BlackCamp

      Доркас закрыла глаза, позволив себе на секунду забыть о том, что её окружает толпа неумолкающих ни на секунду детей, за которых она отвечает головой. Урок рисования, который она вызвалась провести, проходил явно не так гладко, как она рассчитывала. С самого утра Сэм из отряда Марлин и Сириуса вёл себя на редкость несносно: сначала он отвлекал стоящих рядом однокашников от зарядки, затем попытался сорвать завтрак, устроив битву едой, за что получил от Фелиции такой нагоняй, что желание баловаться исчезло до самого мастер-класса. И вот теперь вместо того, чтобы рисовать «волшебные цветочки», о которых Доркас распиналась предыдущие полчаса, если не больше, Сэм пытался испачкать краской футболку сидящего рядом Уэйда, а тот, конечно же, норовил ответить обидчику тем же.       Она посмотрела на беснующихся мальчишек, пытаясь понять, с чем связана такая разительная перемена в их поведении. Вчера они вели себя абсолютно иначе и были куда спокойнее. Доркас улыбнулась Римусу, всё же сделавшему Сэму замечание. Люпин настойчиво, но вежливо попросил его пересесть за другой стол и не отвлекать друзей от занятия. Вместе с ними присматривать за детьми на время мастер-класса остались Фрэнк и Алиса. Изначально планировалось, что сегодня эта обязанность ляжет на Сириуса и Марлин, но после того, как Блэк пригрозил Сэму, что выкинет его в открытое море за плохое поведение, Римус попросил Фрэнка внести небольшие правки в расписание дежурств. Он был более чем уверен, что за освободившееся время Джеймс сможет успокоить лучшего друга и убедить его оставить ребёнка в покое. Конечно, Доркас угроза Блэка показалась крайне непрофессиональной, однако у парня и впрямь не было педагогического образования, так что осуждать его за подобные слова было сложно. На самом деле она прекрасно понимала Сириуса: иногда дети будто специально делали всё, чтобы вывести педагога из себя и проверить его нервы на прочность. Её до сих пор бросало в дрожь об одной только мысли о том, что ей пришлось пережить за время годичной стажировки на четвёртом курсе бакалавриата. И только когда Римус уверил её, что Сириус вполне способен воплотить свою угрозу в жизнь, Доркас по-настоящему напряглась. Рисковать жизнью, пусть и надоедливого, ребёнка ей не хотелось.       Пары дней, проведённых в компании Люпина, хватило, чтобы убедиться, что всё, что он говорит — чистая правда. Не то чтобы она стремилась поймать Римуса на лжи, но всё же в то, что кто-то сознательно предпочитает говорить правду или не говорить ничего, верилось с трудом. Не сразу, но всё же он рассказал ей о том, как часто ему приходилось прикрывать Джеймса и Сириуса в школе, стараясь говорить как можно более расплывчато и не вникать в подробности. К сожалению, даже после поступления в вуз ему порой приходилось лгать, чтобы избавить друзей от лишних проблем, но, по крайней мере, не в таком количестве. Именно поэтому он старался говорить без прикрас, если в этом не было жизненно важной необходимости. Это вызывало уважение. Доркас терпеть не могла, когда ей врали, глядя прямо в глаза. Было приятно осознавать, что хотя бы от одного человека можно было не ждать обмана.       — А у него неплохо получается, — Фрэнк наклонился к девушке, оперевшись руками на край стола.       — В целом меня это не сильно удивляет, он же специализируется на социальной психологии. В этом году он писал работу по «тюремному эксперименту Зимбардо», а в следующем хочет выбрать модуль «поведенческого исследования в прикладных условиях». Хотя соглашусь, работа с детьми — это совсем не тоже самое.       — Вижу, ты неплохо осведомлена на его счёт, — Лонгботтом поджал губы, стараясь подавить ухмылку.       — Вот давай обойдёмся без твоих дурацких шуточек! Тоже мне сводник нашёлся…       — Я, между прочим, ни слова не сказал!       — Как будто я не знаю, о чём ты думаешь, — вздохнула Доркас, осознавая, насколько хорошо она успела узнать парня за время совместного обучения.       Они с Фрэнком подружились совершенно случайно: она сильно опоздала на самую первую в жизни лекцию и села на свободное место на заднем ряду. Кажется, это была философия, и, судя по тому, что парень, рядом с которым она оказалась, спал, уткнувшись лбом в тетрадь, пара была не сильно интересной. Она достала из сумки письменные принадлежности и пустую тетрадку, прекрасно понимая, что в этот раз не станет писать конспект. День не задался с самого утра: она так и не поняла, как умудрилась отключить будильник, и проснулась лишь благодаря слишком шумной соседке по комнате, хлопающей дверьми шкафа так, словно они нанесли личное оскорбление ей и всей её семье. Это было совсем не похоже на Доркас. Обычно она вставала намного раньше, чтобы немного помедитировать, сделать зарядку и настроиться на рабочий лад. Ей нравилась утренняя рутина, помогающая разобраться с мыслями и поддерживать себя в хорошей форме, поэтому неожиданное отступление от планов выбило её из колеи.       Погода стояла на редкость солнечная. Доркас никак не могла припомнить, когда в последний раз сентябрь был таким жарким. Монотонная речь профессора с последних рядов казалась белым шумом. Солнечные лучи пробивались сквозь грязные стёкла под самым потолком аудитории, освещая мириады витающих в воздухе пылинок. Хотелось поскорее выйти на свежий воздух и купить безумно вкусный, по словам той самой шумной соседки, лавандовый чай в «The Grand Café» на Хай-стрит. Время, как назло, тянулось невыносимо медленно, или ей просто так казалось. Профессор лениво зачитывал вслух текст со слайдов старинной презентации, то и дело запинаясь и повторяя одни и те же фразы по несколько раз. Сначала Доркас пыталась вникнуть в слова преподавателя, но вскоре поняла, что это бесполезно. Презентацию следовало бы обновить лет десять назад, а преподавателя и того раньше. С каждой минутой она всё отчётливее ощущала, как силы покидают её тело, как будто кто-то высасывает их мощным пылесосом в режиме реального времени. Она сидела за столом, бесцельно листая новостную ленту в социальных сетях, то и дело поглядывая на соседа по парте, который за прошедшие полчаса ни разу даже не пошевелился. Если бы не мерное дыхание, которое девушка слышала куда более отчётливо, чем речь профессора, она могла бы подумать, что парень мёртв. Радости Доркас не было предела, когда преподаватель, извинившись, завершил пару на пятнадцать минут раньше. Никогда прежде она не собирала вещи так быстро. Вероятно, в тот день она поставила личный рекорд по скоростному забрасыванию ручек и тетрадок в сумку. Оставалось только решить, стоит ли будить спящего красавца. Конечно, его судьба никак её не касалась. В конце концов, она видела его впервые в жизни и даже не знала его имени! И всё же, повинуясь внутреннему предчувствию, Доркас дотронулась до его предплечья, вполголоса сообщив, что пара закончилась. Открыв глаза и оглядевшись, парень поблагодарил её за то, что она не оставила его в пустой аудитории, и, представившись, предложил угостить её кофе. Доркас сказала, что предпочитает чай, но предложение Фрэнка приняла. С тех самых пор они стали почти что неразлучны: садились вместе на парах, вместе выполняли практические и лабораторные работы, ходили в кафе и бары после учёбы. Она, конечно, не ожидала так быстро найти себе компанию в университете, но была этому очень даже рада. Так или иначе в универе всё сбиваются в компании, не хотелось бы остаться одной на следующие четыре года.       