***
Кто сказал, что быть детективом легко? Покажите его Сиканоину, и тот быстро всё уладит, вручив ему неразрешённое дело прямиком из комиссии. Как человек, работающий здесь уже довольно давно, он уверен: здесь нужны либо мозги, либо интуиция, а лучше всё разом, иначе не пожалуют тебя на пост, даже не суть какой. Он всегда являлся на место происшествия самым первым, раскрывая дело за считанные минуты и повязывая преступника с поличным. Его имя, пускай и через вздохи и закатанные глаза Сары, бессменно висело на доске почёта, пугая даже самых отъявленных правонарушителей. Благодаря Хэйдзо все разрозненные дела были решены, сшиты и рассортированы по полкам, а сложных дел не осталось вовсе. Так, кота найти или смысл жизни. Несмотря на незначительность этих заданий, Хэйдзо первым рвался помогать за неимением более крупных заданий. В комиссии постепенно становилось тихо и скучно. Отчётов становилось всё меньше и меньше, а со стандартными справлялись штатские работники. Гениальному детективу надоело сидеть без дела, да и с совсем простенькими делами желание работать безвозвратно угасало. Хотелось чего-нибудь масштабного, что перевернёт череду серых будней похлеще морского шторма и вернёт всё на круги своя. Но чуда не происходило. Мысли наталкивали не на самый позитивный поступок, но другого выхода Хэйдзо не видел. Он попросту перегорел. - Я ухожу. Просто, кратко и понятно, но этим словам всë равно сопутствует удивлённый и даже строгий, пронзающий насквозь взгляд двух аметистов. - Всë равно в такой маленькой комиссии не найдётся великого дела для великого детектива, - бойко подмигнул Хейдзо. - А для вас же нужно какую-никакую работёнку оставлять. Буду вольной птицей, сам искать себе приключения и у вас на подхвате. Заявление ещë утром лежало у Сары на столе, затерявшись в стопке документов. Она его обязательно найдëт, на словах ведь ей никто не поверит, что человек, настолько привязанный, буквально помолвленный с работой, просто взял и ушёл, даже без объяснений. Забавно, что в империи вечности даже самое лучшее не может длиться вечно. Просто в один момент Хейдзо понял кое-что важное. Что раз их правитель стремится к стабильности, к тому, чтобы каждый день был похож на заевшую шарманку, приевшуюся к слуху, то и всё вокруг будет оставаться стабильно, а значит и корень зла будет прорастать всё глубже, разбивая надежды детектива на исполнение своего пускай невообразимого, но светлого предназначения. Просто в один момент он решил сдаться, опустить руки. Непохоже? Да. Но смысл тратить силы, если всё равно комиссии и рядовые воины точно так же могут справиться с преступниками, да и Санго незря работает, надо и ей дать дорогу? Энергии больше нет, несите в техосмотр, а лучше сразу на разбор на детали. Их много, они по отдельности больше пригодятся. Опустошение – единственное чувство, сопровождавшее его с того дня. Он был не лучше перегоревшей лампы, вкрученной в гирлянду и от которой несёт гарью. Противно от себя, но что уж поделать, если батарейка села слишком рано. Первый день было непривычно, Хейдзо просто не знал, чем себя занять. Впервые ему было нечего делать. Но ведь именно этого он хотел. Странное ощущение… Спустя полчаса просматривания архивных дел и полки с уликами он решился на экстрим: впервые за… неделю? Включил телевизор, предварительно поборовшись со сковородой и сделав любимые кацу-сандо и ухватив из холодильника сок. Вроде даже удобно. Вау… А всё-таки оставаться дома порой полезно, чтобы башкой не уехать. Отдых никому не мешает.***
