***
Хюррем сидела на тахте возле окна, поджав под себя ноги, а в руках все так же была кружка с ароматным настоем разных трав, что помогали девушке немного успокоиться. Гюльфем сидела напротив и угрюмо вздыхала, ощущая тоску по веселью, что всегда устраивала младшая дочь Султана. — Госпожа, может нам выйти в сад? Смотрите, погода прекрасная, в саду никого. — Ты ведь не отстанешь от меня, да? — грустно усмехнулась рыжеволосая Султанша, когда в ответ Гюльфем быстро замотала головой. — Ладно, но ненадолго. Сборы заняли не больше пятнадцати минут. Сегодня Хюррем явно не хотелось никаких платьев, а потому любимые кожаные брюки, бордовая туника и меховая черная жилетка с капюшоном вновь стали лучшими друзьями Султанши. Собрав волосы в высокий пучок, девушка выпустила пару прядей, что свисали по бокам от лица и надела кулон матери на шею. Улыбнувшись своему отражению, дочь Селима обернулась и увидела недовольное лицо Гюльфем. — Что не так? — заранее зная ответ, Хюррем еле сдерживала смешок. — У вас столько красивых платьев, украшений, а вы опять… — Гюльфем, меня не переделаешь. Мне так удобно. — пожала плечами девушка и натянула длинный кожаный сапог на ногу. — Пойдём уже, не ворчи. Выйдя в дворцовый сад, первым делом Хюррем глубоко вздохнула. Запах зелени и цветов, что росли здесь, разливал по телу девушки некое спокойствие. — Надо бы собрать цветов для Шах, навестить ее. — приметив белые розы, что уже раскрылись, Хюррем вспомнила о сестре. — Конечно, Госпожа, я прикажу и… — Дорогу! Шехзаде Сулейман ХазретЛери! — Черт… — Гюльфем, ты такое слова откуда знаешь? — рассмеялась девушка, видя реакцию женщины на ее брата. — Брат мой! — Хюррем, — прикрывая глаза, Сулейман заключает сестру в объятия и целует ее лоб. — Как ты, милая? — Уже лучше, шехзаде, не переживайте. — Может тогда потренируемся? — желая привести сестру в чувства, предложил Сулейман. — Мне кажется, — Гюльфем подошла ближе и прямо посмотрела на наследника. — Она еще не готова. — Пусть Госпожа сама решит. — мягко улыбаясь, Шехзаде не выдержал и отвел взгляд, проиграв эту битву своей возлюбленной. Хюррем долго думать не пришлось, ведь кровь неистово закипела, когда из другой части парка показались Хатидже и Махидевран в компании Ибрагима. Рыжеволосая сжала губы, но немного успокоилась, увидев полную обреченность на лице любимого. — Ибрагим! — раздалось сбоку и ага обернулся, увидев, как ему навстречу идет Султанша, в чьи глаза ему стыдно теперь смотреть. — Рада видеть тебя. — И я вас, Госпожа. — Ты не видишь, мы гуляем. Что нужно тебе? — раздражаясь, Хатидже подошла к сестре ближе, закрывая взор на грека. — Увидела, что бедный Паргалы с вами совсем затосковал. — засмеялась Хюррем. — Ибрагим, пойдем, устроим тренировку. — Мне казалось, что после встречи с разбойниками, ты и больше и близко к оружию не подойдёшь. — сократив расстояние, Хатидже улыбается прямо в лицо младшей сестре. — Госпожа, давайте потренируемся. — влезает Ибрагим, не обращая внимания, как Сулейман отрицательно качает головой. Уже через двадцать минут двое молодых людей стояли на поле для тренировок в своих доспехах, пока остальные сидели на лавочке и без особой радости наблюдали за игрой двух влюбленных. — Ну, Ибрагим, не боишься? — выставляя саблю вперед, Хюррем улыбается. Паргалы не теряется, выставляет свою, от чего концы двух орудий соприкасаются, издавая неприятный скрежет. — Разве можно бояться смерти от ваших рук, Госпожа? — Еле слышно шепчет грек, когда своей саблей отталкивает саблю Султанши и оказывается совсем близко к ней, что нервирует всех, кроме Гюльфем. — Поосторожнее, Паргалы! — намекает Шехзаде, но пара давно никого не слышит, то и дело пытаясь загнать друг друга в смертельную ловушку. Смех рыжеволосой завораживает, а блеск в глазах заставляет выдохнуть, оставив переживания за нее глубоко в сердце. Задумавшись, Ибрагим не замечает, как нога Хюррем бьет по его руке, от чего оружие вылетает из руки, оставляя мужчину обезоруженным. Выставив саблю