Странности влюблённых не помеха

-…ТЫ монстр, Сьюзи. Я тебя ненавижу, ясно? Ненавижу разочарование, которое ты преподнесла! В следующую секунду он резко швырнул меня в сторону, я почувствовала свист ветра, мгновенную боль от удара и мокрый асфальт, на который упала. Однако это не могло сравниться с клином, рассёкшим моё сердце целиком и полностью. Клином, который вбили ЕГО слова. Они словно рассекли всю мою грудь… Я попыталась приподняться, но, резкая головная боль заставила меня дёрнуться, замереть, сжаться в клубок и прижаться к холодной земле, то и дело всхлипывая. На спине я почувствовала что-то мокрое. Капли накрапывающего дождя. Но я никак на них не реагировала. Будто их и не существовало вовсе. Всё вокруг странно звенело, в голове происходил полный стопор. Я не могла даже думать. Это было слишком сложно… и больно. Очень-очень больно. Я прикусила губу, прижав ладонь к влажным волосам, отбросила в сторону чёлку, огляделась. Вокруг было серо и пасмурно, в глазах двоилось, но этого мне было достаточно для того, чтобы увидеть, что их больше нет на улице. «Ушли…» пронеслась в моей голове отстранённая мысль. Однако постепенно я начала что-то осознавать. В груди и животе поселился жуткий болезненный холод, на глаза с новой силой начали наворачиваться слёзы. Ещё более обильные, чем все предыдущие вместе взятые. Я больше не могла сдерживаться. Прижавшись грудью к своим согнутым коленям, я почувствовала, как мои руки резко сжимаются в кулаки, голову раскалывает очередной приступ боли. Я и сама не сразу услышала свой крик. Но когда я услышала… Это было жутко. Страшнее чем в любом фильме ужасов. Потому что из моей груди вырвался громкий, пронзительный, визгливый истеричный нечеловеческий вопль. В нём было что-то не правильное, животное, первобытное… Если бы кричал кто-то другой, я приняла бы это за вопль какого-то раненного зверя или хищной птицы. Но это была я, слышишь? Это я кричала. Кричала громко… Словно во сне, я приподнялась и огляделась в поисках ножа. Он никуда не делся. Лежал всё на том же месте, на котором я его выронила. Слегка пошатываясь, я подошла к нему и подобрала с земли. Он всё ещё был немного испачкан в крови Олив. -Мне это понравилась…-тихо сказала я, смотря на нож. -Понравилось, что ты ранил её. Понравилось, что ты причинил ей хоть какую-то боль… Я уже и не помню, как дошла до дома. Всё вокруг словно заволокло полупрозрачным багровым туманом. Но, судя по всему, по пути я никого не встретила, потому что если бы это было так, то за мной бы вскоре приехала полиция. Я очнулась, лишь тогда, когда осознала, что открываю дверь и вхожу в свою комнату. Я захлопнула дверь свободной от ножа рукой, заперла её на замок. Затем швырнула столовый прибор под кровать, а сама просто забралась под одеяло, свернувшись в клубок и снова заплакала. Но на этот раз мой плач не походил на те жуткие рыдание. Он больше напоминал хныканье. Хныканье ребёнка, у которого отобрали любимую плюшевую игрушку… Следующее утро было серым. Во всех смыслах. Серые тучи за окном, серая дождевая стена за окном… Даже цвета вокруг будто потеряли свои оттенки и превратились в одну большую, бесформенную, серую массу. Температура опять подскочила, поэтому я снова не пошла в школу. Но, по правде говоря, после того, что случилось вечером, я не испытывала больше желания идти туда. Да мне уже не то что бы хотелось ходить в школу в целом. «Ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь?! Ты хотела… хочешь, пыталась убить человека! Свою подругу!» всплыли в мозгу его слова, сказанные с самой большой ненавистью, на которую он был только способен. Да… Я хотела убить Олив. Хотела убить. Чтобы она не мешала нам, понимаешь? Я всегда как могла пыталась заботиться о