Паника. Красный свет пульсирует под веками. В голове молотили кузнечные молотки, разбивая сталь нервов на мелкие бесформенные обломки, а тело захватил колкий акупунктурный холод. Картинка нещадно плыла, уводимая чередой скоростного колеса бега испуганных зрачков, что лишь ухудшало ситуацию. Тарелка с едой и стакан почти благополучно слетели со стола, задетые широким напуганным жестом. Дыхание закончилось. Его просто не ос-та-лось. В лёгкие словно пустили расплавленного свинца, ноги приковало к земле без шанса на спасение. Пульс набатом отдавал в ушах, отдаляя от реального мира. Челюсти плотно сжаты до скрежета зубов, скорее напоминавших мел. Короткие ногти яростно впились в кожу головы. Хотелось содрать её, докопаться до проклятого мозга и вытащить из черепной коробки как можно скорее, размозжив в кашу об пол. Заслужил ли он это? Эти пляшущие лица с огромными глазами, меняющиеся каждый миг, эти полушепчащие симфонию ужаса звуки и эту подступающую эфемерную тошноту от ненависти. Ненависти к самому себе. Такой слабый, беспомощный, не в состоянии противостоять собственным фантазиям и искажённым мыслям потёмок ночи, заключающихся в самокопании. Ставьте знак дорожных работ, здесь починка фундамента. Мысли били фонтаном, с треском пробивая костяную коробку для хранения серого вещества и ломаясь на полпути, заглушаемые шумом в ушах. А если бы я поступил так? Нет, так неверно. Я тогда сделал не тот выбор. Я их подвёл. Я не гений. Тут слишком сложно. Почему? Я всех только подвожу, и вряд ли в адеквате. Зачем я здесь? Нужен ли я был здесь изначально? Я бесполезен, бесполезен, бесполезен. Единственный путь – самоуничтожение. Спасения для меня здесь нет. Так будет проще. Я иду правильно? Что происходит? Кто я? Острые слёзы скапливались в уголках глаз, а ноги сами били по дивану, пока взгляд носился по комнате. Дыхание, казалось, заглушало мысли, но главное что оно было, а значит, не всё потеряно. помогите. Один, два, три быстрых, рваных укуса на тыльной стороне ладони, - чувства постепенно возвращаются. Погладив себя по плечу, медленно проводя ладонью сверху вниз по всей руке, словно пытаясь угомонить дрыгающееся в исступлении тело, Хейдзо с тихим всхлипом поднялся на ватные ноги и сел. Страшное зрелище. Втянув в болящие мешки для воздуха, именуемые лёгкими, обрывок кислорода, он вцепился руками в диван до побеления костяшек и свесил голову на колени. Больно-больно-больно. Перед глазами стояли неясные, тягучие разводы, мерный, противный звон обволакивал склизкой тьмой. Руки ощущались вовсе не своими, это кто-то другой держит его напичканное электричеством, химией и органами – эдакая бомба замедленного действия - измождённое, замерзающее от паники тело. Пришлось немного пощипать ногтями предплечье, чтобы привести конечность к нормальному состоянию. Благо голову гильотиной не отделили, хотя бы что-то своё осталось от себя. Небрежно накинутый плед служит отличным убежищем от холода квартиры, хоть отопление и работало. В реальность возвращает негромкий сигнал. Уведомление с телефона. Ха, кто-то всё же удосужился написать потерянному, неприспособленному к социуму отшельнику. Хотя тут Хейдзо был слишком жесток: про него не забыли, он не канул в небытие. Просто порой люди не знают, как быть, что нужно сказать, чтобы помочь, поддержать, а не сделать вид, и не задеть. Они не имеют понятия, как действовать, лишь потому, что их истины оказываются фальшивыми, сформулированными лишь ими для них самих. Ох уж эти люди – напридумывают себе разного, а потом и слова связать не могут. Вот такая она, сила мысли. С большим усилием подняв телефон, Хейдзо прищуренно просмотрел панель уведомлений. На веках будто плавили металл, мозг отказывался работать после бессонной ночи и сбитого напрочь режима. Не хочу отвечать. Он долго рассматривал сообщение, думая, стоит ли что-то писать в ответ. Даже если мысль сформируется, она останется лишь образом из ассоциаций в голове, в слова не сложишь, тут вам посложнее, чем оригами. казуха за пазухой 12:22 Утро доброе. Наверное, ты уже встал. Как себя чувствуешь? Буду рад почитать о твоём состоянии, надеюсь, сегодня тебе хоть немного лучше. Как себя чувствуешь? Как себя чувствуешь? И так, и так отвратно. Потерялся. Устал. Хочется убиться об стену, если честно. Просто пропасть из этого сокрушённого поезда, под чьими обломками он безвольно покоился уже больше полугода. Года? Двух лет? Время стало безразличным. Переводя телефон в беззвучное состояние, он открыл ноутбук и прошерстил почту, вдруг что новое из заданий