вперед, уверенная в своей победе, Султанша наступает на друга брата и теряет бдительность, когда он вдруг начинает томным взглядом смотреть прямиком на ее губы. Сабля опускается, но тут Ибрагим хватает Госпожу за руку и, словно в танце, притягивает к себе, приставляя к ее ребрам кинжал, что остаётся в ножнах. — Туше, Госпожа. — чувствуя, как бьется сердце девушки, Ибрагим не сразу отпускает ее из своих объятий, вдыхает запах любимого тела и улыбается. — Достаточно. — восклицает Хатидже. Только вот ни Ибрагим, ни Хюррем не откликаются. Девушка, воспользовавшись помутнением разума грека, резко приседает и хватает саблю, перекатывается, встает на ноги и размахивает ей, не желая навредит, но, не рассчитав, все же оставляет порез на щеке Паргалы. — Ибрагим! — подбегает Хатидже, когда видит, как алая жидкость начинает стекать по кожи мужчину. — Что ты наделала?! — Госпожа, это просто царапина, не страшно. — глядя на реакцию младшей Султанши, Ибрагим понимает, что такая ситуация на пользу ей сейчас не пойдет. Сабля падает на землю, а саму Хюррем бьет крупная дрожь. — Прости… — шепчет, глядя в карие глаза любимого и спешит убраться прочь, снова ощущая запах крови убитых ею разбойников. Паргалы откидывает от себя руки Хатидже и хочет бежать следом, но натыкается на грозный взгляд Сулеймана, что всем видом напоминает ему о разговоре прошлым вечером. — Гюльфем успокоит ее, а вы отправляетесь обратно во дворец. — грозно, словно Падишах, приказывает Шехзаде и никто не осмеливается а ним спорить.***
Добежав до пруда, что был спрятан в чаще леса прилегающей к Топкапы, Хюррем уселась прямиком на землю и схватилась за лицо. — Я убийца, черт… — заходясь в рыданиях, продолжала себя винить Султанша. — Я чуть не навредила Ибрагиму. За ее спиной послышались неторопливые шаги, только вот видеть сейчас ей никого не хотелось. — Гюльфем, оставь меня одну, прошу! Я хочу побыть одна! — Госпожа, что с вами? Вздрогнув от мужского баритона, Хюррем тут же узнала его и не смогла прогнать, чувствуя бесконечную благодарность по отношению к этому человеку. — Рустем, это ты… Я думала, что Гюльфем ищет меня. — Искала, верно. Я попросил не беспокоить вас, решил, что вы не хотите сейчас никого видеть. — Присаживайся, если хочешь. — Госпожа, если вы делаете это из вашей бесконечной вежливости, то не стоит, я пойду и прослежу, чтобы никто не потревожил вас. — щебечет Рустем, желая найти к Султанше подход. — Нет, правда, я хочу, чтобы ты был здесь. Ты очень помог мне вчера, мой рассудок был замутнен и лишь ты смог вывести меня из этого состояния. Убедил, что я невиновна. — Вчера был сложный день, Госпожа. Вам требовалась моральная поддержка. Я был немногим младше вас, когда впервые убил человека. — Как же это случилось? Зачем? — отвлеклась от своих мыслей Султанша. — Я возвращался с учебы, учитель тогда задержал нас, уже солнце давно село. Услышал крик, пошел на него, смотрю, а там какой-то пьяница пристает к женщине. Я схватил камень и по голове, думал оглушить его… — Он умер сразу? — Да, моментально. Зато женщине больше ничего не угрожало. Меня потом долго преследовали кошмары, а при виде крови меня начинало тошнить, но прошло со временем. — Я рада, что ты приехал в Стамбул вместе с братом, Рустем. Кто знает, если бы не ты, не твоя поддержка, что со мной сейчас было бы. — устало выдохнула девушка, бросая камушек в воду. Тем временем Ибрагим, избежав компании Шехзаде и средней Султанши, покинул дворец через другой выход и отправился на поиски рыжеволосой. Искать долго не пришлось, ведь у входа в лес бродила Гюльфем, на чьем лице было бесконечное переживание. Оглянувшись и убедившись, что за ним никто не идет, Паргалы поспешил к женщине. — Гюльфем, где она? — Госпожа отправилась к пруду, но… Ага, не дослушав, бросился в глубь леса, чтобы поддержать свою любимую. Его быстрый шаг замедлился, когда он увидел, что Хюррем находилась здесь не одна. Скрывшись за деревьями, Ибрагим стал наблюдать. — Госпожа, — аккуратно взяв холодную ладонь девушки в свою руку, Рустем улыбнулся. — Вы всегда можете расчитывать на меня, на мою поддержку. — Спасибо тебе, я рада, что обрела в твоем лице друга, Рустем… — Ибрагим ага! — раздался за их спинами голос стражников, что появились из неоткуда. — Шехзаде Сулейман приказал нам проследить за вами и доставить вас к нему в покои немедленно! — Ибрагим?