Проводи меня до рая

Когда мы наконец-то вернулись ко мне домой, я принялась живо накрывать на стол, а мой новый муж вдруг подлетел ко мне с лёгкостью мотылька и начал осматривать меня жадным взглядом,  а сам был при этом горд, как принц, не меньше. — Что тебе надо?—  зло процедила я, отпрянув от него. — Как можешь ты спрашивать об этом, обожаемая Эсмеральда? — страстно воскликнул кавалер. Я широко открыла глаза и вспыхнула яростью. — Конечно,  я и сама догадываюсь, но ты даже думать об этом не смей! — Как? — воскликнул горе-жених, воспламеняясь еще больше. — Как? Разве я не принадлежу тебе, моя дорогая? Разве ты не моя? И он простодушно обнял меня за талию. Я выскользнула,   как угорь, у него из рук, достала из складок платья кинжал дяди Анхеля и направила его на приставалу.  В то же время Джали встала передо мной и, готовясь к бою, опустила голову и выставила вперед свои хорошенькие, позолоченные рожки, очень острые рожки, готовые в любой момент защитить меня и безжалостно пронзить противника. Незадачливый повеса, совсем растерявшись, тупо смотрел то на меня, то на козочку. — Пресвятая Дева! — воскликнул он наконец, немножко опомнившись от изумления. — Вот так бедовая парочка! — А ты, как видно, очень дерзкий негодяй! — заметила я. — Извините, сударыня, — с улыбкой сказал он. — Но зачем же в таком случае взяли Вы меня в мужья? — А лучше было бы дать тебя повесить? — Так, значит, ты вышла за меня замуж только для того, чтобы спасти меня от виселицы? — спросил юноша, разочаровавшийся в своих страстных ожиданиях. — А иначе зачем же я вышла бы за тебя? — бесцеремонно заявила я. — Я, как видно, далеко не так счастлив в любви, как думал, — пробормотал он. — Но к чему же тогда было разбивать эту несчастную кружку? - Потому что я вовсе не хотела,  чтобы наш славный Клопен тебя вздернул, - буднично объяснила я. - А ты, кажется,  добрая, - заметил растроганный парень. - Пока да, - усмехнулась я. - Но не забывай,  я могу и передумать... — Заключим перемирие, Эсмеральда, — предложил он. — Я не секретарь суда и, конечно, не стану доносить, что ты держишь у себя оружие, вопреки указам и запрещениям парижского прево. Ведь ты, наверное, знаешь, что всего неделю тому назад Ноэль Лескрипьен был присужден к штрафу в 10 су за то, что носил шпагу. Но это меня не касается, и я перейду прямо к делу. Клянусь вечным спасением, что не подойду к тебе близко без твоего разрешения и позволения. Только дай мне поужинать. - Идёт! - звонко рассмеялась я. - Ну, что, мир? И протянула ему руку. Мы сели за стол, на котором лежали ржаной хлеб, кусок свиного сала и несколько сморщенных яблок и стояла кружка пива. Мой новый  знакомый с увлечением принялся за еду, словно не ел целую неделю. Судя по отчаянному стуку железной вилки о фаянсовую тарелку, можно было подумать, что вся его любовь превратилась в аппетит. Я сидела напротив него и молча смотрела, как он уплетает, а сама думала о том, как было бы здорово,  если бы на его месте сидел сейчас тот загадочный неприступный господин в чёрном... и улыбалась своей мысли. Джали, словно кошка, терлась у моих ног, а я нежно гладила ее умную головку.  Желтая восковая свеча освещала эту сцену жадности и мечтательности. Между тем мой друг, утолив первые приступы голода, устыдился, увидев, что на столе не осталось ничего, кроме одного яблока. — Ты ничего не кушаешь, Эсмеральда,— заботливо заметил он. -Расхотелось что-то,  - глубоко вздохнула я. - А вот ей, кажется,  нет, - улыбнулся юноша, кивнув на Джали. - Чудесное создание! - Она - моя сестра! - с непередаваемой нежностью сказала я. -Кушать ты хочешь,  да, моя девочка? Я приманила её и стала кормить хлебом с руки. - Кажется, мы трое заживем чудесно, -мечтательно заявил юноша, чья начинающаяся любовь к Джали мигом растопила моё сердце. - Да, пожалуй,  мы с тобой поладим, -улыбнулась я. — Так я могу стать твоим другом? — просиял простодушный юноша. Я внимательно посмотрела на него и, немножко подумав, сказала: — Может быть. — А ты знаешь, что такое дружба? — задумчиво спросил он. — Да, — отвечала я. — Это