Протёртая душа

— И в какую больницу его определили? — спрашивает Чайльд после того, как выслушал предложение Альбедо насчёт того, чтобы навестить Казуху. Медбрат, скрипя зубами, хочет отказаться от этой затеи, потому что если он увидит Каэдэхару, то точно не удержится и изобьёт того до полусмерти. Но бросать Альбедо одного не хочется, поэтому Чайльд вынужден согласиться составить психиатру компанию. — В центре города, — даёт ответ доктор и сбрасывает с плеч халат, чтобы переодеться. — Новая больница. Может, слышал о ней? — блондин поворачивается к медбрату и по его лицу понимает, что тот ничего не знает. — Чёрт… — вздыхает он. — Психиатрическая больница имени Бай Чжу. — А… — Чайльд чешет затылок. — Припоминаю такого… Кажется, про него часто в интернете мелькают статьи. — Да, — Альбедо, игнорируя чужое присутствие, стягивает с себя белую футболку и достаёт из шкафа бежевую рубашку. Психиатр быстро переодевается, поглядывая на время. — У нас есть около двух часов, — говорит психиатр. — Аято разрешил мне отъехать по этому делу, поэтому собирайся и едем, если ты со мной. — А в больнице ты уже договорился о посещении? — уточняет медбрат, снимает халат и оставляет его на спинке дивана в кабинете Альбедо. — Да. Нас ждут, — быстро бросает блондин, подхватывает с рабочего стола телефон, ключи от кабинета и кошелёк. Парни выходят в коридор. Пока Альбедо закрывает кабинет, Чайльд ищет в кармане брюк ключи от машины. Через пару минут они выезжают с территории больницы. — Я не уверен, что хочу его видеть, — тихо начинает Чайльд, сжимая руль и смотря на дорогу. — Думаю, мои руки сами начнут действовать, — он усмехается, искренне желая причинить Казухе такую же боль, которую он причинил всем вокруг. — Ты можешь подождать снаружи, — Альбедо равнодушно пожимает плечами. — Я сам справлюсь… — Что ты собрался с ним обсудить? — Чайльд смотрит на серьёзного Альбедо краем глаза и хмурится, не понимая, как психиатр может выглядеть так спокойно, если едет к человеку, чуть не убившему Скарамуччу. — Хочу услышать от него то, что он вряд ли сказал полиции, — шёпотом отвечает Альбедо, прислонятся виском к окну и закрывает глаза. Брови Чайльда поднимаются, а в глазах застывает непонимание. Парень желает уточнений, но, посмотрев на явно не расположенного к разговору Альбедо, решает оставить вопросы и подождать. Дорога до больницы заняла около получаса, за которые Альбедо успел задремать, а Чайльд — продумать, как и куда бить по телу Казухи, чтобы надолго запомнилось. Слишком спокойное состояние психиатра напрягает Чайльда, который может догадаться, чем это вызвано. Но рыжий не хочет думать о том, что Альбедо начинает опускать руки и впадать в отчаяние. Они подходят к массивным дверям больницы, возле которых стоит охрана. Альбедо что-то достаёт из кармана брюк и показывает мужчинам, пока Чайльд рассматривает здание. Оно больше их больницы раза в два, участок усеян цветами и другими растениями, что вызывает у медбрата лёгкую тошноту от обилия сладких запахов. — Проходите, — охранник кивает в сторону двери и пропускает Альбедо, смотря на Чайльда в притык. — Он со мной, — спешит сказать психиатр, берёт Чайльда под локоть и уводит за собой. Рыжий во все глаза рассматривает коридор больницы, думая о том, сколько же денег было потрачено на это всё. Теперь их больница, по сравнению с этой, кажется обычной государственной поликлиникой. — Тьфу, — Чайльд морщится. — Всё такое хуевыебаное, что мне уже не нравится здесь, — добавляет он шёпотом, когда мимо них проходит миниатюрная медсестра, которая останавливает свой взгляд на рыжем и слегка улыбается. Медбрат коротко улыбается ей в ответ и возвращает внимание Альбедо, который сосредоточенно рассматривает план здания, чтобы понять, куда им идти. Чайльд выискивает глазами кого-то из персонала, чтобы сохранить время и поскорее пойти туда, куда они и собирались, но Альбедо уже отходит от плана здания и идёт в нужном направлении. — Куда нам? — спрашивает подбежавший Чайльд, рассматривая петляющий коридор и множество его ответвлений с другими помещениями. — Нам нужна старшая медсестра, — объясняет Альбедо. — Сказали, что она проводит нас к пациенту. — Пациент… хах, — Чайльд довольно усмехается, думая о том, как иронична бывает жизнь. Альбедо находит стойку регистрации пациентов и наклоняется к окошку. Оттуда на него поднимает взгляд молодой парень, заинтересованно рассматривая блондина. — Добрый день, — спокойным и мерным голосом начинает Альбедо. — Нам нужна старшая медсестра Гань Юй. — По какому поводу? — парень вздёргивает бровь и скользит взглядом по чужому лицу, рассматривая голубые глаза, в которых запечатана усталость. — Мы пришли навестить пациента, — продолжает Альбедо, игнорируя слабый смешок Чайльда позади себя, которого до сих пор забавляет эта ирония. — Каэдэхара Казуха. — А… Это вы звонили, чтобы навестить его, — задумчиво бубнит под нос парень и щёлкает компьютерной мышкой, рассматривая на мониторе записи посещений. — Гань Юй сейчас подойдёт к вам. Она говорила, что вы должны прийти, так что ожидайте, — заканчивает парень, кивает в сторону диванчиков и мило улыбается Альбедо. — Спасибо, — психиатр кивает и глубокого вздыхает, чувствуя в душе подрагивающее волнение. — А вы… — парень прикусывает губу. — Простите, я не знакомлюсь, — обрывает Альбедо чужие надежды, разворачивается и отходит к диванам, на один из которых тут же садится и кладёт ногу на ногу. Чайльд присаживается рядом, перекидывает руку через спинку дивана и рассматривает потолок, на котором висит большая хрустальная люстра. Медбрат тут же фыркает. — Как много пафоса, — закатывает глаза рыжий и поворачивается к Альбедо, который успел уйти глубоко в себя. Они сидят в молчании около пяти минут, пока к ним не подходит человек. Парни приоткрывают глаза, тут же удивляясь встречи с Хэйдзо. Сиканоин стоит перед ними с натянутой улыбкой, прячет руки в карманах халата и притоптывает ногой. — День добрый, коллеги, — Хэйдзо переводит взгляд с одного изумлённого лица на другое и не сдерживает тихого смешка. — Прошу прощения, но Гань Юй не сможет к вам подойти, поэтому я провожу вас. Чайльд резко скрипит зубами и смотрит в упор на этого лукавого парня. Кто бы что не говорил, но рыжий уверен, что Хэйдзо знал абсолютно всё и молчал. Если кто-то и верит этому лживому и притворному психиатру, то только не Чайльд. Альбедо, почувствовав исходящее от медбрата напряжение, поднимается с дивана и кладёт руку на плечо рыжего, чтобы хоть немного придержать того на