***
Промоушен закончен, началось время затишья. У парней есть неделя для отдыха и своих дел. Каждый в блаженстве растягивается на своей кровати и засыпает, предвкушая выходные. Сегодня было много беготни, поскольку необходимо было закончить последние дела, чтобы спокойно провести неделю, без резких выдергиваний в компанию или чего-то подобного. Примерки костюмов на следующие выступления, подгон по размеру, чтобы сидело идеально и не сковывало движения. Так же провели ревизию в студиях звукозаписи по оборудованию, некоторую аппаратуру отправили в ремонт или вообще решили заменить. Плюс необходимо было соотнести расписание с запланированным недельным отдыхом. В общем, дел много и все нужно было сделать в кратчайшие сроки, что они, с трудом и помощью стаффа и менеджеров, сделали. Но теперь, когда парни приняли душ, съели свой поздний ужин, расползлись по своим комнатам в общежитии и развалились в кроватях, пришло осознание, что вот оно, долгожданное затишье. Утро для каждого настало в разное время. Тэхен с Джином проснулись ближе к обеду, Хоби подорвался еще в восемь утра, подняв и недовольного ранним пробуждение Чимина. Джун проснулся около десяти, а Макнэ же проснулся ближе к часу дня от грохота и громкого смеха. Юнги никто не видел еще с вечера, да и не задавались вопросом о его местонахождении. Ведь каждый знал, что если Мин не в общаге, то в своей студии. Вообще, парни шутили, что у Юнги студия — это его собственное жилье, которое он не променяет ни на что в мире. Хотя, возможно, за большие деньги он и задумается об обмене, но никак иначе. Чонгук прошел на кухню, где вовсю кипела жизнь и шуршали пакетами из-под доставленной недавно еды. Почесывая живот под футболкой, он открыл коробку с пиццей и выхватил оттуда кусок, сразу же отправляя в рот. Глаза до конца так и не открылись, но это не мешало ему есть, так что проблемы он не видел. И хрен с тем, что все лицо измазалось в кетчупе и масле, так как в рот он с первого раза не попадал. Он голодный и сонный, так что ему все простительно сейчас. Чимин закатывается смехом, смотря как их младшенький промахивается мимо рта, тыкая пиццей себе куда-то около рта, а за ним и Хосок начинает смеяться. Чон-младший, поняв свою оплошность, мило улыбается и фыркает, все-таки приоткрывая глаза, чтобы избежать подобного в дальнейшем. — Юнги-хен снова в студии всю ночь просидел. — хрипит зашедший на кухню Тэ, — Я ему только что позвонил. — уточнил он. — Он хоть ел? — немного обеспокоенно спрашивает Джун, ведь еще помнит, как однажды нашел своего друга на пороге в его же студию в обмороке от недоедания. — Сказал, что заказал доставку еще пол часа назад. — ответил Ви и сел около Хоби. — Я схожу к нему и проверю. — подал голос Гук, — Сказать он может что угодно. Этот хен, порой, как ребенок. — Сказал Макнэ. — улыбнулся на его слова Пак, что никак не мог удержаться от мелкой шпильки в адрес младшенького. — Чимин-ще… — погрозил ему пальцем Чонгук, на что все засмеялись.***
Обычный субботний день в студии привносил в жизнь Юнги некую отдушину от бесконечных съемок, тренировок и практик. Он наслаждался своим личным пространством и возможностью снова прикоснуться к оборудованию и своему творчеству. Блокнот с текстами лежал раскрытым, но в нем сейчас не было нужды. Биты на экране компьютера гладко выстраивались в приятную мелодию, что-то около-балладное, ненавязчивое. Мин, будто в трансе, покачивал ногой в такт звуку из колонок и удовлетворенно улыбался, уже прикидывая, как именно его похвалят, когда он вынесет эту свою работу на общее обозрение продюсеру и ребятам. За сегодня он уже успел многое сделать, в масштабах своей обычной продуктивности в студии. За четыре часа из его головы вышло два куплета для одной песни и один для другой, три мелодии легко были сделаны и даже не пришлось долго подгонять звук и биты. В общем, день проходил как никогда удачно, если не учитывать дождя за пределами здания, что не прекращался вот уже третий день. Но с чего его должна волновать погода на улице, если он спокойно сидит в своей студии, на удобном