… — шепнула совсем тихо Султанша, вырывая руку из хватки конюха. Взглянув на девушку разочарованным взглядом, в котором уже скопились слезы, Паргалы не стал сопротивляться, а молча последовал за стражниками, желая стереть себе память и не видеть никогда того, что предстало перед ним всего минуту назад. Хюррем же поспешила подняться на ноги. — Прости, мне нужно, срочно, нужно во дворец! — поправив капюшон на своей голове, девушка оставляет Рустема одного. — Так вот зачем я должен на вас жениться, Госпожа. — догадывается ага, поднимаясь с камней и глядя в спину дочери Султана. — Значит, Ибрагим и вы…***
Сулейман расхаживал по своим покоям, словно лев в запертой клетке. Хатидже Султан с недовольным выражением лица не придавала настроения своему брату. Дубовые двери открылись и в них вошёл Ибрагим, а за ним и стражники. — Как вы и приказывали, мы доставили Ибрагима Агу. — Вы можете быть свободны. — грозно, но тихо произнёс Сулейман, стоя к вошедшим спиной. — Ибрагим… — Шехзаде, я не хотел обманывать вас или как-то расстраивать, но Хюррем Султан… — Кажется еще вчера я сказал тебе не произносить ее имя! Даже будучи моим другом, братом, ты не можешь играть с чувствами моих сестер! Зачем ты пошел за Хюррем? — Я попросила! — внезапно ворвавшаяся в покои Гюльфем смогла ненадолго обезоружить Сулеймана. — Хюррем не хотела никого видеть, ей нужно было услышать от самого Ибрагима, что она не виновата. — Гюльфем, — зашипела Хатидже. — Ты лезешь в то, чего не знаешь и в то, что тебя не касается. По коже Ибрагима прошел морозец, когда он осознал, как близко сейчас Гюльфем находится к правде, которую еще пока скрывают ото всех. — Гюльфем и правда попросила меня, я не смог отказать, простите. — Что за вздор… — Еле слышно произносит наложница наследника. — Неужели вам невдомек, что они любят друг друга?! Паргалы, понимая, что старая подруга лишь хочет помочь, не может злиться, а лишь прикрывает глаза, дабы не видеть, как на лицах членов династии появляется самая настоящая ярость. — Гюльфем, откуда Хюррем вообще знать, что такое любовь? Она ребенок еще! — Знаете, Шехзаде, — подрываясь с места, бывшая султанша приближается к наследнику и смотрит прямо в глаза. — Вам и в ваши годы любовь не удалось познать, так что не надо рассуждать здесь за других! — Ты что себе позволяешь? — толкая наложницу брата, Хатидже не успокаивается. — Знай свое место! Сулейман бездвижндо стоит напротив и хлопает глазами, лишь слегка нахмурив брови. Жуткие слова, что сказаны таким важным человеком, бьют прямо в сердце. Ему бы сейчас прижать ее, свою Гюльфем, чьи щеки стали пунцовыми от злости, к себе и рассказать о том, как он виноват и любит, как каждое утро просыпается с этим осознанием и засыпает по ночам с мыслями о ней. Но Шехзаде не хватает смелости на это, а потому он жестом руки заставляет сестру замолчать и устало произносит: — Оставьте меня одного. Гюльфем быстрее остальных покидает покои, дабы не задохнуться от того гнева, что она сейчас испытала по отношению к Сулейману и к надменной Хатидже Султан. Ибрагим желает сделать так же, но, оказавшись в коридоре, мужчина чувствует, как за его руку цепляется Султанша. — Ибрагим, остановись! — Что вы хотите от меня, Госпожа? — устало произносит ага, сложив руки на груди. — Одного скандала вам мало? — Я не хочу, чтобы так было, Ибрагим, но ты сам до этого довел, брат прав. — Послушайте, я не знаю, что было в ту ночь, не помню и вспоминать не хочу, но вы должны понимать, что это была огромная ошибка. Я люблю Хюррем Султан! — Не говори так, Ибрагим! — кладя ладони на лицо грека, Хатидже чуть ли не плачет. — Мы будем