***
— Да ладно тебе, Зонтик! — ставя чайник на кухонный стол произнёс жёлтый, — Что плохого может произойти, если мы добавим ложечку-другую сахара? Конец света? Пока Феликс пытался подбить Зонтика совершить кощунство, сам клон сидел за столом, нервно поджимая ноги в ожидании худшего. Голубоглазому вообще не хотелось ссориться с кем-либо, но сейчас он находился в такой ситуации, которая подразумевала конфликт либо с червовым валетом, либо с трефовым королём. В голове парня крутилось множество вариантов исхода событий, но все они сводились к одному выводу - кто-то из его братьев будет злиться. Гнев Феликса привлекал Зонтика не больше, чем недовольство Куромаку. Обе версии несли за собой сплошной негатив, заставляя трефового валета желать оказаться где угодно, но только не здесь и не сейчас.***
Король не редко рассказывал своему валету о вреде сахара, критикуя всех, кто его потребляет. Куро говорил, что глюкоза полезна для мозга, но сахар в чистом виде презирал. Во время очередного вечернего просмотра телевизора, когда все кроме Куромаку бездумно смотрели на экран, сероволосый подготовил полноценный доклад о вреде сахара. А на следующий вечер был поставлен вопрос о полном запрете на наличие чистого сахара в доме. Убедительность аргументов Куромаку было трудно отрицать. Данте воспринял отсутствие сахара как возможность по-новому раскрыть вкус пакетированного чая. Габриэль разделил авторитетную позицию своего короля. Зонтик, благодаря своей мнительности и ранним рассказам Куро, сразу же отказался от сахара. Ромео в какой-то степени обрадовался запрету сахара, который так сильно мешал поддерживать фигуру в форме. Пику не было особого дела до того как пить чай, так что запрет не сказался на нём никаким образом. Мнение Вару никто и спрашивать не думал. Феликс же воспринял запрет на сахар как катастрофу, подобную гибели Помпеи. Как это "без сахара"? Сахар - это дофамин, а дофамин - это гормон счастья, которого многим в их доме так сильно не хватает. Вон, Пик ходит такой весь из себя злючка-колючка, потому что сахар не ест! И вообще - у нас демократия, как же может быть демократия без сахара?! На все недовольства Феликса Куромаку лишь молча вздыхал, а спустя некоторое время говорил, что не только от сахара люди счастливы, существует ещё много источников глюкозы, и стоит выбирать не легкоразлагаемые сахара, а что-то более сложное, на подобии фруктов. Но, так уж получилось, что все изречения серого кардинала были для желтоволосого непонятны. "— Зачем так усложнять, если есть лёгкий и быстрый способ?", — думал клон, пряча под кроватью коробки с сахаром в кубиках.***
Сейчас Феликс закидывал около десяти кубиков из тех самых упаковок в заварочный серый чайник с двумя звёздами, щедро кладя в него несколько ложек листового чая. Зонтику оставалось лишь молиться о том, чтобы Куромаку не решил зайти на кухню в тот самый момент, когда валеты будут пить чай с злополучным сахаром впервые за долгий, лишённый сладости месяц. Тщательно всё размешав, Феликс с облегчением вздохнул, а улыбка на его лице расширилась до такой степени, что казалось, будто уголки его губ вот-вот дотянутся до ушей. Парень взял две кружки, достал спрятанное от Вару печенье и, поставив всё на стол, принялся за разливание чая. Наконец, усевшись за стол, Феликс обратил свой взор на трефового валета: — Ну же, Зонтик, — улыбка четвёртого клона стала сдержанней, — сахар не кусается, или ты уже успел забыть, глупышка? Феликс издал тихий смешок, тыкнув шестого клона в щёку печеньем. Зонтик неуверенно сверлил взглядом уже налитый в чашку напиток. Действительно, сахар не кусается, а Феликс - ещё как, так что следует выпить. Но он ведь так долго сдерживался, а ещё ему не хотелось разочаровывать своего короля, который в точности был уверен в воздержании валета от "белой смерти". — Ты же этого хочешь, не так ли? — на менеру змея-искусителя прошептал сидящий рядом парень, — Тебе следует