Когда обиды сойдут на нет Когда ты будешь готова гореть в огне Когда ты будешь готова простить меня Впустить меня в свой рассвет
Они с Дафной поругались. Он не был уверен, кто из них должен был обижаться на другого, так что просто на всякий случай они обижались оба. Это было испытанием: ненавидеть её так сильно, как он должен был бы. В конце концов, у нее не было права принуждать его к произведению на свет наследников, если он этого не хотел. Он знал, что рано или поздно она сдастся. У него был большой опыт общения с женщинами. Ему не нужна была Дафна. У нее дела обстояли иначе. Она сама рассказала ему, что горит ради него. И теперь, когда она познала все преимущества брачной жизни, она уже не могла без него. Саймон был в этом уверен. Та его часть, которая была воспитана Леди Дэнбери, знала, что у Дафны было право злиться на него. Как никак, он не просто украл ее мечту и надежду на счастье, он обманул ее. Причем самым мерзким образом. Он не мог предположить, что леди Вайолетт не рассказала Дафне всех деталей, и это стало его роковой ошибкой. Для той части, которая в нем была от Бассетов и Гастингсов, разница между "не мог" и "не хотел" была не такой уж и большой, но, как оказалось, для Дафны эта разница была равносильна предательству. Возможно, так и было на самом деле. Но он все ещё надеялся, что Дафна простит его. И позволит снова делить с ней первые солнечные лучи каждого дня. Впустит его в свой рассвет.Когда желанья одержат верх Когда от жажды остаться с тобой навек Я перестану бояться, что гнев небес Скажет мне: «Это конец»
Они поругались с Саймоном, и она ненавидела это всей душой. Точнее, она ненавидела его за эту ложь, за это предательство. Как он мог так с ней поступить? Как мог украсть её право на счастье? Она ненавидела маму за то, что та не объяснила ей, что и как происходит. И ей пришлось узнавать это от Роуз. Узнавать, когда было слишком поздно. В какой-то степени она ненавидела и саму себя. Не будь она такой любопытной и не задавай столько вопросов, так бы и жила и умерла счастливо, хоть и в неведении. Но больше всего она боялась, что скоро она прекратит эту борьбу. Они с Саймоном ясно дали друг другу понять, что спать они будут по-отдельности. Но желания брали вверх. Она ласкала себя по ночам, думая о нем. Это было только вопросом времени, когда она не выдержит, и позволит желаниям взять вверх. Она знала, что не имеет права прощать его, но это невыносимое желание остаться с ним навек сводило с ума. Она хотела быть с Саймоном. Больше всего, конечно, быть с ним по ночам. Но и днём тоже. Быть его супругой, дамой его сердца. Посещать вместе приемы и принимать гостей в поместье. Но было кое-что, чего она боялась больше, чем простить его. Она боялась, что она всё же окажется беременна. Она мечтала об этом, когда планировала эту маленькую игру, но после того как все произошло, поняла что это будет гнев, а не благословение небес. Это будет концом всему. Её, его, их двоих как семьи. И даже если Саймон сдержит слово и сохранит иллюзию семьи, этот спектакль будет похож на пытку.Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся.
– Сдавайся! – кричал его воспалённый от бессонницы и этого противоборства мозг. Он ненавидел эту войну, что она развязала. Он ненавидел, что ее поступок разрушил всё то хорошее, что между ними было. Они уже знали, что Дафна не ждёт ребенка, но это не ощущалось как победа. Ведь он потерял любимую женщину! Это была самая настоящая ничья. А ещё он знал, что несмотря на все свои обещания и твердые намерения, он уже был готов сказать ей: "Возвращайся"Сдавайся! В моей пустыне ты мираж, что не исчезает
– Сдавайся! – кричало её сердце и воспалённый мозг. Она не знала, просила ли себя перестать отталкивать его, или его позволить ей вернуться. Но она знала, что Саймон стал миражом, наваждением каждой минуты каждого дня, без которого она больше не могла. Она честно пыталась избавиться от его образа, но он не исчезал. И она не знала, что с этим можно сделать.Не верил Что без любви душа, как без воды, высыхает
Он чувствовал, что этот спектакль медленно, но верно его убивает. Он чувствовал, что не может не любить Дафну Бриджертон, герцогиню Гастингс. Он не верил, что эта девушка настолько сильно завладела каждой клеточкой его тела, что её отсутствие превращало его в... его собственного отца. Холодного и бессердечного мерзавца. Он не знал, почему это так ощущалось, но Дафна словно была спасительной влагой для его души. Однако, в последнее время он старательно отравлял эту душу алкоголем, поскольку не мог добраться до воды.Я больше тебе не враг Сдавайся!