месте. — Здравствуйте, — Альбедо кивает. — Хорошо, мы готовы. Сиканоин разворачивается и, кивнув головой, просит следовать за ним. Чайльд рывком поднимается с дивана, придерживаемый рукой Альбедо, идёт рядом и пыхтит под нос. Кому больше хотелось дать по лицу, так это Сиканоину. Этот двуличный парень вызывает куда больше вопросов и отвращения, чем Казуха. Они проходят по коридору первого этажа и заворачивают в дальний угол, в котором есть отдельные комнаты для посещения пациентов. Казуху уже должны были туда привести и, следуя мерам безопасности, надеть наручники. Сиканоин останавливается, просит парней подождать и заходит в комнату. От появления психиатра Казуха непроизвольно дёргается. Хочет вскочить с места, но рука, прикованная к столу, не даёт ему это сделать. Хэйдзо лишь тихо посмеивается и подходит к пациенту ближе. Парень заходит тому за спину, упирается руками в стол и целует макушку Казухи. — К тебе пришли гости, — тихо говорит Сиканоин и упирается подбородком в голову слегка дрожащего пациента. Кажется, Казуха даже перестал дышать в этот момент. Сиканоин убирает руки со стола и кладёт их на плечи парня, сжимая пальцы. Каэдэхара вздрагивает, не знает куда себя деть, но встать и уйти не может. — Х-хэйдзо… пожалуйста… — сипит Казуха, чувствуя, как тремор охватывает его тело. Сиканоин выдавливает смешок, перемещает руку на подбородок парня и дёргает вверх, запрокидывая чужую голову. Алые глаза смотрят на него со страхом, что ещё больше раззадоривает Хэйдзо. Он наклоняется к чужому лицу и уводит Казуху в развязный поцелуй. Пациент мычит и вздрагивает, но отвечает на поцелуй, лишь бы Сиканоин поскорее вышел из комнаты. Горячий язык Хэйдзо проникает внутрь, обводит каждый зуб и дёсна. Психиатр наслаждается вздрагиваниями чужого тела и тем, как робко Казуха отвечает ему. Хэйдзо разрывает поцелуй и целует парня в лоб, прежде чем отойти от него и направиться к двери. — Знаешь, кто к тебе пришёл? — Хэйдзо склоняет голову в бок и приторно улыбается, поглощая чужие эмоции на бледном лице пациента. — Альбедо и Чайльд, — шепчет он. Казуха резко встаёт со стула, упирается руками в стол и дрожит. Его глаза расширяются от страха, но он не может выбежать отсюда. Кажется, Сиканоина забавляет эта картина, поэтому он посылает воздушный поцелуй Казухе и просит того подождать. — Думаю, лишних ушей вам не надо… — говорит Хэйдзо. — Поэтому я не буду присутствовать, — он прикусывает губу и смотрит на то, как поникший пациент садится на место. — Как думаешь, зачем же они пришли? — губы вновь трогает улыбка. — Я… Не знаю… — шёпотом отвечает Казуха и сжимает руки в кулаках, лишь бы немного унять дрожь. — Что ж, советую тебе не врать, — Сиканоин пожимает плечами. — Так или иначе, ты здесь надолго, а вот твои ответы могут помочь твоему дорогому возлюбленному. Казуха поднимает голову и вскидывает на психиатра большие глаза, в которых стоят слёзы. — Что-то не так? — сочувственным тоном спрашивает Хэйдзо. — Ахах… Я думал, что ты всё ещё любишь Альбедо… Или это не так? — Сиканоин прислоняет пальцы к подбородку и пронизывающим взглядом изучает лицо пациента. — Почему ты… — Казуха бегает глазами по столу. — Почему ты хочешь, чтобы я помог ему? — он вновь смотрит на психиатра. Хэйдзо снова делает задумчивое лицо, после чего широко улыбается, стреляя в Казуху своим лисьим взглядом. — Потому что мне так жаль видеть разбитого человека, который в отчаянии пришёл сюда, чтобы просто поговорить с тобой, — отвечает парень. — Альбедо в этом и удивителен, хах… Прийти к тебе, от рук которого чуть не умер его любимый человек, — напоминает Хэйдзо, и Казуха вновь чувствует волну вины. — Поэтому, думаю, он рассчитывает на то, что ты ему чем-то поможешь, — заканчивает Хэйдзо и, не успевает Казуха вновь задать вопрос, открывает дверь, чтобы покинуть комнату. Альбедо и Чайльд вскакивают с лавочки, как только дверь открывается. Хэйдзо поправляет воротник халата, после чего протягивает руку в приглашении, мягко улыбаясь. — Вы будете одни, прослушки нет, так что можете говорить спокойно, — информирует Хэйдзо и ловит на себе взгляд Чайльда, что уже готов сжечь заживо. — В кабинете лишь камера, но звук не пишет. Альбедо толкает дверь и оборачивается на медбрата, который, скрипя зубами, подходит к Сиканоину. — Чайльд, — отзывает блондин. — Иди сам, — быстро бросает рыжий и становится впритык к зеленоглазому. Альбедо несколько секунд смотрит на рыжего и испытывает сомнения. Но у него нет времени на то, чтобы уговаривать медбрата, поэтому, понадеявшись, что у Чайльда хватит ума не разводить здесь драку, открывает дверь до конца и проходит внутрь. Как только психиатр исчезает из поля зрения, медбрат хватает Хэйдзо за воротник халата, поднимает и резко вбивает спиной в стену. От удара из лёгких Сиканоина выходит весь воздух, он жмурится от боли в спине и голове, но продолжает улыбаться. — Шавка, — шипит Чайльд, ненавистно смотря в чужие глаза, которые искрятся азартом. — Я тебя прибью вместе с этим недоноском, — он кивает в сторону двери, намекая на Каэдэхару. — В чём претензия? — через кашель спрашивает Хэйдзо и цепляется руками в чужие запястья. — Лично ко мне, — уточняет он. Чайльд сверлит его лицо и не может ничего сказать, потому что на языке крутятся одни лишь оскорбления. Ему нужно выдохнуть и успокоиться, чтобы поговорить, но рыжий попросту не может держать себя в руках. — Ты всё знал… — шипит Чайльд и поднимает Хэйдзо выше, на что тот заходится в кашле, потому что воротник халата душит ещё сильнее. — Ты знал об этом всём, но покрывал Казуху… Покрывал ублюдка, который решил, что может лишать людей жизни! — громко говорит медбрат, и его голос проходится эхом по пустому коридору. От злости Чайльд резко разжимает пальцы и выпускает Сиканоина из своей хватки. Хэйдзо падает на пол и больно ударяется, что сопровождается мычанием и слабым стоном. Рыжий смотрит вниз на скривившееся лицо психиатра и преодолевает желание плюнуть в него или же ударить ногой. Злость так сильно кипит в теле медбрата, что Чайльд сжимает руки и стискивает зубы до резкой боли в челюсти. Хэйдзо встаёт на ноги, отряхивает одежду и, придерживаясь одной рукой за стену, смеётся в лицо медбрату. — Понимаю, что у тебя явно возникли вопросы, — с придыханием говорит психиатр. — Могу ли я предложить пройти в мой кабинет? — Тебе ещё и личный кабинет тут выделили, — фыркает Чайльд, складывает руки на груди и думает, что кабинет — лучший вариант, ведь там никто не увидит, как Хэйдзо получит по своему хитрому лицу.

