Я бы свитером твоим стал.
Согревал тебя каждый день.
Если сердце грызет тоска,
Разыщи меня и надень.
Я пришла в себя от сильной тряски. Голова раскалывалась, тело едва ли воспринималось собственной частью. О том, что я оказалась в Аду, говорили знакомые стены и Винеция, со встречи с которой прошло больше месяца. Немного, с учётом того, через сколько я намеревалась с ней увидеться. Она выглядела тревожнее обычного. Поначалу я подумала, что это из-за моей Смерти, и уже хотела промямлить какое-нибудь оправдание в защиту того, что опять не сдержала обещание, данное Ви, но ей, по всей видимости, было плевать сейчас на слова, которые по итогу не имели ценности, как и на меня в какой-то степени. Она коротко поинтересовалась, как я, и не дождавшись ответа, спросила: — Соберись, Анриэтта, мне нужно, чтобы ты сказала всё, что знаешь о сделке Дьявола и Аиды. Мы сидели на полу, и я понимала, что на то, чтобы встать у меня не найдётся сил. Ответить ей я, впрочем, тоже не могла. Меня хватило лишь на удивлённый взгляд, который я подняла на Ведьмочку, после чего я потеряла сознание на долгие часы.***
О том, что Смерть взялась за дело, успели прослыть на Небесах, в Аду и в особенности в смертном мире, где прошлись её размеренные шаги и оставили за собой горы трупов и следы гнили. Смерть явилась в царство мёртвых, оповестив Владыку о моём скором появлении. Дьявол желал разделиться на две, а то и на все три части, чтобы расправиться с навалившимися проблемами: хаос в его владениях, непослушание подданых, приближение Страшного суда, от которого отделяли злосчастные сутки. Нужно было побеспокоиться за Ви, которая будет на Суде впервые, за Аиду, которую за язык не тяни, непременно ляпнет что-нибудь, что приведёт всех к погибели. Только успевал Дьявол сосредоточиться на решении текущих задач, как нескончаемый поток проблем лишь увеличивался. — Владыка тьмы! Владыка! — в кабинет ворвался Вестник, который, если судить по его взволнованному виду, не предвещал ничего хорошего. Час от часу становилось не легче. — Что стряслось? Сидевший в своём кабинете за стопками бумаг Дьявол удержался от фразы: «На сей раз», ибо за последнее время Преисподняя всё чаще походила на хаос. — Прибывшая душа Двуликого начала распадаться. Мужчина напрягся. — Как это произошло? Приведи сюда ответственного. Самообладания Дьявол не терял, но понимал, что душа непременно должна дожить до Страшного суда — её сохранность находилась в его зоне ответственности. Вестник растерялся. — Его душу никто не сопровождал. Вы отстранили единственного стража, ответственного за центральную часть Ада. — Я снял Винецию с должности, но не отстранил от обязанностей. Немедленно прикажи ей явиться. — Я здесь, господин. — В кабинет ворвалась Ведьмочка, словно ждавшая своего часа. Однако стоило ей войти, как увидев суровое лицо Дьявола, её пыл поубавился. Владыка, видно, сам не сознавал насколько устрашающе выглядел, ибо обычно он старался не вселять страха — сдерживался, но с учётом острой ситуации, которая не спешила разрешаться, делать это было с каждым разом труднее. — Мой вопрос не изменился. Уверен, ты всё слышала. — Нависнув над деревянным столом, покрытым трещинами, мужчина выглядел более угрожающе, чем прежде. — Что произошло с душой Двуликого, где она? — Она застряла во вратах при переходе между мирами. Цербер предпринял попытки протолкнуть душу принудительно, но та начала распадаться. Предположительно, это связано с тем, что Двуликий во время битвы исчерпал все свои жизненные способности, которые неизбежно ведут к угасанию души и невозможности перерождения. В данный момент, мы не предпринимаем попыток протолкнуть его. Ждём ваших указаний, — закончила доклад Ви. Пару секунд Дьявол обдумывал положение, прикидывая разные варианты. — Скверно, — сказал он, когда нашёл только один выход из сложившейся ситуации. — Где? — Винеция достала клинки, с подозрением оборачиваясь. — Нигде, это я так. Что у тебя в руках? Ви посмотрела на острия ножей. — Оружие стража преис... Она, провинившись, спрятала