значит быть братом и сестрой. Это две души, которые соприкасаются, но не сливаются; это два пальца на руке. — А любовь? — спросил он. — О, любовь! — оживилась я. — Это когда два существа сливаются в одно, когда мужчина и женщина превращаются в Ангела. Это — небо! - Все же... Каким нужно быть, чтобы тебе понравиться? -  Нужно быть мужчиной со шлемом на голове, со шпагой в руке и золотыми шпорами на ногах. - Тебе уже удалось изведать подобное чувство, о котором ты так хорошо сказала? - взволнованно поинтересовался молодой человек. - Пока нет. Но я скоро узнаю... — Почему же не сегодня вечером? — нежно спросил юноша. — Почему не со мной? Только потому что у меня нет коня и шпаги? Я серьезно взглянула на него: — Я могу полюбить только такого человека, который сумеет меня защитить. - Ну, теперь понятно, что у меня нет ни единого шанса, - горестно отметил молодой человек. - Сначала я не нашёл,  чем заплатить тебе, потом не сумел спасти тебя от этого ужасного горбуна Квазимодо - этот мерзавец чуть душу из меня не вытряс... А потом все кончилось тем, что тебе самой пришлось спасать меня... Я понимаю,  насколько я жалок... Поняв, что своей бестактностью  обидела хорошего человека,  я поспешила исправить ситуацию: - Ты вовсе не жалок. Просто сегодня явно не твой день... - Это верно... Кстати,  ты не знаешь,  что этому уроду от тебя было надо? - Если честно,  понятия не имею, - лениво отозвалась я. - Кстати, ты и сам меня сегодня преследовал... Не хочешь  объяснять,  почему? - О, ты не поверишь, - начал бедняга. - Но я, правда, не хотел тебе ничего плохого... Просто сегодня был ужасный день... Я провалил свою пьесу... - О, ты пишешь пьесы? - удивилась я. - Да, я поэт и драматург,  - горестно отозвался юноша.  - Но это никому не интересно...  Итак, я не получил за свою пьесу ни гроша и понял,  что мне больше нечем заплатить за съемное жилье. Поняв, что  стал бродягой, я пошёл за тобой в надежде,  что ты приведешь меня в свой табор, где я найду еду и кров. Ведь у цыганок доброе сердце... Особенно у такой красавицы, как ты... Я смущённо улыбнулась,  а он продолжил: - .. Но этот проклятый Квазимодо оглушил меня. Я пролежал на земле не знаю сколько,  чуть Богу душу не отдал... А когда очнулся и встал, понял, что сбился с дороги и набрёл на Двор Чудес... Король Клопен принял меня не очень ласково, но я умолял его принять меня в братство бродяг и воров, так как идти мне больше некуда.  Он согласился,  но приказал мне пройти испытание -я должен был, стоя на ломаном стуле, вытащить кошелёк из кармана чучела, обвешанного колокольчиками и бубенчиками так, чтобы ни один из них не зазвенел... - О, да, это наш обычный ритуал посвящения, - поддержала разговор я. - И я его, конечно же, провалил... Чучело разразилось оглушительным звоном,  а сам я свалился на пол, за это Клопен велел меня повесить. Но тут появилась ты, как Ангел света, и спасла меня... А цыганский герцог повенчал нас разбитой кружкой... Он ведь глава вашего племени? -Да, -коротко ответила я. - И  он  мой названный дядя. - Вот как! - удивился мой собеседник. Я засмеялась: - Ты теперь мой муж,  а я даже не знаю твоего имени... - Меня зовут Пьер Гренгуар,  - гордо представился молодой человек. - Пьер... Очень приятно,  - улыбнулась я. - Твоё имя очень красивое,  - заметил Пьер. - Ты не знаешь,  что оно значит? - Изумруд,  - ответила я. - Но это не настоящее имя, - я погрустнела. -А как настоящее? - живо поинтересовался Пьер. - Я не знаю,  -тяжело вздохнула я. - Я не знаю, кто я... Цыгане похитили меня,  когда я была совсем крошкой... — Значит,  ты не знаешь  своих родителей? Как это грустно... - Да, но моя приёмная мать, которая недавно умерла,  подарила мне амулет невинности,  который поможет мне отыскать маму... Гляди, какой красивый... Я показала другу свою ладанку, а он, охваченный любопытством,  захотел взять её в свои руки. — Нет, не трогай! — это амулет, — запротестовала я. — Ты повредишь ему, либо он тебе. Чуть заметно усмехнувшись, Пьер отдернул руку. - Не смейся надо мной! -  вспылила я. -  Я верю в его