С горем пополам Доркас удалось завершить мастер-класс, после чего вожатые отвели детей обедать. Наконец-то она могла вздохнуть спокойно, по крайней мере до вечернего мероприятия, на котором должны были присутствовать Альфард Блэк и Августа Лонгботтом. Она была знакома с матерью Фрэнка, но вот о дяде Сириуса знала лишь понаслышке. Судя по всему, он был не менее эксцентричен, чем его племянник. Римус уверил её, что волноваться не о чем, но от этого легче почему-то не стало. Она не могла оплошать, особенно после того, как утром оставила отряд на попечение Люпина из-за разболевшегося живота. В последний раз ей было настолько же плохо, наверное, ещё в школе. Так как телефон Лили был недоступен, она написала Римусу и попросила его зайти к девушке за таблетками. Он выполнил просьбу без лишних вопросов, принёс Доркас воды и сказал, что она может отдохнуть, а с отрядом он вполне может справиться сам. Час спустя ей стало получше, но после не вполне удавшегося мастер-класса Доркас вновь чувствовала себя настолько уставшей, что хотелось просто лечь и больше никогда не вставать.       Отправив ребят по комнатам, Доркас решила немного прогуляться в надежде, что свежий воздух поможет ей почувствовать себя чуточку лучше. Конечно, ей не следовало уходить от замка далеко. Она и не собиралась. Ей всего лишь хотелось немного посидеть в тени раскидистого дерева на краю обрыва, подставив лицо прибрежному ветру, и смотреть на морские просторы, вдыхая солёный воздух.       Она заприметила это место в первый же день, когда, забросив сумки в комнату, решила немного осмотреться. Возможно, когда-то это место было смотровой площадкой, однако теперь деревянный оградительный заборчик был едва различим в высокой траве и разросшихся кустарников.       Доркас любила уединение: ей нравилось долго бродить по парку Баттерси или прогуливаться по набережной Темзы. Она любила наблюдать за изменениями, происходящими вокруг неё изо дня в день. До поступления в университет она часто брала пару небольших холстов, этюдник, доверху наполненный кистями, красками и карандашами, и шла на пленэр в Старый Английский сад, где временами пропадала с утра до ночи. Иногда она рисовала людей: ей нравилось запечатлевать на бумаге мимолётные эмоции на лицах прохожих. Это походило на борьбу со временем, в которой ей не терпелось выиграть.       Она уже не помнила, когда в последний раз брала в руки кисти. Повседневная жизнь стремилась убить вдохновение и, к сожалению, пока что преуспевала. Бесконечные дела и обязанности отнимали всё свободное время, постепенно вытесняя творческие порывы из привычного распорядка дня. Иногда от этого хотелось кричать.       Доркас смотрела на отблеск солнечных лучей на поверхности плещущихся волн, представляя перед собой мольберт с акварельным наброском. Какие цвета она бы использовала? Какую кисть бы взяла? Пейзажи ей нравилось рисовать левой рукой, портреты — правой, хотя едва ли она смогла бы ответить, откуда взялась такая привычка. Она закрыла глаза, но цветовая палитра в воображении стала лишь ярче: она могла бы передать цвет неба, смешав ультрамарин и кадмий синий с добавлением кобальта. Осветлить контур облаков полусухой кистью. Воссоздать глубину моря с помощью синей и фиолетовой краски. Нарисовать волны хаотичными мазками. Смешать ультрамарин и бирюзовый, чтобы обозначить рябь на воде. Затемнить волны голубым. Добавить тени зелёной краской и блики белой гуашью.       — Ты в порядке?       Доркас встрепенулась, точно очнувшись от беспокойного сна. Голос Римуса был мягким, обволакивающим, почти что сладким на вкус, и немного приглушённым. Она уже не раз замечала, что он говорил чуть тише, чем все остальные, но каждое его слово оставляло отчётливый отпечаток в её сознании. Она с удовольствием вылавливала каждое его слово из невообразимой какофонии окружающих её звуков.       — М? А, да, спасибо, всё хорошо, — на секунду девушка совсем растерялась. В голубых глазах парня читалось нескрываемое беспокойство.       — Хорошо, — Римус едва заметно улыбнулся. Доркас в очередной раз отметила про себя, насколько красива его улыбка. Он стоял в нескольких шагах от неё и словно не решался подойти ближе.       — Не хочешь присесть?       — Спасибо, — парень аккуратно опустился на свободный край скамейки, оказавшись не слишком близко, но и не слишком далеко.       Она никак не могла понять, о чём он думает и что вообще происходит в его голове. Как только дистанция между ними начинала сокращаться, Римус тут же возвращался к ненавистным Доркас формальностям. Порой он сам начинал говорить о чём-то сугубо личном, хотя никогда не настаивал на продолжении диалога. Она старалась уловить хоть какой-то намёк, малейший знак, что между ними действительно что-то происходит, что ей всё это не кажется. Иногда Доркас казалось, что они танцуют на острие ножа, раз за разом избегая ранений по чистой случайности.       — Даже не спросишь, как я тебя нашёл? — в такие моменты Доркас не всегда понимала, то ли Римус шутит, то ли ему действительно интересно услышать её ответ.       — Нет, а стоит спросить?       Со стороны диалог мог бы показаться довольно несуразным, однако она никакой неловкости не ощущала. С Римусом было удивительно легко общаться. Он не давал непрошеных советов, не пытался узнать о ней всё и сразу, не лез к ней в душу без церемоний и предупреждения. Тишина между ними не казалась ей ни смущающей, ни тревожной.       — Если хочешь.       Доркас не хотела. Сейчас ей хотелось лишь закрыть глаза и бесконечно долго слушать его голос, смешанный с отдалённым шелестом волн и пением птиц над их головами. Почему-то голос Римуса действовал на неё успокаивающе, прямо как чай с мятой и мелиссой, выпитый перед сном. Поддавшись внезапному порыву, она придвинулась к парню и положила голову на его плечо. Кажется, Римуса это ничуть не удивило. Краем глаза Доркас заметила, что он улыбнулся.       — Расскажи мне что-нибудь, — попросила она, не добавив «пожалуйста» даже про себя. Сейчас это слово казалось ей неуместным, слишком формальным, способным разрушить чарующую безмятежность момента.       — Что тебе рассказать?       В голове тут же возникло множество вопросов, которые она хотела бы ему задать. Она была уверена в том, что сейчас Римус ответит ей на любой из них. Она могла бы узнать о нём всё, если бы только пожелала, и он не стал бы ничего скрывать. И всё же Доркас решила ограничиться самыми банальными вещами. Чем-то не особо личным, чем-то, что не заставило бы её думать, мыслить, рассуждать. Сил на это всё ещё не хватало.       — Как ты познакомился с Джеймсом и Сириусом?       — Мы познакомились в начальной школе, — Доркас почувствовала, как плечо парня чуть дёрнулось, когда он усмехнулся. — По правде говоря, мы подружились по их инициативе. Я никогда не отличался умением заводить друзей, но, в отличие от родителей, меня это не особо беспокоило. В возрасте трёх лет я немного не поладил с соседской собакой. Лично я этого, конечно, не помню, но результат налицо, — иногда речь Римуса была пропитана иронией и сарказмом, чаще всего Доркас замечала подобное в его разговорах с друзьями, в особенности с Блэком. Было в этом что-то такое, от чего у неё перехватывало дыхание. Сперва она никак не могла осознать это разительное изменение в его поведении, но вскоре привыкла и теперь это казалось ей само собой разумеющимся.       Знаю, что долгое время провёл в больнице, так что моим дошкольным образованием занимались родители. В пять лет меня отправили в частную школу-пансион. Думаю, тогда меня можно было назвать социально неадаптированным. Я совсем не умел общаться со сверстниками, да и шрамы ситуацию лучше явно не делали. Мне было всё равно. Мне нравилось учиться, а остальное меня не волновало. Зато моя мама очень переживала, и каждые каникулы, возвращаясь домой, я слышал одни и те же вопросы: подружился ли я с кем-нибудь, не хочу ли я пригласить кого-нибудь в гости в следующий раз. Каждый раз она очень расстраивалась, но что я мог сделать?       В третьем классе меня переселили в другую комнату. С прошлыми соседями я так и не смог найти общий язык, так что меня это не расстроило. Так я и оказался в компании Сириуса, Джеймса и Питера. Мы были одноклассниками, но, кажется, до этого момента никогда особо и не разговаривали. Джеймс и Сириус знали друг друга с детства, а Питер ходил за ними хвостиком с первого класса. Я не планировал с ними дружить, но очень скоро понял, что от меня ничего не зависит. Они были слишком шумными, а игнорировать Блэка, сама понимаешь, просто невозможно. Так я стал частью их компании. Сперва я относился к этому довольно равнодушно. От меня не требовали многого: было достаточно просто ходить туда, куда ходят они, делать тоже, что и они, иногда поддерживать диалог, чаще просто слушать. Затем начались поездки друг к другу на каникулах, чему мама была несказанно рада. Иногда мне казалось, что она рада тому, что меня куда-то приглашают, даже больше, чем я. Папа тоже переживал, хотя не так явно, как она. Он старался особо ко мне не лезть, меня это вполне устраивало.       В средней школе Джеймсу и Сириусу стало скучно. В них было слишком много энергии, и, конечно же, они захотели найти ей применение. И, проверь, я ни капли не удивился, когда Блэк предложил прогуляться по кампусу ночью, а Поттер его поддержал. Мне эта задумка совсем не понравилась, но Питер пошёл у них на поводу, и мне пришлось идти с ними. Должен же был хоть кто-то за ними присмотреть. Питер вообще часто соглашался со всем, что они предлагали, независимо от того, насколько безбашенными были их планы. Иногда мне казалось, что он просто боялся с ними спорить. Возможно, опасался, что его исключат из компании, если его мнение будет отличаться. У меня такого страха никогда не было, поэтому я мог говорить всё, что думаю. Впрочем, я и сейчас так поступаю. Иногда Сириуса заносит, и мне приходится его одёргивать, когда Джим не справляется. Порой мне кажется, что он слушается только меня. Но это сейчас, а в школьные годы мы чего только не вытворяли… Один раз даже пробрались на кухню и стащили столько еды, сколько смогли унести. Правда, нас быстро поймали и прозвали за это «Мародёрами», но всё обошлось. Отделались замечанием, хотя прозвище закрепилось. В любом случае у меня была хорошая репутация, и учителя мне доверяли, поэтому нам многое сходило с рук. В конце концов я настолько привык к тому, что они всегда рядом, что уже не мог представить свою жизнь без друзей. Конечно, мы делали много глупостей, несколько раз даже были на грани отчисления, но по большей части это было даже весело.       В старших классах мы перешли в другую школу. Питер стал отдаляться, но мы уже не обращали на это внимание. Думаю, мне и теперь его немного жаль: он стал тем, кем мог стать я, если бы меня не переселили. Конечно, жалость — это не лучшее чувство, которое можно испытывать по отношению к кому-нибудь, но всё же… Незадолго до выпуска Блэк уговорил нас с Джеймсом сделать татуировку на память…       — У тебя есть татуировка? — Доркас резко отстранилась и внимательно посмотрела на Римуса, точно хотела заглянуть в его мысли.       Вместо ответа Римус лишь наклонился, приподнял правую штанину и закатал носок, обнажив лодыжку. Доркас прикусила губу в попытке скрыть улыбку. Этот разговор казался ей чуть ли не интимным. От осознания того, что Римус поделился с ней тем, чем, она была абсолютно уверена, не делился со всеми остальными, её бросало в дрожь. Она подалась вперёд, едва избежав столкновения с головой парня, и лишь теперь заметила небольшой силуэт динозаврика на внутренней стороне щиколотки. Это был совсем простенький рисунок, похожий на контур в книжке-раскраске для маленьких детей.       — Кажется, это брахиозавр, — предположил Римус. — Ну, или диплодок. Три года прошло, а я так и не смог разобраться.       — Мне нравится, — Доркас протянула руку и дотронулась до рисунка кончиком пальца. Римус резко одёрнул ногу, словно мог получить ожог от прикосновения. Доркас почувствовала, как покраснели щёки. — Ой, прости, я не подумала…       — Всё в порядке, просто ты застала меня врасплох, — Римус поправил носок и штанину, провозившись с этим намного дольше необходимого.       — Получается, у ребят такие же? — поинтересовалась Доркас, впервые почувствовав себя смущённой в компании парня.       — Стиль тот же и место, но у Сириуса — тираннозавр, а у Джеймса — трицератопс.       — Знаешь, это очень… — Доркас не решилась закончить фразу, опасаясь, что слова прозвучат обидно.       — Неожиданно? Согласен, — на мгновение девушка испугалась того, что Римус умеет читать мысли, но он лишь улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд. — Мама тоже так считает. Когда я наконец-то решился показать родителям сие творение, они очень удивились. Мама сказала, что это на меня не похоже. Впрочем, поспорить с этим сложно: я никогда не планировал набивать татуировку. Едва ли я пошёл бы на это, если бы не уговоры Джеймса и Сириуса.       — На самом деле это круто! Ну, в смысле что вы продолжаете общаться после школы, даже несмотря на то, что учитесь в разных университетах. Я ни о ком из класса ни разу даже не вспоминала после выпуска, — пожала плечами Доркас. Она не испытывала сожалений по этому поводу. Школьные годы канули в Лету, туда им и дорога! Учёба в университете нравилась ей гораздо больше, как и люди, с которыми она познакомилась за это время.       — Согласен. Мне очень повезло с друзьями.       Ветер играл с длинными иссиня-чёрными прядями, то и дело прилипавшими к накрашенным блеском губам Доркас. Несмотря на это на улице было довольно тепло. На секунду она даже задумалась о том, чтобы снять с себя болотного цвета джинсовку, но всё же решила этого не делать. Погода могла измениться с минуты на минуту, она решила на рисковать собственным здоровьем понапрасну.       Римус молча наблюдал за чайкой с шоколадно-коричневой головой и бледно-серым телом. Птица быстро передвигалась на тёмно-красных ножках в противоположном от пары направлении, как будто бы торопилась по понятным только ей одной делам. Дождавшись нового порыва ветра, чайка взлетела. Только сейчас Доркас обратила внимание на то, что эта птица взлетает не по ветру, а против него, точно бросая вызов самой природе. Почему-то ей захотелось спросить, заметил ли это Римус. Наверняка он тоже обратил внимание на эту отличительную черту крылатого создания. Доркас казалось, что парень всегда подмечает даже самые незначительные детали.       — Не помнишь, во сколько они должны приехать? — спросила она, хотя и сама прекрасно знала ответ.       — Альфард написал, что они будут тут через двадцать минут, — Римус взглянул на часы. — Через час нужно будет разбудить детей.       — Думаешь, нормально, что мы оставили их без присмотра?       — Уверен, нам не о чем волноваться, — Римус улыбнулся, и Доркас захотелось вновь прикоснуться к нему, ощутить тепло его тела, почувствовать вибрацию его голоса, его дыхание, сердцебиение.       — Не против посидеть тут ещё немного?       — Конечно.       — Не жалеешь, что согласился на эту авантюру? Иногда работа с детьми бывает очень утомительной, — она сидела в пол-оборота и рассматривала профиль парня. Его короткие светло-каштановые волосы были зачёсаны вверх, открывая высокий лоб, на котором можно было заметить мимические морщины.       — Что ж, это и впрямь оказалось сложнее, чем я поначалу думал. Хотя всё равно в разы легче, чем присматривать за Сириусом, — он посмотрел на девушку. Их глаза встретились, и Доркас почему-то смутилась. — К тому же благодаря этому я познакомился с… интересными людьми.       — Я тоже об этом подумала, — девушка поджала губы. На секунду ей показалось, что он скажет «с тобой», но этого не произошло. — Вчера полвечера болтала с Марлин. Она так много всего знает, никогда не встречала настолько разностороннего человека.       — Мне кажется, тебя тоже можно назвать разносторонним человеком, — Римус опустил взгляд. — Я посмотрел презентацию для сегодняшнего мероприятия, ты очень красиво рисуешь.       — Спасибо, хотя это всего лишь карандашные наброски. К сожалению, у меня не хватило времени, чтобы их закончить. Хотела добавить цвета и поработать над фоном, — Доркас вздохнула, представив, как выглядели бы завершённые работы. — Я не часто рисую портреты. Наверное, было бы неплохо вновь взяться за кисть.       — Я, конечно, не видел твоих картин, но уверен — они прекрасны.       — Ты слишком добр, — сердце билось так быстро, что, казалось, могло выпрыгнуть из груди в любую секунду. В голове раздавались пульсации, заглушавшие все мысли до единой. Как он мог говорить такие смущающие вещи, и при этом выглядеть настолько невозмутимо?       — Думаю, нам пора, — Римус поднялся и вежливо подал ей руку.       Он снова сбегал от разговора! Вновь заставлял её задыхаться от трепета и исчезал в самый неподходящий момент. Он мог смутить её за пару минут и сделать вид, что ничего не произошло, и это её злило. Она испытывала слишком много эмоций одновременно, и это её пугало. Она влюблялась не в первый раз, но никогда прежде не чувствовала ничего подобного. Если бы только она могла схватить его за руку, посмотреть ему прямо в глаза и заставить высказать всё, что он о ней думает. Теперь она жалела о том, что не задала ему этот вопрос, когда у неё была такая возможность. И почему она сразу об этом не подумала? Она опасалась говорить о своих чувствах напрямую. А что если ей показалось? А если это просто такая манера общения? Он ведь помог Лили с сумкой на вокзале… Римус был вежлив со всеми, быть может, она просто напридумывала себе лишнего?       Они подошли к замку ровно в тот момент, когда на парковке остановился чёрный внедорожник. Доркас не сильно разбиралась в машинах, но всё же узнала логотип Rolls-Royce на бампере. Было довольно сложно перепутать перекрещенные заглавные буквы «R» с чем-то ещё. Доркас впервые видела настолько дорогую машину вживую: она была просто огромной и идеально чистой. Солнечные лучи, отражаясь от блестящего капота, слепили глаза, несмотря на значительное расстояние между неё и автомобилем.       Доркас увидела, как из машины вышел водитель и открыл заднюю дверь. Мужчина в элегантном чёрном костюме галантно подал руку, помогая пассажирам выйти из салона. Миссис Лонгботтом почти не изменилась с их последней встречи, которая состоялась чуть меньше года назад: тёмные волосы, собранные в высокую прическу, пронзительный взгляд серых глаз, обрамлённых многочисленными возрастным морщинами, разве что носогубные складки выделялись на худощавом лице чуть больше, чем прежде. Одета она была в тёмно-синее бархатное платье с ярусными воланами и широким ремнём на талии. В ушах и на шее — жемчуг.       Несмотря на своенравный характер женщины, Доркас сумела найти с ней общий язык. Не то, чтобы Фрэнк планировал знакомить её с родителями, но по учёбе им приходилось делать вместе слишком много различных работ. Встречи в кафе и библиотеках оказались не слишком удобными, и, недолго думая, ребята пришли к решению переместиться в более комфортную обстановку. Несмотря на то, что родился и вырос Фрэнк в Ричмонде, после поступления в университет, родители купили ему квартиру в Оксфорде. Она находилась на пересечении Квин-стрит и Нешнел Сикл Рут 5, прямо напротив здания библиотеки Оксфордшир Уэстгейт. По сравнению с комнатой в общежитии, в то время любая квартира казалась Доркас большой, однако жилище Фрэнка ни шло ни в какое сравнение с другими апартаментами, где она иногда бывала: просторные светлые комнаты, обставленные со вкусом, хоть и на старый манер, множество картин, фарфоровых ваз и коллекционных книг на полках домашней библиотеки, несколько цветочных горшков. Окна выходили на небольшой скверик, баптистскую церковь, ювелирный магазин и «Costa Coffee». Доркас нравилось смотреть на многочисленных прохожих, толпящихся в переулке, пока Фрэнк ходил в кофейню через дорогу за своим кофе и чаем для неё.       