***

Альбедо замирает у двери и задерживает дыхание. Казуха знает, кто зашёл, но не смеет поднять глаз из-за стыда и чувства вины перед доктором. Он сжимает свои пальцы и искусывает губы до крови, пока Альбедо подходит к нему медленными шагами. Психиатр со скрипом отодвигает стул и садится напротив, продолжая изучать взглядом бывшего медбрата. Растрёпанные светлые волосы раскиданы по плечам, что непривычно, ведь Альбедо всегда видел Казуху с хвостиком. Блондин подмечает бледность кожи, дрожь тела и ссадины на руках. — Казу… — тишину разрывает Альбедо. Его голос разбивает внутри Казухи абсолютно всё живое, что осталось в нём с того самого дня. Каэдэхара медленно поднимает голову и со страхом смотрит на Альбедо. Но, к его удивлению, на лице блондина нет ни одной негативной эмоции. Психиатр смотрит на него с неким сожалением и разочарованием, но никакой злости или ненависти увидеть невозможно. — Привет, — тихо произносит Альбедо и улыбается краем губы, пытаясь подавить в груди боль. — Как ты? Этот вопрос заставляет Казуху очень тихо усмехнуться. Как он? Каэдэхара лежит в больнице на принудительном лечении, он убил человека, в его голове творится полный беспорядок, а ещё ему приходится каждый день видеть Хэйдзо и терпеть его руки на своём теле. Правда, как он? — Нормально, — коротко отвечает пациент и напрягается всем телом, как только их глаза сталкиваются. — Я пришёл сюда не для того, чтобы обвинять тебя в чём-то… — продолжает Альбедо. — Я не буду говорить тебе ничего, что ты и так знаешь о себе… — психиатр громко вздыхает, пытаясь собрать мысли в кучу. — Мы можем… можем просто поговорить? Казуха хмурится и склоняет голову в бок, пытаясь понять, что конкретно Альбедо понадобилось от него. — Но я… всё говорил полиции, — тихо говорит Казуха. — Нет, — Альбедо качает головой. — Я хочу, чтобы ты лично мне сказал… Думаю, у нас выйдет совсем другой разговор, нежели с полицией, — он складывает руки в замок на столе и с надеждой смотрит на пациента. — А… Х-хорошо, — Казуха заторможенно кивает. — Что вы хотите узнать?