кресле, со всем необходимым под рукой? Репер широко зевает и отключает музыку, что переслушал уже десять раз. Потянувшись, Мин растекся по креслу и прикрыл глаза, мечтая о кофе и хорошо прожаренном стейке. Столь прекрасные мысли засели в его голове мешая сосредоточиться на чем-либо. Но трель дверного звонка все же отвлекла его от мечтаний и парень, тяжело вздохнув, открыл глаза. С кряхтением он поднялся с кресла и подошел к двери, немного приоткрыв ее. На пороге показалась мордашка Чонгука, что застенчиво улыбался, держа в руке пакет. Судя по запаху, что ощутил Юнги, в пакете была еда. — Привет. — улыбнулся чуть шире Чон, — Я принес хёну покушать. — слегка потряс он свою ношу, демонстрируя ее старшему. — А? Спасибо. — моргнул Мин, не ожидавший такой щедрости от мелкого, который, вообще-то, собирался сегодня на весь день засесть в тренировочном зале. — Я зайду? Я взял еды на двоих, так как сам еще ничего не ел и решил составить тебе компанию. — поведал младший причину столь неожиданного появления на пороге мастера-Шуги, пусть и приврав насчет того, что не ел сегодня, — Я ведь знаю, что ты можешь настолько увлечься, что забудешь о еде. — со смешком поддел он старшего. — Кхм, заходи. — пропустил парня в свою обитель репер, закрыв за ним дверь, — Я только хотел что-нибудь заказать, так что ты вовремя. Жрать хочу ужасно. — поделился он, наблюдая как Чон оперативно раскладывает содержимое пакета на низкий кофейный столик у дивана, попутно, по привычке, запирая дверь. — Вот и отлично! — с энтузиазмом проговорил вокалист, ставя последний элементы из пакета — стакан с кофе и ванильный молочный коктейль, решив промолчать, что Тэхен час назад говорил, что Мин на момент их разговора по телефону уже что-то якобы заказал, — Садись, я тоже ужасно голодный. — похлопал он на место возле себя, а когда Юнги приземлился на указанный участок дивана, продолжил тараторить, — Представляешь, зал закрыли на сегодня! Я не смог потренироваться! Всю неделю это планировал! — негодующе прокряхтел он свое недовольство, попутно отвечая на не заданный Мином вопрос. — И почему закрыли? — участливо поинтересовался Шуга, беря в руки один из контейнеров с едой, с блаженством втянув аромат его содержимого. — Без понятия! — всплеснул руками Гук, тоже приступая к еде, — Пришел, а там дверь закрыта и табличка, что сегодня зал не работает. — Может что-то сломалось? — выгнул бровь старший. — Может. — вздохнул мелкий, — Ну да ладно, завтра схожу, все-равно выходной. — оптимистично закончил он начав запихивать в себя мясо и овощи. — Угу. — с набитым ртом прогудел Юнги. Ели они в тишине, так как бы были голодные и на разговоры не было времени. Обычно, когда они ели всей группой, галдеж не прекращался ни на секунду, но вот когда приходилось есть вдвоем с кем-то было тихо, лишь иногда они могли перекинуться парой фраз, но и только. Вот и сейчас они молча ели, зная, что поговорить можно и потом. Никакой суматохи, спешки и шума. Мину нравилась тишина. Да, он был не прочь поддержать балаган, за редкими исключениями начинал его сам, но в основном предпочитал спокойное времяпровождение. Это особенно ценно с их-то профессией. Бывало, что они месяцами не могли провести хотя бы пару часов в тишине, не считая время на сон. Это очень давило и, временами, становилось прям невыносимо. В такие моменты группа была на взводе, часто случались ссоры на почве стресса, а бывало и драки. Благо, они умели взять себя в руки и разрулить конфликт, ведь не первый год вместе и сталкивались с подобным в прошлом, так что знают, как уладить подобные инциденты. Юнги украдкой глянул на увлеченно жующего Чонгука, мелко улыбнувшись тому, как раздулись его щеки от еды. Мин помнил, как однажды они с ним чуть не подрались. Тогда была середина их тура, перед очередным концертом они сильно повздорили и уже собирались хорошенько начистить друг другу морды, но стафф и мемберы скрутили их, и увели подальше друг от друга, чтобы они успокоились. Намджун долго полоскал Мину мозг, говоря, что он не должен был вестись на провокацию и вообще какого