Выбери меня

      Пятый этаж довольно тихий, по сравнению с другими этажами. Возможно, потому что его давно облюбовал Пивз? Хотя этот призрачный коротышка в последнее время притих, даже забросил своё любимое занятие: выворачивать корзины с мусором на головы студентов. Мерлин, что за шут. Если бы у Драко была возможность ходить сквозь стены и двигать вещи, он бы нашёл ей более интересное применение.       Или ученики редко сюда заходят из-за жутких, заброшенных классов? Он мог бы дать руку на отсечение, что рано или поздно их с Поттером заставят убирать пыль и по этим углам, а значит нужно начинать привыкать к этой жуткой пустынности. Возможно было бы не так страшно, будь у Драко поттеровская мантия-невидимка, потому что прятаться в засаде одному, да ещё и без возможности скрыться — довольно необдумано с его стороны.       Впрочем, времени продумать все детали действительно не было: эти два очкарика так достали его за сегодня, что решение столкнуть их лбами и проследить родилось совершенно спонтанно. Зачем выдумывать сложный план, когда всё гениальное — просто?       Первым приходит Гарри (уже особо не пофамильничаешь, когда у тебя целых два Поттера), нервный и взбудораженный, воровато оглядываясь по сторонам. Это даже кажется забавным: Гарри волнуется перед встречей с ним? Или боится встречи с братом? Их переглядки двумя часами ранее больше походят на баталию, чем просто на сговор.       Генри появляется немногим позже, гораздо более спокойный и не таясь подходит к Гарри.       — Как думаешь, зачем он нас позвал? — сходу начинает он разговор, теребя в руках бумажного журавлика. А Драко ликует. Так легко раскрыть Поттеров он даже не планировал.       — Не знаю, — поджимает губы Гарри и скрещивает руки на груди. — Может быть, его достало, что ты целый день его донимаешь, бегаешь за ним хвостиком?       — Может быть, не буду отрицать, — хмыкает слизеринец в ответ и добавляет. — Но и ты не отрицай, что вёл себя также. Мерлин, я себя таким придурком чувствую, — вдруг вздыхает он, приваливаясь к подоконнику рядом с высоким витражным окном. — Устроили соревнование, как дети малые, как будто Драко это чёртов приз. Тебе не кажется, что мы перегнули палку?       — Я нормально себя вёл, — фыркает Гарри, прислоняясь к стене. — И зачем я только в это ввязался, это ты во всём виноват!       — Ох, Гарри, — горестно тянет Поттер, потирая ладонью лоб. — Я даже обижаться на тебя не могу, потому что прекрасно понимаю, с чем связано твоё ребячество. Хочешь отрицать собственные чувства — отрицай, кто я такой, чтобы мешать?       — Твоя самоуверенность бесит, — после целой минуты молчания, всё же отвечает Гарри.       — А ты хочешь сказать, что вставлял мне палки в колёса, исключительного из спортивного интереса?       Тишина в этот раз прерывается быстрее:       — Да, он мне нравится. Доволен?       — Ну наконец-то… — выдыхает устало Генри и трёт лицо.       — Ты разве не должен злиться?..       — Это, конечно, доставит мне проблем в будущем, но я рад, что ты больше не обманываешь сам себя, — голос его такой спокойный, что не верить ему почти невозможно.       Драко прижимается затылком к стене и очень-очень хочет стукнуться разок, но эхо разнесёт этот звук до самых аудиторий.       — Чёрт, это бесит… — шепчет Гарри едва слышно.       — Что?       — Это твоё благородство. Понимание. Твой опыт в отношениях. Это было несчастным соревнованиям с самого начала, — его слова имеют привкус горечи.       — Я не хочу соревноваться. Давай прекратим это.       — И как тогда?.. — он неопределённо машет рукой на них обоих, и в сторону коридора, из которого давно должен был прийти Малфой.       — Не знаю, но… теперь это перестало быть только нашим выбором.       Гарри громко набирает побольше воздуха в лёгкие и тут же сдувается, припадая к подоконнику и что-то шепча. Теперь его слов совсем не слышно, а Драко судорожно перебирает в голове полученную информацию. Вот как, да?       