***
Поворот ключа в замке, характерная возня в коридоре, кажется, этот неуклюжий идиот опять что-то обронил. И с довольной улыбкой Обито заглядывает в кухню. Гладит Паккуна, спящего под столом. Сердце Какаши ухает вниз с головокружительной высоты. — Мм, что готовишь? Пахнет вкусно, — Обито хватает кусочек перца, жуёт, нарочито громко чавкая, чтобы подразнить Паккуна. Играет с Паккуном, стремительный, громко и неестественно ржёт над своими же шутками. Снимает толстовку, бросает ее на стул в кухне. На нем футболка с обложкой альбома Joy division, отлично сочетается с чёрными джинсами. Какаши отводит взгляд, ему резко становится невыносимо жарко. Овощи, которые он нарезал, внезапно расплылись в одно большое разноцветное пятно. Ему вдруг хочется провалиться под землю, желательно куда-нибудь в другое измерение, где нет никакого Обито с его дурацкими шутками. Или же провалиться с Обито, и тогда бы он… «Как же он меня заебал» — думает Какаши — «Пусть он только на секунду и уйдёт на очередную свою тусовку и оставит меня, блин, в покое. Можно будет спокойно съесть свой ужин, к которому к тому же уже припасена бутылка хорошего джина». Но Обито не на секунду — помогает ему с ужином, на самом деле мешает, занимает собой всё пространство в кухне, включает телевизор, переключает каналы, хорошо пахнет, тараторит, не переставая, обращается, кажется, к нему. «Так, соберись, блин, что он там хочет сказать. Господи, до чего же красивый в этой чёрной футболке. Смирись, Кеш, со своей ролью в его жизни и просто слушай.» — … и ты понимаешь, Какаши, Сасори скорее всего уйдёт в следующем сезоне. И это мой шанс. Я наконец смогу избавиться от комедийных ролей. Если я постараюсь, то я смогу показать себя. Меня наконец увидят. Увидят и признают мой талант, мою харизму. У меня будет куча фанатов, внимания, даже больше, чем у этого белобрысого выскочки Дейдары. Это действительно важно для меня. Тебе бы он, наверное, понравился. Такой, знаешь, талантливый, знает, чего он хочет, дерзкий… Обито обрывает сам себя, бросает беглый взгляд на друга, потом начинает демонстративно смотреть музыкальный канал, жуёт печенье, пытается накормить им Паккуна, ловит неодобрительный взгляд хозяина прожорливой псины. Какаши уже давно пришёл в себя, приготовил пасту, накладывает себе и другу. «Что ж, дружище, давай сделаем вид, что ты ничего не видел и пусть все будет как раньше, в конце концов я всегда с тобой рядом, у меня есть мои собаки, джин, музыка, спортзал, порно, хорошее воображение и ужин с Ямато каждую последнюю пятницу месяца. Ты же отличный актёр, Обито, так давай, подыграй мне и проедем этот случайный эпизод.» Но почему же Обито не может, смущается, мнётся, бросает тяжелые косые взгляды? «Вот ведь вляпался ты, Кеш, врагу не пожелаешь.» Что ж, Какаши делает несколько вдохов и выдохов, считает их, слышит, как гулко бьется его сердце, и выдавливает из себя: — Обито… — сердце сейчас, кажется, выпрыгнет из груди, свой голос звучит как чужой. — Я знаю, что ты видел. Давай поговорим. Обито вздрагивает, опять отводит взгляд, да сколько можно уже сегодня. По телевизору звучит песня «I wanna be your dog», вот ведь нелепая случайность. Какаши уже сам готов заржать и свести все в шутку, но брюнет краснеет пятнами. Смущается что ли? — Кеш, вот ты мне скажи, нафига ты смотрел это видео и самое главное, где ты его, блядь, достал? Такое, знаешь, не покажешь на семейной встрече. Решил подзаработать денег несколько лет назад. И тут оно вылезло, — брюнет пытается говорить шутливым тоном Тоби, но получается из ряда вон плохо. — У меня платная подписка на известный порноресурс. Там много всякого можно найти… И догадайся с одного раза, зачем люди смотрят порно? — Какаши уже надоела вся эта ситуация и особенно попытки Обито включить Тоби. Бесит прямо нереально этот тупой придурок. — Не понял? А зачем тебе видео именно со мной? Я, конечно, там действительно хороший мальчик, точнее наоборот плохой. Но зачем ты смотрел это, а? — Говорит шутливым голосом, но что-то такое в его глазах, как тогда в школе, когда они подрались и Какаши торжествующе сидел на нем. Что-то такое, что тогда захватило Какаши и больше никогда не отпустило. — Я смотрел все видео с тобой. Мне действительно нравится. Чего-то такого в глазах Обито становится больше в ответ на его, Кеша, честность. И не отпустит, понимает Какаши.Staying in the same place just staying out the time
Встаёт со своего стула, идёт к застывшему Обито, спотыкается о Паккуна, — «прости родной», — наклоняется к сидящему Обито, — запах грейпфрута и кофе, мягкость его волос по щеке, — и целует. Сейчас скажет, ты совсем охренел, Кеш. Но Обито подаётся вперёд и отвечает на его поцелуй. Все вокруг исчезает, есть только они двое во всем пустом мире. Внутри себя Какаши стоит над пропастью и орет куда-то в бесконечность — «я, блядь, охренел». Но внешне остаётся спокоен, конечно. Ощущает вкус его дыхания, свои руки на его футболке, тонкая горячая ткань. И если бы Обито вдруг резко не оборвал поцелуй, то от тренированного спокойствия Какаши не осталось бы и следа. Он и сейчас весь дрожит, как пёс, учуявший след. Что-то такое притягивает, гипнотизирует его, усыпляет его разум, оставляя лишь разгоряченные чувства. И не только чувства. Тело тоже реагирует весьма однозначно. Какаши больше не может оставаться с ним рядом, это слишком невыносимо. — Я в душ, Обито. Какаши уходит, а Обито остаётся с незаданными вопросами к нему — что это такое было, что это значит, этот симпатичный и спокойный его друг так к нему подкатывает, или это что-то большее, ясно ведь теперь, зачем он смотрел порно с ним, но если это просто подкат от одиночества и скуки, то почему он целовал его так нежно? И самые главные вопросы у Обито остаются к себе, почему он подался к нему всем телом и почему этот поцелуй ему так понравился? Обито растягивается на диване в ожидании сбежавшего Какаши. Тот выходит из душа, вытирая полотенцем растрепанные влажные