клинки за спину, как нечто очень важное. — Ты отстранена от должности, — напомнил Дьявол. Ви поникла. — Мне вернуть их? — Нет, оставь, ещё пригодятся. Ведьмочка напряглась, утратив любые внешние проявления веселья. — Вы же не... — Она догадалась, к чему могла вести неожиданная милость. — Если душа Двуликого не проходит сама — доставить её по частям. Завораживающая тишина воцарилась в стенах кабинета. Каждый знал, что разрез души — боль невообразимая. Винеция выпрямилась. — Всё ясно? — уточнил Владыка. — Да. Бесчеловечность зияла в их взглядах. — Тогда к исполнению. Отстранённый от дел страж поспешила удалиться. Оставшийся Вестник наедине с Дьяволом, решил уточнить: — Доложить о случившемся Аиде? Владыка заколебался на миг, но ответил с привычной решимостью: — Не задавай глупых вопросов. Заключённым не к чему об этом знать. Винеция направлялась к Церберу. Что будет, когда война подойдёт к своему завершению? Дьявол сказал, что Страшный суд собирает всех в Бездне через сутки, явка участвующих обязательна. Ведьмочка впервые будет на подобном мероприятии. О том, что ничего хорошего там не случается, говорило каждое возвращение Владыки из этого места. После Суда Дьявол всегда был не в настроении, и этот раз, — Винеция была уверена, — не станет исключением. Когда Ви зашла в покои Цербера, тот уже ждал её. Лёгкая угрюмость с их последней встречи у него исчезла, так как пёс предпочёл забыть произошедшее. Темпераментный страж врат по натуре отходчив, но вряд ли закроет глаза на очередное отступничество. Хорошо, что слова Дьявола привели в себя Винецию, иначе бы она действительно могла совершить преступление. Предательство расценивалось как покушение на авторитет, возглавляющего иерархию в этом месте, а потому жестоко наказывалось: либо лишением сил с последующей Смертью, либо изгнанием. Второй вариант в этом случае был не лучше первого, так как страж, отделённый от своего дома, долго не продержится — умрёт где-нибудь на окраине от истощения, забытый всеми, кто когда-либо имел для него значение. Цербер был в курсе приказа господина, потому уточнил у Винеции, прежде чем та успела приступить к делу: — Ты собираешься рассечь душу Двуликого? — В крайнем случае да. Похоже, что ради Анриэтты он исчерпал даже те резервы жизненных способностей, которые закладывались душой для перехода. Сколько же в действительности перетерпел Сукуна, прежде чем сдаться окончательно? Он наверняка знал, какие силы помогали ему держаться. Почему так безрассудно исчерпал всё без остатка? Неужели из-за любви? Винеции не дано было понять этого. — Разве тебе не всё равно, что будет с душой смертного? — спросил Цербер. Три головы с момента их последней встречи сменились на одну. Сам пёс стал менее массивным по телосложению и гораздо ниже после того, как принял третью ипостась — самую низшую. — На его душу мне всё равно, — отрезала женщина. — Но я верю, что, если помогу ему, то помогу и Анриэтте. Цербер вспомнил о женщине, из-за которой Ви так яростно рвалась наружу. — Она твой друг? Пёс относился к этому скептично: где это видано, чтобы живущие в верховных мирах заводили отношения с кем-то столь далёким. Ведьмочку это заботило в меньшей степени, так как она сказала: — Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Природные установки запрещали ей обзаводиться связами вне этого мира. По своей натуре Ви не могла понять человеческих чувств: ни любви, ни горя от потери. То, что страж хотела вытащить душу Двуликого наиболее безопасным и безболезненным способом уже о многом говорило — наталкивало Цербера на мысль, что с нутром Винеции что-то случилось. Создания Дьявола обладали силой, направленной исключительно на благо Преисподней, бесчеловечностью, когда дело касалось поставленных задач или приказов господина. Обладали решительностью, смелостью, даже самопожертвованием в полном его проявлении, но то, что Ви направляла все эти качества в пользу какой-то смертной… было неправильно в высшей степени. Цербер безотрывно смотрел на стража. Он