Дафна не знала, сможет ли когда-нибудь сказать ему об этом. Даже не знала, как завести разговор, но абсолютно точно решила для себя, что он больше не был её врагом. Она ненавидела всё, что с ними произошло. Она ненавидела тот факт, что Крессида Каупер не смогла испортить им жизнь, поэтому этим занялась она сама. – Сдавайся! – кричал каждый миллиметр её кожи, и она была готова. Она уже сдалась. Осталось, чтобы и Саймон сделал тоже самое.На расстоянии двух шагов Когда я буду коснуться тебя готов Дай слово, что не появится пропасть и Любовь удастся спасти
Он близко, слишком близко, но это ничего не меняет для них. Они ходят по одним и тем же коридорам, едят за одним столом, вместе ездят к ее семье. Он играет свою роль лучше, чем можно было бы предположить. Они сталкиваются в коридоре. Он останавливается в двух шагах от нее, смотрит, но не задерживает взгляд, отводит глаза. Она заставляет себя стоять ровно, хотя так хочет протянуть к нему руку, очертить линию скул и таких мягких губ. Она всё ещё помнит их прикосновения. Он куда-то уходит, хотя она так сильно хотела бы его удержать. Он чувствует, что между ними пропасть. Пропасть, которую они так умело скрывают. Они с Саймоном всегда были отличными актерам, вот только в этот раз приходится врать не только обществу, но и друг другу. Она так хотела бы выпросить у него обещание, заставить его поклясться, что их любовь удастся спасти. Вот только она и сама в это не верит.Когда захлопнется твой капкан Когда я буду готов умереть от ран Дай слово, что перестанешь казнить меня Стала жестокой игра
Дафна Бриджертон – его личный капкан. Он пленен этой девушкой, покорен её улыбкой и смехом. Скован оковами её прикосновений, её объятий. Связан всеми теми ласками, что они подарили друг другу, пока были счастливы. Он чувствует, что умирает. Она ранит его, и он ранит сам себя. Каждая сдержанная улыбка, каждый не подаренный поцелуй, каждое касание, которое он мог бы похитить оставляет ранение на его душе. Он не вполне уверен, что страдает только душа. Ему кажется, что он истекает кровью в реальности. Он был бы готов умереть от этих ран, если бы знал, что это сделает Дафну счастливой. Если бы знал, что с того света он мог бы снова увидеть ее улыбку. Возможно, Энтони Бриджертону стоило убить его на той дуэли. Позволить ему умереть от ранения, которое он получил из-за любви, во имя любви. Они сталкиваются в коридоре, но он почти не смотрит на нее. Не может видеть, как эта размолвка отражается на ней, как покраснели ее глаза и дрожат руки. Он отвечает односложными предложениями, стараясь побыстрее окончить это мучительное для обоих свидание. Он хочет просить, умолять ее на коленях, чтобы она простила его за этот обман, простила за то, как он поступил с ней. Её покорность больше похожа на медленную мучительную казнь. И она казнит его каждый день. Будь она мужчиной, он попросил бы ее слова, что та перестанет казнить его. Но она девушка, прекрасная молодая девушка, которую он любит всем сердцем. Эта игра в ненависть слишком жестока.Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся Сдавайся! В моей пустыне ты мираж Что не исчезает
На сегодня эта война окончена. Они установили перемирие на этот крайний вечер и крайний балл. Уже завтра утром они смогут перестать притворяться, но сегодня у них есть последний шанс вернуть их любовь. Они обсуждают приготовления к балу и то, сколько танцев им положено станцевать, и на мгновение ему кажется, что все как раньше. Они оба смеются, как делали до того злополучного поцелуя в парке, до злополучной дуэли и этой проклятой свадьбы. Они – лишь призраки, миражи самих себя. Настоящие Саймон и Дафна убиты ложью, но им нравится притворяться, что это не так. Они оба это понимают. Они улыбаются, разговаривают с гостями, играют свои роли. До самого конца осталось совсем немного – один вальс – и он кружит ее по комнате, а время будто замирает.Не верил Что без любви душа, как без воды, высыхает
Начинается дождь, но вопреки всем законам логики Дафна остаётся стоять под каплями дождя. Они охлаждают голову и дарят такую необходимую влагу. Она не знала, не заметила, что без любви Саймона её душа высыхала. И этот танец, этот дождь, тот факт, что он остался, сейчас спасали ее. Он не верил, что душа без любви высыхает, не понимал, почему Дафна осталась стоять под этими струями, но знал, что должен остаться с ней. От этого зависело всё. Она говорила ему про письма, что он писал, и про любовь, которую он заслуживал. А он понимал, что не достоин этой великолепной девушки. Она была для его души словно дождь для этих цветов. Она спасала его душу, даже если он ещё не понимал этого. И он позволил ей уйти. Во всяком случае сейчас.Я больше тебе не враг Сдавайся!
Он приходит к ней, приходит, потому что знает, что любит её. Потому что знает, что хочет быть тем человеком, которого она видит в нем. Потому что не знает, как им стать. Дафна просит его остаться, обещает, что они смогут справиться с этим, но только вместе. И он верит ей, потому что знает, что Бриджертон никогда его не бросит. Они больше не враги друг другу, потому что выбирают любить каждый день и пройти этот путь вместе. И он сдается, отбрасывая эту клятву, которую он дал у смертного одра отца. Любовь к Дафне Бриджертон заставляет его так поступить. Он сдаётся, и он счастлив, что так поступает.