волосы, останавливается рядом. В повисшей тишине явственно чувствуется необходимость отпустить какую-нибудь глупую шутку, но, прежде чем Обито успевает её придумать, Какаши сам заговаривает: — Можно я лягу рядом? — Что ж тебе помешает, — философски замечает Обито, перекатывается на живот, оставляя рядом с собой место. Какаши пожимает плечами. — Я уточняю, на случай, если вдруг теперь это будет… неловко. — Какаши, — Обито придает лицу как можно более оскорбленный вид, — Я снимался в порно… — Я знаю. — Чтобы мне стало неловко, тебе стоит сильнее стараться, не думаешь? — Это не входило в мои планы, — Какаши снова пожимает плечами и устраивается рядом, как-то ненавязчиво, но непривычно нарушая личное пространство. — Планы? — карикатурно подрывается Обито, — У тебя есть планы? А ну-ка! Просвети меня! — Фигура речи, — с оскорбительной серьезностью отвечает Какаши. На этом диалог сдувается, только начавшись. Какое-то время они молчат. Лежать рядом оказывается не столько тесно, сколько жарко, но Обито не спешит двигаться, не желая показаться смущенным или избегающим. — А помнишь Рин? — первым нарушает он тишину. — Конечно. Странный вопрос. — Я просто тут что подумал: а ведь получилось забавно. Я, получается, был в неё влюблен… — Я знаю. — Все-то ты знаешь, придурок, — раздраженно огрызается Обито, но тут же утихает, продолжает как ни в чем не бывало, — Ну, а ты её… не, подожди не так! — Обито взмахивает руками, — Ей нравился ты. И теперь мы, то есть я, знаем, что тебе нравлюсь я. Круг замкнулся! — И правда, — без должных эмоций отзывается Какаши. Обито превентивно пинает его ногой, насколько это позволяет расположение тел. — В этом месте стоило смеяться, знаешь… — нарочито обиженно тянет он. Какаши внимательно смотрит на него и молчит с пару секунд, а затем расплывается в улыбке и самым добрым, полным дружелюбия голосом сообщает: — Ну так пошути, я и посмеюсь… Непроизвольно у Обито вырывается смешок, но он все равно переваливается на бок и снова показушно пинает Какаши в бедро. — Может ещё сплясать вокруг тебя? — Как хочешь, — Какаши пожимает плечами, — Раньше постоянно этим занимался, тебя даже отсутствие моего согласия не останавливало. Обито чувствует, что его загнали в угол: достаточно остроумный ответ не идет в голову, и приходится спешно ретироваться с тихим смешком. Легкое послевкусие проигрыша разжигает старое, привычное ощущение противостояния и детский азарт, но Обито вовремя отсекает их и на всякий случай решает, что сейчас не время. — Знаешь, даже хорошо, что так вышло, — меняет он курс, — Столько новых тем для разговоров возникло! Какаши молчит с пару секунд. — Можно вопрос? — Конечно, дружище! — торжественно восклицает Обито. — Почему порно? Как так получилось? — Ну… деньги были нужны, а порно оплачивается хорошо и тоже своего рода, знаешь, актерство. Это весело, на самом деле, — Обито садится, облокотившись на спинку дивана и перекинув через Какаши ноги, — Особенно если любить тупой и пошлый юмор. Много смешных историй появляется, вроде: «Не останавливайтесь, сейчас под вас подползет оператор» или «Где гример? Тут прыщ на заднице глядит прямо в камеру, тебе что, в глаза накончали?», — Обито смеется. — Этого я знать не хотел, — сообщает Какаши. — Кстати… — тянет Обито с особым удовольствием, намеренно пропустив высказывание мимо ушей, — Ты знал, что порно — это адски жарко? — Физическая активность? — Ну это тоже, — отмахивается Обито, — Но есть кое-что ещё. Чертовы. Софиты. Куча их. А ещё запахи стоят чудесные: пот, смазка… — Ты убиваешь всю атмосферу, — сухо констатирует Какаши. — Слабак! — Обито гордо задирает подбородок, но тут же не выдерживает, смеется. Он поднимает ногу и ставит её на живот Какаши. Тот никак не реагирует: то ли не замечает, то ли не подает виду. Обито, поддавшись секундному импульсу, надавливает, уже после осознавая спорность этого решения. Какаши шумно выдыхает, но ничего не говорит. «Держит лицо, » — предполагает Обито, снова почувствовав азартное волнение. — Эй, Какаши! — Чего? — буднично-спокойно отзывается тот. — Какой ролик больше всего понравился? — Обито прищуривается, криво улыбаясь. Какаши какое-то время молчит, и он уже начинает прикидывать, как вывести того на чистую воду, но экспериментировать не приходится — Какаши сам подает голос. — С ботинками. — С какими ботинками? Это тот, который соло? — Да. — О! — тянет Обито, расплываясь ещё шире в улыбке, — Фетиш на тяжелую обувь? — Вроде того, — уклончиво отвечает Какаши, но после очередного слабого пинка добавляет, — Там голос за кадром красивый. Это чья-то озвучка? Обито вмиг принимает самый презрительный вид, гордо задирает голову и, понизив голос до максимума, замечает: — Я, если ты забыл, актер. И вполне могу сам себя озвучить. — Не сомневаюсь, — бурчит Какаши, но глаза вдруг отводит. Обито чувствует, как напрягся живот под ним и улавливает какую-то еле ощутимую смену атмосферы. Попал в слабое место — понимает он, и это осознание радует его, будто маленькая победа в продолжающемся споре. Обито смотрит, как неловко Какаши отводит взгляд, как накрывает лицо рукой. И эта непривычная его робость разжигает азарт в груди — как далеко можно зайти в этой ни к чему не обязывающей игре словами? Обито не знает, но очень хочет проверить. Он ерзает, будто в попытке удобнее устроится, хотя на самом деле — лечь поближе. Так, чтобы колено касалось чужой ноги, а чужое плечо упиралось под ключицы. Естественная поза, которая, кажется, фрустрирует только больше. Какаши приглаживает ладонью влажные волосы, ведет руку дальше вверх, до тех пор, пока не прячется носом в сгибе локтя. А в том, что он прячется, Обито уже не сомневается. — И к слову, — продолжает тот в непринужденном тоне, — если тебе вдруг интересно, я не гей. Я, скажем так, человек широких взглядов. — Ясно… — отрывисто отзывается Какаши. — А ты? — А я… — прежде чем закончить, он вздыхает не то беспокойно, не то утомленно, — не уверен. — Ясно, — Обито возвращает