В тот вечер она вновь пришла к Фрэнку после пар: оформление практической работы заняло гораздо больше времени, чем они полагали. Лонгботтом всучил ей ключи от квартиры, а сам отправился за напитками. Они поступали так уже не впервые: за прошедший год это стало своеобразной традицией. Доркас, как всегда, открыла дверь и по привычке бросила сумку на тумбочку, как делала уже сотню раз. Из гостиной тут же вышла совершенно незнакомая женщина, очевидно, привлечённая громкими звуками, раздававшимися в прихожей. Она окинула гостью взглядом, способным пригвоздить человека к полу, и замерла, вероятно, в ожидании объяснения. Сперва Доркас подумала, что по ошибке зашла в чужую квартиру, но, оглядевшись, пришла к выводу, что оказалась именно так, где должна была. Фрэнк ничего не говорил о посторонних женщинах в квартире, поэтому сперва она немного смутилась, однако довольно быстро сообразила, что перед ней, должно быть, миссис Лонгботтом. Никогда прежде она не попадала в подобную передрягу. Благо, голова у неё в тот день работала как надо. Доркас, преодолев неловкость, поздоровалась и представилась, а также сообщила, что является одногруппницей Фрэнка и его напарницей по всем практическим работам и что пришла сюда исключительно затем, чтобы закончить совместный проект. К счастью, наедине с Августой ей пришлось пробыть не слишком долго: Фрэнка не было порядка десяти минут, за которые его мать успела взаимно представиться и задать Доркас пару-тройку уточняющих вопросов. В долгу та, конечно, не осталась: ей давно хотелось обсудить с кем-нибудь картины, висящие в квартире Фрэнка. Сам парень ничего в этом не смыслил, лишь говорил, что они были куплены матерью на каком-то там аукционе. Августа предпочитала живопись в стиле барокко, в которой Доркас неплохо разбиралась, несмотря на то, что самой ей куда больше нравился импрессионизм. Они обсуждали последнюю выставку «от Брейгеля к Рубенсу. Великие фламандские рисунки», проходившую в музее Эшмола, когда Фрэнк вошёл в квартиру с двумя большими стаканами в руках. Он был настолько удивлён, что едва не выронил свою ношу. Однако всё закончилось лучше, чем можно было предположить, да и за тот проект они получили наивысший балл.       Следом из машины вышел мужчина, с короткими седеющими волосами и чёрных солнцезащитных очках. В совокупности с классическим английским костюмом-тройкой он выглядел более чем презентабельно и сразу произвёл на Доркас приятное впечатление. На вид ему было около пятидесяти, однако он был бодр и полон энергии.       — Добрый день, мистер Блэк, рад вас видеть, — Римус протянул мужчине руку и улыбнулся.       — Римус, дорогой! Ну сколько раз я просил вас обращаться ко мне по имени? Столько лет ведь знакомы, вы с Джимом для меня совсем уже родные!       — Прошу прощения, Альфард, никак не привыкну, — очевидно, Люпин немного смутился, но тут же переключил внимание на Доркас. — Позвольте представить, моя напарница и одногруппница Фрэнка — Доркас Медоуз.       — Рада познакомиться, — Доркас протянула руку, однако вместо рукопожатия Альфард осторожно взял её пальцы своими и, слегка наклонившись, оставил поцелуй на тыльной стороне её ладони.       — Весьма польщён! Сочту за часть быть представленным столь очаровательной особе! Можете звать меня просто Альфард, — он огляделся. — А где же мой непутёвый племянник? Что-то я не наблюдаю его, прыгающего от счастья вновь увидеть своего любимого дядю.       — Вы же его знаете, наверняка появится тут с минуты на минуту, — пожал плечами парень, оглянувшись на стеклянные двери Зимнего сада.       — Альфард! Не успела оглянуться, а тебя и след простыл, — Августа медленно шла по гравийной дорожке, каблуки тут явно не были к месту. — Машина будет здесь в девять тридцать, однако, надеюсь, нам удастся освободиться пораньше.       — Добрый день, миссис Лонгботтом, — Доркас старалась быть вежливой, хотя слова Августы были ей не слишком приятны. Если ей так не хочется здесь оставаться, то для чего она вообще сюда приехала.       — Здравствуй, Доркас.       — Августа, ты знакома с Римусом? Очень приятный молодой человек и близкий друг Сириуса, — Альфард представил Люпина, обратив внимание, что тот не спешит вступить в разговор.       — Очень приятно, — Римус, заметив, что миссис Лонгботтом не торопится протянуть ему руку, слегка поклонился в знак приветствия. Женщине, судя по всему, подобный жест пришёлся по душе. Выражение её лица смягчилось. — Надеюсь, дорога вас не утомила.       — Всё в порядке, спасибо.       — Мама, Альфард, рад видеть вас в добром здравии, — как по команде из здания вышел Фрэнк, за ним в дверях появились Алиса, Сириус и Джеймс.       Доркас немного удивилась, не заметив среди присутствующих Лили и Марлин, однако быстро поняла, что их отряды без присмотра оставлять было крайне нежелательно. Доркас почувствовала себя несколько неловко, глядя за обменом приветствий и любезностей. Фрэнк рассказал о распорядке дня и предложил матери и Альфарду проводить их до свободных комнат, чтобы они могли передохнуть после дороги. Августа предпочла для начала встретиться с Фелицией, ей нужно было обсудить с ней несколько последующих заказов. Мистер Блэк отнёсся к этой идеи с энтузиазмом, ему не терпелось пообщаться с племянником и его друзьями. Фрэнк вызвался проводить мать до кухни, Алиса предпочла вернуться к отряду, Доркас решила последовать её примеру. Она отправилась в комнату девочек. Грейс читала книгу, лёжа в кровати, Дейзи и Кейт спали. В комнате мальчиков тоже было тихо: Лиам вполголоса болтал с Натаниэлем, Билли слушал музыку, укутавшись в одеяло. Доркас была несказанно рада, что ей достались настолько спокойные дети. Конечно, иногда Лиам проказничал, когда оказывался в компании Натаниэля и Оливера, но Доркас прекрасно понимала, что такое периодически случается со всеми мальчишками.       Доркас вернулась в комнату, повесила джинсовку на стул и прилегла на кровать. Усталость быстро взяла верх, заставив Доркас погрузиться в сон. Ей снилось, что она идёт по бескрайнему пляжу, волны бьют её по ногам, а ветер раздувает волосы. Её не покидало ощущение, что вот-вот должно взойти солнце, но почему-то восход никак не наступал. Она слышала птиц, оглядывалась в попытках найти источник звука и наконец увидела её: маленькую сине-зелёную птичку с красной головой и жёлтой грудкой. Она прыгала по камушкам, взмахивая цветастыми крыльями. Доркас отчётливо видела яркие пёрышки, хотя вокруг было очень темно. Внезапно птица вспорхнула и подлетела к ней. Доркас смотрела за тем, как птичка летает вокруг. Постепенно становилось светлее, она заметила первые солнечные лучи, скользящие по водной глади.       — Дора, — голос Римуса прозвучал где-то далеко. Доркас с трудом открыла глаза. Перед ней возник Римус, окружённый ореолом золотистого света.       — Как красиво, — она привстала, протянула руку и прикоснулась к его волосам. — Это была бы лучшая моя картина…       — Спасибо, конечно, но тебе нужно вставать, — Римус взял девушку за руку и посмотрел ей прямо в глаза. — Прости, что зашёл к тебе без спроса. Я отвёл детей на полдник, но через полчаса у нас начинается вечернее мероприятие.       — Что? — как только она услышала слова парня, сон как рукой сняло. Она даже не обратила внимание на то, что Римус до сих пор держал её за руку. — Почему ты меня не разбудил?       — Мне показалось, ты устала. Решил, что тебе нужно немного отдохнуть.       — Чёрт, я снова тебя подвела…       — Всё в порядке. Правда, не думай об этом. Как ты себя чувствуешь?       — Да… я… — Доркас прикрыла глаза, дотронувшись свободной рукой до лба. — Просто устала, ничего страшного, иногда такое бывает.        — Может быть, тебе нужно какие-то лекарства? Или ещё воды? — рука Римуса была тёплой, он аккуратно сжимал её пальцы и слегка поглаживая тыльную сторону ладони своим большим пальцем.       — Ничего не нужно, но спасибо.       — Хорошо, тогда я тебя оставлю, — Римус отпустил её руку и направился к двери. — Не хотелось бы тебя торопить, но времени у нас не слишком много. Если почувствуешь, что стало плохо, пожалуйста, напиши мне или предупреди Фрэнка.       — Римус, стой! — Доркас слишком резко вскочила с кровати и едва не потеряла равновесие.       — Осторожнее, — Римус вовремя подхватил девушку за локоть, помогая устоять на ногах.       — Римус, я тебе… — в голосе застыл вопрос, у Доркас перехватило дыхание: они оказались слишком близко друг к другу. — Очень благодарна. Спасибо, что снова выручил…       — Без проблем, — он сделал шаг назад и опустил взгляд. — Спускайся в Большой зал, как будешь готова.       Как только дверь за парнем закрылась, обессиленная Доркас опустилась на пол. Она вдруг почувствовала себя непроходимой дурой. Неужели она действительно повела себя настолько неосмотрительно? Чего она хотела добиться? Она всерьёз собиралась спросить у Римуса, нравится ли она ему? О чём она только думала?! Конечно же, Римус обо всём догадался, он ведь такой умный, не то что некоторые. Он выглядел жутко смущённым, наверняка пытался придумать, как бы ей отказать, не задев её чувства. Она ведь даже не знала, свободен ли он!       — Хорошо, что я сумела всё исправить, пока не стало слишком поздно, — вздохнула Доркас, поднимаясь с холодного пола.       Она подошла к шкафу, в котором была развешана одежда, и достала оттуда чёрное платье с плиссированной юбкой до колен, открытыми плечами и рукавами из полупрозрачного шифона. Последний раз Доркас надевала это платье на выпускной, но даже теперь оно сидело на ней превосходно. Она специально взяла его выступления перед миссис Лонгботтом и мистером Блэком: ей очень хотелось произвести на них хорошее впечатление. Доркас пару раз прошлась по волосам расчёской, решив, что этого будет вполне достаточно, чтобы придать им чуть более презентабельный вид. На то, чтобы поправить макияж, времени почти не оставалось: нельзя было заставлять всех ждать. Быстро смахнув осыпавшуюся под глазами туш, она накрасила губы блеском и, переобувшись в чёрные лодочки на едва заметном каблучке, выбежала из комнаты.       Спустившись по лестнице, Доркас оказалась в холле. В кресле у закрытой двери Большого зала сидела Лили. Она печатала кому-то сообщение, нервно покусывая костяшку указательного пальца левой руки.       — Лили? Что ты тут делаешь? Всё нормально? — девушка выглядела слишком взволнованной и рассеянно озиралась по сторонам, точно не замечая ничего вокруг.       — Ой, Дора, привет, — голос Доркас заставил её встрепенуться, она убрала телефон и поднялась с места. — Как ты себя чувствуешь? Тебя не было на полднике, всё в порядке?       — Да, всё хорошо, просто случайно уснула, — Доркас улыбнулась. Ей не хотелось беспокоить Лили, которая и так была сильно чем-то встревожена.       — Хорошо, — Лили кивнула головой, — это хорошо. Я рада, что ты в порядке.       — Что-то случилось? Ты очень бледная…       — А это… такое иногда случается, не обращай внимание, — отмахнулась Эванс. — Вероятно, давление упало, не страшно.       — Может быть, стоит вызвать врача? — чем больше Лили отпиралась, тем больше у Доркас появилось поводов для волнения. Она ещё не успела познакомиться с ней получше, но одного взгляда хватало, чтобы понять, что с Эванс что-то не так. — Я понимаю, что мы с тобой не так близки, если не хочешь говорить со мной, я могу позвать Марлин…       — Боже, нет! Это тут вообще не при чём! Не нужно никого звать! У меня, правда, всё под контролем. Нет никаких причин для беспокойства.       — Хорошо, я понимаю. Но раз всё нормально, почему ты сидишь тут? Разве мероприятие ещё не началось?       — Они там играют в «Саймон говорит», а мне нужно было срочно позвонить. И теперь, раз уж мы со всем разобрались, можно вернуться к остальным, — Лили поспешно направилась к двери, словно боялась, что Доркас задаст ещё один вопрос, на который она не сможет найти ответ.       Когда девушки вошли в Большой зал, никто не обратил на них внимания: Римус, Сириус, Джеймс и Марлин действительно играли с детьми вместе, однако она никак не ожидала увидеть в центре круга мистера Блэка, исполняющего роль «Саймона». Фрэнк и Алиса разговаривали с миссис Лонгботтом, сидящей за специально подготовленным для гостей столом. Доркас проследила взглядом за Лили, которая, стараясь не привлекать внимание, опустилась на ближайший стул и вновь уткнулась в экран телефона. Заметив ярко-красную папку на первом ряду, Доркас взяла её в руки. Она и так прекрасно знала материалы, которые они с Римусом подготовили для сегодняшнего вечера, но опыт подсказывал, что лучше ещё раз всё повторить.       