тебе, отдавала всё, что только могла отдать… Но этого, видимо, тебе оказалось недостаточно. Почему? Я же… Я хотела лишь твоей любви, ничего больше! Я всегда хотела любви, но никто не потрудился дать мне её! Неужели я и вправду не заслужила всего этого… Неужели я и вправду монстр? Неужели я всегда хотела от людей слишком многого…? «Убить хладнокровно, затыкать ножом, словно скот на скотобойне, без сожаления и понимания, что ты натворишь.» Да, я хотела этого, милый. Я этого хотела. Хотела убить, как ты выразился, затыкать ножом, словно скот на скотобойне! И мне плевать на все последствия. Она отняла тебя у меня, хотя знала, что я люблю тебя! Знала, что я собираюсь признаться… Знаю, это неправильно, но после этого я хотела лишь одного. Распотрошить чёртову шатенку и сбить спесь с её лица! Этого желала моя тёмная половина. Моя чёрная, омерзительная, аморальная черта, за которую ты меня так возненавидел… И стал считать монстром. Но за что? Почему? Я ведь всего лишь любила тебя! Всей свой душой любила… Разве то, что я люблю, может сделать меня монстром? Почему всё так изменилось? Почему после всего, что между нами было за все эти годы, Олив, с которой ты знаком всего пару месяцев, заслуживает твоей любви гораздо больше, чем я..? «Столько вопросов, на которые я никогда не получу ответа…» отстранённо подумала я, слабо пошевелив рукой и пытаясь перевернуться на другой бок. Я почти сразу полюбила его, стоило мне узнать его получше… Прямо как царевна Саломея из одноимённой пьесы Оскара Уайльда… Она была развратной, податливой, всё время влюбляла в себя всех мужчин вокруг. Но она не смогла влюбить в себя того самого, единственного, который ей понравился. Пророка Иоканаана. Он отказал ей, послав подальше от себя. И она не простила обиды. Ему отрубили голову этой же ночью. И тогда она взяла её… Довольно странно, ведь с головой ничего нельзя сделать. Будь я на её месте, попросила бы, чтобы мне немедленно доставили этого юношу живьём. Но, видимо, у царевен, были какие-то другие понятия. Однако когда она, в своём чувственном монологе сказала: «А, ты не хотел мне дать поцеловать твой рот, Иоканаан. Хорошо, теперь я поцелую его. Я укушу его зубами своими, как кусают зрелый плод. Да, я поцелую твой рот, Иоканаан. Не говорила ли я тебе? Ведь говорила? Так вот! Я поцелую его теперь. Но почему ты не смотришь на меня, Иоканаан? Твои глаза, которые были так страшны, которы были полны гнева и презрения, закрыты теперь «…» А! Иоканаан, ты был единственный человек, которого я любила. Все другие внушают мне лишь отвращение. Но ты, ты был красив. «…» Ну что же, ты видел лишь своего Бога, Иоканаан, но меня, меня ты никогда не видал. Если бы ты меня увидел, ты полюбил бы меня.» (Оскар Уайльд, Саломея) Честно говоря, я сочувствовала царевне, особенно сейчас… Когда сама была отвергнута. «Ты ведь тоже никогда не видел меня, Дезмонд! Не видел моих чувств. Быть может, если бы увидел, то ответил бы на них! Но сейчас было уже слишком поздно. И я с горечью это осознавала. Осознавала, что я уже не в силах ничего изменить. Я смутно помню последующие несколько дней. Ко мне приходили люди. Сэмми, Алиса… Я помню, каков был мой мир тогда. Всё вокруг было бесцветным и мрачным. Еда совершенно утратила свой вкус, меня накрыла плотная пелена равнодушия. Это было нечто вроде защитной, реакции, наверное. Время тянулось просто бесконечно, я помню, что еда совсем утратила вкус. У меня пропал аппетит, я не хотела ничего есть, даже то, что больше всего любила. Дошло до того, что однажды Сэмми чуть ли не силой заставил меня откусить хоть один жалкий маленький кусок. Так прошло около недели. Температура спала в четверг, но Алиса настояла на том, чтобы я пошла в школу лишь на следующей