сказанное, но на совсем другой интонации. Легкой и шутливой настолько, что Какаши оборачивается, и из-под прикрытых век ловит его взгляд. — Черт, так шея болит, — совершенно буднично жалуется Обито и расправляет плечи, чтобы занять еще больше места на кровати. — Размять? — спрашивает Какаши неуверенно. — О, это было бы так славно! — Обито резво усаживается к нему спиной, а затем, после коротких раздумий, стаскивает водолазку. Какаши тоже поднимается. Кладет ладони на плечи и сминает, сначала чуть ощутимо, затем смелее. Руки у него теплые и чуть шершавые после душа. Приятно. Когда он сдавливает перенапряженные мышцы, Обито против воли шумно выдыхает. Какаши замирает на секунду, прежде чем продолжить. Должно быть, после всех разговоров его смутил звук. Потому ответом на следующее его движение становится демонстративно протяжный стон. — Ты специально? — Пожалуйста, семпай, не делайте мне больно! — выдает Обито высоким голосом. Фыркнув по-собачьи, Какаши убирает ладони и ложится обратно, скрещивает руки на груди. — Семпай, вы обиделись? — смеется Обито, подползая к нему ближе, и в этот раз уже откровенно укладываясь на него. Он и сам плохо представляет финальную цель своей затянувшейся провокации, но все равно продолжает, просто ради процесса. — Прекрати это. Обито проводит кончиками пальцев по его шее и, поймав удивленный взгляд, улыбается. Видеть Какаши настолько сбитым с толку — нечто новое и захватывающее. — Ты когда-нибудь спал с парнями? — спрашивает Обито и явственно чувствует, как у Какаши перехватило дыхание. Всего секунду тот выглядит совсем уже беззащитным, прежде чем нахмуриться и резко встать, спихнув с себя Обито. — Хватит. Какаши не из тех, кто склонен к кокетству, и слов на ветер не бросает. А, значит, если он сейчас уйдет, то игра закончится. Они или сделают вид, что ничего не было, или будут молчать еще более неловко. Ни то, ни другое не устраивает Обито, потому раньше, чем тот успевает отреагировать, он хватает Какаши за талию и опрокидывает на пол. Движение выходит резким только с виду — Обито страхаует его и проталкивает ладонь под затылок, чтобы защитить голову от удара. Это на уровень проще постановочных драк. — Значит, не спал? — он усаживается верхом. — Может ты вообще девственник? — Обито, прекрати. Просьба не вызывает доверия. Упершись ладонью в пол, Обито склоняется ниже, чуть ощутимо касаясь шеи губами. — Точно? — понижает голос, ровно как в том видео, что так запало Какаши в душу. Тот в ответ весь подбирается, горячо выдыхает и, наконец, прямо дает понять, чего хочет — прикрывает глаза и качает головой. — Молодец, — Обито снисходительно хлопает его по щеке. — Так ты уже спал с парнями? Снова отрицательный ответ. Дальнейшие расспросы приходится отложить ради поцелуя. Выходит лучше, чем в прошлый раз — медленно, вдумчиво и глубоко. Без привкуса неловкости и фрустрации. Голову ведет, как от опрокинутой залпом пиалы саке. Внизу живота пульсирует и тянет от прилившей крови. Обито и не помнит, когда последний раз так заводился от поцелуя. Он отстраняется, не хочет торопить события. Какаши тянется следом, не сразу осознав, что произошло. — Тссс… — Обито обхватывает пальцами его под челюсть и укладывает обратно на пол. — Если не спал, то хотя бы представлял, правда? Кивает. — Что представлял? — рука скользит вниз по шее, надавливает пальцами на грудину до неровного выдоха сквозь зубы, а оттуда вниз под запах халата. Какаши медлит с признанием. Тяжело дышит ртом, смотрит из-под опущенных ресниц. Он скажет, если подождать, Обито кожей это чувствует, потому не торопит, лениво ищет сосок под одеждой, ничего не делает, просто накрывает пальцами. — Тебя. Обито самому уже нестерпимо жарко. Он снова наклоняется ниже, чтобы спросить шепотом над самым ухом. — Дрочил? — Дрочил. Слова — дрожью по спине. Какаши пытается обнять, но Обито обрывает его в приказном тоне. — Лежать. Ожидания оправдываются. Какаши послушно прижимается к полу. Так значит вот что он представлял и на что дрочил. Можно было предположить еще по выбору любимого порно-ролика. Но одно дело — вывод в своей голове, а в другое видеть, как заносчивый говнюк, привыкший, даже будучи другом, смотреть сверху вниз, плывет от приказа. — Сними, — Обито грубо дергает пояс халата. У Какаши мелко дрожат руки, пока он растягивает узел. — Смотри в глаза. Снова подчиняется, глядит прямо, пока Обито ощупывает открывшееся перед ним тело. Скорее собственнически, чем в качестве предварительных ласк, но Какаши и это, кажется, заходит. Позволяет щипать, надавливать, оттягивать кожу. Не шипит, не стонет, но мутный блеск в глазах и так выдает его. — Ноги. Обито легко шлепает ладонью по лобку и чуть смещается, чтобы Какаши развел колени. Горячий, возбужденный, податливый. И Обито награждает его за послушание быстрыми грубыми ласками. Вряд ли получится также гладко и горячо, как в порно. Вот только… у Обито в груди холодеет от внезапного осознания, что, если пара презервативов у него в кармане куртки и завалялась, то смазки там точно нет. Можно спросить у Какаши, но очень страшно спугнуть момент. Потому Обито идет обходным путем. — Ты просто дрочил? — он чуть сдавливает чужой член у основания. — Может и внутрь что-нибудь вставлял, пока думал обо мне? Мышцы пресса напрягаются, ноги дергаются в попытке сомкнуться. — Вставлял. — Прямо насухую? — Н-нет… Как можно более вкрадчиво Обито уточняет: — Мне нужна смазка. Какаши тяжело сглатывает. — Комод, средний ящик слева. — Умница, — Обито распрямляется, встает, плавно, стараясь не разрывать визуальную контакт. Он твердо решил, что никакие бытовые неурядицы не встанут между ним и его решением трахнуть Какаши сегодня, — Встань на четвереньки, раздвинь ноги и жди меня. Убедившись, что его приказ будет выполнен, Обито выходит из комнаты, вальяжно, без лишней спешки, и только оказавшись за поворотом двери чуть не срывается на бег, чудом не подскальзываясь носками на паркете. Средний ящик слева оказывается