не верил своим глазам, когда видел женские колебания, будто бы та принимала внутри себя решение: остаться здесь или помочь кому-то, ставшему для неё значимым в другом мире, когда этого выбора в принципе не могло быть. И пока Цербер с беспокойством за Ви размышлял: «Это противоречит её природе», — Винеция пыталась сохранить нашу связь, придавала значение дружбе, даже если за это её могли наказать. Врата в другой мир открылись и из огня можно было увидеть застрявший клубок души, прикосновение к которой могло обернуться полным угасанием. Дьявол верно сказал, что лучший способ — просто рассечь душу и выделить после этого наиболее целую часть, но последствия могли быть страшными. — Ты ведь тоже видел, что происходит с душой после того, как разрезать её? — спросила Ви. — Видел. Каждый раз исход был разный. Кого-то одолевала свирепость, исступление, кого-то ступор, непрекращающийся плач. Многие смертные звали матерей, умоляли спасти их детей, хотя те на самом деле могли умереть за десятки лет до их собственной Смерти. Основными чертами, которые имели тенденцию сохраняться, являлись беспокойство, злость и безрассудность. Зачастую, души после разреза теряли способность мыслить здраво, всецело отдавая себя примитивным чувствам. — А были ли случаи на твоей памяти, что кто-то полностью остался без изменений? Ви рылась в своей голове, но не припоминала ни одной похожей ситуации. Ответ Цербера её удивил: — Были. Всё зависело от воли человека и его характера в жизни. Если он обладал достаточной устойчивостью, его поведение после раскола души оставалось неизменным. Это подбодрило Ведьмочку и, наконец, прекращая раздумья, она перешла к действию. Зайдя в портал, страж протянула руки к душе Двуликого. Мягкая материя состояла словно из воздуха, была более хрупкой, чем стекло. Когда несколько молекул под невесомым касанием Ви опять отделились, она поняла, что придерживаться плана окажется сложнее, чем она думала. — Осторожней. От него должно хоть что-то остаться, если ты решишь перейти ко второй части плана. Винеция всё больше склонялась к этому варианту, несмотря на изначальные намерения. Когда сделать задуманное не получалось или она не видела должного результата, страж, который априори не обладала терпением, быстро начинала его терять. «Это же не душа её друга», — думала она. Пыхтеть над жизнью, в которой она не видела большой ценности, становилось труднее с каждым разом, когда материя, несмотря на крайнюю аккуратность действий, продолжала самоуничтожаться. В конце концов, природа Ведьмочки взяла вверх. Когда упрямая душа Двуликого не подчинялась её намерениям, женщина оголила клинки. Заведя ножи с небывалой безжалостностью, она отрезала все края, сделав и без того небольшой шарик совсем маленьким. Душа затряслась, как от землетрясения. Боль наверняка была адской, но это не беспокоило Винецию. Когда дело было сделано, она убедилась, что материя прекратила попытки к саморазрушению, и после этого потащила наружу обрезок души Двуликого. — Получилось? — спросил Цербер, глядя на зависнувший в пространстве клубок. — Сейчас и узнаем. Винеция закрыла глаза. Средний и указательный палец на её руке выпрямились, а остальные сжались в подобие кулака. — Venite de abysso tenebrarum… anima obscurior quam nigra…[Приди из бездны тьмы… душа темнее ночи…]
Объёмный демонический голос раздался эхом в стенах небольшой комнаты, словно намереваясь из неё выйти. Когда Ведьмочка посмотрела на то, что получилось, Цербер уже принял свою первую ипостась с тремя мордами и острозаточенными клыками, направленными на оболочку Двуликого, которая приобрела форму. Не успев достать клинки, она услышала оглушающее рычание: — Немедленно доложи господину о случившемся! Винеция последний раз с потрясением посмотрела на Сукуну и после клацанья зубами Цербера перед лицом проклятия, выбежала из помещения. Чуда не случилось. Не помогла воля, сильный характер мужчины. Похоже, что на том поле боя он утратил гораздо больше, чем силы — Двуликий потерял ценность жизни.