Это напрягает, но и… льстит. Ладно, Генри — о его чувствах он уже знал, да и чувствовал их, насквозь пропитавшие тот сумасшедший поцелуй… но Гарри? Какого Мордреда гриффиндурок вдруг поменял своё мнение о нём? Ещё и в соревнование какое-то ввязался. Если следовать всем логическим умозаключениям, то именно этот Гарри с именно этим Драко не должны иметь ничего общего совершенно, а уж тем более какие-то там чувства. Они слишком разные, слишком много нехорошего их связывает, целые года соперничества и взаимной ненависти. Так что, если выбирать из этих двоих Поттеров, то ответ очевиден… верно?       Верно ведь?       Он машинально поправляет мантию и проводит пальцами по волосам с внезапным чувством тепла в груди. Конечно, ещё не всё ясно, что делать с новым знанием, но по крайней мере эти двое не сколотили заговор против него. Пожалуй, ещё парочка таких случаев, и Драко наивно поверит, что Поттеры абсолютно бесхитростные.       Он на цыпочках возвращается в конец коридора и, топая чуть громче, идёт к Поттерам, как будто только что пришёл и вовсе не подслушивал. Остановившись за пару метров, он скрещивает руки на груди и переходит сразу к сути:       — Не знаю, что вы пытаетесь сделать целый день, но прекращайте, — не может отказать себе в удовольствии и поглядывает строго, чуточку высокомерно.       Гарри панически глядит на Генри, явно желая, чтобы тот взял слово на себя, но Драко не особо хочет слышать оправдания слизеринца, ведь он уже в курсе обо всём, и потому нарочито кивает гриффиндорцу:       — Ну, герой, расскажешь, чем обусловлено твоё странное поведение? — Драко не хочет называть его по имени, как будто оно лишь для его личных мыслей, поэтому такая альтернатива вполне его устраивает.       Гарри хмурится и снова переглядывается с Генри, но тот, хитрый жук, тоже выразительно смотрит на гриффиндорца, словно он один заварил эту кашу. Драко даже кажется, что ещё секунда, и Гарри сбежит — настолько он растерян и смущен.       — Я просто хочу узнать тебя поближе, Малфой, — тихо, но твёрдо произносит Гарри и вскидывает голову. — Генри рассказал мне, что ты на самом деле не так уж ужасен, а я склонен доверять самому себе.       — Об этом я и говорю. Ваши способы «узнать кого-то поближе» слишком странные, чтобы применять их в приличном обществе. Поттер, не делай вид, что ты ни при чем, — говорит он машинально и наблюдает забавную сцену переглядывания, когда оба пытаются понять, кому именно адресована фраза. Мордред, а второго-то как называть, если не по фамилии? — Я хочу сказать, — поворачивается он к Гарри в пол оборота, намереваясь ответить на его речь. — Во мне твоё внезапное дружелюбие доверия не вызывает, честно говоря. Но раз уж ты не сам до этого додумался… Предлагаю начать с того, чтобы попытаться забыть все обиды, — он протягивает руку для рукопожатия и, когда ладонь Гарри оказывается в его, сжимает крепче, добавляя. — Мы не друзья, Поттер, и вряд ли когда-то ими станем. Но говорить иногда, общаться, работать вместе я согласен.       — Вполне оптимальный вариант, — соглашается Гарри, и Драко вдруг тянет его на себя, чтобы прошептать тихо, возле его лица:       — Встретимся на отработке, там мы сможем поговорить наедине. Обсудить вещи, для посторонних не предназначенные, — и когда дыхание Гарри вдруг учащается, улыбается самодовольно и добавляет. — А теперь иди, — Драко чуть повышает голос и шипит в привычной манере: — И учти, шрамоголовый, что я за тобой слежу!       — Я за тобой тоже, Малфой, — отвечает ему Гарри с насупленными до самых ресниц бровями, но со смешинкой в голосе, а потом становится абсолютно спокойным, почти умиротворённым. — Встретимся позже.       