разделен на несколько отсеков, где лежат, как в магазине аккуратно свернутые, трусы, носки и майки. Чего и следовало ждать от перфекциониста Какаши. Подавив желание все раскидать, Обито ищет, терпеливо шаря пальцами между бельем, до тех пор, пока не нащупывает тюбик в дальнем углу секции с трусами. На обратном пути он прихватывает презервативы из куртки. В комнату он возвращается запыхавшийся, встревоженный, остывший, но замирает в дверях. Какаши действительно исполнил приказ и вид его выгнутой спины, приподнятой задницы, широко расставленных колен быстро напоминает, зачем все эти ухищрения. Обито подходит ближе, жадно рассматривает, прежде чем опуститься на пол. Размашисто шлепает просто, чтобы вернуть и себя, и его в роль окончательно. Какаши шумно выдыхает. Решив не тянуть, Обито выдавливает немного смазки на пальцы и растирает ее между ягодиц. Легко надавливает подушечками — мышцы кажутся упругими настолько, что Обито сомневается в том, получится ли у него вставить. Но он пробует, гладит около входа, проминает пальцами, пока не решается толкнуть один внутрь. Все оказывается легче, чем казалось. Палец проскальзывает, оказавшись плотно сжатым в кольце мышц. Какаши стонет в голос, подается навстречу, придавая тем самым решительности. И хочется пропустить подготовку, вставить в один рывок и, до боли вцепившись пальцами в бедра, драть, как в последний раз. Но Обито терпелив. Работает пока одним пальцем, а чтобы добавить разнообразия стискивает задницу Какаши зубами. Тот дергается, вскрикивает, но не сопротивляется. — Оставить тебе автограф? — спрашивает Обито низко. — Д-да, пожалуйста. Рывком он перекатывает Какаши обратно на спину. Осмелев, вставляет уже два пальца, а сам тянется к животу. Впивается зубами, вбирает кожу внутрь рта, втягивает, чтобы сделать побольнее и оставить след поярче. Какаши только и успевает ухватить его за волосы. — Фу! — рявкает Обито, пихнув пальцы глубже. И снова срабатывает, да так, что в глазах темнеет от давящего напряжения — Какаши закидывает руки за голову, разводит ноги шире, покачивает бедрами навстречу. И шепчет чуть различимо. Обито было требует «громче», но в последний момент выбирает другую формулировку. — Голос. И пальцами чувствует, как Какаши сжимается. И даже повторяет, но снова слишком тихо. — Голос. Третья попытка оказывается удачной. С губ Какаши хрипло, но, наконец, разборчиво срывается всего одна просьба: — Трахни меня. Обито чуть воздухом не давится. Он боялся, что не получится также гладко, как в порно, но в конечном итоге выходит в десятки раз лучше. Несмотря на охвативший восторг, он сохраняет лицо, косо улыбается: — Хороший мальчик. И уже даже возня с резиной и смазкой не вызывает досады. — Подними задницу, — полностью войдя в свои права, распоряжается Обито. Одной рукой подхватывает под бедра, а другой берет себя за основание члена, чтобы направить. Сдерживая все противоречащие сценарию порывы, толкается внутрь медленно. Любуется тем, как прогибается Какаши, как вскрикивает и зажимает руками рот. И только вдоволь насмотревшись, входит на всю длину до конца.***
Утро было такое, когда хочется залезть с головой под одеяло и развернуть время в обратную сторону. Чтобы уползти в свою тихую тёплую норку из одеяла и не забивать себе голову всякой ерундой. Или чтобы снова почувствовать этот огонь, чтобы поверить, что всё было взаправду. Хотя может он и сам был не взаправду этой ночью. А может, только эта ночь и была настоящей? Что за чушь лезет в голову с самого утра? Мысленно надавав себе оплеух, Обито поплёлся в ванную. Помятое отражение в зеркале дало понять, что это всё-таки не было классным эротическим сном. «Что-то рожа у меня больно довольная» — Обито трёт лицо руками, пытаясь избавиться от ярких ночных воспоминаний. — Что-то рожа у тебя больно довольная, — голос Какаши обжигает как удар плетью, всё же заставляя приятно поныть некоторые части тела. — Мне нужно собираться, а ты тут торчишь. — Ну так попроси меня ускориться. Ах да, кажется, ты только недавно как раз об этом и просил, помнишь? — Обито про себя жалеет, что остановиться он вовремя не умеет, даже если сам себя будет очень просить. — Пошёл ты. — Выдрав зубную щетку из стакана, Какаши идёт умываться на кухню. Его утро тоже не задалось. Он то хотел вскочить и напевать дурацкие песни (чего с ним не случалось, кажется, никогда), то исчезнуть из этого мира, оставив вместо себя безобидного клона, без его, Какашиных, глупых переживаний, сомнений в каждом вздохе и взгляде. Иногда ему казалось, что зря он злится на Тоби — по сути чем лучше него сам Какаши? Он тоже носит маску, которая уже кажется намертво приклеилась к его лицу, а что под ней? Ещё одна, и ещё? И так до бесконечности, пока не окажется, что не осталось ничего? На кухне уже пахнет кофе, Обито наливает себе чашку, садится напротив Какаши. «Красивый чертяка… — Мысль мелькает быстрее, чем Обито успевает спохватиться. — На хрена я в это ввязался? Подразнил бы и остановился». Почему он не остановился — думать не хотелось. Иначе тогда придется не только справляться с неловкостью пополам с внезапно накатившим возбуждением, но и думать, что имел в виду Какаши, поддавшись вчера на заигрывания. Что имел в виду сам Обито? От таких мыслей с утра начинала болеть голова. Чтобы страдать не в одиночку. — А ты будешь продолжать смотреть ролики со мной, а, Какаши? — Отвали. — Какаши даже взглядом не дал понять, как саднит внутри от каждого слова человека, которому он был готов ночью признаться в любви. — Да ладно, вчера ты был не против обсудить разное. Кое-что я даже взял на заметку. — Для новых ролей? Забудь. Обсуждать с тобой что-то, когда ты опять включил этого придурка, я не хочу. — Сонный тягучий голос, полузакрытые глаза с дымкой. «Неужели просто секс?» — Обито был готов многое отдать, чтобы узнать, о чём на самом деле думает его друг. Аромат кофе не спасал атмосферу, которая была безнадежно испорчена скисшими лицами двух друзей. Друзей