отправили, а он как обычно не в курсе. Нет, к счастью, ничего, в омуте всё ещё тихо. Даже хорошо, можно дальше предаваться своему пессимистичному духу и предать мысли жертвенному огню. А можно оставить себя в живых и всё же уделить внимание тому, кто всегда доставал тебя со дна, неважно, насколько глубоко ты утопал. Открыв диалог, Хейдзо остановился. А что написать? Снова излить душу? Друг наверняка занят чем-то более важным, так что лучше просто сказать по делу. Да, он умеет выслушать, но это не значит, что это его основная функция и на человеческие качества можно закрыть глаза. Надо просто перестать грузить всех, мы не на корабле, да и если бы так, столько балласта никому не понадобится. хейзвзвззвзо 12:34 привет, вроде сегодня всё окей. рад, что смог проснуться, честно. прости за такие мысли, другие в голову не идут. выспался, целый, живой, день ещё не потерян (￣▽￣) буду ждать твоих новостей, удачного дня. На сегодня всё, коммуникаций хватит. Может, вечером ещё кому-нибудь настрочит пару слов, а больше ни-ни. Надо помыть посуду, пока силы есть и желание. И что-нибудь полезное поделать. Да даже если бесполезное, любую активность, чтобы чувствовать себя. А самое любимое – музыка. Незря её называют лекарством для души, она ведь действительно помогает. Пережить любой кризис, восстановить силы и просто распалить настроение – настоящая панацея. И почему люди не додумались лечить болезни музыкой? Возможно, это было бы действенно. Воздействия там всякие, электромагнитные волны… Так, ладно, винегрет из самых разношёрстных настроений готов, пора за работу. Ноги сами собой притоптывают в ритм очередной заморской песне с неведомым для хозяина переводом, но не суть. В песне главное скорее не перевод, а эмоции, смысл, вложенный в произведение. Люди ведь чувствуют душой, а не головой, голова для раздумий и загонов. Костлявые руки то и дело окатывало кипятком, когда с тарелок горячим потоком смывало волны мягко пахнущей пены, но детектив давно перестал обращать на это внимание. Что-то чувствует – уже неплохо, значит жив. Иногда Хейдзо просто заходил на кухню и сидел, вдыхая этот спокойный запах и думая о чём-то своём. Своего много, но себя почти нет. Личность он потерял, потеряв суть своего смысла жизни, которым дорожил больше всего. Что-то чем-нибудь заполнить, но только не собой. Почти каждые две минуты парень то и дело откладывал посуду и, дожидаясь припева, ярко и душевно вступал, подпевая во весь голос с широкой улыбкой, или выдавал очередной хитроумный финт руками, ногами, а порой и всем телом. Неважно, что после этого голова кружилась как после перекрученной карусели, а ослабевшее тело норовило потеряться в волнах гравитации. Неважно, что он задыхался, чудом не расстилаясь ковриком на полу и смотрясь бледнее бежевых стен вокруг. Неважно, что он давился водой и хрипел, закашливаясь и судорожно вспоминая, какую команду отправить в мозг, чтобы вновь задышать. Важного попросту не осталось. Вернувшись из состояния креветки в обычное положение, он с тихим рокотом наперекор кашлю рассмеялся и выгнулся назад, потягиваясь. Да, шебутной сегодня денёк. Немного клонило в сон, поэтому лучшим решением ему показалось растечься по дивану, свесив ноги и руки, и запустить руку под футболку. Возможно, прозвучит странно, но ему нравилось бездумно шагать мягкими, леденящими пальцами по впалому животу, пока он сам входил в медленный транс, постепенно отключаясь от мира. Тело начинало ощущаться совсем по-другому, будто оно и не его вовсе, это кто-то другой гладит его, обнимает за плечи, стискивает пальцами ноги до боли и порой кладёт тёплую, суховатую ладонь на голову. Так по-детски, глупо, наивно, но хорошие ощущения сами собой отделились от понятия его личности. Хейдзо уже не верил ни в себя, ни в судьбу, ни в то, что он годится на что-то хорошее. Пускай белёсые узоры на коже, оставшиеся после боёв, пытались доказать обратное, он перестал их слушать. Голосов и так много. Лёгкое движение пальцем, и вот уже курсор весело подпрыгивает на пустом