***
— Я не удивлён, что это произошло, — отозвался Владыка, когда Ви рассказала, что стало с Двуликим. Казалось, это погрузило стража в растерянность. — Разве он не должен говорить что-то на Страшном суде в свою защиту? С учётом его состояния сделать это будет затруднительно. Дьявол ответил честно: — Скажу так, я удивлюсь, если его в принципе выслушают. Он из низшего мира смертных, а таким дают право голоса в последнюю очередь. Его Судьбу будем решать мы с Его Святейшеством, если всё пойдёт так, как должно. Винеция смутилась. — А что может случиться? Дьявол непроизвольно дотронулся до своей глотки. — Может случиться так, что решать этот вопрос будет некому. Брови стража замерли посреди лба. — Вы же это не серьёзно? Господин взглянул на неё с суровостью и коротко сказал: — Серьёзнее некуда. Страшный суд не за добрые деяния получил такое название. Пусть Его Святейшеству и Дьяволу Смерть угрожала в меньшей степени, такую вероятность нельзя было исключать. Винеция не понимала: с чего бы Суду приговаривать к казни Владыку? Если уж кого и винить, то Аиду, которая стояла за разжиганием войны. — Ты многого не знаешь, Ви, — вздохнул Дьявол, сжалившись. Он откинулся на спинку кресла, из-за чего за кипой бумаг его силуэта стало почти не видно. На каждом листе пергамента находились текущие проблемы Преисподней, и по прошествию нескольких часов, сколько бы Владыка не сидел над ними, гора становилась только больше. Нечисть в городе подхватила вторую волну беспокойства, из-за чего многие начали ломиться в столицу — центр Преисподней, охраняемый Ведьмочкой. Другие стражи не справлялись с удержанием мёртвых в городе Грехов: Гнев выходил из подчинения, негодовал район Гордости, только с Леностью удавалось кое-как справляться, как отзывался ответственный страж в письме господину. Центральная часть Ада с трудом успевала справляться с количеством прибывающей нежити — война миров отняла много жизней, но Винецию гоняли по разным поручениям, и некому было распределять поступающие трупы по тюрьмам. Встал процесс оборота душ, шаткое положение начала занимать иерархия — происходило то, чего больше всего боялся Дьявол: Преисподняя начала сливаться с хаосом. — Расскажите то, чего я не знаю, — попросила страж. Всё же ей было необходимо знать реальное положение дел до Страшного суда. Владыка, видно, это тоже понимал. — Винеция, — обратился он к подданой, — всё, что делала Аида, было моим приказом. Разжигание войны, действия наперекор Судьбы, вмешательство в дела Небес, которые не входили в зону ответственности Дьявола, — он совершил эти преступления, используя Рёмен в качестве инструмента, и все они являлись лишь малой частью, в которой на самом деле был замешан Владыка. Ведьмочка застыла от изумления. — Как так!? Зачем вам это? — взрыв эмоций был от сильного волнения. — Мы заключили с ней сделку… Не сдержавшись, Винеция перебила: — Вы!? Разве это не она пришла к вам за поддержкой? — Нет. Это было нашим обоюдным решением. Две тысячи лет назад мне нужен был человек из смертного мира, который смог бы помочь мне достичь желаемого в месте, где власть моей руки для других не имела значения. Я не мог влиять на мир смертных, к сожалению, но это могла сделать Аида. В тот момент она находилась во главе стола, управляла достаточной частью мира, и идеально подходила на роль смертного в моём подчинении. — Чего вы хотели? — сипло выдавила Ведьмочка, не отходя от потрясения. Правда была слишком ошеломляющей, чтобы можно было расправиться с ней в моменте. Владыка увёл взгляд к стене, словно вновь понимая, к какому кошмару привели его действия. Однако голос его продолжал говорить без тени сожалений, будто бы мера тогда была необходимой: — Помимо книги, я отдал Аиде частицу своей силы, чтобы она… — Владыка! — его речь прервал Вестник на самом интересном моменте. — Душа Анриэтты прибыла. — Что с ней? — Дьявол ровно сел в кресле, устремив взгляд на вошедшего. Он немного побаивался, что с моей душой тоже могло что-то произойти. — Всё в порядке. Цербер ждёт Винецию, чтобы та смогла придать ей человеческий вид. Но Ви не отрывала пристальный взгляд от Владыки. Она жаждала узнать продолжение, потому что это было жизненно необходимо, чтобы тревога не задушила её. Однако, мужчина счёл этот момент неподходящим