ли? Обито пытался сопротивляться мыслям, которые лезли, как разваренные макароны, но получалось так себе. Какаши выглядел отстранённо и даже безразлично, не похоже, что его одолевали какие-то мысли. Пальцы чуть дрожали, поднося чашку ко рту. «Уже руки трясутся по утрам, надо же» — Обито обрадовался этой мысли, можно позлиться, можно оскорбить, отчитать — кажется, что это принесёт хотя бы временное облегчение. Радостно забросив чашку в мойку, Обито с воплями, что ему нужно сделать ещё кучу дел, сбежал с кухни, оставив Какаши отбивать на чашке народные ритмы уныния деревни Сумрачного Утра. Сборы явно затягивались и грозили перерасти в очередное опоздание скакавшего по коридору на одной ноге — в попытке надеть оба носка сразу. В прихожей им пришлось столкнуться ещё раз. — Какаши, будь лапочкой, слезь с моего шнурка. — Может, ты подождешь три минуты и дашь мне выйти первым? — А может ты дашь мне первым войти? — Шутовским голосом пропел Обито, через долю секунды в изумлении уворачиваясь от полетевшего в него ботинка, — Чуть глаза меня не лишил. Пришлось бы одолжить твой — у меня сегодня важная съёмка, которую нельзя запороть. — Удачи. Они всё-таки одновременно вышли из подъезда. Если бы мысли двух людей могли соединяться в пространстве, эти две, исходящие от двух одинаково несчастных мужчин, соединились бы в необычный узор из ожидания, сожаления, страха ошибки, нежности, надежды. «Какаши, сделай что-то, чтобы я понял и больше не боялся» «Если бы я мог что-то сделать, чтобы ты вернулся, Обито»***
Никогда ещё Обито так сильно не жалел о том, что недостаточно знаменит. Дали бы ему роль самого одиозного и при этом неоднозначного злодея — вал денег обеспечен. Это позволило бы снять отдельный дом для бессердечного придурка, а самому расположиться где-нибудь на берегах Франции, ежедневно поглощая круассаны с шоколадом. А главное — позволило бы оставить в закулисьях жизни оказавшийся, видимо, никому из них не нужный эпизод. В любом случае оставалось радоваться, что в квартире две комнаты, а работы последнее время на площадке ровнехонько — ушёл до восхода, вернулся, когда вся округа спит. И с каких это пор он вдруг планирует снимать кому-то дом? Ай, ладно, реальность всё равно такова, что на этой неделе они с Хатаке сталкивались только на кухне. Чаще молчали или обменивались ни к чему не имевшими на самом деле отношения комментариями: — Всю воду горячую слил… — Собака укусила, нормально… — Хз, когда вернусь, убери в холодильник… Утром Какаши всегда был парадоксально свеж и после душа пах до рези в носу своим одеколоном, запах которого напоминал насыщенный озоном после тысячи молний воздух. По такому виду и не скажешь, что почти каждый вечер Обито обнаруживал на столе и под ним несколько банок пива, а то и стопку, рядом с которой покоился с десяток лимонных выеденных корок. «Бля. Красивый, умный мужик. Зачем?» — думал Учиха своей далёкой задней мыслью, а под ней батарейкой кусало электричество, эхом раскатывался стон и отблески очертаний запрокинутой головы. Сегодня со съёмок отпустили раньше. Дейдара впал в истерику и орал, что никто не понимает его искусства. Ещё немного и он бы взорвался, наверное, подняв на воздух всю студию. Под «никем» Дейдара несомненно подразумевал своего партнера по съёмкам Сасори. Но истерика ударной волной задела каждого и закоротила камеры. В итоге режиссёр и вся его честная команда, похожая на группу давно убитых, но всё ещё живых людей, выгнали актёров с площадки. «Ух, блядь!» — всё, что успело промелькнуть в голове, когда эти пятеро провожали их к дверям своими фиолетовыми от злости глазами. Обито сидел в своей комнате и в мыслях «ну невозможно уже это всё» листал сценарий. Он бы никогда не понял, что в квартиру кто-то пришёл, если бы не восторженное пыхтение и суетливое перемещение собаки. «Бесшумный, как ниндзя, гад». Но гад заглядывать и здороваться не стал, а Обито… На принятие решения ушло минут пятнадцать. На кухне вместе с Какаши уже расположились банки. Одну из них Хатаке самозабвенно подносил к губам и делал большие и долгие глотки. Паккун сидел рядом и возносил хозяину собачьи немые молитвы, робко поглядывая в сторону коридора. — Ужин у тебя, смотрю, что надо. И вообще, это странно. Я всегда думал, что от пива вырастает живот. А ты как щепка. Мир полон несправедливости, да, Какаши? Какаши перевёл опустошенный усталый взгляд, который быстро наполнился надменным равнодушием. Сделав ещё один глоток, Хатаке молча кивнул и повёл бровями — мол, иди на хуй. Положа руку на сердце, скандала не хотелось. Должно же быть разнообразие в конце концов. Да и в том же конце тех же концов, Обито не сильно волновало, как Какаши предпочитает проводить свободное время. Учиха опустился на стул напротив и снова посочувствовал псу. А ещё немного себе, чёрт знает почему. — Дело, конечно, не моё, но ты, кажется, перебираешь с алкоголем. Какаши, видимо, в подтверждение этого рассуждения сделал ещё один глоток. — Обито, что надо? Вопрос был отличный. — У тебя собака скоро в углу наложит. Пойдём пройдёмся. Много всего происходит. Как-то… хм… давно не виделись. Какаши снова поднял бровь, но теперь в осоловевших глазах блеснула насмешка. Возможно, Хатаке хотел пошутить, когда и где он последний раз видел Обито. Но так и не прозвучавшую шутку Учиха не отстрелил. Сегодня после того как Хатаке налетел коленом на преграду, Гай сам оповестил руководство, что Какаши стоит пойти домой. Место удара ныло, но почему-то за грудиной. Даже малогабаритный неумелый пёс, взявший ту самую преграду с лёгкостью, смотрел на Какаши сочувственно грустно. Господи, какая тоска. По дороге домой в пакете сами собой образовались банки с пивом. Учиха придёт домой поздно, если вообще придёт. Недаром же он распинался про какую-то Конан последние месяцы. Да. Напиться и забыться, пересмотрев любимую серию «Акацки», а лучше те ролики. Вязкое забытьё в алкоголе и подрочить. Какаши ухмыльнулся, выставляя холодные жестяные