поле для нового выдранного и бережно запакованного в вакуум израненного кусочка души. 13:12 Пока ничего нового. Словил панику, сегодня хотя бы не так страшно, перетерпеть можно. Снова убедился в том, что танцевать в одиночестве на кухне очень здорово! Порой хочется с кем-то, но, понятное дело, не с кем. Да и танцевать в паре не умею… Не в то русло ушёл. Надо будет что-то приготовить, не лапшой же единой. Да и вообще, пройтись полезно, дома долго сидеть – просидни будут. Тихий шорох обрывает увертюру. Звон ключей, стук ботинок, - ветер исчез. *** Серое ватное небо нависло медным тазом над продрогшим, уставшим городом. Ветер застыл на месте, порой рывками перебегая дорогу прямо в лицо случайному прохожему. Людей в такое время не сильно много, так что прогулка обещает быть спокойной. Раскидистые ветви деревьев мерно шумели над головами, будто лесной островок ненадолго переехал сюда, в машинно-индустриальный ад с запахом бензина и новых материнок. Монотонный, такой одинаковый шум машин, людей и окружающего мира, заведённый в шарманке механического городка, настолько приелся, что проще было романтизировать и думать, что это всё фильм, постановка, а в твоём районе снимается сериал, где ты – главная звезда, чем смириться, что это уже не поменять. Верные спутники ежеминутной рутины уже были запущены и проигрывали ненавязчивую мелодию который раз, пока их хозяин шёл куда-то вперёд по наитию, куда ноги приведут, совершенно не заморачиваясь. Далеко уйти всё равно не смог бы – не вернулся бы. Перед глазами плавно проплывали родные пейзажи и примечательно незнакомые лица, схожие повсюду. Мысли не могли добраться до черепной коробки – их попросту уносило главным благодетелем всех выживших подростков и забытой классикой взрослых. Все когда-то переживали свою жизнь через музыку, забивали ей всё свободное время и зашивали строчками сквозные дыры в душе, помогая держаться, несмотря ни на что. Музыка – новая жизнь, возрождение, атмосфера, идиллия. Синонимов множество, но одно можно сказать точно: музыка – это то, что необходимо каждому, чтобы вырасти и пережить всё, что уготовано судьбой. Иногда всё же батарея худших воспоминаний успевала прорываться через блокаду памяти, и тогда Хейдзо пробивало фантомными ударами. Да, он знал, что не стоит себя винить по мелочам, но подобное не забывается быстро, оседая на задворках памяти хлоридом серебра. Он ёжился, будто резко похолодало, или резко хватался за голову, тряся ей, стараясь вытрясти плохое ощущение. Высокая чувствительность не есть хорошо, но что уже сделано, того не исправишь, осталось только внушить это тормозящей коробке с серой мякотью и микролаборатории внутри костей. Порой он резко складывался пополам, жмуря глаза и сжимая до боли челюсти, надеясь так прогнать наваждение. То и дело призрачный Дзайякукан но ха без спроса врывался меж рёбер, тревожа всё живое и ожившее, заставляя чуть ли не падать на землю, чтобы защититься от этой напасти и дать себе передышку. Невыносимо ежедневно прокручивать все моменты, когда ты поступил неверно, так ещё и так внезапно, такая вот подстава. Но чем дольше происходит, тем быстрее привыкаешь. Кутаясь в пальто и шурша листьями, Хейдзо подошёл ко входу в парк, одному из немногих мест, которое он всё ещё любил. Город менялся слишком быстро, и родные места давно сменили свой облик, но эта местность оставалась нетронутой, словно заявляла о своей неизменности, как островок памяти о детстве в океане механизмов и заводов. Он осторожно провёл ладонью по старому зелёному металлу ограды. Такой же холодный, как и тогда. Ноги сами потянули его на дорожку, даже не дав подумать. А он и против не был, главное не остаться одному наедине со своим омутом. Серые, разобранные фонари колонной потерянных странников тянулись вдоль всех дорожек, подводя в центр, такой просторный и пустой, как это бывает вечером буднего дня. Солнце узкой золотой полоской проглядывало меж туч, подводя их ярким, слепящим светом. Смотрелось очень эффектно, хоть сейчас заснять и в музей. Оно бы там