О загаре и кокосах

В Джакарте слишком жарко для Энди, и он порой шутит, что так потеряет всю свою английскую бледность под палящим солнцем. Как-то проходящий мимо Джек заливисто смеётся над этими словами, толкает его в бок и советует потерять ещё и девственность. Энди обиженно сжимает кулаки, но лишь смущённо отводит взгляд от белых кудрей. А то, что Бонни понимающе хмыкает, замечая покрасневшие уши, совсем ничего не значит. Энди любит этот город с его шумными улочками, палатками и маленькими автомобильчиками. Он неспешно направляется на последний урок, зная, что у него в запасе ещё много времени, чтобы успеть вовремя. А вот в последний раз вдоволь насладиться городом после занятий он вряд ли сможет. Заботливые родители купили ему уже билет обратно, в Лондон, на завтра – а значит вопрос с поступлением тоже, в принципе, решён. Однако Энди хочет хорошо проявить себя перед мистером Зимитом хотя бы в этот раз – ведь он, в общем-то, умный и хороший парень. После того, как Энди «съедают», тот не может поверить в это. А ведь день начинался так хорошо! Но он может понять, что иного выхода не было. Когда Энди убеждает всех, что будет осторожен, то тайно надеется, что хотя бы пару человек проголосуют «за». Серьёзно, Петра и так выбирает почти всех, а Джек оказался внезапно геем в реальной жизни. Только вот Энди не ждёт солидарности от него, прекрасно осознавая, что сам не в силах раскрыться. Всё же у него есть шанс попасть в бункер, и Джек внимательно осматривает всех оставшихся парней. На мгновение Энди кажется, что тот будто бы специально задержал взгляд на нём, и Энди улыбается краешком губ. Прости, но, по его глубокому убеждению, когда реальность смешивается с вымыслом могут возникнуть непоправимые последствия. Завтра он улетит и пусть мучается всё лето хотя бы из-за упущенных возможностей в их придуманном мире, но не здесь – не в действительности. А ещё он даже лампочку толком не умеет вкрутить, да. Ему хочется ударить учебником рыжую макушку Чипса. Кокосы, серьезно? Глупее смерти он не представил бы даже для злейшего врага. С другой стороны, ему не придётся трахаться с девушками на острове – а это ему представить было совсем уж сложно. Джек нагоняет его в соседнем от школы квартале. Он по-прежнему широко улыбается и выражает восторг от занятия, Энди в ответ только кисло усмехается. Блондин вдруг перегораживает ему дорогу и заявляет, что хорошо бы вечером вместе зависнуть в каком-нибудь баре. Энди остаётся лишь растерянно кивать и вдыхать запах чего-то ванильного, смешанного с пóтом, когда Джек порывисто его обнимает. Он исчезает так же быстро, как и появился. Через пару минут Энди на телефон приходит сообщение с указанием адреса и точного времени. Наверное, Энди ещё долго не позволит себе опаздывать. Он успевает сложить наскоро чемоданы и появиться в баре ровно за пять минут до назначенного часа. Только вот Джек уже там и приветливо машет из дальней кабинки. Подходя, Энди машинально вытирает вспотевшие ладони о штаны, убеждая себя, что это не свидание. Они болтают о многом. Например, о том, какой сложный тест задал им недавно учитель математики или о том, что в Джакарте легко отравиться незнакомой едой. Но сегодняшний урок философии никто не упоминает – до тех пор, пока Джек хитро не прищуривается и не спрашивает: – Так ты не возражаешь против того, чтобы общаться с геем? – Что? – Энди отвлекается от размазывания конденсата по стакану с пивом. – Нет, с чего бы мне возражать? Энди старается скрыть волнение, а Джек лишь пожимает плечами. – Знаешь, – продолжает он тему спустя минут пятнадцать, когда они говорят о местной спортивной команде. – Я представлял, что с Джеймсом будет горячо, страстно. Но где-то внутри понимал, что тот любит только Петру, а наше влечение друг к другу в физическом плане останется лишь там, в бункере. И то, у него оно было только потому, что так было написано в дурацкой карточке. – Энди кивает, уставившись в столешницу, а Джек продолжает: – А вот Паркер меня удивил. Наверное, у нас мог бы выйти какой-нибудь роман полный нежности и заботы… И ровно на три недели – не мой тип. На последних словах Энди умудряется поднять голову и встретить многозначительный взгляд Джека. Нет, всё-таки день определённо не задался. Энди со стоном роняет голову на стол, когда им приносят на блюде один большой кокос со вставленными туда трубочками. Он вопросительно смотрит снизу на явно развлекающегося Джека: – Серьёзно? – Ну, прости. Я думал, что это взбодрит тебя. Ты был какой-то сам не свой после урока. Заказал ещё до твоего прихода и попросил подождать немного. Эй, ты обиделся, что ли?.. Джек хлопает его по плечу, и Энди вздрагивает, с сожалением отмечая, что сейчас он в рубашке с длинным рукавом. Но в кокос налили явно что-то спиртное – незнакомое Энди и удивительно успокаивающее и расслабляющее. Они оба склоняются над ним так, что светлые и тёмные кудри касаются друг друга, и Энди думает о том, что здесь определённо не хватает порции спагетти и уличных музыкантов. В баре довольно шумно, но они больше не говорят. Сидят друг напротив друга, слегка соприкасаясь икрами и переплетя пальцы рук под столом. Энди всё ещё не верит в происходящее и боится, что это может оказаться ещё одной придуманной картинкой. Но когда Джек одобряюще улыбается той самой, солнечной, улыбкой, перегибается через весь стол и почти невесомо целует его в губы, Энди решает, что Лондон может немного подождать. Хотя бы, чёрт возьми, потому, что он до сих пор не загорел в Джакарте!