банки на стол, — можно подумать, что дрочка как изощрённая месть. От воспоминаний в теле, а главное, где-то в груди зудело, ныло и требовало. Ну до чего же этот сукин сын хорош. А ещё талант Обито был непредсказуем. Особенно та его ипостась, где он выпрыгивает как чёрт из табакерки, вернее из своей комнаты, когда первая банка пива успокаивающе щёлкает крышечкой и шипит. Разговор просто охуенен. Не хватало ещё объясняться, а то и оправдываться, но Какаши поддался на аргумент про собаку. Мало ему было быть варёным мешком на тренировках последние несколько дней, поймать от невнимательности собачью пасть, так теперь он и на своего пса забил. Какаши недовольно скривился и уже не очень уверенной походкой направился к обувнице. На улице обоих настигла освежающая прохлада. Пёс спущен с поводка и, мальчик он умный, гуляет сам по себе, контролируя глупых людей. Рядом с Учихой ни колено, ни сердце не ноют. Хотя, может это пиво. Не зря же он его выпил. Обито рассказывает про свою неделю. Какаши на самом деле заинтересован. Заинтересован историями, манерой повествования, самим Обито. Взгляд плывёт, скользит, гладит, впитывает, а алкоголь потихоньку выветривается. Но пока они идут — именно так, вдвоём, бесцельно пересекая парк, а за ним дорогу, кружат вдоль дворов — вечное мытарство души отступает. Какаши не знает, когда опять Обито превратится в Тоби, но может сегодня у Хатаке будет шанс показать своему другу, как тот важен и нужен. Какаши продолжает смотреть и щуриться в улыбках, когда Учиха смеётся своим историям. — Хорошо бы, конечно, сменить агента. Мадара мне предлагает совсем не те роли. Были бы деньги ну или, -– Обито вдруг ловит взгляд идущего рядом, яркая искра мелькает в карих глазах, -– достаточная поддержка фан-базы, ушёл бы к чертям собачьим, в другие проекты. Алкоголь всё ещё замедляет реакции. Какаши как можно скорее открывает рот для ответа, но не успевает… Обито откашливается, трёт шею неловким движением и смотрит вперёд. — Я пытался поговорить с Нагато о роли Тоби, может они сделают его более значимым, хотя бы в реальный состав Акацки примут, но пока роль исключительно комедийная. Я даже подгадал момент. Выяснилось, что этот адский кукловод Сасори уходит из проекта. Просил вместо него ввести Тоби, но. Блин, я тебе говорю, этот Сасори, — Обито хмурится и показывает фак иллюзорному коллеге, — ядом изнутри пропитан! Выдернуть бы из него сердцевину, я зуб даю, там сердца нет! Он меня вообще ни во что не ставит. Ладно. — Учиха снова обращается к другу с заговорщической улыбкой, — зачем это всё, если можно просто отсосать режиссёру? Кто там знает, что с коленом, но вот в груди ожогом разливается обида. Теперь долго думать и собираться, ссылаясь на алкоголь, не нужно. Какаши усмехается: — Ну да. Тебе же по ходу не западло отсасывать кому угодно. Дело натренированное, а уж для карьеры сам бог велел. Учиховское лицо темнеет так быстро, что любой мэтр сцены позавидовал бы столь быстрой смене образа. — Ты серьезно? — Что? — Серьезно так считаешь? Считаешь, что сняться в порно и отсосать начальству для продвижения в карьере — одно и то же? — Я говорю, что отсосать тебе легко и просто. А какая разница кому и зачем? — Блядь. Ты пиздец просто. Чтобы ты знал, порно — работка ещё та. И именно работа. Это непросто. Проституткам платят за секс, а актёрам за их актерскую работу и мастерство. — Обито наливается пунцом и вот-вот сорвется на крик. — Я никогда бы не пошёл по простому пути! Это унизило бы меня как человека и как актёра. Мой путь актёра — никогда не сдаваться! И я пройду этот путь до конца, во что бы то ни стало! Мимо проносятся машины, люди решительно ускоряют шаг, огибая стоящих. Один сжимает кулаки и пытается отдышаться, второй безучастно смотрит в сторону. Собака заметила неладное и села рядом у ног, видимо, в поддержку Обито — у его. — Может ты думаешь, что я ещё и фан-базу себе так нарабатываю? А? К справке — обычно я не сплю со своими фанатами. Ответ приходится плевком и саднит. — Пффф… Я не твой фанат. Пепельноволосый заходит первым в магазин, за ним следом Обито. Какаши проходит стеллажи, взяв для себя только пиво, а Обито осматривает всё скучающим взглядом, думая что не против бы выпить вместе с другом, и потому осматривает взглядом всю выпивку, в итоге взгляд остановился на коктейле в банке. Оба подходили к кассе, выбор брюнета видит Хатаке, и актёр говорит в ответ: — Не, ну а что? Могу себе позволить! — при этом делая такое пафосное лицо, будто он купил не коктейль в банке, а дорогой алкоголь с сильной выдержкой. — И никакие коктейли мою мужественность не опорочат! Какаши улыбнулся от сказанной фразы, и, похоже, Учихе получилось немного разрядить обстановку. Выходя из магазина Какаши задумался, потому они молча шли, разговор не ладится, и Учиха попытки отбросил, как Хатаке вдруг говорит: — Хм, знаешь, а мы ведь давно уже не говорили по душам, — сказав это, он не смотрит в сторону друга. А актёр сейчас удивлённо смотрит на сожителя, продолжая идти по асфальтированной тропинке. — И это мне говорит человек, который умышленно хранил от меня свой секрет? А, Какаши? — после сказанной фразы брюнет хмыкает, да, похоже, ситуация ироничная. Любитель собак молчит несколько минут, и Обито думает что ему нечего сказать в ответ, но парень, повернув голову в его сторону, хотел что-то сказать. Со стороны брюнета слышится тихий «Пшик», Обито открывал свою банку, подумав, что разговор будет закрыт. Но нет. — Я просто не знаю, — говорит пепельноволосый, собираясь с мыслями и привлекая внимание Учихи, продолжает, — Я не понимаю как мне коммуницировать с нынешним тобой. Актер решает пока помолчать и дать выговориться другу. — Честно говоря, это отчасти и потому что мне не нравится то, как иногда ты прикидываешься «Тоби». Как по мне, ты будто скрываешь себя, выставляя свою роль. — Тут я не согласен, — возразил Обито. — Моя роль — это и моя часть тоже, то есть одно целое. — Мгх… Когда ты прикидываешься