока не остановилась на лице. Лоб покрыт чем-то липким. Щека уже набухла и невыносимо саднила от любого прикосновения. Разбитые губы и опухший нос пульсировали, а из раны на брови продолжала сочиться кровь. Порылась в сумке и вытащила пачку салфеток, стирая кровь с лица. Нужно было успокоиться и подождать, пока слезы высохнут, затем нанести тональный крем и пудру на лицо. — Всё нормально. Ничего не случилось. Жизнь продолжается, — шептала я свою мантру, размазывая пальцами тональный крем на ссадинах и синяке. Правда, из рассеченной брови продолжала капать кровь. Моё лицо осветили фары новенькой, но стильной машины «Линкольн» 1985 года выпуска. Блестящий черный металл переливался, а в темноте не было видно языков пламени по бокам. Стоило признать, но вкус у Космоса к классным тачкам был. К счастью, парень был один, а значит скоро подтянется вся компания. Надо валить. Всё же это было их местом. — Я сейчас уйду, — произнесла, быстро собирая все предметы в сумку, когда парень остановился в метре от меня. — Да подожди ты, — протягивает он, перехватывая меня за руку. Глаза парня внимательно вгляделись в моё лицо. Кос дотронулся подушечкой пальца до моей брови и показал красный след. — О… смотрю, ты тоже сегодня успела подраться. Раздраженно выдернула руку из его захвата, спросив: — Что значит «тоже»? — Ты разве не слышала, что твой родственник сегодня вечером с Саней дрался? У вас семья же камикадзе просто, — хохотнул он, а затем прокашлялся под моим немигающим взглядом. — И как? — с замиранием сердца спросила я. — Все живы и здоровы. Только потрепаны немного, так что не беспокойся. Все мирно разрешилось. Внутри проступило огромное облегчение, что те слова, доносившиеся из гостиной, так и не исполнились. Что ни говори, но все это преступление. Да и из-за какой-то суки не хотелось, чтобы порешили Сашку. У тети Тани сердце слабое и не выдержало бы этого. Но только я знала и крёстного своего. Если об этом Космос треплется, то значит Саша победил в схватке. А он все же злопамятный и поражений не любит, так что навряд ли бывшие одноклассники так просто от него отделались. Но это уже не мои проблемы. — Рада, что в итоге: все закончилось таким образом, — все же призналась, делая шаг вперед. Но парень опять преградил своим телом мне вход. — Кос, я хоть и девчонка мелкая, но до твоих лопоухих ушей дотянусь. — Женщина, благодаря вам — мои уши и топорщатся в стороны. — Хватит заливать? Твои локаторы просто настроены на то, чтобы всё слышать, всё знать… — Всё видеть, блин, — загоготал он так, что я сама неволей присоединилась к его хохоту. Ну, с Холмогоровым просто невозможно оставаться долго серьезной. — Значит так, одно из двух: либо ты все же выпиваешь со мной или рассказываешь, что с тобой произошло? Немного расслабиться или снова всё вспомнить и опозориться тем, что не могу дать отпор родному отцу? Нет, я слишком устала и тоже имею право уйти во все тяжкие. — Ну или я даю тебе по щам и сваливаю, — тоже ласково выдвинула я свой вариант. — Ладно, выпить… знаешь, даже не против. Но если узнаю, что это какой-то трюк, чтобы развести меня на трах-тарарах, то тебе придется на мне жениться, а иначе я тебе всю плешь проем. — Что? Можно уже начинать делать предложение? Космос рассмеялся на мою грозную мину и даже гусарским жестом указала на капот своей машины. Правда, я не до конца понимала всю серьезность масштаба нашего мероприятия, пока за бутылкой пива не последовал коньяк. В наступившей ночи особенно сильно разносились наши голоса и хохот. За пятнадцать минут мы просто обсмеяли всех во дворе и поделились свежими сплетнями, уподобившись четырем карам небесным со двора. Также