***

Как только Сиканоин открывает дверь кабинета, Чайльд хватает парня за халат, вталкивает в помещение и с хлопком закрывает за ними дверь. Сиканоин поднимается с пола и потирает ушибленный локоть. Чайльд грузными и тяжёлыми шагами идёт на психиатра, который, уловив мрачную и пугающую атмосферу от парня, пятится назад, пока не упирается спиной в стену. — Может, мы нормально поговорим? — спрашивает Хэйдзо. — А то я не хочу, чтобы ты просто пинал меня и оскорблял. Чайльд ударяет кулаком по стене над головой Сиканоина и приближается к его лицу. На удивление, психиатр даже не вздрагивает и не вжимается в стену, совершенно не показывая страха. Но парень опредённо чувствует напряжение, которое старается игнорировать. — Ты всё знал? — шепчет Чайльд практически в чужие губы, выдыхая на них горячим воздухом. Сиканоин молчит и гипнотизирует медбрата своими зелёными глазами, которыми заглядывает прямо в израненную душу. Чайльд тяжело дышит, сжимает и разжимает кулаки, пытаясь сдержать себя от удара. — Что именно? — уточняет психиатр и видит, как рука рыжего вздрагивает, желая ударить, но Хэйдзо лишь спокойно отводит взгляд от чужой руки и возвращается к голубым глазам. — Всё! — выкрикивает разъярённый парень прямо в чужое лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. — Всё, блять! Убийство Син Цю, нападение на Скара! Что? Что ещё этот придурок сделал, о чём не знает никто, кроме тебя?! — продолжает он кричать на эмоциях и вновь цепляется за чужой воротник. Зрачки Хэйдзо расширяются словно от восторга. Он не скрывает улыбки и заинтересованного взгляда, которым водит по лицу рыжего. — С чего ты решил, что я что-то знал? Думаешь, если бы я был в курсе нападения на Скара, то не заявил об этом? — спрашивает Сиканоин. Чайльд фыркает и, перехватив поудобнее чужую одежду, вбивает парня спиной в стену. Хэйдзо жмурится от боли и пытается дотянуться до головы, которая начинает раскалываться. — К-казуха… — откашливается Сиканоин, хватая воздух. — Казуха… не планировал ничего… Ты идиот? — он с прищуром, не скрывая боли в теле, смотрит прямо в голубые глаза, откуда исходит лавина злости. — Он уже всё рассказал полиции… — Сиканоин кашляет, чувствуя, как воротник халата начинает давить на шею. Чайльд отнимает от него руки и упирается ладонями в стену по бокам от чужой головы. Он намерен раздавить Хэйдзо, вытащить всю информацию и, в случае чего, сразу пойти в полицию. Сиканоин потирает ушибленную голову и кривит губы от боли, но продолжает смотреть на медбрата с прищуром. Психиатр тяжело дышит, не чувствует никакой опасности, поэтому приближается к чужому лицу и хмурится. — Что тебе надо от меня? Какого черта ты устроил? — шёпотом спрашивает Сиканоин, бегая глазами по веснушчатому лицу. — Ты просто подозреваешь меня, но, не разобравшись в ситуации, летишь с кулаками. — Ты что-то знал… — уже неуверенно отвечает рыжий и смотрит под ноги. — Я ничего не знал, — нагло врёт Хэйдзо, хотя про нападение на Скара он и вправду не знал, пока не пришёл в тот день на смену. — У Казухи не было никакого плана… Он напал на твоего… — губы растягиваются в ухмылке, а зелёные глаза ловят голубые — напряжённые и недоверчивые. — Он напал на твоего друга, потому что подумал, что Скарамучча стал свидетелем убийства Син Цю. Глаза Чайльда расширяются, а Хэйдзо упирается спиной в стену и нагло ухмыляется. — Мальчики просто неправильно друг друга поняли, вот один из них и оказался на грани смерти, — сладким голосом говорит Сиканоин, чувствуя, как у него замирает сердце лишь от одной разъярённой эмоции на лице Чайльда. — А второй оказался на принудительном лечении. Смерть бывает внезапна, хах… все окажемся там. — Как у тебя язык поворачивается так просто об этом говорить?! — шипит Чайльд, который слышит стук собственного сердце уже в ушах. — Тебе смешно? Тебя правда… забавляет это? — шепчет медбрат, у которого закипает кровь. — А тебя? — Хэйдзо склоняет голову набок и резко зажмуривается, когда Чайльд ударяет кулаком по стене над его головой. — Хах… — он открывает зелёные глаза и внимательно смотрит на медбрата. — Почему ты пришёл ко мне? Или бить психически нездорового Казуху слишком совестно? — ядовито спрашивает Сиканоин, и у Чайльда приоткрывается рот от удивления. — Да потому что ты не менее опасен для общества… — серьёзно отвечает ему рыжий и стискивает зубы. — Я чувствую… Чувствую, что ты замешен в чём-то… И ты явно болен… — Правда? — Сиканоин выражает на лице поддельное удивление. — Тогда почему я работаю здесь? Почему я доктор, а не пациент? — он прислоняет пальцы к подбородку и постукивает указательным по нижней губе. — Может, потому что все тесты, которые я прохожу, показывают, что я здоров? Чайльд фыркает, не веря в очередную ложь, но понимая, что немного сомневается. — Я знаю, почему ты решил выместить на мне злость, — уверенно продолжает Хэйдзо, возвращая внимание голубых глаз к себе. — Ты просто места себе не находишь после того, как вашего с Альбедо возлюбленного чуть не отправили на тот свет. Чайльд давится воздухом, сжимает руки в кулаках и дышит через приоткрытые губы. Он и не сомневался в том, что Сиканоин знает, на что давить. Слишком подозрительный, слишком опасный и слишком двуличный — таким Чайльд видел Хэйдзо. — Ты удивлён? — быстро проговаривает Хэйдзо и склоняет голову то в одну, то в другую сторону, раздражая парня напротив ещё больше. — Да… надо быть слепым, чтобы не заметить, как вы оба пускаете слюни на этого мальчишку, — он тихо смеётся, ведь его правда забавляет реакция медбрата. — Ты следил? — шипит Чайльд в чужое лицо, которое нервирует его с каждой прошедшей секундой. — Я? — Хэйдзо изумляется. — Да брось, ха-ха! — он улыбается одним уголком губ. — Просто запомни, что у стен есть уши, а у окон — глаза, — его смешки сыпятся и заполняют пространство комнаты. «Следил… И он всё знает… Такой, как он, не может не знать чужие тайны, поэтому про Казуху он был изначально в курсе», — быстро думает Чайльд, после чего хватает малиновые волосы у корней и притягивает за них голову Сиканоина к себе. Хэйдзо тихо мычит и щурится от боли, но терпит. Из груди выходит короткий смех, отчего Чайльда переклинивает. Он отбрасывает парня от себя, смотря, как тот в очередной раз падает на пол. — Какого хуя твой нос лезет в любое дело? Как… Как, блять, ты всё разнюхиваешь? — шепчет Чайльд и садится на корточки, разглядывая растрёпанные волосы Сиканоина. — Ах-хах… Д-думаю… Мои предки были детективами, — тихо говорит Сиканоин и переводит глаза на медбрата. — Хочешь правду? — резко задаёт вопрос, отчего Чайльд вздрагивает. Рыжий приподнимает бровь и недоверчиво рассматривает лицо психиатра. С чего бы этому парню рассказывать ему что-то? Или это очередная уловка? — Хочу. Но зачем тебе её говорить? — аккуратно спрашивает медбрат, всё ещё чувствуя подвох и напряжение в кабинете. Сиканоин заливается смехом, после чего болезненно морщится и прикладывает руку к голове, которой ударился за сегодня столько, сколько не ударялся за всю жизнь.

