Старый дом.

      - Знаешь, есть такие районы земли, где никогда ничего не вырастет? Вот на таком месте я рос.       Только люди действительно старались что-то после себя оставить в том захолустье- вкладывали бешеные деньги в огороды (звучит жалко, но, поверь, если чуть подумать, очевидно, что другого выражения не найти), на которых ничего не росло. Когда ничего не вырастало на огородах, местные заводили собак, которых пытались выдресировать и сделать какими-нибудь особенными- но собаки не хотели оставаться и срывались с цепи.       И вот после собак...они заводили детей и у них все выходило. Ведь дети обременены чувством долга перед родившими их, и большим любящим все то, что можно с первого взгляда назвать хорошим.       Бавринок остановился от хождения по кухне. Пастиль слушал его рассказ уже после еды- по договоренности обоих.       - Хорошая метафора?       - Да...       - Мне тоже нравится.       Пастиль чувствовал себя некомфортно рядом с ним. Барвинок вроде и был энергичен, к их общему удивлению, но эта энергия исходила из ужасного долго созревавшего гнева. И при этом, силы уходили еще и на такие ненужные вставки, которые придавали Барвинку оттенок безумию.       - Винок... Ты правда можешь не рассказывать, если тебе трудно.       Он выставил его ладонь вперед.       - Нет. Мне нужно высказаться. Так вот, про моего отца...       Я вырос без матери. Мне никогда не говорили куда она могла запропаститься.       Скорее всего- не выдержала этого придурка, который ВЕЧНО носил серое. Я клянусь! И выглядел как гордый мешок картошки из-за этого. И был жутким невротиком, что касалось меня в частности- наступил на скрипучую доску пока шел- смерть четвертованием! Это был кошмар жить вместе с ним- вечный контроль, но, понимаешь такой...скрытный. Он никогда не включал телевизор при мне, чтобы слышать каждый шорох из моей спальни. Но необходимость в сием отпала после одного случая...       Барвинок сел на стул, глубоко задумался, чтобы описать все как можно более точно. Пастиль сжал руку Барвинка.       - Он мне и снился. Схожестей много в любом случае. Как-то раз я умудрился тайком от отца купить и пронести довольно симпатичное платье- косплей на кого-то. Не суть важно. И я так радовался... Даже не самому платью, а тому, что я возможно смогу что-то о себе узнать, что в чем-то я смогу быть свободен.       И вот, наконец-то... я смотрю на свое отражение и впервые понимаю какой симпатичный. Настоящий триумф в рамках моей головы. Вероятность того, что я смогу быть счастлив возросла неимоверно, но прямо в этот момент отец хлопнул дверью и сразу направился в мою комнату. Такими раскатистыми, громкими шагами- так он ходить запрещал. Вроде как надо бы раздеться и наплести что-нибудь, но от осознания, что единственный родной человек все знает обо мне и сейчас прямо-таки рвется сказать мне как же ему не нравится моя единственная отрада, не оставалось ничего кроме как упасть и заплакать.       Как только он вошел сразу смерил меня взглядом, очевидно, не самым доброжелательным, стукнул об стену томом манги, откуда я взял образ и ушел. Мне было слышно как он что-то бубнел позже, похожее на "хреновая мода". Эта фраза запомнилась мне лучше всего, говорил он не только ее. В тот же вечер я понял, что больше не смогу сдерживать внутри себя все, что не нравится другим и сбежал, без записки, без всего...       Голос Барвинка все стихал, и стихал, пока не затих вовсе.       - Это все?- спросил Пастиль.       Барвинок кивнул.       Как по сигналу, любимый обнял его- нежно, ненавязчиво, как будто стараясь обозаначить возможность выбора.       -Тебе стало легче?       -Немного...Надеюсь я быстро усну сегодня.       Они так и стояли, зарывшись друг в друга до тех пор, пока Пастиль не почувствовал, что ему пора на работу.