силу... -Хорошо! - снисходительно отозвался юноша. - А ты умеешь гадать? - Нет, - честно призналась я. - Моя приёмная мать умела. -  Так, — продолжал любопытствовать Пьер. - Каких же лет приехала ты во Францию? — Я была в то время еще совсем маленькая. — А в Париж? — В прошлом году. - И уже восхитила весь город, - сладко произнес он. - Благодарю,  - снова улыбнулась я. - Обо мне ты знаешь уже достаточно. Теперь расскажи о себе. - Итак, меня зовут Пьер Гренгуар, - начал молодой человек свой рассказ. -Я сын фермера из Гонесса. Моего отца повесили бургундцы, а мать зарезали пикардийцы во время осады Парижа, 20 лет тому назад. И я с 6 лет остался сиротою, и подошвами мне служили мостовые. Не знаю сам, как удалось мне прожить с 6 до 16 лет. Иногда какая-нибудь торговка фруктами давала мне сливу, иногда булочник бросал корку хлеба. Вечером я старался, чтобы меня подобрал обход, и в тюрьме я ночевал на соломе. Несмотря на все эти невзгоды, я, как видишь, вырос, хотя толстым меня, правда, назвать нельзя. Зимой я грелся на солнышке у дверей особняка де Сане и никак не мог понять, почему костры Иванова дня зажигаются летом, а не зимою. В 16 лет я решил пристроиться к какому-нибудь делу. Я перепробовал все. Сначала я поступил в солдаты, но оказалось, что я недостаточно храбр для военной службы. Затем я пошел в монахи, но я был недостаточно набожен. С отчаяния я поступил учеником к плотникам — оказалось, что я недостаточно силен. Больше всего мне хотелось сделаться школьным учителем. Положим, я не умел читать, но это ничего не значило. Через некоторое время я заметил, что за какое бы занятие я ни принялся, мне всегда не хватает чего-нибудь. Убедившись таким образом в своей полной непригодности к чему бы то ни было, я по доброй воле сделался поэтом. Это самое подходящее занятие при бродячей жизни, и все-таки оно лучше, чем воровство, на которое подбивали меня некоторые из моих приятелей, занимавшиеся кражами. К счастью, в один прекрасный день я встретился с преподобным отцом Клодом Фролло, архидьяконом Собора Богоматери. Он принял во мне участие, и ему обязан я тем, что стал настоящим ученым.  - Вот что значит,  когда в твоей жизни появляется добрый человек,  - заметила я, со слезами на глазах выслушав горестный рассказ Пьера. - О, да! Отец Клод очень добрый человек,  каких немного! - И, помолчав, юноша добавил: - Кстати, я видел его сегодня на площади. Ведь это он "развенчал" короля шутов. - Вот как! - удивилась я. - Я тоже видела это. Ужасная сцена! По-моему, отец Клод был слишком груб с Квазимодо. - Ты думаешь?! - отреагировал Пьер.  - Да этот Квазимодо ему жизнью обязан! Отец Клод взял этого калеку на воспитание много лет назад... "Так вот ты какой, Клод Фролло!" - с улыбкой подумала я о своём обожателе, вспомнив его ласковый и такой горячий взгляд... - Ты уже знаешь его? - поинтересовался Пьер,  выводя меня из задумчивости. - Увы, нет, не имею чести, - отозвалась я и поспешила сменить тему: - Ты учёный человек,  Пьер,  скажи мне, что значит имя "Феб"? — Это латинское слово, — отвечал он, приосаниваясь. — И оно значит — "солнце". — Солнце! — повторила я. — Так звали прекрасного стрелка, который был богом, - гордо ответил Пьер. — Богом! — мечтательно повторила я. - А почему ты спрашиваешь? - поинтересовался Пьер, в голосе которого слышалась ревность. - Я сегодня познакомилась с одним человеком по имени Феб де Шатопер. Именно он спас меня от Квазимодо. - Этот Феб тебе нравится? - с заметной досадой спросил Пьер. - Ну, он смелый, благородный и выглядит, как настоящий принц... - А я всего лишь принц парижских улиц, - горестно произнес мой друг. - Я понимаю, мне слишком далеко до этого прекрасного кавалера... К счастью, один из моих браслетов расстегнулся и со звоном упал на пол, избавив меня от необходимости продолжать сложный разговор. Пьер с рыцарской галантностью поднял его и вручил мне, после чего мы отправились спать, мы с Джали ушли в комнату с кроватью, а Пьеру я, извинившись, постелила на сундуке. Так прошла наша брачная ночь, завершившая этот очень удачный, но такой длинный день.