красиво смотрелось. Небо… Почему нет музея, посвящённого небу? Чтобы ходить и долго-долго рассматривать, наслаждаясь искусством, созданным такими же, как и ты. И ты бы тоже мог сделать вклад в эту историю, если бы мог. Хорошая же идея. Блуждая по тропинкам, парень не заметил, как вышел к своему излюбленному месту, затерявшемуся среди птичьих трелей, весёлого детского смеха, игривого ветра и старых, разбивающихся о реальность качелей и каруселей – озеро. Тихий, небольшой водоём, уже понемногу напоминающий болото, он продолжал оставаться идолом памяти, ценным воспоминанием в разуме Хейдзо. Спустившись к самой воде по бледно-жёлтой насыпи камней и присев на бетонный камень, опирающийся на старый щиток, он устремил взгляд в воду. Картина маслом, если так посмотреть: тишина, поздний вечер, прохладный ветер гуляет меж травы и листьев, лёгкое облако тумана щекочет нос, водная гладь спокойна, словно ровный лист, а рядом, в раскрытом настежь щитке, прорастают цветы. И на душе так приятно… Болотные глаза устремлены к небу, словно спрашивая ответа на вопрос, которого не было, а вытянутые ноги изредка притоптывают в ритм то ли мыслям, то ли музыке, пока слабые волны омывают носки обуви. Осень. Спокойно. Выдох. И ничего больше не тревожит: ни проблемы, ни люди, ни голоса вокруг. Только ты, шум воды и расплывающееся бледным золотом напополам с сизым небо, проснувшееся перед тем, как быть пойманным сетью беспросветной ночи. Пора возвращаться. Поправив шарф, Хейдзо последний раз мельком взглянул в воду, будто ожидая, что случится чудо и его затянет туда, в водную бездну, и выбросит на самом дне. Он слишком привязан к воде и порой любит мечтать о несбыточном, будем честны. По дороге он иногда останавливался, чтобы снять что-то интересное для него самого, будь то банка газировки в траве, похожая на обложку для рекламы, или обычный цветок, но так красиво смотрящийся в сумерках. Именно поэтому он часто заходил в галерею и то и дело пересматривал снимки, выбирая самые удачные. Хобби, так сказать, чтобы совсем не потерять связь с миром. Вот и сейчас: встав спиной к остановке, парой коротких движений Хейдзо, улыбаясь и щурясь от солнца, поймал в камеру маленький кусочек неба, такой яркий и тёплый, прямо как он сам когда-то. Направляясь домой, он ускорил шаг: гулял уже долго, и хотелось поскорее вернуться домой, туда, где можно быть в безопасности, тепле и уюте. Социум это слишком сложно. Отбиваясь от навязчивых галлюцинаций и пританцовывая по лестнице, Хейдзо остановился на предпоследней ступени, согнувшись пополам и пытаясь ухватить воздуха. Даже при простой ходьбе он заканчивался слишком быстро, словно воздушный шарик сдувался раньше времени. В горле будто расстелились барханы, к сосудам прикатывала кровь, готовясь неожиданно вытечь из носа тонкой струйкой, глаза слезились от напряжения в черепушке, а ноги совсем не держали. Мало того, в подъезде сломалось окно, и проветрить не представлялось никакой возможности. Вцепившись в перила как в последнее спасение и смазанно вытерев испарину со лба, он смог сделать над собой усилие и дополз до квартиры. Второй этаж. Хейзо буквально ввалился в квартиру, отставив в сторону пакет с закупками и опираясь на стенку прихожей. Первым делом в голове всплыла мысль: выудить из кармана телефон. Вдруг там что новое пришло. И пришло ведь. казуха за пазухой 21:11 ну… такая стабильность тоже неплохо. Только не изматывай себя слишком сильно, хорошо? Ты ценный человек, поверь мне, и не потеряешь ценность, в каком бы состоянии ни был. Позаботься о себе, а я буду рядом, всегда. Даже если ты меня не ждёшь, даже если думаешь, что справишься сам, я буду твоей опорой. Как бы плохо ни было, помни: ты сильный, ты не один. Твою работу в пример приводить не буду, тебя под конец там совсем раздавило, хлеще любого лимона. Ты большой молодец, что продолжаешь держаться, я искренне восхищён твоей силой духа. Не принижай себя и не отнекивайся, ты действительно крут. Будь осторожен с собой, хорошо? p.s. поешь, пожалуйста, а то знаю