Watashi no Yakuten

      — Я бы так не улыбался, зная, что твое сокровище находится в липких руках Цукиямы. Кто знает, чем они там занимаются в данный момент… — Саито без тени страха провоцировал Канеки на эмоции.       Стоя друг от друга на расстоянии каких-то десяти шагов, два гуля оценивали способности друг друга.       — Главное, что мы сейчас наедине. Решим наконец один вопрос. Раз и навсегда, — ответил Кен, щелкнув указательным пальцем.       — Знаешь, между нами… Любовь любовью, а голод не тетка. Испытывай ты его, не оценивал бы у мешка мяса милую мордашку или мелодичный голосок, — хохотнул Саито, небрежно скидывая пиджак на диван.       — А я смотрю, ты прям подыхаешь от голода. До пенсии запасов наготовил.       — Настоящий деликатес для меня — ее страдания. Стыд. Вот почему я сливал ее фото в Сети и вел эфир прямо из ее квартиры. Хочу, чтобы ее парализовывало от страха. Чтобы подчинялась, делая все, что скажу.       — Ты всего лишь жадный до власти ублюдок. Я долго думал, какая смерть больше подойдет для таких, как ты. Вряд ли ты умрешь от колюще-режущих предметов, нужно рассуждать наиболее глобально... Что насчет газовой камеры? Пущу шланг от плиты прямо к тебе в подвал… — Кен щелкнул уже безымянным пальцем. Его спокойное лицо весьма бесило Сейджи: эмоционально нестабильного противника легче обезвредить, потому что он начинает совершать одну ошибку за другой.       — Тебе придется попотеть, чтобы организовать это. Ничего лучше не придумал? — Саито подошел к Канеки ближе, зная, что на короткой дистанции его щупальцам будет негде развернуться, в то время как Саито за счет своего маневренного кагунэ выиграет в скорости. Бой вот-вот начнется на его территории, и это не могло не радовать.       Однако именно это стало фатальной ошибкой. Радость тоже эмоция, такая же сильная и одурманивающая, как гнев и страх. Стоит раз потерять равновесие — проигрываешь.       Из спины Сейджи потянулись бордово-черные отростки кагунэ, тут же закрепившиеся на плечах и запястьях. Словно накинув себе на плечи бронированную шаль, он молниеносно подскочил к Кену.       Не успев среагировать, Канеки пропустил удар и согнулся пополам с гулким кашлем. В груди он почувствовал нечто, похожее на осколки брони. Брызнула кровь.       Не медли, идиот.       Подходящий для ответной атаки момент не заставил себя ждать. Переводя дыхание, Саито на мгновение замер, и этого хватило, чтобы какуджа обхватил щупальцами его руки и ноги с такой силой, с какой дикие лианы оплетают нерадивого путешественника. Канеки, вытащив из груди осколки, похожие на острые перья, с силой отшвырнул Сейджи на кухонный гарнитур. Тщетно пытающийся выбраться, тот в отчаянии разбрасывался багровыми осколками брони кагунэ. Острые красно-черные куски оставляли глубокие дыры в деревянных половицах, дверях шкафов, насквозь пробивали оконные стекла и рамы. Так продолжалось до тех пор, пока щупальца Канеки не добрались до шеи Саито, норовя задушить того на месте.       Сейджи хватило здравомыслия, чтобы понять: здесь он не победит, каким бы быстрым и ловким он ни был. Со своими чертовыми щупальцами и отличной регенерацией Rc-клеток Канеки будет держать Саито столько, сколько захочет, словно мумию в бинтах.       — Какой же ты... агрх... говнюк... — прорычал Сейджи, осознавая свое отчаянное положение. — Специально подставился под удар. И как я... не понял сразу?..       — Разве ж это был удар?.. Совсем не больно, — Кен толкнул его к газовой плите. — Знаешь, мне тут стало очень интересно. Гули не могут умереть от ножей или огнестрельного оружия. Ну, разве что если их какое-то время не кормить человеческой пищей, от которой ухудшатся показатели здоровья. У тебя тут ничего нет из обычной еды, да и времени у нас не особо много, а значит, мне придется искать другие варианты. Обезглавливание? Хорошая альтернатива, но мне не подходит. Слишком быстро и, можно сказать, почти безболезненно, а я не настолько милосерден. Я хочу причинить тебе столько боли, сколько ты способен выдержать, и еще чуть больше. А затем я перейду ко второму этапу...       — Ты… Что? — усмехнулся Саито сквозь боль. — Похоже, у нас с тобой это надолго.       — Ничего. Я достаточно терпеливый, — ответил Кен, а затем добавил. — Помнишь Ямори? Он тоже удивился, когда мне удалось освободиться. А он был куда более грозным противником. Его съел…       — И меня съешь? — Саито засмеялся. Еще бы: заигравшийся ребенок, не познавший жизни, смеет угрожать и запугивать его. Сейджи лишь пытался выиграть время, заговаривая сопернику зубы.       — Не-е-ет, — разочарованно протянул Кен, смотря черным глазом на Саито сверху-вниз. — Не забывай, тут ты подопытный в моем эксперименте.       — Не расслабляйся ни на секунду, парень. Потому что если я вырвусь, то вырву с мясом твой кагунэ и еле живого обменяю у Цукиямы на твою подружку.       Не обращая внимания на советы, Кен отодвинул решетку с варочной поверхности плиты, снял крышку с горелки и поджег конфорку. Полыхнуло пламя, зловещими бликами отразившись в глазах гулей.       Саито знал, что произойдет дальше.       С явным удовлетворением Канеки схватил Сейджи за затылок и начал подталкивать сопротивляющуюся голову прямо к огню.       — Нет, нет, сукин сын! — Сейджи дергался и вырывался изо всех сил, выкрикивал проклятия, но...        Когда кухня наполнилась запахом паленых волос и сожженной кожи, сдерживать крики боли и ужаса стало невозможно.       Кен ослабил хватку, с упоением наблюдая, как сгорали волосы на голове врага.       Со второго этажа донесся шорох; через какое-то время послышался скрип железной калитки. Затаившаяся на втором этаже девушка приняла крик за сигнал и сбежала.       — Ничего сказать не хочешь? Это тебе за Ханако Каори и всех, кого ты здесь убивал, — чеканил Кен сталью голоса каждое слово. — Видел «скотобойню» в твоем гараже. Там же и отключил датчики дыма, обесточив всю систему.       — Какой ты... Прямо святой... Мразь... — прошипел Саито, пытаясь регенерировать на ходу. — Гори в аду, сволочь...       Канеки сжал щупальце, чтобы перекрыть Саито доступ воздуха в легкие, и снова толкнул его к огню. Гуль сопротивлялся и пытался отпихнуть от себя Кена, но спустя мгновение снова зашелся в оглушающем вопле.       — Хорошо держишься, — иронизировал Кен, — но это будет продолжаться недолго. Ты готовился съесть Ханако, а значит, уже был достаточно голоден. Да и кровавым лужам уже недели три, если не больше.       Саито зашипел, когда Канеки вновь дал передышку от своей безумной пытки:       — Вот бы Аканэ узнала, какой ты на самом деле псих, Канеки Кен.       — Я бы сожрал тебя после того, как ты сдохнешь, но лучше оставлю твое тело болтаться в той петле в гараже, пока оно не запахнет настолько сильно, что на вонь слетятся голуби. Знаешь, что они делают с гулями? Вскрывают, изучают, делают, что хотят. Почему? Гули не считаются людьми, хоть внешне мы никак не отличаемся, поэтому и прав никаких у нас нет. Они для нас еда, а мы для них словно мусор. Оба варианта весьма отвратительны.       — Отличная из вас пара: она деликатес, а он мусор. Чем только ты ей вообще понравился?...       — Я хороший парень. Ты и сам все слышал. По крайней мере, я не пытался насильно ей завладеть.       — О... А знаешь, с чего началось мое страстное увлечение Аканэ? — с пузырящейся обожженной кожей лицо Саито смотрелось до инфернального ужасающим. — Открыть тебе секрет, кто обратил на нее мое внимание? Кто решил следить за ней раньше меня? Кто заплатил мне за установку камер в ее квартире? Тот, кто копал глубже, когда узнал, кто она такая и кто ее родители. Она тоже своего рода эксперимент... Один из семи младенцев, которым вводили сыворотку... — Саито засмеялся, как смеется осужденный на казнь преступник, которому уже нечего терять. — Эксперимент. От этих инъекций шестеро погибли, осталась одна. И если опыты еще не свернули, значит, рано или поздно за ней придут. Если она доживет до того дня, конечно...       — Что за глупые выдумки...       — Ты можешь сам спросить у него, когда пойдешь забирать Аканэ из-под его теплого крылышка.... или бедрышка, — ядовито плюнул Саито, восстановив оба черных глазных яблока. — Этот кусок говна лишь притворяется благодетелем, пока на одной чаше весов его желудок. Иногда он говорил, каких людей нужно похитить, чтобы привезти в Ресторан Гулей на фуршет. Да ты и сам попадал на этот крючок.       — Я смотрю, у вас много талантов, помимо преподавания. Продолжим? — зло проговорил Канеки, снова придвигая Саито к огню.       Кен не мог понять, какие чувства вызывают в нем эти пытки. Удовлетворение? Умиротворение? Восторг?! Он просто делал то, что должен. А то, что за спиной у него самого был похожий опыт со стороны заложника, лишь подливало масла в огонь. Извращенное желание мести? Кен так углубился в собственные размышления, что не заметил ужасающих криков. В эти мгновения он будто провалился в комнату с мягкими стенами и белым шумом, боясь при этом услышать голос Ямори.       — Тебе что, нет дела до того, что я тебе рассказал? — послышалась жалость к самому себе в голосе Сейджи, когда ему вновь дали краткую передышку.       — Весьма, но как мелкий соучастник ты мне не интересен. Я выйду к заказчику и выясню все сам. И вытяну всю нужную мне информацию, посмотрю камеры и все остальное, что касается моей девушки. А ты всего лишь тянешь время. Дай мне видеть и слышать твое отчаяние.