Наблюдая за тем, как спина гриффиндорца стремительно скрывается за поворотом, он чувствует затылком пытливый взгляд. Лишь когда они остаются одни, Драко наконец отвечает на него. Даже теперь, он не уверен, что хочет говорить на тему: «Кто мы друг для друга». Даже после услышанного, после чёткого понимания, что этот человек ему не просто подходит — он необходим, рядом с ним как будто возникает брешь в пространстве, вакуум иной реальности, куда нет ходу обязанностям, тревогам и страхам. Никому ещё за столь короткий период времени не удавалось так ловко втереться в доверие. Это успокаивает, но в то же время пугает. И Драко не уверен, что может сейчас ответить чётко — хочет ли этого, а потому решает вести разговор так, как привык.       — Ну, Поттер, объяснишься? Что за цирк? — он подходит ближе, засовывая руки в карманы, принимая наиболее расслабленный вид. — Ещё и гриффиндурка в это втянул. Мне сейчас не до ваших детских игр.       — Прости, — настороженно начинает Генри, невольно копируя позу. — Мне самому не нравится происходящее, честно говоря, и есть доля моей вины в том, что мы с Гарри вели себя навязчиво. Кажется, я просто пытался привлечь твоё внимание, чтобы поговорить. И, как видишь, — усмехается вдруг он, пожимая плечами, — это сработало.       — И о чем же ты хотел поговорить? — выгибает вопросительно бровь Драко, стараясь держать лицо. Не стоит показывать постороннему, как он на самом деле нервничает, всё-таки он тоже слизеринец, а значит не оценит потерю собственного достоинства.       — Ну, знаешь… — тянет он, отталкиваясь от подоконника и шагая чуть ближе. Смотрит лукаво, склонив немного голову к плечу, и даже через очки, Драко видит вихрь коварных огоньков. Мерлин, играть с этим парнем до невозможности интересно. — Хотел поговорить о тебе… обо мне… о нас.       — О нас? Нет никаких нас, Поттер, — Драко дёргает уголком губ, выдавливая усмешку. — Всё происходит слишком быстро и… этого слишком много для меня одного. Если ты и правда что-то чувствуешь и знаешь мой характер, то должен меня понять. Я не могу бросаться вот так с головой в непонятные отношения.       — Ты прав, — останавливается он на почтительном расстоянии в два шага. Улыбается тепло и вдруг тихо говорит, заставляя прислушаться. — Я совсем не хочу на тебя давить, поэтому… Можно я просто буду рядом? Иногда перебрасываться колкостями, обсуждать уроки, зависать в гостиной Слизерина… иногда говорить о том, что беспокоит. Завтракать вместе, ужинать. Просто делать то, что хочется, без мозгодробительных мотивов. Ну как, согласен?       — На это согласен, — выдыхает Драко расслабленно. — Не забывай о личном пространстве и всё будет замечательно, — он наконец-то чувствует, что ситуация выравнивается и возвращается под его контроль. Это даёт чувство свободы и успокоение. Драко делает совсем маленький шажок вперёд, облизывая губы. — Но что включает в себя «делать что хочется»?       — Всё, — Генри делает тоже шагает навстречу, — что придёт в голову. Любой способ совместного досуга.       — А что если кто-то переступит черту? — шепчет Драко, позволяя Генри приблизиться ещё немного. Всё же у Поттеров ужасное понимание личного пространства.       — Если вдруг ты захочешь её переступить, то… — его рука поднимается, словно бы он тянется к Драко, но в последний момент ложиться Генри на сердце. — Торжественно обещаю не надумывать себе лишнего.       — Слабо верится, — фыркает Драко и снова делает осторожный шажок, но и этого достаточно, чтобы оказаться вплотную. Он опускает взгляд на губы Поттера. Моргана в этот раз не прерывает его смехом, не шепчет на ухо колкости и не делает расклад. Она довольна его выбором? Или не желает видеть отношения, изначально обречённые на провал?       — Мы легко можем… проверить это, — выдаёт Генри и тянет насмешливую улыбку.       Драко хочет проверить. Всего лишь маленький эксперимент. Ведь нет больше ограничителей: он знает мысли Генри, его намерения и не боится. А если кому-то из них что-то не понравится… они вполне способны вовремя сказать «нет».       Драко сглатывает и снимает с него очки, вглядываясь в изумрудные глаза, которые неотрывно следят за каждым движением. Генри ждёт, он согласен на всё, что может дать ему Драко, и осознание этого накатывает тёплой, успокаивающей волной. И в этот раз нет больше робости и стеснительности. Гарри не вернётся в этот коридор, а другие сюда и вовсе не ходят. Есть только они двое и жгучий маленький огонёк любопытства между ними.       — Я просто… — замолкает Драко, не договаривая свою абстрактную мысль, и просто склоняется ближе, прижимаясь к его губам.       Если Генри и удивляется, то виду не подаёт, отвечая ласково и при этом страстно, целуя его с тихим стоном. Руки его продолжают скромно игнорировать происходящее, как будто он боится спугнуть своей инициативой, но Драко поддается вперёд сам, медленно, шаг за шагом подталкивая к окну, пока не чувствует, что Поттер наткнулся на преграду. Только тогда позволяет собственным рукам скользнуть с предплечий Поттера на его, обтянутую мантией, грудь.       Ответный стон несётся огнём по венам, ударяет в голову пьяным теплом, заставляя податься ещё ближе, и Генри все же не удерживается, от того, чтобы впиться трясущимися руками в его плечи. Нервничает? Это хорошо, просто замечательно. Вчера Драко чувствовал себя ведомым, и это больше пугало, но вот так, когда он чувствует под пальцами дрожь, всё кажется правильным.       Драко отстраняется сам, позволяя себе несколько секунд насладится туманным взглядом напротив, и сам же отступает медленно, шаг за шагом, вдыхая сладкий воздух насыщенный их дыханием, их удовольствием. Он крутит в пальцах чужие очки, смотрит на них, словно забыл отдать совершенно случайно и протягивает, молча предлагая забрать. Эти два коротких шага даются Поттеру сложно, вызывая новую волну горячего возбуждения, и, когда их пальцы соприкасаются, он задерживает руку чуть дольше положенного.       Драко определённо может назвать этот день хорошим. Совпадение или закономерность? Пожалуй, он дождётся вечера, прежде чем делать выводы.       — Помни, что ты обещал мне, — тянет Малфой насмешливо, окидывая расслабленную, но крепкую фигуру, быстрым взглядом. — Я дорожу своей свободой.       Он дожидается слабого кивка и покидает коридор с приятным чувством собственного превосходства. Последние слова звучат так, словно для него этот поцелуй ничего не значит. Пусть Генри думает так. Пусть также думает Гарри… Им не обязательно знать, как его сердце сейчас пытается вырваться из груди, отбивая безумный ритм. Как тело до сих пор сотрясает сладкая дрожь. Как в животе стягивается тугой узел трепетного волнения.       Эти чувства — то немногое, что теперь принадлежит только ему. И он пока ни с кем не готов ими делиться.

***

      В этот раз для отработки Снейп даёт им маленькую комнату, предназначенную больше для хранения всякого хлама, чем для чего-то другого. Здесь нет ни парт, ни стульев. Лишь нагроможденные шкафы и пара пыльных сундуков. Кажется, декан особо не выбирал, предоставляя ту, что первой пришла на ум, и поскорее спровадил Драко, добавив в своей манере, что Поттер в кой-то веке пришёл вовремя и уже отбывает своё наказание. Это оказалось правдой. Когда Драко заходит в помещение, Гарри уже вовсю шатается на хлипкой стремянке и вытирает пыль со шкафа, напевая себе что-то под нос.       — Давно не виделись, Поттер, — насмешливо тянет Драко и с довольством отмечает, как тот чуть не валится вниз. — Неплохо поёшь. Что это?       Драко подбирает лежащие внизу тряпки и принимается разбирать коробки с хламом на нижних полках. Пыль сразу забивается в горло неприятным комом, но заклинаний от такого к сожалению не придумали. Может у домовиков они и есть, но рассказывать о таком волшебникам совсем не имеет смысла, учитывая разную природу их магии.       — Ничего особенного, — смущается Гарри, поправляя очки. Он спускается вниз, отряхивая руки и кидая тряпку на одну из деревянных ступеней. — Привет, — невпопад говорит он, ради того чтобы хоть что-нибудь сказать, и выдыхает. — Точно, мы же недавно виделись.       — М-да… красноречие явно не твой конёк. Странно, как тебя вообще сделали капитаном квиддичной команды, — Малфой пытается снять особенно тяжёлую коробку, но едва он стаскивает её с полки, как дно рвётся, и всё металлическое содержимое разлетается с громким звоном по полу. — Мордред! — высказывается он, застыв в ступоре. — Это что вообще такое?!       — Не знаю, — Поттер подлетает ближе, вертит порванную коробку в руках, а затем хватает с соседней клей.       Починка больше похожа на экземпляр современного архитектурного искусства: несуразно, с торчащими отовсюду огрызками картона и больше похоже на мусор, чем на целую коробку, однако выбирать не приходится. Они собирают в неё железные детали, чем-то похожие на шестерёнки разных размеров. Возможно, это был чей-то неудачный эксперимент.       Их руки над последней деталью соприкасаются, и Гарри резко отдергивает свою, а потом испуганно и виновато глядит на Малфоя, как будто винит себя в невольной реакции.       — Не дёргайся ты так, — фыркает Драко, чувствуя, как его напускное спокойствие подтачивается потихоньку и становится совсем неубедительным.       Лёгкая эйфория после поцелуя медленно проходит, заставляя вернуться в реальность. Почему-то рядом с Гарри всегда возникает ощущение напряжённости момента, ожидания чего-то… удара в спину, или неприятности, или внезапного взрыва эмоций. Чего-то такого, исконно-поттеровского. Как будто он не человек, а бомба с часовым механизмом, но без циферблата. Знаешь, что рванёт, а когда и где — угадать почти невозможно.       Бледная рука с короткими ухоженными ногтями хватает последнюю шестерню, но не спешит положить её в коробку. Крутит задумчиво, наблюдая за Гарри со стороны. Обещанный разговор как-то не клеится.       — Поттер, вообще-то… я подслушал ваши с Генри откровения, — вдруг признаётся он, неожиданно даже для себя. Чутьё подсказывает, что с этим Поттером правда — лучшая стратегия.       Гарри застывает с прямой спиной, наверняка решая вот прямо сейчас что-то очень важное в своей голове, а потом снова поворачивается к Драко, глядя на него своими невозможными зелёными глазами. Одновременно испуганными и смущёнными. Драко почему-то кажется, что они немного темнее, чем у Генри, немного глубже, и он не может отвернуться или съязвить, а просто смотрит в ответ. Но Гарри его молчание воспринимает по своему:       — Прости, — выдавливает он из себя, а потом принимается тараторить, словно плотину его мыслей прорвало. — Не знаю, как так получилось, просто, если говорить на чистоту, столько всего произошло. Я до сих пор до конца не верю, что это всё реально. И увидев вчера…       Он затыкается и становится совсем неловко. Драко вздыхает тяжело, совершенно не настроенный вытягивать из него клещами признания. Вовсе не это неловкое бормотание он хочет услышать. С Гарри хочется просветить трясину запутанных эмоций до самого дна.       — Что ты имел ввиду, в той записке? Про… грязь на лице, — спрашивает он, удивлённый собственной смелостью.       — Именно это и имел ввиду, — шепчет Гарри и тянет руку к его лицу, медленно, осторожно, давая Драко отстраниться, но тот лишь стоит, словно привороженный, ждёт. Его щеки слегка касаются кончики пальцев, и Гарри облизывает нижнюю губу. — Мне показалось, что я понял кое-что новое для себя. И захотелось проверить, — будто вторит он мыслям Малфоя.       Кажется, что Гарри решил переиграть вчерашний вечер по-новому, но почему-то с каждой минутой крепнет уверенность: это невозможно. Просто нереально отменить всё произошедшее ранее, забыть и выбросить из полотна времени, как ненужную шелуху. Его искренность и правда завораживает, но… Слишком много этих «но». Гарри совсем немного припозднился.       — И что же ты увидел? — спрашивает Драко севшим голосом, и убирает чужую руку со своей щеки. Медленно, но решительно. И всё же… не выпуская холодных пальцев из своей руки. Желание подколоть немного, поиздеваться, уходит куда-то с концами.       — Я увидел в тебе человека. Просто запутавшегося подростка, такого же как я, который просто делает то, что должен, — произносит Гарри, тщательно подбирая слова, но Драко прерывает его грубо:       — Я не запутался, Поттер. Я сам выбрал то, где я сейчас, — он отпускает ладонь Гарри и накрывает ею чернеющий шрам метки, навсегда уродующий его руку. Он хотел её. Он не знал, как тяжело это будет, не знал, что метка будет жечь, наказывая за непослушание… но хотел.       — Я должен ненавидеть тебя, — хмурится Гарри, поправляя очки. — Также, как и ты меня. Но когда ты увидел меня живого, в твоих глазах не было ни капли привычной ненависти. И я просто хотел убедится в том, что мне не показалось.       Слова ложатся горьким бальзамом, и Малфоя хватает на одну лишь усмешку в ответ. Он и правда ненавидел Поттера. За то, что тот всегда на виду, где бы не находился. За то, что друзей выбрал, наплевав на происхождение. За то, что всегда на шаг впереди, будь то лояльность преподавателей или квиддич. За то, что оказывается в нужном месте и в нужное время, даже если его никто не просит.       Ненавидел, да… пока не осознал вдруг, что постоянно ищет взглядом лохматую макушку в толпе. И что-то изменилось.       — Убедился? — улыбается Драко немного грустно. Хорошо, что они наконец разобрались между собой. Жаль, что такой ценой.       — Да, — одними губами шепчет Поттер и вдруг хватает его, поверх той же ладони, что до сих пор сжимает предплечье. — Прости меня. Прости, что так долго не хотел понимать.       Он снова изучает лицо Драко, этим странным взглядом. Словно не может насмотреться. Комната кажется теперь совсем маленькой для них двоих, и Драко с волнением отмечает, что этот разговор оказался не так уж плох.       — И ты хочешь общаться теперь? Даже после вчерашнего?..       — Когда я увидел тебя с ним… с Генри. Ты представь, как это выглядело с моей стороны. Мне на секунду показалось, что я действительно умер, и меня не существует совсем, словно вытеснили из этого мира. Я до сих пор не знаю, что двигало мной в тот момент, но ты — мой Малфой, понимаешь? Не его, — Гарри поспешно отворачивается и кидается к стремянке, словно испугался своих слов. — Забудь. Возможно, я просто сошёл с ума.       Драко какое-то время смотрит ему в спину и осмысливает, что сейчас услышал. Это очень. Очень. Похоже на признание, и это то, чего он добивался. Но сердце бьётся испуганно и заполошено, словно в ловушке не Гарри, в ловушке — он. Возможно, он просто не ожидал, что Гарри решится сказать это так прямо… Поттер просто запутался, да. Просто испугался увиденного и принял за чувства иного рода.       — Гарри, я… ничейный, понимаешь? — спрашивает он, подхватывая ближайшую к себе коробку. — Уж ты-то должен понимать, что эмоции порой только мешают. Пусть я и позволил себе забыть об этом на один вечер, но… — громко хлопнув коробкой о пол, он продолжает, — скоро всё вернётся на круги своя, — взглянув на Поттера снизу вверх, Драко убеждается, что тот и правда слушает. Замер, и только побелевшие костяшки выдают его напряжённость. — Даже если мы больше никогда не сможем ненавидеть друг друга, так, как раньше, друзьями мы тоже не сможем быть, — Малфой отворачивается и совсем уж тихо спрашивает, потирая левое предплечье. — Ты же видел её, да?       — Да, — отвечает Гарри. — Мельком, — он колеблется, но всё же задаёт вопрос. — Это же не значит, что ты совершал плохие поступки, верно?       Горькая усмешка сама дёргает губы, а пальцы впиваются в кожу. Если бы не рубашка, наверняка остались бы следы.       — Плохие или нет? Порой, даже совершая правильные на твой взгляд поступки, через время понимаешь, что ошибся, а ошибку эту не исправить. Остаётся лишь вопрос: как с этим дальше жить? — он оборачивается, впиваясь болезненно-тоскливыми глазами в непривычно задумчивого Поттера. — Мой ответ — ради своей семьи. Ради неё я сделаю всё, даже продам дьяволу душу.       Гарри прочищает горло и опускает взгляд куда-то вбок. Теперь он кажется совсем одиноким и нескладным среди всех этих вещей.       — Прости, — снова извиняется он надломленным голосом, а потом что-то меняется в лице, и вместо неуверенности и грусти, приходит холодная решимость. — Знаешь, Драко, ты можешь продолжать относится ко мне как раньше, но я сделаю всё, чтобы изменить твоё мнение о себе.       — Да я уже понял, Поттер, — закатывает вдруг глаза Малфой, продолжая уборку, как будто бы переключаясь в привычный, рабочий режим. — Мне твоё слизеринское альтер-эго все уши этим прожужжало. Гарри то, Гарри сё, Гарри не такой идиот, как ты думаешь, — фыркает он и чихает от взлетевшей в воздух пыли. — Я не привык верить людям на слово. Так что, убеди меня.       Гарри моргает, а потом хмурится, оставив реплику Драко без ответа. Он хватает свою тряпку и проходит к шкафу, вяло растирая там пыль. Драко тем временем переходит на соседний шкаф, иногда поглядывая на крайне сосредоточенного Поттера.       О чем это он так задумался?       — У тебя красивые глаза, — вдруг произносит Гарри, словно слышит его мысли, и Драко давится пыльным, спертым воздухом, громко кашляя. — А еще пальцы. Такие длинные, тонкие, не знаю. Красивые. Да.       — Поттер, завязывай! — рявкает Драко, сильно смущаясь. — Что ты несешь? Может, тебе стоит прогуляться до больничного крыла?       — Убеждаю. Ты же сам попросил, — хрипит он спокойно, словно каждый день говорит подобные вещи. Он даже спокойно пододвигается к нему, чтобы помочь с особенно тяжёлой и несуразной конструкцией. Или чтобы оказаться ближе. — А ты собираешься проверять?       Ну все. Драко уже ничего откровенно не понимает, теряется в разговоре с этим Поттером. Он поворачивается всем корпусом к нему и недоуменно глядит из-под белых тонких бровей.       — Проверять что, Поттер? Ты можешь быть как-то более последовательным в своих вопросах? — сердито цедит Драко.       — Проверять то, что у нас больше общего, чем кажется на первый взгляд, — взмахивает рукой Гарри, указывая на него. — Это несправедливо, если я один буду стараться.       Что ж. Тут Поттер прав. Но Драко слабо представляет, как им вообще говорить между собой, без постоянного желания уколоть, съязвить и выбесить. Невозможно вот так сразу вычеркнуть из памяти их общее нелегкое прошлое. Или сделать вид, что минуту назад они не говорили о его долбанной метке. А теперь что, им обсудить, не хочет ли Поттер поиграть воскресным вечером в зачарованные карты? Сама мысль кажется несуразной.       — Я обещаю подумать над этим вопросом, — уходит он от ответа и продолжает тереть пыль.       — Я уже думал над ним.       — Правда? — всерьез удивляется Драко. Ему слабо вериться, что Поттера часто посещают такие мысли.       — Мне кажется странным, что моя же копия так сильно от меня отличается, — разводит он руками и садится на корточки, убирая нижние полки. — Очень похоже на раздвоение личности, как доктор Джекилл и мистер Хайд.       — Кто-кто? — удивляется Малфой, забывая тереть пыль.       — Есть такой старый фильм. Он рассказывает, что природа каждого человека — двойственна, раздираема противоречиями между Добром и Злом. Светом и Тьмой, — две стороны луны. Занятно, что оба Поттера подумали об одном и том же, но, что важнее…       — Что такое фильм?       — О, это как колдография, — улыбается Поттер. — Только очень долгая и со звуком. Маггловкое изобретение.       Драко кажется это интересным. Ему бы хотелось узнать об этом подробнее, но пугает собственный энтузиазм. Маггловское — плохо, так всегда ему говорили. Хотя Гарри так спокойно об этом говорит…       — Кажется, осталось немного работы, — говорит вдруг он, отвлекая от мыслей. — Можешь идти отдыхать, я сам закончу уборку.       — Ладно, — кивает Драко, приятно удивлённый такой щедростью. Возможно, он ещё успеет нормально поболтать с Панс и не уснуть в процессе. — До завтра?       — До завтра, — мягко улыбается Гарри и поправляет очки. — Я рад, что мы наконец-то с тобой поговорили. Надеюсь, он не последний.       — Думаю, не последний, — позволяет себе Драко сказать вслух.       — Буду с нетерпением ждать.