я тебя ;) Лучше бы не читал. Захотелось отрицать происходящее, разрыдаться. Сползти вниз, сжаться до боли в побитый комок и заплакать, утопив взгляд в слезах, пока тело содрогается от сиплого, жалкого всхлипывания. Но сейчас не до этого. “И как он всегда так поспевает написать именно в тот момент, когда кажется, что всё слишком плохо? Прямо гадалка какая-то, или шестое чувство работает. Надо будет к нему зайти, если не помешаю” Хейзо не слабак, он просто устал. Устал страдать, устал думать, устал просыпаться в поту и в слезах, устал выходить на улицу, устал смотреть телевизор, устал читать книги, устал сходить с ума, устал ныть, просто у с т а л. А потому сейчас он попросту отмечает сообщение непрочитанным, нет, он не трус, всего лишь не знает, что ответить. Не знает, как принять осознание того, что ты всё ещё кому-то важен и кто-то готов тебя вывозить каждую минуту, поддерживать и помогать. Тратить время попусту не хотелось, и быстрые руки вытягивали скудные запасы из пакета с таким усилием, будто это не обычное молоко, а двухкилограммовый камень, не меньше. Лёгкие потёмки на кухне, светящийся экран телефона и свежий ветер, прилетающий с приоткрытого окна в комнату, - отличный аккомпанемент к внезапному желанию чего-нибудь пожевать. Например, лапшу с мясом, допустим, даже быстрой заварки. И чай. Рука с телефоном наперевес вытянута перед лицом, пока кипяток бегло льётся в кружку с заваркой, найденной в углу шкафчика со специями, а сонные глаза пытаются воспринять пиксели и фотоны с экрана, чтобы переварить шутку, складывающуюся из этой нарезки. Почти сразу по комнате расплылись приятные запахи такой знакомой измельчённой химии из шуршащего пакетика одновременно с ароматом чёрного чая с лимоном, купленного в круглосутке под домом. Перед глазами быстро сменялись ролики, стоило лишь двинуть пальцем, да и смотреть особо было нечего, вот и пролистывал. Ему нравилось так отвлекаться от будничной рутины, сбегая в мирок, где ему точно будет спокойно и комфортно. Поставив телефон на маленькую сахарницу, он то и дело поднимал глаза, всасывая горячую лапшу с забавным звуком и закусывая утопленной там сосиской. Ну что сказать, кулинария высшего уровня. Под некоторыми видео по типу множества котиков с подписью «мы» он пытался отметить Казуху, но из-за странного сбоя его аккаунт просто не показывался в списке. Непонятно… Может, удалил? Ну да ладно, спросить надо будет обязательно. Вечером на кухне так спокойно, тихо, можно пустить фантазию в полёт и поразмышлять о чём угодно, пока на той стороне падают звёзды и взрываются фейерверки. Их Хейдзо немного побаивался, чисто из-за громкого звука, но эффектность никогда не отрицал и даже превозносил. Эдакие небесные цветы, распускающиеся по воле человека в самые ценные моменты и радующие глаз. Иногда он включал один из своих плейлистов, бережно собранных под настроением и рассортированным в телефоне. Пылился, конечно же, тот сборник, когда настрой лишь сжигать мосты или топиться в болоте. Именно этот и стал пластинкой этого вечера, под фон лучше думается. Сидя в обнимку с кружкой, парень в очередной раз прогонял скоростной состав размышлений о том, как он смог докатиться до такого и что бы это могло значить. Керамика приятно грела заледеневшие тонкие кости, обтянутые кожей и мышцами, пробуждая остатки живого. Драмы в жизни достаточно, но театр должен работать, несмотря ни на что. Иногда Хейдзо кивал в такт мыслям, выстраивая какое-нибудь выражение лица и то и дело подтягивая ногу к груди. Лакированное дерево сквозь слегка протёртые носки то и дело прилипало, но его это не заботило, главное что удобно. Дожевав сосиску, Хейдзо в трансе нащупал телефон и, вытащив его с зарядки, положил на тумбочку перед микроволновкой и полез искать мороженое, лежащее в морозилке со времён динозавров. Дождалось своего часа, так сказать. Впереди был долгий, ленивый вечер.***