хрена они с мелким посрались из-за такой мелочи, как перепутанные стилисткой штаны. Подумаешь, Макне ведь всего-лишь порвал его брюки для выступления, ничего такого. Только вот Шуга до сих пор не понимает, как тот мог не заметить разницу размеров и натянуть его штаны на свою задницу. Естественно, что задний шов лопнул при первом же наклоне. Теперь же эту историю вспоминают со смехом, но тогда у Юнги знатно подгорело одно место, а мелкий до сих пор не признает свою вину и говорит, что не виноват, что его зад такой охрененный, что даже штаны не выдержали его крутости. Не сдержавшись, репер фыркнул, сдержав смешок, чем привлек внимание Чонгука. — Ты чего? — спросил он, заинтересовавшись поведением хёна. — Да так, вспомнил как мои штаны не устояли перед твоей задницей. — с улыбкой поделился он своими мыслями. — Ты никогда этого не забудешь? — чуть сконфужено пробухтел Чон, отпивая своей коктейль из трубочки. — Никто этого не забудет. — ткнул в него палочками Юнги, посмеиваясь, — Особенно та стилистка, что вешала бирки на нашу одежду. Жаль она не слышала твою версию произошедшего. — Я не виноват, что у тебя зад меньше моего. — самодовольно отбил он подначку старшего своей. — Нормальный у меня зад. — возмущенно ответил на это Мин, шепелявя сильнее обычного, от повышения эмоционального диапазона, — Ты не можешь осуждать его, потому что видел меня только в трусах! Я-то знаю как все там обстоит! — продолжает он возмущаться, не замечая, как загорелись глаза мелкого, после сказанного им. — И насколько же большая разница в размере твоего зада в трусах и без них? — подначивает он. Юнги подозрительно оглядывает его, понимая, что попал в какую-то странную ситуацию. У него как-то не входило в привычку обсуждать с кем-то свою задницу, а тем более доказывать, что она у него не так уж и плоха. Чонгук смотрит на него выжидающе, а Шуга не знает что ответить, мысли зашли в тупик. — Хён, не разбрасывайся словами. — усмехается Чон, наслаждаясь возмущением на лице старшего от его слов, — Как докажешь, что там не все так плохо? — Мне достаточно того, что я сам знаю, что моя задница не хуже твоей. — фыркает Юнги, хватая свой стакан с кофе, делая большой глоток, — Да и вообще, зачем тебе знать, какой у меня зад? — Спортивный интерес? — широко лыбится Макне, — Ты так яро отстаиваешь свой зад, мне просто любопытно. — И что мне теперь, снять трусы и показать тебе наглядно? — скептически выгибает бровь Мин. Морда у Гука становится подозрительно довольной, от чего старший поджимает губы, не уверенный теперь, что вокалист даст заднюю после его предложения. — Утоли мое любопытство, Юнги-хён. — лыбится он, подпирая подбородок рукой, упирая локоть в колено. — Чонгук, ты дурак? — скептически смотрит на него репер, еще больше выгибая бровь, так что один глаз невольно прищуривается. — Почему сразу дурак? — наигранно дуется вокалист, — И вообще, ты первый завел этот разговор. — пожимает он плечами. — Не буду я ничего показывать. — чуть возмущенно припечатывает Мин, снова отпивая свое кофе, попутно откидываясь на спинку дивана. — Ну хён! — тем же тоном возмущается Гук, разворачиваясь к нему, — Ты сам меня заинтриговал, а теперь решил оставить в неведении?! — Именно. — прикрыв глаза, кивает старший. — Ну дай хоть потрогать, раз не показываешь… — громко бухтит Чон, смотря на внешне спокойного Юнги. А старший просто застывает, смотрит будто сквозь вокалиста, не понимая, серьезно он это или прикалывается так? Да, у них нормально все воспринимают шлепки по заднице, но никто ни разу не лез трогать чью-то задницу не ради прикола или для шоу. Так что заявление Чонгука пыльным мешком оглушает репера, поэтому он и не знает как реагировать. Первым порывом было послать мелкого нахер, но стоило парню на секунду задуматься об этом, как непонимание в сторону Чона, сменилось на непонимание самого себя. Шуга прислушался к своим эмоциям и понял, что, в принципе, не так уж и против. Ну потрогает Макне его зад и что? Ничего же, в масштабах вселенной, не изменится. Просто бро проверяет качество его жопы. Ничего такого. Так