Сегодня им предстояло познакомить детей с греческими богами, зачитать им несколько мифов и продемонстрировать иллюстрации, которые Доркас нарисовала пару недель назад. Они с Римусом потратили целый день на то, чтобы выбрать богов, о которых стоит рассказывать. Это переросло в настоящую дискуссию, но Доркас была этому лишь рада: переписки с парнем всегда вызывали на лице улыбку. Она долго думала о теме вечера и о том, как лучше его провести. Почему-то при мыли о Греции первым делом она подумала о Зевсе, Гере и других олимпийцах, а уже потом о знаменитых Олимпийских играх. Римус согласился, что мифология намного интереснее, а также предположил, что детям наверняка захочется посмотреть иллюстрации, чтобы лучше представить героев древнегреческих мифов. Конечно, можно было взять фотографии скульптур, картины или, на крайний случай, кадры из диснеевского мультфильма «Геркулес», но Доркас увидела в этом возможность и решила, что хочет нарисовать всё сама. Они долго обменивались ссылками на разные сайты с интересными фактами, собирали всё в общий файл. Доркас всегда нравилась Афина, Римус признался, что ему всегда больше был интересен Морфей.       Несмотря на увлекательную игру, дети послушно расселись на места по первой же просьбе вожатых. Вероятно, Сириус и Джеймс сумели привлечь достаточно внимания к теме мероприятия, чтобы вызвать особый интерес к рассказу Доркас и Римуса. Ребята не сводили глаз с рисунков, выведенных на стену Большого зала с помощью проектора. Доркас слышала, тихий шёпот, вероятно, ребятам было интересно обсудить услышанное и увиденное между собой. Она успела привыкнуть к такому за год преподавания в качестве практикантки.       Они постарались добавить больше интерактива в своё выступление: спрашивали детей о том, знают ли они каких-нибудь греческих богов, слышали ли они те или иные истории, что они думают по поводу тех или иных действий обитателей Олимпа. Иногда в дискуссию вступали вожатые, подсказывая правильные ответы растерявшимся подопечным. Миссис Лонгботтом внимательно наблюдала за происходящим в зале, вероятно, оценивая работу Фрэнка и его друзей. Мистер Блэк, в отличие от неё, выглядел куда более расслабленно и, кажется, искренне наслаждался тем, что творилось вокруг. К счастью, дети не задали им вопросов, на которые они не знали бы ответ. Доркас очень боялась, что подготовилась недостаточно хорошо, но всё прошло намного лучше, чем она полагала, особенно по сравнению с провальным мастер-классом.       Они попрощались с Августой и Альфардом сразу после окончания мероприятия, после чего направились вместе с детьми по отрядным местам, чтобы поделиться впечатлениями от прошедшего дня. Доркас, несомненно, любила вечерние посиделки с детьми: ей нравилось, что они без прикрас рассказывают обо всём, что им понравилось или не понравилось, делятся чувствами и эмоциями. И всё сегодняшний вечер казался ей бесконечно долгим. Она не могла дождаться момента, когда, уложив детей спать, сможет вновь пойти к своей любимой скамейке на утёсе, чтобы немного посидеть в тишине и посмотреть на звёзды. В то же время эта мысль вызывала в ней чувство вины за то, что она ведёт себя не так, как подобает педагогу. Внутренний голос кричал, что сейчас ей важнее сосредоточиться на своих подопечных, убедиться, что у них всё хорошо, поставить их на первое место.       Погасив свет в комнате девочек, Доркас вышла в коридор и, прислонившись спиной к двери, закрыла глаза. Постоянная тревога из-за неразделённых чувств вытягивала из неё все силы. Возможно, избавься она от неопределенности, Доркас почувствовала бы себя лучше. Несмотря на восторженные отзывы их с Римусом отряда и сообщений от Лили и Алисы со словами, что их детям доклад тоже пришёлся по душе, Доркас весь вечер ловила себя на том, что то и дело отвлекается, поглядывая на Люпина. Это уже выходило за рамки приличия, ей обязательно нужно со всем разобраться. Осталось только придумать, как это сделать. Пока что в её голове не было ни единой здравой мысли. В конце концов не может же она просто выпалить признание ему в лицо! Нет, она была уверена, что опасаться ей нечего, в крайнем случае Римус просто вежливо ей откажет. Конечно, такой человек, как он, не станет относиться к ней хуже и уж точно не будет избегать. Как минимум, это помешало бы им и впредь работать вместе, а Римус слишком ответственный, чтобы пренебрегать своими обязанностями из-за такого пустяка. Конечно, при условии, что он воспримет ситуацию как пустяк…       Звук закрывающейся двери заставил её отбросить нахлынувшие мысли. У двери мальчишеской спальни стоял Римус. Светлые волосы слегка завивались, придавая парню слегка небрежный вид. Он расправил закатанные рукава тёмно-синего джемпера и поднял глаза на Доркас. Он выглядел уставшим, под голубыми глазами темнели синеватые круги. Пару минут назад Доркас думала о том, что не стоит откладывать признание, однако теперь вся её уверенность сошла на нет. Разве она могла начать столь трудный разговор, видя, в каком состоянии Римус?       — Ты отлично справилась сегодня, — вполголоса произнёс парень, подойдя ближе.       — Спасибо, ты тоже хорошо потрудился, — также тихо произнесла Доркас. Опасаясь потревожить девочек за дверью, они направились в сторону собственных спален.       — Прости, что вновь задаю этот вопрос, наверное, тебе уже надоело, но я хочу убедиться, что с тобой всё нормально, — Римус остановился перед дверью в её комнату и вновь посмотрел ей прямо в глаза. — Как ты себя чувствуешь?       — После того, как я немного поспала, стало намного лучше, — вполне честно призналась Доркас. Физически ей действительно было лучше, а вот над моральным состоянием стоило поработать. — А ты? Ты выглядишь очень уставшим…       — Есть немного, — усмехнулся парень. — Не смог оторваться от книги. Заснул на рассвете, совершенно не выспался.       — Невероятно! Что же ты такое читал?       — «Безмолвный пациент» Алекса Михаэлидеса, довольно известный детектив.       — Никогда не слышала, если честно, но, судя по всему, очень интересная книга, да?       — Если любишь психологические триллеры, — согласился парень. — Могу одолжить, если хочешь…       — Правда? Да, с удовольствием прочитаю!       — Только, пожалуйста, не в ущерб сну, — Римус улыбнулся, и на его щеках появились милые ямочки. Доркас вновь подумала о том, что хочет запечатлеть это выражение лица на холсте. — Я могу занести книгу завтра, а сейчас лучше ложись и отдыхай.       — По правде сказать, я хотела немного пройтись.       — Сейчас? Уже поздно, не лучшее время на для прогулок, тебе так не кажется?       — Сегодня чистое небо, и звёзды хорошо видны, — Доркас поднесла сцепленные в замок руки к груди. Ей было интересно, как он отреагирует, если она позовёт его с собой? Могла ли она так поступить, или это было бы слишком?       — Могу я составить тебе компанию? — вопрос Римуса поставил девушку в тупик. Она нахмурилась в попытке осознать его просьбу. Вероятно, это не осталось незамеченным. — Прости, кажется, я слишком навязчив. Забудь, пожалуйста. Доброй ночи!       — Нет, погоди, — Доркас, не задумываясь, схватила парня за рукав. — Конечно, ты можешь пойти со мной! Если хочешь, конечно…       — Хочу! Кхм, прогулка перед сном — один из самых эффективных способов нормализации сна.       