Полежать под Вспака, осознать никчёмность своей жизни и доесть кокосовое мороженое. Что-то в этом есть. Встрёпанные волосы растеклись по подушке, ноги упирались в стенку кровати, а руки слабо придерживали банку от мороженого. Выдохшийся, не имея ни единой цельной мысли в голове и с ежедневно больной головой, Хейзо бездумно глядел в потолок, не мигая и пуская размышления в небытие. Резко защипало глаза, но он не придал этому значения. Пускай, может, поможет до завтра очнуться. Молча уткнувшись в телефон и почти клюя носом, он сонно листал ленту в надежде найти что-нибудь интересное, но кладом его были лишь жизненно пугающие ролики, непонятные шутки и гороскопы от любителей. Удивительный уголок, не правда ли? Голову буквально вдавливало в подушку, а домашняя одежда слишком тяготила и раздражала, пусть и было лень что-то с этим делать. За окном барабанил холодный ливень, разбивая кристаллики воды о такие же кристаллы, но уже из стекла. Стемнело слишком быстро, словно кто-то пролил пару-тройку баррелей нефти и гравитация вмиг перестала действовать. Улица напоминала самый стандартный Сайлент Хилл или что пострашнее, особенно слишком поздним вечером, когда здравый смысл засыпает и просыпается самое сказочное – воображение. Оно всегда обожает приукрашивать и придумывать то, чего нет и не могло бы существовать, если бы не мысль об этом. Изредка раздавался режущий слух лай собак и шорох деревьев, нагнетающий атмосферу и в то же время успокаивающий после дня в шуме машин, людей и прочих неприятностей. Зевнув так, что до выпадения челюсти оставалось совсем немного, сонный разум Хейдзо быстро порешал, что сегодня не хочет крутить барабан и играть в русскую рулетку с самим собой, и желательно бы уже лечь поспать, по-хорошему, и отдохнуть как следует. Очередной сложный день, неужели он не заслужил свою награду? Приглушив свет, парень неряшливо свернул плед с кровати и бросил его на стул, оставив прохлаждаться до лучших времён, переоделся, кучей, на “отвали” скинув вещи сверху этой пирамиды Хеопса, и приземлил свою тушку на порядком помятую кровать. Голова опустилась в прохладные ладони, глаза закрывались сами собой. Надо написать ему, пока не забыл. Яркий свет резанул по глазам, и Хейзо пришлось срочно убавлять яркость, с трудом видя ситуацию и жмурясь от краткой боли. Ага, он не в сети, замечательно. Пускай спит, энергии много надо. Открыв сообщение, он снова собрался с духом, чтобы перечитать душу, вложенную в строки и понять, что же и как правильно сказать, чтобы по существу и адекватно звучало. Зевать хотелось каждые две минуты, поэтому думать приходилось быстрее, чтобы не отключиться посреди письма. С опечатками же сойдёт, так? Так, тогда пишем. хейзвзвззвзо 02:02 не такой уж и крутой, самый обыкновенный человек. Не надо меня превозносить, я благодарен кже тому, что ты рядом, правда, большое спасибо. Без тебя я бы загунлся намного раньше, ты как кислород для меня. Возмоно, звучит странно и нездорово, но ты действительно часто меня спасал, я ценю любую твою поддержку, пусть возможно и не показываю этого достаточно. Прост о не знаю, как это делать павильно. Ты так часто меня проведывал… как смотришль на то, что я завтра зайду к тебе? Если ты не занят, конечно! Надеюсь, это не звучит слишком нагло. Доброй тебе ночи, да сберегут тебя звёзды, Казуха. Заворачиваясь в промёрзшее плотное одеяло, Хейзо утонул в краткой мысли о том, почему же Казуха постоянно появлялся так вовремя и редко бывал на связи. Додумать не успел – как только голова коснулась подушки, а тело развалилось на кровати на болящие запчасти, сон накрыл своей беспросветной пеленой, радостно обещая ночь без кошмаров. Про друга его можно было сказать так: погиб ли, потерялся, - неизвестно. Но одно было ясно точно – сейчас его не существовало. Был ли он плодом больной фантазии смотрящего или же подставной куклой, непонятно. Лишь роль отыгрывал отлично и помогал крыше не уехать окончательно. Провалившись в отрывочный сон, Хейзо окончательно потерял связь с реальностью и пропал в чудесном мире спокойствия и счастья, где пробудет до самого утра, пока солнце не разбудит его. А пока он счастлив, и этого достаточно.