для продолжения: — Ступай, встреть свою знакомую, позже поговорим. В глазах Ви засияла обида. Это можно было бы назвать даже явным чувством несправедливости, но она приняла удар молчаливо, лишь видом показала, что не рада такому решению. Они смотрели друг на друга пару мгновений, прежде чем Винеция, так и не проронив ни слова, ушла прочь из кабинета. Это действительно было жестоко по отношению к ней, потому что Владыка прекрасно знал, что страж преисподней не сможет вздохнуть спокойно, пока не будет уверен в сохранности господина, но ситуация в принципе складывалась не в лучшую пользу для каждого. «Нужно стойко принимать удар», — мысленно сказал он себе в первую очередь и всё равно с жалостью проводил Винецию взглядом. — Аида всё это время находилась под руководством Дьявола? — Ви грызла ноготь на большом пальце по пути к покоям Цербера. — Тогда почему он искал её, что пошло не по плану? Теперь деликатность Владыки по отношению к Рёмен начинала играть новым красками: Дьявол знаком с ней больше двух тысяч лет — это в два раза больше, чем живёт Винеция в стенах Ада. Их наверняка связывало больше, чем могло показаться на первый взгляд, Ведьмочка проклинала себя, что не поняла многослойность их сделки сразу. Это становилось таким очевидным сейчас, когда господин погрузил её в детали: общение на «ты» как с давним знакомым, Рёмен не стеснялась даже конфликтовать с Владыкой, не чувствуя при этом никакой угрозы. Страж отгрызла край ногтя, осознав масштаб, но тот моментально отрос заново. Получалось, что, если Аиду будут судить — обвинят Дьявола. Винеция плохо представляла это, так как насколько она знала, верховные владыки осуждению не подлежали. Её осенило: значит всё в руках Смерти, интересно она знает? Как нельзя кстати Смерть проходила рядом. Вздрогнув из-за резкого выхода из раздумий, Ви зацепилась за женский рукав. Женщина в чёрном замерла. — Смерть, что ты знаешь об взаимоотношениях Дьявола и Аиды? Может, если бы кроме них троих никто не знал о заговоре, правду удалось бы сокрыть? Бессмертная выгнула бровь: — Ты имеешь в виду, знаю ли я о том, что Владыка использовал её в качестве инструмента в обретении большей власти? Смерть знала. Винеция отпрянула, как от пощёчины. Страж Дьявола узнала о чём-то столь важном после того, кто непосредственно мог его убить. Ви выпала из реальности на краткий миг, из-за чего Смерти пришлось её встряхнуть. — Всё в порядке? — не меняясь в лице, уточнила она. Не беря в расчёт состояние Ви, которой начало казаться, что о тайне Владыки знали все, кроме неё самой — да, всё было в порядке вполне. — Ты же… ты же не убьёшь его, да? Смерть отстранилась, когда удостоверилась, что со стражем всё нормально. Она беспристрастно ответила: — Убийство — это то, что я обычно делаю, и я продолжу выполнять свою работу в случае, если ситуация будет того требовать. Это стало для Ведьмочки ударом гораздо сильнее. Смерть вскоре ушла, оставив женщину в растерянности: что делать, куда идти? — спрашивала она себя, позабыв про первоначальные цели. — Точно, Анриэтта, — вспомнила она, устремившись трусцой в покои Цербера.***
— Ты подвела всех, — я слышала, как гремел чей-то голос со стороны. В первую секунду меня бросило в холод от мысли, что это были слова матери. — Подвела себя, Двуликого, свой клан. Нарушила все обещания. Но этот голос звучал мелодичнее, ярче, с пущими нотками амбициозности, чем были у Серсеи. Я знала — это не мать, однако голос всё равно беспощадно бил, оставляя на теле непоправимые отметины. Бил до крови, до жжения. Сон был практически не отличим от реальности, но я помнила все события за секунду до потери сознания. Особенно хорошо в моей памяти всплывали воспоминания, благодаря которым я оказалась в подземном мире. Собеседник не поскупился, чтобы озвучить то, что и так хорошо отпечаталось в моём сознании: — Ты проиграла в битве, которую вела с момента появления в новом времени. Надеялась отыграться в конце, но войну ты тоже не выиграла. Всё, что произошло — твоя вина, и чувство боли от потери близкого справедливое для тебя наказание, — говорил он, и я даже не сопротивлялась. При каждом тяжёлом вздохе тени, которая стояла напротив, скрыв лицо вуалью, моё сердце словно покрывалось трещинами. Подняться я не могла, как и избежать