***

— Я говорил полиции, что Син Цю умер по моей вине… — тихим голосом отвечает Казуха на чужой вопрос. — Но я… не убивал его… лишь помог ему… Син Цю надавил на меня, н-надавил на жалость… — голос ломается. — Я… Я не смог отказать ему, пусть и знал, что делаю и на что иду… — пациент стискивает зубы. — И это было осознано… Ведь я… Даже согласился подложить ему под матрас таблетки, чтобы никого не заподозрили… Альбедо передёргивает от этого. Да, он знал, что Каэдэхара помог пациенту покончить с собой, но эта правда всё ещё больно режет по душе. — Альбедо… Простите меня, — Казуха прикусывает губу и неуверенно поднимает взгляд алых глаз на посетителя. — Я виноват… виноват не только в смерти Син Цю, но и… и в том, что Скар… — Я понял, — перебивает его психиатр и тяжело вздыхает, смотря куда-то в сторону. — Скажи мне, почему ты вообще напал на него? Казуха удивлённо поднимает брови, а затем хмурится. — Но полиция… — Казу, — вновь перебивает блондин, чувствуя накатывающее раздражение и боль от этого диалога, — я знаю, что ты уже говорил всё полиции, но я хочу, чтобы ты сказал это всё мне… Прошу тебя… Я хочу, чтобы ты сказал лично мне… «В голове не укладывается… Как я доверял ему? Как не заметил… Что именно ускользнуло из моего внимания?» — Альбедо терзает себя вопросами, пока Казуха вновь не начинает говорить. — Я п-подумал… что Скарамучча узнал про Син Цю, — повторяет Каэдэхара то же самое, что рассказывал полиции. — Поэтому испугался, что он расскажет… Я… Не знаю… Я поддался эмоциям, потому что Скар разозлил меня, а потом… потом он сказал, что всё знает, — пациент всхлипывает и тихо выдыхает. — Я подумал, что он говорит про Син Цю, поэтому… решил… — Избавиться, — заканчивает за него Альбедо, закидывает ногу на ногу и скрещивает руки на груди, так и не глядя на Казуху. Его голубые глаза изучают вид за окном. Глаза Каэдэхары выражают сожаление, вот только блондин не смотрит в них. Он продолжает цепляться взглядом за что угодно, лишь бы не смотреть на пациента. — Альбедо, я… Ещё я… — Казуха мнётся, но пообещал себе, что будет честным с Альбедо. — В тот момент я… я подумал, что такой, как Скарамучча, не достоин находиться рядом с вами… — признаётся Каэдэхара в том, что не говорил ни полиции, ни Хэйдзо. Психиатр медленно поворачивает голову и смотрит на Казуху пустым и равнодушным взглядом. Пусть внешне доктор и выглядит холодно, но внутри него по ниточкам разорвалось горячее сердце. — Что? — шёпотом спрашивает Альбедо, и его брови слегка изгибаются от боли внутри. — Я… — Казуху захлёстывает волна слёз, которые свободно текут по красным щекам. — Я подумал, что если избавлюсь от Скарамуччи, то он не испортит вам жизнь… не помешает работе, ведь… ведь из-за него вас могут уволить… Альбедо хочет закрыть уши ладонями и прижать руки настолько сильно, чтобы раздавить собственный череп. Его дыхание становится частым и тяжёлым. Он смотрит на бывшего медбрата с таким разочарованием, что у Казухи ещё больше катятся слёзы. — Простите… Простите меня… — одними губами выдаёт Каэдэхара и отводит глаза, не выдержав такого разочарованного и опустошённого взгляда Альбедо.

