***
Галя ожидала у лифтов, смерила неодобрительным взглядом Колю и Ваню, с интересом покосилась на сундук с сокровищем, которое так и не выпустили кое-чьи любопытные ручки, и сочувственно поздоровалась с Машей. — Почему вы двое даже отдохнуть не можете без приключений? Коля развел руками: такая работа. Однажды, в разгар девяностых, он за хлебом вышел, а нашел три трупа в цирковом трико и с вырезанными треугольниками на груди, так что порог квартиры переступил только через неделю расследования. Или вот, совсем недавно, ездили с Серегой на рыбалку, а там убийства, кровища… Или вот!.. Да ведь Галя сама должна знать. Галя очевидно знала, но смотрела со всей суровостью неприступной Фемиды. Но это на Колю и Ваню, потому что к Маше она обратилась со всей теплотой. Так что уже через минуту Коля провожал взглядом их спины, удаляющиеся в сторону Галиного кабинета. Его самого, впрочем, тоже скоро позвали туда. Как и Ваньку, но тот быстро отговорился экспертизами и слинял. А Коля раз за разом пересказывал историю с самого начала, и Галя каждый раз путала вопросами, как будто преступника допрашивала, и очевидно сердилась, что все это дело провернули за ее спиной. Потом смотрели кино: открытие сундука и последующий конфликт с Котовым, потом прогулялись до морга, забросив Машу в буфет, потому что вот уж кому точно не стоило наблюдать трупы месячной давности с пробитой головой и съеденным собаками лицом. В общем, мысль о пропущенном обеде со временем стала навязчивее, и все сильнее хотелось покончить с формальностями и наконец пожрать. Когда идея сбежать втихую в лабораторию и наесться конфет перестала казаться дикой, Галя все же сжалилась, и распорядилась отвести Машу домой. Отвозить, впрочем, доверила не Коле, а Танюшке, Коля только проводил до лифта и тепло сжал Машины пальцы своими. И снова удивился мудрому, отнюдь не юному взгляду грустных карих глаз. Маша все понимала. Что именно и как — Коля не знал, ведь не могла же она знать всё, что он сам понял только этим утром. Но Маша понимала главное, и она улыбнулась, тепло, ласково, но той печальной улыбкой, какой улыбаются, навсегда расставаясь. — До встречи, Николай Петрович. — До встречи, Маша. Высокая стройная муза в мехах скрылась за железными створками лифта.***
Ванька нашелся в лаборатории. Он крутился на стуле, ковыряя ножом железный брелок. Брелок Коля помнил — его отдала Ване Танюшка и это вроде как был подарок Макарского. Правда, зачем понадобилось вскрывать железную птичку, он не мог даже представить. Ванька поднял глаза на Колю, затем посмотрел ему за спину, и снова опустил голову, рука вновь схватилась за перочинный ножичек. — Точно не хотите на ней жениться? — Зачем? Ваня пожал плечами. — А зачем люди женятся? Чтобы быть счастливыми? Коля пододвинул кресло и сел рядом. — Чтобы она была счастливой, я дал номер хорошего врача. Ты чего вытворяешь? Ваня голову не поднимал больше и не поворачивался, ожесточенно ковыряя птицу, как будто собирался найти внутри библиотеку Ивана Грозного и Янтарную комнату. — Я должен был заметить, что швы перепаяны. Кстати, камни в кресте — это действительно бриллианты. Может подумаете, Николай Петрович, а? — Да брось ты. — Разговор складывался каким-то напряженным и даже с привкусом злости, но только недавнее новогоднее, влюбленное настроение коснулось сердца подобно пушистому кошачьему хвосту, и злость отступила. — Так что со швами? — Этот брелок я паял, чтобы Макару подарить. Но потом швы вскрыли и запаяли снова. Как думаете, что внутри? Коля не знал, но остался следить за вскрытием птички. На всякий случай. Во избежание. Внутри оказалась флэшка от фотоаппарата. Ванька нагнулся, присоединяя ее к компу, экран мигнул и кружочек загрузки появился на несколько мгновений, пока не открылась папка с десятками ярлыков. Ванька