ведь?.. «Какой кошмар…» — думает Юнги, а вслух говорит: — Хрен с тобой. — вздыхает он, отставляя на стол уже пустой стакан, — Только я до сих пор не понимаю, нахрена тебе это. — добавляет он, даже не смотря на Гука, так что не замечает его победной улыбки. — Ну вот, ты больше ломался, хён. — весело говорит парень, поднимаясь на ноги. Затем Чонгук зачем-то отодвигает стол на полметра от дивана и, не реагируя на непонимание Шуги, берет его ладони в свои и поднимает с дивана. Пока старший пытается понять, какого хрена мелкий творит, Чон снова садится на диван, разворачивая репера вокруг своей оси, так что они остаются лицом к лицу, и заставляет встать между своих ног. Получившаяся поза немного смущает Мина. Он искренне не понимает, зачем парень это делает и почему выбрал именно такую позицию для проверки его задницы. Макне же смотрит на него снизу вверх, улыбаясь уголками губ. Красивый зараза, но странный в этот момент до мурашек. Чонгук проводит ладонями по его рукам от запястья до локтя и обратно. На Юнги черная футболка, так что доступ к коже не перекрыт и репер в полной степени ощущает щекочущее прикосновение чужих пальцев. Он поджимает губы и отводит взгляд. Младший лучится довольством и перемещает руки на талию парня, от чего тот еле заметно дергается, чуть хмурясь. «Какого хрена?» — думает он, прослеживая все движения Гука. — Чонгук… — зовет он, уже решая задать вопрос о том, какого черта тот удумал, как его прерывают. Пальцы сжимают его в районе тазобедренных косточек и рывком притягивают к телу напротив. Мин делает пару неловких шагов вперед, прерывисто вздыхая от неожиданности. Подбородок вокалиста упирается ему в грудь, а чужие руки медленно ползут вверх, пробираясь под футболку. — Какого черта? — выдавливает смущенный поведением парня Юнги, хватаясь за его запястья в попытке остановить. — Хён, я просто хочу, чтобы ты отдохнул. — слышит он тихий низкий голос, все так же не смотря на младшего, — Ты столько работаешь, тебе нужно хоть немного заботится о себе. Если ты сам этого не в состоянии сделать, то это буду делать я. — Ты с ума сошел? — жмурится Мин, не понимая, как реагировать на подобное, — Какого хрена ты творишь? — Я просто не могу больше держать себя в руках, хён. — выдыхает Чон, — Ты такой красивый. — говорит он, в то время как горячие ладони скользят на поясницу репера, от чего тот начинает пыхтеть, не в силах убрать руки младшего. — Чонгук, стой, погоди. — тихо и сбивчиво говорит Шуга, понимая, что не сможет высвободиться, ведь чертов Макне сильнее, — Я не понимаю ничерта. Ты же… Ты просто… Мы же хотели… Да какого черта? — теряется он, не зная что конкретно хочет сказать. — Извини, Юнги-хён, я просто немного влюбился. — говорит парень, утыкаясь лбом в грудь репера. — Чего? — округляет тот глаза, уставившись на темную копну волос внизу. В студии будто все поставили на паузу, слышно только сбившееся дыхание Юнги и спокойное Гука. Даже тихий шум аппаратуры и компьютера уходят на второй план. — Я не знаю, просто… — начинает младший неуверенно, — Просто, в какой-то момент ты стал таким охрененным… Я не могу сказать точнее, пойми меня пожалуйста. Я просто влюбился, мне крышу снесло. А сегодня я решил, что хочу признаться и тут ты с этим разговором о штанах. Я решил, что это хорошая возможность… — последнее предложение он говорит уже полушепотом, понимая, что реакция Шуги может быть любой и боится негативной. «Охренеть…» — думает в это время Юнги, ошалело бегая глазами по стене напротив. Информация, конечно, шокирующая, но Мин почему-то не чувствует пренебрежения или отчуждения. Он всегда позиционировал себя как открытый в сексуальном плане человек, хоть и не состоял ни разу в какого-либо плана отношениях, будь то романтических или сексуальных. У него для этого не было ни времени, ни особого желания. Да, бывали времена, когда он засматривался то на Тэхена, то на Чимина, но это были редкие моменты. Да и как на них не смотреть, красивые же, а когда яйца звенят и сперма в голову долбит, то уж и выбирать не приходится. Но никогда до этого момента