неделе и всё выходные провела у неё. Я не имела ничего против. Честно говоря, мне даже немного полегчало, когда я очутилась у неё дома. В окружающей обстановке не было совершенно ничего, что напоминало бы мне о нём… Постепенно моя боль немного утихла, но я всё ещё не могла без дрожи в голосе и слёз на глазах произносить его имя, поэтому даже мысленно называла его Он. Лиса, как и обычно, включила фильмы. К счастью, это были не ужастики. В эти выходные рыжую интересовали «Сумерки» и прочие мелодрамы. Сэмми тоже пришёл. Но лишь из-за красивых глаз Алисы и моего плохого самочувствия. Я уже давно знала, что его, как, впрочем, почти любого парня выворачивает наизнанку от большинства романтических фильмов. Вообще было довольно забавно наблюдать за гримасами, которые он то и дело корчил при просмотре «Сумерек». Хотя, впрочем, вскоре, мне самой стало его жаль. Если вампиров он кое-как выдержал, то вот когда Алиса врубила «50 оттенков серого» выражение его лица, на котором не читалось ничего другого, кроме глубочайшего отвращения, смешанного с презрением и каким-то непонятным мне напряжением. В конце концов, парень не выдержал и уткнулся в телефон до самого конца фильма, а затем втянулся в оживлённый спор с Алисой, возжелавшей посмотреть вторую часть. -Я тебя умоляю, Алиса! Я не могу ещё два часа пялиться на то, что творит этот больной на голову богач!-прошипел он. -Да ладно тебе! Ну, подумаешь, у него детская травма!-хихикнула девушка, явно наслаждаясь бурным возмущением нашего друга. -Это тебе подумаешь, но подумай обо мне хоть пару секунд! Ну не могу я на эту гадость смотреть!-возмутился юноша, вставая. -Ты куда?-прищурилась Лиса. -Если не поставишь что-то нормальное, то домой!-фыркнул парень, бросив на неё слегка торжествующий ультимативный взгляд. -Ладно,-скисла Алиса. -Поставлю Парк Юрского Периода! Устраивает? -Полностью!-охотно откликнулся Сэмми, плюхнувшись обратно. Дальше уже было лучше. Даже Алисе гораздо больше понравилось смотреть на то, как Алан Грант спасает Тима и Лекс от Ти-Рекса, чем на Кристиана Грея и Эдварда Каллена. В общем, в понедельник я чувствовала, что вполне готова пойти в школу. Главное не встретиться с ним или Олив… Посмотрев на себя в зеркало, я отошла чуть назад. Я впервые в жизни осознала, что не знаю, что одеть и как заплести волосы. Обычно я ориентировалась на то, что могло бы понравиться Ему. Но теперь… Теперь его нет… Я тихо вздохнула, теребя прядь волос и стараясь подавить, начавшие подступать к глазам слёзы. Вдруг, я с неожиданной ненавистью уставилась на прядь своих волос. «А ведь я растила их… Растила их для него! Для него… И только для него!» Сквозь застелившие взор слёзы я снова посмотрела на себя в зеркало. Эти волосы… они были живым напоминанием о нём… Я вдруг поймала себя на том, что вообще не хочу больше их видеть! Да. Буквально за считанные секунды, я просто возненавидела свои отросшие золотистые волосы. Я развернулась к своей тумбочке и начала рыться в её ящиках. Они должны были быть в одном из них… Наконец, я их нашла. -Вот вы где!-обрадованно прошептала я, сжимая в своей руке ножницы. Я не стала подходить к зеркалу, чтобы сделать всё аккуратнее, я даже не встала с колен. Просто взяла ножницы и начала резать. Я чикала ими до тех пор, пока не почувствовала, что мои волосы стали короткими-короткими, не длиннее трёх-четырёх сантиметров. Отбросив ножницы в сторону, я нагнулась к полу, похватала валявшиеся на нём волосы, которые только что отрезала от своей же головы, подошла к окну. Распахнув ставни, я выбросила их прямо на улицу. Ноябрьский ветер подхватил волосы и понёс их вдаль. Я машинально провела рукой по голове, рассеянно глядя им в след… И тихо но явственно засмеялась. Просто засмеялась.