Тоби, а это происходит в большинстве ситуаций, меня это… раздражает, — не найдя больше слов, как ещё описать свои чувства, Хатаке притих, теперь выслушивая Учиху. — Раздражает? Может это тебе стоит более явно показывать свои эмоции? А то как ни посмотри на тебя, не всегда поймёшь что ты чувствуешь. Я иногда просто не понимаю, что ты хочешь сказать своими действиями, словами. — Ладно, — согласился Хатаке, заглядывая прямо в удивлённые глаза Обито, — а тебе тогда стоит меньше отшучиваться и скрытничать. — Хорошо. Всё же к концу прогулки они пришли к решению и, наверное, к счастью, обошлось без ссор. Прошла пара дней после этого случая и никто из них не поднимал этот разговор снова. Всё стало как раньше. Дверь открылась. Хатаке расслабленно сидел на диване и слушал музыку. Заметив Учиху, особого внимания этому не придал. Только лишь когда актёр с едой присел на диван, включая телевизор, любитель собак начал задумываться над тем, что стоило бы начать какой-то разговор. Как работа? Как день прошел? Что дальше планирует делать? И подобные вопросы говорил Хатаке, но особого результата не добился. «Ну, я хотя бы попытался» — думал он про себя. — Хм, почему ты не рассказывал что тебя пригласили на КомикКон? — спустя пару минут, спросил Какаши, отрываясь от ноутбука. — А зачем тебе эта информация? Тебе же нет смысла туда идти, — саркастично сказал парень, — Это ведь только фанатам интересно. — Я смотрел весь сериал, — серьёзно ответил ему Какаши. Хатаке не понимал, зачем именно он хочет всё это говорить, но реакция у его друга была немного забавной. Актёру не нашлось, что уже сказать на это, он только удивлённо смотрел на друга несколько секунд, после уже мрачно говоря: — Ну, тогда может тебе и правда стоит пойти. Диалог ненадолго прерывается, оба парня молчат, пока пепельноволосый не спросил с опущенной головой, чтобы прикрыть лицо волосами: — Ты бы хотел, чтобы я был твоим фанатом? И Учиха понимает, что да, он хотел бы этого, чтобы Хатаке был его фанатом. Только вот парню становится как-то неловко и стыдно за самого себя, потому пытается как-то оправдаться и толкнуть тираду о дружеской поддержке. После этого они долго молчат, было некомфортно им обоим, это молчание и стеснение давит. Неожиданно для Обито, любитель собак касается его руки. — У меня есть шанс? — если лицо было прикрыто, то голос говорил всё за него. Какаши сейчас неловко. — Если будешь таким же пассивным наблюдателем — то нет, не особо.***
Зал не трещал под аплодисментами, не сыпалась штукатурка — о, Обито прекрасно помнил, как то бывало на Комик-конах со всем кастом: искренне восторженные фанаты часто вредили аппаратуре, ненамеренно, возбужденные, всей многотысячной толпой. Наверняка происходящее сейчас — личный промах Учихи — такое количество пришедших. Это же мероприятие было посвящено двум второстепенным персонажам сериала: Тоби, Сасори. Последний собирался уходить после этого сезона, вот и был также приглашен на прощальную речь. Бросаться из крайности в крайность Обито не бросался, но чувствовал, как жарко под маской. Ткань плотно облегала затылок, держа пластик. Вне сомнений, Учиха дорожил своей ролью, местом, поистине дорожил, но ни для Какаши, ни для кого бы то ни было не секрет, что спессартиновая личина натирала у висков, подбородка, особенно при говорении, смехе, пусть и была сделана по меркам конкретного актера. Признать вслух сложно, но душила. Душила также, как и незначительные роли второго плана. Менее полуторы сотни человек сновали по залу, стремясь подобраться ближе к сцене. Привычная толкучка. Тоби отвечал на немногочисленные вопросы, зачастую обращенные к нему, но не сериалу. С мнимым энтузиазмом делился секретами костюма, время от времени одергивая задирающуюся маску, цеплял у нижней челюсти. В отсутствии поддержки зала, неловком молчании, что случалось порой, закрадывались мрачные, тревожные мысли. В самом начинании: хороши ли актерские навыки? Есть ли будущее? Впрочем, с каждой такой Тоби срывался на нелепые смешки, пожимания плечами, отдаваясь роли. Он так делал и в повседневной жизни, но сейчас помогало куда лучше. Там осуждали, но здесь радостно хлопали. По окончании последнего акта Обито прошел за ширму, в специальное помещение, намереваясь отдышаться, снять на миг треклятую маску. Торгово-развлекательный центр был полон, но вместе с тем пустовал. Одной-единственной занозы не хватало, серой тучки. По крайней мере, Учиха не видел нужного себе человека. Выйдя в люди, наконец расслабился. Крайне привычная атмосфера, улыбки, каждый о своем: кто-то кушает, кто-то довольствуется купленным мерчем, кто-то пересматривает снимки с друзьями. Исполнитель Сасори, кажется, также принимал фотографии и подарки. Броская надпись «Tobi is a good boy» на кофте, а также голос, привлекли внимание актера. Он непонятливо обернулся на фаната, видя чрез единственную щель, что тот в идентичной маске. — Тоби-сэмпай! — интересно поприветствовал парень кумира из-под личины, — позвольте попросить Вас расписаться на мне и разрешите запечатлеть фото? — А-а, приветствую, мальчишка, — почти что клекотом, поднимая обе сберегаемые гиацинтовыми перчатками ладони вверх. Согласился, разумеется. Принял черный маркер из рук фаната, предполагая внутренне, какую часть тела тот имел ввиду. Когда же завидел, что парень приподнимает край толстовки, звонко посмеялся, прикрывая «рот» свободной рукой в кокетливой манере. Вывел на коже того «Tobi likes you», пригнувшись, вскоре же вернул канцелярию владельцу. Любитель сериала потянулся к стоящей рядом девушке, здороваясь с ней. Та, очевидно тоже зритель Кона, Тоби да его коллеги — в плаще Акацуки, с фиолетовым кольцом на большом пальце левой руки. Учиха не слышал разговора, но с приходом незнакомки стало ясно — ее просили сделать фото. Фанат приобнял Тоби, и тот сложил жест застенчивости подушечками указательных пальцев. Девушка стояла с секунд десять, регулируя освещение в чужом телефоне, водя стрелочку на