***

      — Прошу вас, Цукияма, мне не нужны ни цветы, ни новый телефон. Я... — Аканэ глубоко вздохнула, пытаясь сделать еще более замученный вид, чтобы неустанно следующий рядом молодой человек наконец ей поверил. — Я очень хочу кофе. Сегодня был сложный день.       — Могу представить, — Шуу с сочувствием кивнул и, почувствовав, как девушка настойчиво потянула его куда-то в сторону от входа в цветочный магазин, поймал ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Я думал, девушки любят цветы. А что любите вы?       — Я люблю цветы, но в данной ситуации нахожу это неуместным… Я, наверное, покажусь вам странной, но я люблю покой, тишину и гармонию, — Аканэ старательно игнорировала его попытки.       Флирт Цукиямы оставлял неприятное и неловкое впечатление, странное поначалу, но со временем девушка поняла: ничего ужасного нет, пока общаешься с ним мило и уважительно и он не переходит границы. Совсем как гладить кота по шерсти. Теперь она сама обхватывала его руку, пытаясь увести подальше.       — Хотя бывают моменты, когда в меня вселяется злой дух и я, как заведенная, начинаю носиться по дому… — продолжала она. — Вытираю пыль, выбрасываю все скопившееся, навожу порядки без остановки, пока меня не отпустит…       Цукияма рассмеялся и посмотрел перед собой: там виднелась вывеска кафе.       — Уже почти пришли, — с ноткой разочарования в голосе сказал Шуу, медленно приглаживая волосы. — Мы в безопасности или в еще большей опасности?       — Я пытаюсь думать об этом как можно меньше. А еще я считаю, что если вы заболеете, то это будет всецело по моей вине.       Подумав еще немного, Аканэ вдруг сняла с себя заколку и жестом показала молодому человеку наклониться. Ловко собрав пышную прядь волос Цукиямы, она заботливо ее закрепила:       — Теперь гораздо лучше!       — Поздно. Я уже заболел вами… — тот сделал вид, будто кашлянул в кулак, и состроил обиженную гримасу. И отчего "Антейку" находится здесь, а не, скажем, в пяти кварталах отсюда? Шуу едва ли успел провести с Аканэ время наедине, без лишних глаз и ушей.       Он потрогал заколку:       — Разве я вызываю у вас чувство страха? Простите, если как-то напугал вас, но… Даю слово: в чрезвычайных ситуациях буду защищать вас до последней капли крови.       — Приятно слышать, господин Цукияма. Я надеюсь, это не понадобится.       — Могу ли я угостить вас чашечкой кофе?       — Да, пожалуй, не откажусь!       Когда Цукияма любезно придержал перед ней дверь, девушка улыбнулась и прошла внутрь кафе. Цукияма вошел следом, изменив подавленное выражение лица на умиротворенное, чтобы гости и персонал не начали строить ненужных догадок. "Антейку" встретил их теплом и кофейным ароматом.       Ничего. Еще не все потеряно.       — Блин, чувствуете? Как душно стало… От душнилы в костюме, — Нишики недобро сверкнул стеклами очков и встал к вошедшим гостям спиной.       — Приветствую вас всех! — восторженно произнес Цукияма, едва касаясь Аканэ. Девушка сдержанно подняла руку и направилась к свободному столику в углу зала. — Я бы хотел заказать два капучино… Нишио, ты меня слышишь?       — Нет, не слышу, — ответил парень, делая вид, что сильно занят. — Не слышу и не вижу.       — Зато духоту почувствовал! — Цукияма улыбнулся и окинул взглядом зал: все вокруг были представителями их расы. — Или ты все еще злишься за то, как я тебя отделал? Или за то, что я хотел твою девушку скормить Канеки? Ты хоть скажи мне… Я сожалею, что так вышло, я вовсе не хотел!       — Катись отсюда! — сквозь зубы прорычал Нишики.       Тут за баром распахнулась дверь и к ним вышла Тоука. Она несла коробки с десертами, которые нужно было выложить на прилавок, но, увидев Шуу, раздраженно цокнула и закатила глаза.       — Да чтоб тебя!       — Будем считать, что это ты так рада меня видеть! — ответил ей Цукияма, пытаясь всеми силами избежать конфликта. — Итак, два капучино…       — Никакого тебе кофе, пафосный урод, — с присущей ей холодной интонацией отрезала Киришима и продолжила заниматься своими делами, обращая ровно ноль внимания на стоящего перед ней гостя.       