Юнги не смотрел на Чонгука. До сегодняшнего дня он был неприкосновенен для подобных мыслей. Но вот он, сидит, признается ему в любви и минутой ранее беззастенчиво, и не двусмысленно, приставал к нему. Вот он, Чон Чонгук, которому уже давно не пятнадцать, а уже двадцать два. Сидит перед ним и греет своими большими ладонями голую кожу поясницы. Репер сглатывает, признаваясь самому себе, что Макне неплох, даже очень, и его совесть не поднимает указательный палец в возмущенном «так нельзя». Юнги сглатывает, понимая, что влип. Что его самоконтроль треснул нахрен по швам и он, в принципе, не против чего-либо с этим наглым парнем. Что ему наплевать на то, что они в одной группе и на то, что будет дальше. Они не глупые, и Чонгук точно понимает чем это может грозить. Он явно тысячу раз обдумал свое положение и чувства, и только потом пришел к нему с признанием. Шуга же не сомневался в себе и в том, что парень напротив него не желает и не сделает ему плохого. — Чонгук-и… — зовет он его тихо, на что вокалист отнимает свой лоб от его груди и смотрит побитой собакой, — Не могу обещать тебе многого, но давай быть осторожными. — ласково улыбается он, умиляясь изумлению, а затем и радости на лице младшего. — Да, хён. — улыбается ему Чон, снова перемещая ладони на талию репера, чувствуя мурашки, разбегающиеся по нежной коже, — Я позабочусь о тебе. — Не сомневаюсь. — уверяет его Юнги, наклоняется и целует губы этого невыносимого парня. Чон коротко стонет в губы старшего, неумело отвечая, перенимает инициативу, в процессе понимая, что не он один здесь так неопытен в поцелуях. Шуга-хён оказывается неожиданно податливым и нежным, он плавится под его прикосновениями, пока сам Чонгук распаляется с каждой секундой все сильнее, целует мокро, шарит горячими ладонями по спине и бокам, не заходя дальше. Шея затекает у обоих от неудобного положения, так что младший решает немного сменить позу, ненавязчиво давая понять парню, чтобы тот сел к нему на колени. Юнги намек улавливает и делает так, как хочет Гук, ставя колени на диван по обе стороны от бедер вокалиста. Становится удобнее целоваться, но поза смущает Мина, он уже возбужден и мелко дрожит в руках Макне, ведь тот водит длинными пальцами по самым чувствительным местам, смелеет с каждой секундой все больше, все чаще касаясь кромки его штанов. Сам же Юнги зарывается в его волосах одной рукой, другой сжимает крепкое плечо, тихо постанывает в поцелуй, чувствует себя опьяненным, внутри все сладко трепещет и предвкушение накрывает с головой. Он понимает кто будет сверху и не против. Он не видит себя ведущим, быть ведомым ему нравится больше. К тому же Чонгук весьма настойчив и ведет себя достаточно уверенно, щедро лаская его тело. Это нравится Мину, а когда младший спускается своими губами к его шее он и вовсе теряется. Парень увлекается новой территорией, сдерживается перед соблазном поставить пару багровых засосов или укусить нежную кожу. Вместо этого целует, прикусывает, зализывает, ищет более чувствительные точки. В какой-то момент он просто стаскивает со старшего футболку и приникает к темным соскам, от чего Юнги выгибается, случайно трется стоящим колом членом о крепкое тело Макне, его прошибает сладким удовольствием, от чего он громко вскрикивает, стонет со всхлипом. Звук выходит неожиданным, Мин не ожидал от себя подобного, а Гук лучится довольством и наконец сжимает задницу репера, обхватывая упругие половинки длинными пальцами. — Ладно, она и правда неплоха. — урчит он в ухо смущенному Юнги, что загнанно дышит ему в плечо. — Заткнись! — смущенный до крайности старший кривит губы и утыкается в крепкое плечо вокалиста. — Даже не подумаю, Хен. — широко улыбается Чон и пару раз сжимает пальцы. — Ты говнюк. — бурчит приглушенно Мин, начиная ерзать на крепких бедрах. Чонгук мелко смеется и целует в открытую шею, принимаясь поглаживать поясницу, снова расслабляя старшего. — Но тебе же нравится. — констатирует он, замечая, что старший дышит глубоко и слегка сбито. Юнги на это ничего не ответил, вместо слов он решил использовать