Никогда прежде Доркас не испытывала подобного разочарования: она не успела даже обрадоваться тому, что Римус хочет провести с ней побольше времени, как её настигла суровая реальность. И о чём она только думала? Это надо же быть настолько наливной!       — Отлично, — вздохнула Медоуз, прикусив губу в попытке скрыть досаду. — Одну секунду, я только кофту возьму.       Небо действительно было на редкость безоблачным. Растущая луна едва освещала асфальтированную площадку перед замком. Доркас даже не удосужилась подумать о том, что во всей округе фонари можно было пересчитать по пальцам одной руки, хотя Фрэнк неоднократно упоминал о том, что территорию возле замка не успели как следует обустроить. Они шли в потёмках, освещая свой путь фонариками на телефонах. Этого вполне хватало, чтобы найти дорогу до утёса, однако Доркас всё же умудрилась пару раз споткнуться о притаившиеся в траве камни. Римус, заметив это, не постеснялся взять её под руку, чтобы помочь избежать падения в случае необходимости. Доркас чувствовал, насколько он был напряжён. Почему-то от этого стало немного обидно: неужели ему настолько неприятно к ней прикасаться? Хотелось верить, что причина была не в ней, но пока что всё указывало на обратное.       — Не замёрзла? — это была его первая фраза с тех пор, как они вышли на улицу.       — Нет, всё хорошо, — это тоже было правдой лишь отчасти. Несмотря на тёплую кофту, при каждом порыве прибрежного ветра по телу девушки пробегали мурашки. И всё же ей очень хотелось растянуть этот момент, поэтому она промолчала.       Ночная тьма поглощала силуэт парня, стоящего всего в паре шагов от неё. Доркас почти не видела его лица, однако чувствовала на себе его взгляд. Она опустилась на скамейку. Спустя мгновение Римус сел рядом, и их плечи соприкоснулись. Он больше не старался соблюдать дистанцию, казалось, что под покровом ночи правила приличия утратили свою силу.       — Здесь очень красиво, правда? — она подняла глаза к небу, откуда ей улыбались мириады звёзд в компании одиноко сияющего полумесяца. Никогда прежде она не видела ничего подобного: в городе для этого было слишком много светового шума.       — Да, — голос Римуса прозвучал куда ближе, чем она полагала. Его мерное дыхание смешивалось с далёким шелестом волн и оглушающей ночной тишиной.       — Если честно, я думала, что сегодняшний день будет обречён на провал, — едва слышно произнесла девушка.       — Почему?       — Я слишком часто отвлекаюсь, никак не могу сосредоточиться на своих задачах.       — И что же тебя отвлекает? — порой в его интонации было что-то такое, от чего у Доркас перехватывало дыхание, но в то же время заставляло расслабиться и вызывало чувство защищённости. Прежде подобное сочетание показалось бы ей невозможным. Интересно, все психологи так разговаривают? Или всё дело в нём?       — Ты… — осознание того, что она произнесла это вслух, пришло не сразу. К счастью, тьма помогала скрыть испуг, отразившийся на её лице. Она отпрянула и посмотрела на парня, в надежде различить на его лице хоть какую-то эмоцию. — Я… Нет! Я совсем не это имела в виду! В смысле…       — Я тоже, — тихо произнёс он. Доркас почувствовала его пальцы на своём предплечье.       — Что?       — Я тоже постоянно на тебя отвлекаюсь. Каждый день пытаюсь найти подходящие слова, но стоит только взглянуть на тебя, все мысли мгновенно улетают. Мне нравится с тобой общаться, нравится находится рядом, слушать твои рассказы о производстве красок и их различии, хотя я ничего в этом не смыслю. Мне безумно страшно сказать или сделать что-то не так, хотя я прекрасно понимаю, что это ужасно глупо.       Доркас хотелось его прервать, сказать, что она чувствует тоже самое, но голос словно пропал. Сердцебиение пульсировало где-то в ушах. Ладони вновь ужасно вспотели, смутившись, она вытерла их о край кофты.       — Может показаться, что у меня не должно быть проблем, раз уж я знаю, как работает наш мозг, но почему-то мне от этого не легче. Я впервые ощутил страх быть отвергнутым, хотя неоднократно читал об этом раньше, — Римус вздохнул и замолчал, предоставляя Доркас возможность ответить.       — Боже, проверить не могу, — прошептала Доркас то ли вслух, то ли про себя.       — Я не прошу тебя ни о чём, — слова прозвучали довольно резко. — Мне нужно было признаться, пока мысли не стали слишком навязчивыми.       — Ты тоже мне нравишься, — Доркас подняла глаза к небу, она боялась посмотреть на Римуса, хотя едва ли смогла бы сейчас разглядеть выражение его лица.       — Я не… Погоди, что ты сказала?       — Не вынуждай меня чувствовать себя неловко, — взмолилась Доркас, спрятав лицо в ладонях, но всё же повторила. — Ты правда мне нравишься, Римус. И я очень боялась сказать тебе об этом.       — Мне казалось, ты считаешь меня просто другом.       — Я думала тоже самое о тебе, — Доркас не могла не рассмеяться. Всё оказалось намного проще. От облегчения, которое она сейчас испытывала, хотелось плакать. — Я всю голову сломала, пытаясь понять, стоит ли попытаться или у меня вообще нет шансов.       — О чём ты? — кажется, Римус был искренне смущён замечанием девушки.       — Иногда мне казалось, что мы флиртуем. Не то чтобы я была в этом профессионалом, и всё же я была почти уверена, чо это так. Но стоило мне только задуматься о том, чтобы зайти чуточку дальше, ты словно делал шаг назад. Я понятия не имела, что делаю не так, — она прикусила губу. — Меня не покидало ощущение, что я допустила какую-то ошибку, иначе как можно это воспринимать? Я никак не могла понять, почему ты всякий раз меня отталкивал.       — Я не… — Римус тяжело вздохнул. — Позволь объяснить. Я никогда не думал, что мои действия будут выглядеть со стороны именно так. Я просто не хотел вторгаться в твои личные границы, потому что иногда мне казалось, что я начинаю выходить за рамки дозволенного.       — Наверное, у нас с тобой разное представление о «дозволенном», — усмехнулась Доркас, положив голову на плечо парня.       — Получается, я могу попросить тебя стать моей девушкой? — в голосе парня звучала улыбка.       — Можешь.       — И ты согласишься?       — Соглашусь, — Доркас аккуратно взяла его за руку. Ей не хотелось торопить события, да и Римус, судя по всему, никуда не спешил. — Наверное, придётся сказать об этом ребятам?       — Думаю, это имеет смысл. Рано или поздно они всё равно догадаются, и тогда, более чем уверен, Сириус устроит настоящее представление.       — Поверю на слово, ты слишком хорошо его знаешь, — девушка рассмеялась, представив эту картину. — Тогда возвращаемся?       — Кажется, ты хотела посмотреть на звёзды? — Римус поднялся на ноги и подал ей руку. — Или не это было основной целью?       — Меня более чем устраивает исход вечера, а звёзды всё равно никуда не денутся!