От удивления брови Цукиямы поползли на лоб. Из-за своих безупречных манер и обходительности он давненько не встречал сопротивления, тем более такого ожесточенного. Обычно все спустя пару минут разговора готовы были идти на уступки и пасть к ногам воспитанного, элегантного и ухоженного молодого человека. Но такое поведение, как в "Антейку", заставило его оторопеть. Сделав над собой усилие, он выдохнул и попытался подавить в себе крайнее раздражение и презрение.       — Бойкот, да? А вы со всеми гостями так по-хамски себя ведете? — силой воли и последней каплей терпения выдавив из себя улыбку, достаточно громко спросил Цукияма, чтобы все присутствующие обратили на него внимание. — Позовите мне вашего администратора.       — Я бы еще ему лицо разбил… Чтобы не выделывался, — Нишики, шипя, скрылся за дверью и через пару минут вернулся с Йошимурой.       — А, господин Цукияма, рад вас видеть. Чем могу помочь? — мягко проговорил пожилой мужчина, позади которого словно бродячие коты насупились Нишио и Тоука. Им точно влетит в конце смены, но думать об этом было не в их планах.       — Я всего лишь хотел заказать кофе, но вместо заказа получил одно оскорбление за другим, — пожаловался Шуу, сложив руки на груди.       — Приношу свои самые искренние извинения, — проговорил Йошимура. — Я проведу собрание среди персонала. Такого больше никогда не повторится.       — Рад слышать, — ответил Цукияма. — Все еще хотелось бы два капучино. И что-нибудь из десертов для девушки.       — А я думала, сам съешь и сдохнешь от того, что тебя оскорбили, — сверля Цукияму свирепым взглядом, прошипела Тоука. — И что твое хрупкое мужское эго в дребезги разбилось и не подлежит восстановлению. Королева драмы…       — Тоука, отправляйся наверх, пока не научишься себя вести! — тон Йошимуры изменился: ему тоже не нравилась эта напряженная атмосфера. Да и никому не нравилась.       Киришима фыркнула и, развернувшись, поднялась по лестнице на второй этаж.       — Ах ты, хитрая коза, — еле слышно сказал Нишио ей вслед, — всю работу оставила на меня!       — Присаживайтесь, — спокойствию Йошимуры можно было позавидовать, но на то он и руководитель. — Кофе принесут сразу же, как будет готово.       — Благодарю вас.       Когда Цукияма подошел к столику, за которым уже сидела Аканэ, он поймал на себе ее удивленный взгляд.       — Соскучилась?       — Знаете, это со мной уже не первый раз. Был один парень, Тэцуя. Из ваших… Мы были здесь, и в тот день произошло нечто подобное. Только там был Канеки.       — Тэцуя? Ах да, — мечтательно улыбнулся Шуу, припоминая образ молодого человека. — Знакомится и кормится в основном молоденькими наивными девушками. Замечательный человек…       Цукияма сел на небольшой уютный диванчик, по привычке осмотрел гостей в зале, а после, не найдя ничего подозрительного, вперил влюбленный взгляд в Аканэ, которая утопала в каких-то своих мыслях. — На самом деле, хорошо, что у нас сегодня есть шанс поговорить.       Аканэ нахмурила брови, не понимая, в каком русле мог пойти этот разговор.       — Если быть откровенным, мне бы не хотелось рассказывать вам об этом, чтобы не портить наши дружеские отношения. Но дружба предполагает честность и открытость, и я хочу быть искренним с вами, мисс Сина, — Шуу хотел продолжить, но тут замаячила фигура Нишио с подносом в руках.       — Ваш капучино и десерты для мисс, — Нишики поставил чашки с кофе и блюдечки с эклерами на стол и хотел уже удалиться, но Цукияма улыбнулся.       — Вот видишь, ничего сложного… Можешь же, когда хочешь!       — Надо было принести ведро кофе, чтобы тебя в нем утопить, — ответил ему парень и направился к барной стойке.       — Парочка не самых лучших решений привела меня к таким отношениям, — Шуу вновь обратился к Аканэ. — Не хочу, чтобы у нас с вами произошло нечто подобное, — он обнял чашку, грея ладони. — Но пути назад уже нет. Понимаете, мисс, меня весьма сложно удивить. Запахи, вкусы, форма — сложно в мире такого разнообразия найти именно то самое, что оставит неисгладимые, яркие впечатления, но я нашел. И сошел с ума… Помешался. Не могу думать ни о чем другом.       — Постойте, господин Цукияма, — испуганно остановила его девушка. — Я не святой отец, чтобы принимать исповедь.       — Есть одна книга про одаренного молодого парфюмера, который пытается создать "нечто". И создает. Там, конечно, все печально заканчивается…       — Я читала эту книгу, — Аканэ задумалась, вспоминая ощущения от давной прочитанного романа. — Одна из моих любимых. Парфюмер Жан-Батист Гренуй создал идеальный аромат. Но какой ценой? И ради чего? Ради того, чтобы быть разорванным обезумевшей толпой?       — Вот и я совершил ошибку, за которую теперь пытаюсь попросить прощения. После нашей встречи в парке я был одержим вами, мисс Сина. Я следил за вами… Вы меня не видели, ведь я умею быть незаметным, когда захочу. Но мне этого было мало... Я попросил одного человека поставить в вашу квартиру камеры.       — Вы… что? — от хлынувшего через край удивления Аканэ забыла, как говорить, поэтому лишь немо открывала и закрывала рот. — Я что-то неправильно поняла?.. Наверное, слушала не очень внимательно?       — Нет, все верно. Дошло до того, что слежка превратилась в проблему. Конкуренция. Появился второй обожатель. И я этого не знал до вчерашнего дня, когда трансляцию пустили в Сети. За все это время я не сделал ничего плохого, кроме, разумеется, самого факта слежки. А Саито пытался. Но это не все, чем я хотел с вами поделиться… Считаю, что вы должны знать еще кое-что…       — Есть еще что-то, господин Цукияма?! — воскликнула девушка и сжала кулаки под столом. Вышло громче, чем она хотела, поэтому на них резко повернулись гости заведения.       — Есть. И я не знаю, как вы отреагируете на это, — Цукияма выглядел виноватым, абсолютно искренне. Не пытался хитрить или быть подчеркнуто милым. Он сам еле держал себя в руках и изо всех сил сохранял спокойный тон.       — Вы спровоцировали эту ситуацию и сами ее решили. Моя жизнь стояла на кону, но для вас это вообще не важно. Хотя утверждаете, что это не так. Что может быть еще хуже? — Аканэ чувствовала прилив бешенства, ведь она всю дорогу его благодарила, думая, что лишь из-за него она осталась в живых.       А на деле чуть не умерла!       Ее предупреждали!.. Не просто же так его называли самой большой проблемой двадцатого района!       Аканэ вскочила из-за стола, даже не притронувшись к кофе. В голове звенели проклятия. И больше всего она ругала саму себя. Всего можно было избежать, если бы она не рыдала в лесу. Но тогда... и отчим был бы жив. Может, Исао и придушил бы ее, вернись она домой после долгой "прогулки".       И все же не могла Аканэ наговорить Цукияме гадостей в открытую. Он все еще был полезен, хоть и влез в личную жизнь. Не могла также потому, что они были в людном месте. Да и что, собственно, она могла ему сказать? Слишком уж многое вертелось в воспаленном сознании.       Что может быть хуже?       — Дети, которым ввели похожую сыворотку, что и вам, умерли в младенчестве, — проговорил Шуу, смотря прямо ей в глаза.       — Что за бред? Какая сыворотка?.. — ответила Аканэ, желая уйти. Ей срочно нужно было тихое место, чтобы переждать, когда злость уйдет.       Она пошла в уборную. Там она открыла воду и оперлась обеими руками на раковину, чувствуя, как ноги становились ватными. Вокруг начало темнеть — девушка сконцентрировала внимание на светильнике над зеркалом. Свет от него стремительно желтел и тускнел. Стало так темно, будто Аканэ зажгла свечу в подвале.       Девушка посмотрела в зеркало, чувствуя жар собственного лица. Она окунула руки в воду и умылась, не сразу заметив, что вода тоже приобрела другой оттенок. Сина провела рукой под носом и увидела струйки крови.       Услышав позади шорох, она резко обернулась.       За ее спиной стояла девочка лет десяти с черными глазами.