решили, что никогда не женимся, а затем Космос сделал мне предложение руки и сердца на эту ночь и я даже согласилась. После наступила пора более серьезных тем для обсуждения. — Я тебе говорю, что Горбачёв долго не протянется на своем месте. Ибо экономика под откос. И мы сейчас больше выплываем на международном рынке за счет нефти, — вещал парень, выглядя так, будто сейчас возьмет указку и все по полочкам мне разложит. Сразу видно, что сын профессора. — Да, — с умным видом поддакнула я, разваливаясь на лобовом стекле и глядя в небо. — Вот, я предлагаю выпить за… — Кос, где тебя черти носят? — чей-то злой заставил нас встрепенуться. Мы вытянули головы и увидели шедшего Пчёлу к нам. Парень остановился, в изумлении глядя на вольготно расположившихся нас. Плечи его напряглись, когда взор синеватых глаз скользнул по моей пьяной и счастливой мордашке. — То есть я рассыпался в извинениях перед нашими девчонками, пока ты нажирался с этой мухиновской приспешницей?! Мухиновская приспешница? Серьёзно? Не думала, что меня теперь так называют. И как нормально общаться с таким человеком, что делят людей по категориям? Хотя… а отбор, получается, есть. Будущий мент и хулиганье, которое уже сколачивает банду, не могут контактировать, из-за слишком разных взглядов на жизнь и неспособности жить в одной среде. Пчёла с вызовом взглянул в мои широко распахнутые очи, словно я являюсь врагом народа номер один. Парень уронил взгляд на мои губы, что прижались к горлышку коньяка и по которым стекла капелька алкоголя. Я отвела глаза в сторону, решив, что кому-кому, но ему точно ничего не должна доказывать. И сегодня отдыхаю, так что пускай катится к черту. — Полегче, не ори на мою прелестную женушку, — весело вступилась я за Космоса, собственнически обняв его за шею. Тот расцвел на глазах, как бутон одуванчика под солнцем. — Чего? — со смешком протянул Пчёла, садясь рядом. — У нас самый счастливый, неординарный и короткий брак, Вить. Я — её жена, а Ядвига — мой муж. Чего здесь непонятного ты мне скажи? — искренне изумился Космос, смачно чмокая меня в щеку. От его свитера приятно пахло кофем и парфюмом, запах которого защекотал мои ноздри. — Идиоты, — рассмеялся Витя, прикладываясь к бутылке. Космос сноровисто достал пластиковые стаканы из багажника и новую порцию коньяка.***
Мы потерялись. Нет, не в том смысле, что в своих чувствах, эмоциях и прочей чертовщине. Хотя, да. Внутри у меня творилась какая-то жуткая каша, пока восстанавливала воспоминания в голове, но не в этом дело сейчас. А в том, что мы, как три кретина, потерялись в гребаном лесу! — Твою мать… Твою мать! — ругался Пчёла, ударяя кулаком по столбу березы. К счастью, не той, о которую мы с Космосом прислонились. Птички пели над нашими головами, заливаясь своими лучшими песнями, а шелест листьев даже немного успокаивал разбухший мозг. Голова ужасно раскалывалась, а пить хотелось так сильно, что за глоток воды — обрезала бы волосы, не думая. Я помассировала ноющие виски, протянув: — Хватит голосить. Или скажи, где у тебя звук потише делается? — Мы в лесу, Серебрякова. Без… да без всего! Нам сейчас повезет в том случае, если наше космическое чудовище умеет пламя извергать. — Да пошёл ты, — огрызнулся парень, взъерошивая свои волосы. — Сам поперся в этот лес, а ещё нас винишь, как жук последний. — А кто пищал, что мы в лесу, как неженки — не протянем и часа без всего? Но я тебе больше скажу: кто додумался послушать её и привезти нас сюда? — тут же оскалился Пчёла, кидая в нас по еловой шишке. Спустив пар, он плюхнулся рядом с нами и кинул жизнеутверждающее: — Если мы отсюда не уедем через пару часов, то я вас закопаю в этом самом лесу.