счастливы, у нас будет свадьба. Ты не любишь ее, меня, ты любишь, меня! — Хватит! Я не хочу больше слушать этот бред! Оставьте меня сейчас в покое! Довольно грубо оттолкнув от себя Госпожу, Ибрагим поспешил в свои покои, где от злости скинул книги с полки, а затем пнул ни в чем невиновный стол для трапез. — Как же все меня достало! — отшвыривая книгу, попавшуюся под ноги, выругался грек. — Еще Рустем этот! Выставив ладони к стене, Паргалы засмотрелся в окно, мечтая, чтобы тот корабль, что отходил сейчас от причала, унес их с Хюррем куда-то очень далеко, где не будет всех этих лишних людей…***
Когда уже весь дворец спал, Хюррем же ожидала вестей от Сюмбюля, которого попросила передать записку Ибрагиму. Сейчас ей хотелось ощутить его поддержку, ведь все ее силы ушли на то, чтобы привести в чувства Гюльфем, что пришла к ней в истерике, ничего не объяснив. Успокаивать человека и так задача не из легких, а когда причина тебе неизвестна, то это практически невозможно. Однако теперь, видя как подруга мирно посапывает на ее постели, Хюррем смогла улыбнуться. Размышления о счастье Гюльфем оборвались, как только раздался стук. — Да тише ты! — выходя из покоев, шикнула султанша прямо в лицо Сюмбюля. — Ну что там? — Я передал вашу записку, Госпожа, как вы и просили, потом хотел уйти из покоев, чтоб ответа дождаться, однако… — Однако что, Сюмбюль? — пытаясь сдержать себя в руках и не разозлиться на вечно тянущего время евнуха, Хюррем выдыхает. — Ибрагим ага сказал, что его ответ нет и выгнал меня. — отведя взгляд, евнух поник, ожидая реакции Госпожи. — Как это? Что значит ответ нет? — Ну, этого я не знаю, смотря, что вы написали, там уже можно узнать, что он значит… — нервно залепетал евнух. — Сюмбюль! Ну-ка пойдем со мной! То ли не желая разбудить кого-либо, то ли не желая быть пойманными, Хюррем и Сюмбюль крались по дворцу на носочках, едва касаясь пола. По мере приближения к покоям друга Шехзаде, Евнух все больше начинал нервничать. — Госпожа, что вы задумали? Ох, накажут нас, ох, накажут! — Молчи! Останешься у покоев брата и, если что, дашь знак. Я верю в тебя! — похлопав по плечам испуганного евнуха, Хюррем спешит к нужным покоям. Ибрагим поднимает взгляд с книги на дверь, когда слышит тихий стук. — Войдите. Паргалы резко поднимается с дивана, видя, как в его комнату проникает рыжеволосая Султанша, на лице у которой сейчас хитрейшая улыбка. — Госпожа, что вы здесь делаете? Если кто увидит… — Не переживай, все спят, а Сюмбюль нас предупредит, если вдруг что-то случится. Хюррем громко сглатывает, когда видит, что на мужчине лишь рубаха без рукавов и свободного кроя пижамные штаны. Ибрагим отвечает тем же, видя, как Госпожа скидывает с себя уличную накидку и остаётся лишь в тонком белом платье, которое не оставляет места для фантазий. Султанша запирает дверь на ключ и начинает опасливо приближаться к мужчине. — Госпожа… — с придыханием шепчет Ибрагим, стараясь отодвинуться, собрав все силы в кулак. — Значит, ты считаешь, что можешь говорить мне «нет»? Отказывать во встрече? — проводя по обнаженными предплечьям мужчины, шепчет Хюррем. — Я думал, теперь свое время вы проводите с другим. — оскалившись, произносит Паргалы, заставляя тем самым девушку прикусить нижнюю губу. — Ну вы же проводите время с моей сестрой. — плавно перемещая ладонь на шею возлюбленного, она приближает свое лицо к его и тяжело выдыхает. Ибрагим старается взять себя в руки, вспоминая свой поступок, но все здравомыслие летит к чертям, когда госпожа оставляет мокрую дорожку из поцелуев на его напрягшейся шее. — Хюррем, это опасно, мы не можем… — Уверен? — нежно проводя вдоль его руки своей, султанша берет его ладонь и помещает на свою талию, от чего грек ее тут же сжимает, вырывая стон из уст девушки. — Я соскучилась, Ибрагим. — Госпожа моя… — прижимаясь своим лбом к ее лбу, Паргалы жмурится, последний раз пытаясь взять себя в руки. Он не в силах совладать с собой, когда Хюррем так близко, а потому, схватив ее за шею, не