экране от солнца к луне. И вот, стоило ей запечатлеть идеальный ракурс с качеством, аппарат щелкнул, ловя момент. Щелкнул также, как и нечто внутри Учихи с ощущением свободного дыхания, поднятой маски, горячей ладони на собственной шее. Взгляд сменился удивленным. Наверняка фотография вышла забавной. Учиха уж было дернулся, собираясь негодовать на поклонника, но завидел совсем иное лицо. Лицо Хатаке. Диву давшись, Обито выпал из роли, ахнул, кратко нервно посмеялся, в глазах напротив же плясали черти. К счастью, в руки взял себя довольно скоро, одернул витиеватый крендель маски обратно. Чувствовал себя двояко, неловко. Как и последние пару недель, но более бурно. — Вот досада, каждому не терпится подружиться с Тоби! — на высоких нотах, голосом своего персонажа, вкладывая нотки упоения. Скрываемо от посторонних, к щекам хлынуло тепло. Столь неоднозначное появление Какаши выводило на растерянность, но тайно Учиха был тронут. Неужто всерьез фанатом стать возжелал? Без пассивного наблюдательства? Ситуация неоспоримо приятная, но вскоре Обито заслышал смешки пришедших на Кон. Робко почесав затылок, вновь обернулся в сторону некогда стоящего Хатаке, но того и след простыл. Недоумевающе хмурясь, шикнул себе под нос, беззлобно вздохнул. Мгновение, и к Тоби подошел уже другой человек, также с просьбой сфотографироваться. В машине Какаши настраивает радио, ловит незнакомую волну с расслабляющей музыкой. Откинувшись на спинку сиденья, закрывает глаза, а пальцы, цепляющиеся за руль, остаются напряжены. Хотя и в горле тоже — всё как будто стянуто с того момента, как он вышел из здания торгового центра. Какаши и сам не понял, как там оказался. Гулял с Паккуном, вернулся в дом, выпил большую банку безалкогольного пива, которую купил зачем-то на днях. А затем ни с того ни с сего начал собираться. Неважно, фанат он или нет. Неважно, сколько раз он просматривал этот дурацкий сериал. Когда Какаши увидел свое блёкло-мутное отражение в зеркале в ванной, в голове мелькнула фраза Обито про пассивного наблюдателя — и это заставило его метнуться с места. За окном начинает накрапывать дождь, сменяющаяся музыка неотличима от предыдущей такой же. Открыв глаза, Какаши смотрит через лобовое стекло на машину, стоящую напротив. Владелец-фанат обклеил её логотипами сериала «Акацки», и лицо Обито в маске Тоби искажается объёмной выпуклостью заднего бампера. К черту всё… К чёрту этот идиотский сериал, наблюдение со стороны. В последнем он преуспел настолько, что вместо того, чтобы воспользоваться реальной возможностью завязать с Обито человеческие отношения, предпочёл дрочить на порно с ним. Дождь усиливается, бьёт отрывисто по машине, и тут же внезапно — раздаётся стук. Вытянувшись, Какаши взглядывает вбок. Там Обито. Он склонился у окна, засунув руки в карманы куртки, и улыбается. Но мигом поджимает губы, как будто хочет изобразить больше серьёзности, чем ту, на которой способен. Понизив звуки радио, Какаши разблокирует двери. Со стылым воздухом Обито приносит с собой запах геля для волос — остался с грима, но всё лучше, чем если бы осталась маска Тоби. — Ты быстро ушёл, — говорит Обито. Он трёт ладони друг о друга, словно пытаясь согреться; дышит в них. Каким-то углом сознания Какаши думает, что на улице не так уж и холодно — поводов для подобной суеты на самом деле нет. Они оба избегают смотреть друг другу в глаза. Хотя Какаши и отвечает прямо, как есть: — Я пришёл посмотреть только на тебя. — Так, значит, ты всё-таки хочешь быть моим фанатом? — усмехается Обито. Его левая рука опускается на разделяющий их подлокотник. Он порывисто подаётся вперёд, поворачивается к Какаши и глядит неотрывно на него. А Какаши и правда всё это достало. Молчание, наблюдение. Неумение высказать всё, что хочется сказать только ему одному — Обито. Он бы не только приходил куда бы то ни было, чтобы смотреть лишь на него. Он бы в принципе предпочёл жизнь, где ни в чью другую сторону ему не пришлось бы больше устремляться. — Как я могу им не быть? — Какаши опускает свою ладонь на ладонь Обито. Как и ожидалось, она не холодная. Такой же она была и в детстве. Какаши помнит, как они случайно повалились во время учебного боя по физкультуре на маты. Его как будто прошибло чем-то — так сильно, что дыхание спёрло, а все внутренности точно расквасились. Подавшись вперёд, он запутывается пальцами в волосах Обито и притягивает его к себе. Целует — и тут же отстраняется, чтобы отдышаться и взглянуть ему в глаза. Обито не улыбается, как шут, но и не покрыт коркой серьёзности, и Какаши целует его снова. Ладонь, которую держал в своей, он притягивает к себе, кладёт на грудь, не отпуская пальцев Обито, — и тянется ближе, привстав на месте. Дождь всё барабанит по машине, и в голове туманится. Обито хрипло мычит, чуть толкает Какаши в грудь, отстраняя от себя, и на сбившемся дыхании говорит: — Ты что, пил? — Безалкогольное… — и снова накрывает поцелуем раскрасневшиеся губы Обито. Но тот мигом вырывается: — Коктейль? На то, чтобы понять, о чём речь, требуется несколько секунд. Не удержавшись, Какаши расслабленно хмыкает. Дыхание у него сбилось, и, если не притормозить, остановить себя не сможет ни один из них. — Я тебя люблю. Оказалось, это очень просто — сказать об этом вслух. Изнутри Какаши наполняется чем-то невесомым, и ему настолько хорошо, как не было даже мгновение назад, когда он целовал Обито. А Обито снова такой же, каким выглядел, стуча в окно машины, — сдерживает улыбку, распластывающуюся на лице. Только в этот раз его ладонь лежит на левой груди Какаши. Захоти кто-то из них искать символы, в этом жесте тех было бы хоть отбавляй. Обито наверняка ощущает, как застревает у Какаши в рёбрах дыхание, и Какаши прижимается к его плечу. Когда тот обнимает в ответ, салон автомобиля заливается едва различимыми звуками песни «I wanna be your dog». Какаши ухмыляется, и Обито тоже хмыкает рядом с его ухом. На припеве он тихо, с улыбкой в голосе произносит: — Я тоже.