поторопиться с решением. Зонтик перевёл взгляд на Феликса, а затем медленно протянул руку, ранее лежащую на одной из коленок, к чаю. Он сжал ушко аккуратной чашки с изображением трефовой масти, чувствуя себя так, будто предает Куромаку. Тем не менее, желание наконец вкусить сахар было выше, чем мораль. Когда губы одного валета с дрожью прикоснулись к краю чашки, губы другого расплылись в чём-то среднем между улыбкой радости и безумия. Пока зрачки Зонтика были расширены от приторного вкуса чая, который наконец достиг его рта, зрачки Феликса были пугающе сужены. И стоило Зонтику сделать второй глоток, всё ещё пытаясь осознать эйфорию от происходящего, как раздался крик: — Вы чем это тут занимаетесь?! Валеты с ужасом посмотрели на узкую арку, которая была входом на кухню. Куромаку грозно возвышался над сидячими неподалёку братьями, лишь одним своим видом давая понять, что наказание за проступок будет страшным. Оглядывая короля с ног до головы, Зонтик выплёвывает набранный в рот чай, а затем паникующе смотрит по сторонам, ища спасения. — Стоило предугадать это, когда Феликс пришёл за чайником, — второй клон тяжело вздыхает, проходя вглубь кухни, — он так предсказуем, что я даже не задумался, прежде чем дать ему согласие, — Куро ставит руки по обе стороны стола, переводя свой взгляд то на Феликса, то на Зонтика, — от него я ожидал нечто подобное, но от тебя, Зонтик... Куромаку поправляет очки, его взгляд был полон раздражения, а осуждение с ноткой разочарования отчётливо слышалось в голосе короля треф. — Это же всего лишь сахар, Куромаку! — недовольно вскакивает со стула Феликс, — Мы не умрём от одной ложки сахара, — клон демонстративно скрещивает руки на груди и задирает голову вверх. — Умрёте, — холодно произносит в ответ Маку, игнорируя нарочито-обиженный вид жёлтого, — Зонтик, за мной. Зонтик опускает голову, понимая, какой же груз вины и стыда одновременно лёг на его плечи. Осторожно задвигая после себя стул, валет не поднимая головы идёт за Куромаку, прекрасно зная, что его будут отчитывать.***
Как только дверь в кабинет закрывается, Куромаку незамедлительно начинает говорить: — Я очень разочарован, Зонтик, и я на девяносто девять процентов уверен, что ты и так это знаешь. Шестой клон прячет руки за спину и шмыгает носом, почти как нашкодивший котёнок. — Червовые плохо на тебя влияют, Зонтик. Куро смотрит прямо в душу, заставляя голубоглазого ещё сильнее сжаться, желая исчезнуть. Зонтик знает, какого ответа ждёт его король: — Да, Куромаку... — И ты знаешь, что я жду от тебя в качестве извинений, Зонтик? — Да, Куромаку... — Ты принёс? — Да, — голубоглазый тянет шарф, доставая как-будто из ниоткуда какой-то странный пакетик с белым содержимым, — я нашёл это у Пика, в шкафу. — Положи на стол и можешь быть свободен, — Куромаку деловито садится на кресло, поворачиваясь к валету спиной. Следуя порядку действий, продиктованных ему раннее, шестой клон кладёт пакетик, извиняется и уходит, плотно закрывая за собой дверь. Куромаку разворачивается, берёт пакетик в руки, открывает его и суёт указательный палец внутрь. Набрав нужное количество вещества на подушечку пальца, он подносит этот палец сначала к носу, пытаясь распознать запах, а после суёт палец в рот, пробуя содержимое на вкус. — "Золотой тростник" рассыпной, июль месяц фасовки. Как я и думал, ещё один ест сахар в тайне. Ранее Куромаку поручил своему валету приглядывать за остальными, мотивируя это тем, что надёжнее Зонтика клона не сыскать. Валет изо всех сил пытался показать, что на него и правда можно положиться, даже уличил Вару в хранении сахара, хотя тот ушло избегал чужих глаз. А сейчас, пытаясь поймать Феликса на горячем, попался сам. Да, пожалуй, сила воли - то, чего так сильно не хватает каждому живущему в этом доме. Сероволосый встаёт, издавая звук, похожий на хмыкание, и идёт к окну, а затем произносит вдумчивым голосом, смотря вдаль вышек Ростова: — Ненавижу, блять, сахар...