причиняя боли, прижимает ее к стене и завладевает столь любимыми губами. Руки беспощадно гуляют по ее телу, пока Султанша томно стонет, оставляя отметины на его спине. Это не походит на их первый раз, нет, неловкость в прошлом, а потому Ибрагим резким движением приподнимает ее ногу и располагает на своих бедрах, благодаря чему Хюррем чувствует своим сокровенным местом, как возбужден сейчас мужчина. — Ибрагим… — Моя Госпожа, моя… Сбросив с себя штаны, грек удивляется тому, что под платьем госпожи нет никаких преград для того, чтобы войти в нее. Это еще больше сносит ему голову. Аккуратно, стараясь не причинить боли, Ибрагим наполняет Хюррем собой, то и дело целуя ее плечи и шею, начинает несильно вдалбливать Госпожу в стену, пока та просит ускориться. Дрожь по телу, случайные поцелуи и шёпот, в котором есть место лишь для любви. Удерживая любимую в свои руках, Паргалы скидывает со стола все предметы, не задумываясь о том, что их могут услышать, а после кладёт на деревянную поверхность Хюррем, кожа которой покрывается мурашками от соприкосновения с холодным предметом. Платье давно сорвано и лежит где-то на полу, потому у мужчины нет преград, чтобы покрыть все тело своей любимой поцелуями, не выходя из нее. Их любовь длится бесконечно, пара не знает усталости до самого утра, пока из окна не начинает литься солнечный свет. Только тогда Ибрагим изливается в нее, пока Хюррем приходит в себя, еще ощущая то, как пульсирует где-то внизу живота… — Я люблю тебя, Ибрагим. — И я тебя люблю, Хюррем.***
Утро в Топкапы началось с приказа Падишаха немедленно всей его семье собраться у него в покоях для оглашения важных новостей. Селим нервничал, чувствовал вину, что оставляет дочерей после произошедшего, однако ждать он больше не мог. Весть, пришедшая с рассветом, оглушила его, дала надежду. Женщину, что была очень похожа на его Джанет, видели в Парге около полугода назад. Теперь он знал, что не отступит, знал, что дойдёт до конца. Приготовив подарок для своего сына, Селим улыбнулся своему отражению в зеркале и подошел к дивану, ожидая свою семью. Первой прибыла Хафса, чье предчувствие сейчас кричало о том, что случиться что-то плохое для нее. Следом, тихо посмеиваясь над нервами бывшей соперницы, вошла Айше Султан вместе с Шах Султан, что отказалась пропустить встречу со отцом. Потихоньку присоединились и Сулейман, заметивший странную улыбку отца, и Хатидже с Махидевран. Приглашен был и Ибрагим, вызвавший удивление у Шехзаде своим видом, когда вошёл в покои. Глаза были покрасневшими, а волосы на голове растрепанными, как бы грек не пытался их приложить. — Осталось дождаться лишь Гюльфем и Хюррем. — Мы здесь, отец! — со счастливой улыбкой на губах, со светящимися радостью глазами, в покои вбежала младшая султанша, держа за руку Гюльфем. Сулейман с недоверием взглянул на сестру, чьи глаза были такими же красными, как и у Паргалы, хоть и выглядя она более собранной. — И так, раз уж все здесь собрались, я могу начать. — с улыбкой счастья на лице произнёс Султан. — Все вы знаете, что в свое время я пошел на многое, дабы вы все остались живы и я смог взойти на престол. Мне было важно, чтобы мой сын не пострадал в этой борьбе, я делал все для нашей империи, совсем забыв о себе самом. Теперь я хочу это исправить. Селим неспешна подошел к сыну, достал кольцо-печать, что изготовили специально для Сулеймана и надел ему на палец, а после взял лицо Шехзаде в свои ладони. — Ты лев мой, моя гордость. Я знаю, что ты готов, сын мой. Мой последний указ таков. Отойдя от сына, дабы видеть всех собравшихся, Селим утер выступившую слезу и произнёс: — Я освобождаю трон добровольно, передав его в руки моего единственного сына, десятого султана Османской Империи, Сулеймана Хана! — Что? Как это возможно, отец? — не сдержалась Хюррем, бросаясь к Селиму в объятия. — Что ты задумал? Хафса, чье сердце бешено билось сейчас, заглушая все вокруг, все же смогла услышать следующее: — Я отправляюсь на поиски твоей матери, Хюррем.