***

— Правда?! И это твоя правда?! — кричит Чайльд, разбивая тяжёлым кулаком губу Хэйдзо. Психиатр еле держится на ногах, продолжая смеяться с реакции рыжего. Он делает два шага назад, но даже не пытается увернуться от следующего удара, что прошёлся по его скуле. — Ты ублюдок, Хэйдзо… — шепчет Чайльд, потирая костяшки пальцев. — Т-ты… Ты всё знал… Знал, что Казуха убил пациента, но промолчал… Ты… Блять! Да ты всех подставил! Всех подвёл! — рычит Чайльд от злости и бьёт психиатра в живот, отчего тот сгибается пополам, выхаркивая на пол алую кровь. — Я… У меня были причины скрывать правду, — хрипит Хэйдзо, чувствуя мерзкую дрожь, что прокатилась по его телу. — Причины? Какие у тебя были причины, чтобы оставить опасного человека среди людей? — шепчет рыжий, нагибается к сидящему на полу Хэйдзо и смотрит тому в глаза. — П-потому что… Люблю его, — хрипит Сиканоин и получает пинок в колено. — Ты? Хах… Ты? Да не смеши меня, — Чайльд разъярённо смотрит на зеленоглазого. — Такая мразота умеет любить? Да что ты, блять, знаешь о любви?! — практически вопит медбрат.

***

— Казуха, хватит, — Альбедо пытается остановить этот поток извинений, но Каэдэхара уже не может перестать. — Альбедо… Бедо… Прошу… Я виноват! — Казуха дёргается, чтобы встать, но наручники больно режут кожу. — Я люблю вас! Альбедо… Блондин резко встаёт со стула и смотрит в пол, не понимая, чего он вообще хотел от этого разговора. — Не уходите! Я! Я расскажу что угодно! — умоляет Каэдэхара и вновь дёргается, игнорируя покраснение на запястье.

***

— Я засужу тебя! — кричит Чайльд, стискивая запястья Хэйдзо, который попытался ударить медбрата в ответ. — Такая тварь, как ты… опаснее, чем Казуха… Будешь гнить в тюрьме… Хэйдзо дышит так глубоко и громко, что закладывает уши. С его лица не сползает улыбка, походящая на самое настоящее безумие. И это так. Хэйдзо безумен и Чайльд это знает. Сиканоин, игнорируя хватку на своих запястьях, приближается к лицу рыжего и шепчет: — Тогда только вместе со мной, — его губы слегка касаются губ Чайльда, которого передёргивает от отвращения, поэтому он резко выпускает руки Сиканоина и утирает свои губы. — Ты тоже сядешь… Хах… Сядешь… За избиение… — Хэйдзо поднимает голову и вздёргивает подбородок, жутко смотря на рыжего. Психиатр потирает ушибленные запястья, после чего прислоняет большой палец к носу и вытирает струйку крови над губой. Он давится кашлем, притрагивается к низу живота и стискивает зубы от боли. Так больно ему не было уже давно, а он успел отвыкнуть. — Хах… В этой больнице есть камеры, в отличие от вашей, где пациенты дохнут при загадочных обстоятельствах, — Хэйдзо смеётся, его губы дрожат от боли, а глаза часто-часто моргают, смахивая солёную влагу. Чайльд резко замирает и приподнимает голову, заметив камеру, о которой говорил Сиканоин. Голубые глаза возвращаются к довольному психиатру, который садится на пол, уже оставив любые попытки стоять на ногах. — За избиение такой мрази мне дадут явно меньше, чем тебе, — серьёзно говорит Чайльд, пусть и чувствует себя глупо, раз изначально не осмотрел помещение на наличие камер. Хотя до этого явно не было дела в такой ситуации. — Может, было бы лучше, чтобы и Скарамучча умер, а Казуха подстроил это под самоубийство? Я бы с радостью ему помог, — продолжает душить словами Сиканоин, за что незамедлительно получает громкую и обжигающую пощёчину.

***

— Прошу… не злитесь, — Казуха пускает слёзы, смотря в глаза Альбедо. В них видно лишь отвращение, которое так больно бьёт по сердцу. — Не злитесь… Хотя… Хотя лучше злитесь… Да… верно… Злитесь, но только не будьте равнодушны ко мне, Альбедо… Психиатр стискивает руки в кулаках и делает ещё один шаг назад, вжимаясь спиной в стену. Он смотрит на пациента так жалко, что у самого возникает отвращение к себе. — Ты… Казуха… — Альбедо пытается сохранить спокойствие, но его душа так сильно мечется по телу, что боль становится невыносимой. — Тебе нужно лечиться… Просто… л-лечись, хорошо? — через силу просит он, пусть на языке и крутится куча обвинений. — Я люблю… вас люблю… — шепчет Каэдэхара. — И даже когда умер Син Цю, я подумал… хах… подумал, что теперь у меня меньше конкурентов… И подумал так со Скарамуччей… Альбедо поднимает голову и упирается затылком в стену. Он больше не может слушать это безумие, что льётся из чужих уст, но не может уйти. Ноги приросли к полу, не двигаются, а лишь трясутся.