зубы, вцепился в плечо парня, хорошенько смыкая челюсти на мягкой коже. Чон тихо вскрикнул, дернувшись по инерции в сторону, от чего боль стала только острее. Довольный собой Мин отстранился от пострадавшего места и взглянул в распахнутые глаза младшего, не в силах сдержать смешок. — Хватит меня смущать. — припечатал он тут же целуя любовника в губы, моментально получая ответ и возобновление ласки. Горячие руки Макне ненавязчиво приспускают его штаны, а Юнги привстает, помогая их снять. Вместе с штанами в угол улетает и нижнее белье. Мин, изо всех сил стараясь не смущаться, снова поудобнее устраивается на чужих бедрах, чувствуя непривычные и будоражащие прикосновения к голой коже ног, теплые пальцы на коже, ощущает сладкое томление внизу. Чонгук оглаживает его тело, целует страстно, отдается процессу с головой, почти сводя с ума ласками. Старший всегда знал, что в этом парне черти водятся, но никогда не задумывался, что такой же неопытный в таких делах Макне будет чертовски хорош. — Гук-и. Чонгук-и… — скулит просяще Шуга, не зная сам, чего хочет. Хоть чего-нибудь уже. Он в исступлении. Ему так хорошо. Слишком много всего. Чон, не отрываясь от тонкой бледной шеи, мягко опускает его на сиденье дивана, устраиваясь меж разведенных ног. С упоением выцеловывает грудь, мажет по твердым бусинкам сосков языком, попутно смачивая пальцы смазкой, решая, что уже стоит перейти к подготовке своего Хена. Когда Мин чувствует осторожное проникновение в себя он не может контролировать тело, изгибается, тихо вдыхает, испускает стон. Ему не больно, но дискомфортно. Непривычные ощущения не воспринимаются как что-то плохое, он привыкнет и будет хорошо. Свободная рука Чонгука порхает по внутренней стороне бедра, продолжая поддерживать возбужденное томление и отвлекая от легкой боли. Второй, третий, четвертый палец скользят уже свободно, Мин больше не хмурится периодически, а Чон решает, что можно уже приступить к следующему шагу. Пока вокалист снимает с себя штаны и смазывает колом стоящий член, что от возбуждения налился красным, Юнги мягко поглаживает его торс, ожидая, когда почувствует его внутри. Он не жалеет о происходящем и уверен в своем выборе. О чем ему жалеть, если ему сейчас так хорошо? Хорошо смазав себя, Чонгук пристраивается к растянутому входу Хена и, глядя в поддернутые дымкой возбуждения глаза напротив, аккуратно толкается внутрь, мягко давя на эластичные мышцы. Мин прикрывает глаза, откидывает голову на диван и приоткрывает рот, сдавленно простонав. Он максимально расслабляется, не желая причинить дискомфорт ни себе, ни своему новоявленному любовнику. У младшего же спирает дыхание, так хорошо, горячо, возбуждающе. Он любуется тонким телом под ним и сходит с ума вместе с ним. Первые толчки даются с трудом, но чем дальше, тем стройнее становится ритм, движения резче и смелее. Хен стонет, изгибается, ему хорошо, значит Гук все делает правильно. Ему самому до одури нравится. Не выдержав, Юнги оглаживает свой член, мягко прохаживается пальцами по стволу и сжимает вокруг него кулак, надрачивая в так движениям любовника. Он уже чувствует приближение конца, жмурится до цветных пятен под веками, стонет громче, начиная подмахивать бедрами, пока их не перехватывают сильные руки. Еще и минута и он не выдерживает, задыхается в оргазме, пока младший продолжает вколачиваться в него, проезжаясь по простате, от чего становится почти дурно, а в глазах на миг темнеет. Через еще минуту Чон резко останавливается и выходит, тут же обхватывая свой член рукой, доводя и себя до пика. Юнги ласково за ним наблюдает, наслаждаясь таким видом своего Макне, попутно пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя. — Хен, все хорошо? — тяжело дыша спрашивает Гук, попутно убирая прилипшую ко лбу челку. — Ты только что хорошенько меня трахнул — мне ахуенно. — отвечает Мин, откидываясь на диван и прикрывая глаза с блаженной улыбкой. — Я рад что тебе понравилось. — улыбается Чонгук, наклоняясь чтобы поцеловать припухшие губы парня. — Очень… — шепчет в его губы старший, так же ласково целуя в ответ.