ткнул в один из них, и фотография начала загружаться, но медленно, будто интересничая со зрителями, по пикселю и по строчке. Однако не успело изображение появиться даже до середины, как Ванятка с чертыханием клацнул по красному крестику и так остервено, как будто закрывал армию окон, а не одно. Компьютер мигнул. Моргнул Коля. Ванька лбом приложился об стол и закрыл лицо руками. — Вы ничего не видели, Николай Петрович. — Не видел, — легко согласился Коля. Потому что он и в самом деле не видел почти ничего. Почти — это обои, исписанные английскими строчками, и два запястья, связанных друг с другом посредством… — Наручники, серьезно, Тихонов? Красный как рак Ванька ударился лбом еще раз. — Ящик шампанского, — прохрипел он. Коля фыркнул: — Ты мне рассказываешь, как докатился до таких подвигов, или предлагаешь взятку? Ванькин лоб снова поздоровался со столом, правда, на этот раз там лежали заботливо подставленные ладони. Коля взъерошил белобрысые вихры, мол, да ладно, с кем не бывает. Подумаешь, игры с наручниками — все там оказывались. Но воображение дорисовало те части фотографии, которые Коля не успел посмотреть... ...И Коля больше не мог бороться с воображением. Еще утром, проснувшись рядом с Ванькой, он понял, что это за новогоднее ликование посетило в начале марта и почему так радостно от совместных посиделок на кухне. Не будь недавнего откровенного разговора у окна, пока в духовке жарилась курица, и не прими Коля вылезшую из глубин памяти тайну, сейчас, столкнувшись с неуставными желаниями, уже встрял бы в отношения с какой-нибудь женщиной — да хоть с той же Машей, даже если бы твердо знал, что ничего хорошего из романа не выйдет. Но. Ваня пощелкал кнопками, какие-то окна открылись, закрылись, сообщая о чем-то, что нужно было узнать. Ваня вытащил флэшку, и кресло откатилось в сторону, пока пальцы искали чашку петри и колбу с — Ванька предупредил — кислотой. Шипел и пузырился пластик, Ванькино кресло вновь оказалось вплотную с Колиным, голова легла на плечо, и под Колиной ладонью оказалась жесткая от крахмала ткань халата, натянутая на Ванюшкином плече. На сердце шел теплый снег, мурлыкали темные коты, сменяли друг друга аккорды гитары. Коля больше не корил себя, Коля принял свою влюбленность, как раньше принял Ванятку со всеми его причудами и пристрастиями. Не было не единого шанса, что это взаимно. Он видел, каких мужчин выбирает Ваня: ярких, молодых и раскованных. Он помнил высказывания про разницу в возрасте. Ни единого шанса. Коля вновь ласково взъерошил волосы и подул в висок, прежде чем обернуться. Галя стояла, прислонившись к дверному косяку, и вместе с ними смотрела как пузырится флэш-карта. — Чего тут у вас? — спросила она без особенной, впрочем, строгости в голосе. — Эксперимент, — первым ответил Коля. — Социальный, — тихо добавил Ваня и поворошил пинцетом остатки пластика. Галя смотрела, не подходя ближе и не уходя прочь. — Как насчет кофе? Над ее лбом и висками не раскрутились еще завитые на министерский банкет кудри. — Валя мясные пироги привезла из дома, там как раз по кусочку оставили для вас. Коля встал первым, и Ванька тут же вскочил, влеченный волшебными обещаниями еды и питья. По делу Котова еще требовалось собрать множество экспертиз, прежде чем передать в суд, и перво-наперво нужно связаться с Добинском, ведь наверняка не обошлось без участия Мясникова, хотя бы материального или морального… Но большая часть уже позади. Коля повернул голову в Ванькину сторону: — Что насчет шахматной партии вечером, товарищ эксперт? Ванька тут же откликнулся, как был, с набитым ртом и кофейной пенкой возле губ. — Только можно на завтрак сердечки, а не овсянку? Пожалуйста! Коля ухмыльнулся в ответ. Галя улыбнулась, переводя взгляд с одного на другого, и подложила им на тарелки еще по куску пирога.