***

— Вместе сядем! Да! И попрошу, чтобы нас определили в одну камеру! — рычит медбрат, встряхивая Хэйдзо за плечи и вновь ударяя того, попав прямо в нос и услышав неприятный хруст. — Там я и убью тебя…

***

— Казуха… — повторяет Альбедо, надеясь, что пациент опомнится и перестанет говорить. — Ведь никто! Альбедо, никто не достоин вас! — ревёт Каэдэхара, утирая слёзы рукавом кофты. — Д-даже… Даже я! Я чуть не убил вашего возлюбленного. В голове психиатра что-то трескается от этих слов.

***

— Убью! Убью и не пожалею! — Чайльд, полностью потеряв над собой контроль, прижимает Сиканоина к полу, наваливаясь на его спину и держа чужие руки. — За Скарамуччу и за Альбедо… — выдыхает он прямо на ухо психиатра, отчего тот вздрагивает. — За то, что вы вместе с этим ненормальным Казухой довели обоих… Хэйдзо, пачкая волосы в собственной крови, тихо смеётся. — Убивай… Я заслужил, — он прикрывает глаза, будто и вправду уже принял свою смерть. — Я не только скрывал правду, но и сам давил на Казуху… хах… — Я и не сомневался, — шёпотом отвечает ему Чайльд и рывком поднимает голову Хэйдзо за волосы, слыша вскрик. Сиканоин дрожит всем телом, боль проникает в каждую клеточку и режет. Но это не мешает ему улыбаться и смеяться в голос от «забавной» ситуации. — Тебе никто… — он выдыхает и кашляет, утыкается лбом в маленькую лужицу собственной крови. — Никто не поверит… Сочтут за безумца, который избил психиатра прямо в кабинете, а потом оклеветал его… Ха-хах… Камеры… — из уст раздаётся довольный шёпот. — Камеры не пишут звук…

***

— Альбедо! Постойте! — крик отчаяния исходит из Каэдэхары, который не может вынести того, что Альбедо пытается покинуть комнату.

***

— Почему?! Почему ты молчал? — крик Чайльда настолько сильно наполнен слезами и болью, что медбрат не может скрыть рыдания. — Почему ты так поступил со всеми? Да ты хуже Каэдэхары!

***

— Стойте!

***

Хэйдзо отталкивает Чайльда от себя и, неуверенно стоя на ногах, пытается покинуть кабинет. Он распахивает дверь и выбегает в коридор, пока медбрат, учащенно дыша, смотрит тому вслед. «С него достаточно», — думает рыжий и смотрит на разбитые костяшки. — «Пусть идёт…» Хэйдзо, игнорируя кровь, что льётся из носа, перебирает ноги и подходит к комнате. Он собирается с силами, после чего нажимает на ручку двери и распахивает её. Зелёные глаза встречаются с голубыми, которые тут же расширяются от удивления. — Свали, — он отталкивает блондина за плечо. — Всё. Приём окончен, — говорит он максимально раздражённым тоном. — Забирай своего друга бешеного и вали отсюда! Альбедо, смотря на разбитое лицо психиатра, нервно сглатывает и пятится к выходу. Зелёные глаза нехорошо блестят, смотрят на блондина и считывают каждое движение и эмоцию. — Хэйдзо… — отзывает Альбедо, не понимая ничего. — Уйди, — Сиканоин подходит впритык к психиатру и толкает того к выходу. — Если сейчас же не уйдёшь, то я заявлю в полицию на рыжего… — шипит он и ловит отблеск страха в глазах Альбедо. — Если не хочешь, чтобы дружок твоего парня гнил в тюрьме, то ноги в руки… Альбедо, всё ещё не понимая, что происходит, пятится и выходит в коридор. Хэйдзо закрывает дверь перед его носом, запираясь на замок. Он выдыхает, трёт запястья и поворачивается к притихшему Казухе. Пациент со страхом смотрит на Сиканоина, рассматривает его окровавленное лицо, ссадины и ушибы. Хэйдзо утирает кровь с лица рукавом халата и подходит к Казухе, тут же отстёгивая наручники. Не успевает Казуха открыть рот и встать со стула, как его толкают к столу, заставив вжаться поясницей в край. — Хэй? — дрожащим голосом отзывает Каэдэхара, видя, как сильно перекошено от злости чужое лицо. — Штаны, — сквозь кашель произносит психиатр. — Снимай штаны, — приказывает он и в ожидании смотрит прямо в алые глаза, которые наполняются отчаянием и слезами с каждой секундой. — Что? — спрашивает пациент неверящим шёпотом. Его начинает трясти от мыслей, что Хэйдзо собирается делать. Сиканоин, устав ждать, рывком стягивает с пациента штаны вместе с бельем, после чего давит на плечи, пока Казуха не касается коленями пола. Тут уже пациент не сдерживает слёз, которые катятся по щекам. Он поднимает глаза на Хэйдзо, хочет попросить прекратить, но сталкивается лишь с равнодушием к нему и яростью. — Бери, — Хэйдзо расстёгивает ширинку джинс, вытаскивает возбужденный член и рукой придвигает голову Казухи ближе к себе. — Открой рот. — Х-хэйдзо, — Казуха смотрит со страхом, в глазах стоят слёзы. — П-прошу… За что… За что ты так? — Смочи слюной, если не хочешь, чтобы было очень больно, — шепчет Сиканоин сквозь зубы и игнорирует вопрос пациента. Казуха неуверенно тянется губами к члену и берёт в рот, обильно смачивая слюной. Его трясет, обнажённые колени разъезжаются по полу, но Сиканоин придёрживает пациента за волосы, чтобы тот не упал. Психиатр откидывает голову назад и прикрывает глаза, наслаждаясь ощущениями, пока Казуха, хныча, двигает головой. Через пару минут Хэйдзо поднимает парня с колен, разворачивает и толкает на стол. Казуха ложится грудью и трясется, пока Хэйдзо пытается сфокусировать расплывающееся зрение. — Н-не надо, Хэй… не надо, — голос дрожит. — Прошу, если ты сделаешь это, то я никогда не смогу тебя полюбить, — давит Казуха на единственное, что, по его мнению, сможет остановить Сиканоина. Хэйдзо замирает, так и не войдя в парня. Он обдумывает слова, после чего тихо усмехается. — Если ты сделаешь это, то я не смогу любить тебя, — повторяет с надеждой, что Сиканоин остановится, но Казуха резко сжимает пальцами край стола, раздирает губу в кровь, а из горла вырывается крик. Хэйдзо толкается внутрь, игнорируя чужие слёзы и вопль. Он наклоняется к чужому уху и шепчет: — Плевать, — произносит так равнодушно, что брови Казухи жалобно сводятся. — Мне плевать любишь ты меня или нет. Главное, что я люблю и мне этого хватает… — Т-ты бы… так не поступил, если бы правда любил меня, — сквозь слёзы говорит Каэдэхара, а затем вскрикивает, как только Хэйдзо толкнулся глубже в него. — Да? — Хэйдзо кладёт окровавленные ладони на бёдра пациента. — Получается, Альбедо ты тоже никогда не любил, раз поступил с ним так? Видел его? Знаешь, почему он ходит такой заебаный? Из-за тебя. Ты! Ты довел его до этого, потому что напал на его парня! — ядовито говорит Сиканоин и сжимает бёдра пациента сильнее, толкаясь в него и слыша болезненный стон. — Б-больной, — выдыхает Казуха и скулит. — Ты болен, — заканчивает шёпотом и переводит глаза в угол комнаты, где под потолком мигает камера видеонаблюдения. — Как и ты, — шипит Хэйдзо и резко двигает бёдрами, что ударились о ягодицы пациента. Слюна высохла так быстро, что член еле-еле входит в тело Казухи. Но Хэйдзо так сильно опьянён яростью, что продолжает вбиваться до конца, игнорируя душераздирающие крики пациента. — Я бы понял тебя, если бы ты убил Син Цю из ревности к Альбедо, — продолжает Хэйдзо таким тихим голосом, что вскрики Казухи заглушают его. — Но ты же просто слабак, на которого надавил пациент. Верно же? Ты просто поддался его желанию покончить с собой, поэтому добровольно отдал тому мощные препараты в большом количестве, — Сиканоин не сдерживает смешка. — Как спится? Нормально? Ты убил человека, который попросил тебя помочь ему покончить с собой. Чужое напоминание заставляет Казуху ещё сильнее расплакаться. Он упирается лбом в стол, сжимает пальцами его края и молится, чтобы всё это поскорее закончилось. Да. Он осознаёт вину, понимает, что вряд ли выйдет из этой больницы, но сейчас Каэдэхара думает, что лучше бы его попытка суицида увенчалась успехом, а не сломанными ногами. — И мне уже плевать, — продолжает на выдохе Сиканоин, вдавливаясь бёдрами в чужие ягодицы и чувствуя, как собственное тело вздрагивает от приятных ощущений. — Мне плевать, что будет… Даже если полиция узнает, что я умолчал… Если не успею стереть запись с камеры, то мне плевать, что кто-то увидит, как я трахаю тебя на этом столе, — совершенно спокойно говорит Сиканоин и болезненно морщится. Казуха скулит в изгиб локтя, пока всё внутри него разрывается от плохого трения. Он вздрагивает от каждого толчка, что приносит ему боль, и ждёт окончания. Его ноги практически не держат тело, руки вцепились в край стола так сильно, что Каэдэхара не может разжать пальцы. Хэйдзо ускоряется, злость так сильно возбудила его, что парень готов кончить за несколько минут, что и делает. Тёплая жидкость льётся внутрь, Казуха вздрагивает и кусает себя за ладонь оттого, как сильно всё щиплет внутри. Через секунду Хэйдзо выходит из дрожащего тела, подтягивает к себе стул и резко падает на него, переводя дыхание. Казуха тихо всхлипывает, сползает со стола и падает на пол, отползая к стене и прижимая ноги к груди. — Будь, что будет, — выдыхает Хэйдзо и смотрит на пациента, что вжался в угол комнаты. Под Казухой на полу уже скапливается сперма вперемешку с кровью, что не вызывает у Сиканоина никакого сочувствия. Он лишь задерживает взгляд на этом, после чего равнодушно закрывает глаза, чтобы дать себе отдохнуть. Чайльд и вправду смог вывести его на такую ярость, но Хэйдзо уже ни о чём не жалеет.