грядущих обвинений. От них бы скрыться подальше, закрыть уши, послав к чёрту говорящего, но его строгий голос выбивал из колеи, даже моё тело находилось в его власти. Хуже всего, что с собеседником я была согласна. — Опять провал. — Безжалостные слова впивались в кожу, словно змеи, и впрыскивали свой яд. — Может ты забыла, что было на обряде? Мне хотелось кричать: провал, провал, провал, я вечно допускала ошибки. Грабля за граблей, когда перестану на них наступать? У меня не было сил, чтобы реветь от сожалений, казалось, моя душа исчерпала положенные лимиты. — Ты не стараешься, и пока ты делаешь недостаточно, по твоей вине гибнут другие. Что с Двуликим? Жизнь проносилась мимо, утекала сквозь пальцы. Я делала всё по велению Судьбы и не могла уйти от своей участи. Она находила меня даже на извилистом пути, где я пыталась от неё скрыться. Она лишала меня сил, всего того, что мне нравилось. Словно герой проклятой книги на встречу приключениям. Прошлый сценарий её утомил, и она закинула меня в новый мир, проявила безжалостность, когда я попросила поддержки. Я захотела наладить жизнь, построив ту на руинах. Немного окрепла, начала верить в успех, а затем меня снова лишили магии. Я была вынуждена довериться врагу, сражаться бок о бок с убийцей. Меня заперли с тем, кто мог и хотел меня уничтожить. Попробуй закрыть глаза, попробуй уснуть. Я ходила по грани, когда чувство тревоги сжимало на моей шеи липкие пальцы. Судьба ставила ограничения, ломала всё, что я строила, выдвигала условия, на которые я не могла не согласиться, ведь мне даже не предоставили выбора. — Ты была недостаточно сильна, чтобы бросить вызов тем обстоятельствам, которые тебя окружили. — Голос продолжал. — Значит ты слаба. Это заботило меня в меньшей степени. Я знала, что говорившей всё это время была не мать, а я сама. Счастье или проклятие, но я под тёмной вуалью на лице с успехом находила болевые места. Я безжалостно на них давила. — Что с Двуликим? Пришла в себя вымученной и бессильной. Сон хорошо запечатлелся в моей памяти, странным образом даже придав мне сил. По крайней мере мне казалось так, потому что я не чувствовала сожалений, хотя на самом деле я вообще ничего не чувствовала. Лёжа на кровати, я приподняла своё тело. Напротив, у непонятной тары с водой сидела Ви и отжимала тряпку от какой-то жидкости. Я сомневалась, что вода в Аду походила на ту, что мы использовали в земном мире, но мне было всё равно. Действительно, умру я от этого, даже если содержимое окажется ядом? Я так не думала, поэтому позволяла Ви положить ткань на поверхность своего лба. — Прости, что набросилась на тебя с расспросами, — сказала она. Я вздохнула. — Мне тоже стоит извиниться перед тобой за многое. Ведьмочка открыла комод, на котором стояла тара с жидкостью, и что-то оттуда достала. — Держи, — она протянула мне блокнот. — Запиши по пунктам всё, за что хочешь попросить прощения. Сказав это, Винеция рассмеялась. Я тоже улыбнулась, насколько смогла, затем принялась ручкой выводить слова: «Прости за…», но собеседница тут же выдернула блокнот из моих рук и показательно его сожгла. — Это была шутка, — сказала она. Мне стало неуютно, и я снова скатилась на кровати под одеяло. — Мне не до шуток, — призналась я, отведя глаза в противоположную сторону от Ведьмочки. Та вздохнула. — Знаю-знаю. Сейчас не лучшее время, но я подумала, это сможет развеселить тебя. — Я рада, что увидела тебя, — произнесла я то, что, как мне показалось, уберёт напряжение между нами. — А вот я — нет. Ты должна была как можно дольше оставаться в своём мире. Обещание, которое мне так и не удалось сдержать. — Знаю, прости меня. Винеция недовольно взмахнула огненными волосами. — Хватит. Не хочу слышать твои извинения. Я смирилась. Моя ладонь легла на лоб и убрала с него мокрую тряпку. В конце концов я приняла положение сидя и свесила ноги с кровати. — Винеция, а что с..? — Анриэтта, раз уж ты пришла в себя, мне нужно, чтобы ты кое-что мне рассказала. Я удивилась, видя волнение на лице Ведьмочки. Мне вспомнилось, что ещё большее беспокойство одолевало её перед тем, как я потеряла сознание. — Что случилось? — Расскажи мне всё, что ты знаешь про сделку Аиды и Дьявола. Переминая пальцы на руках, она надеялась, что я обладала какими-то сведениями, но я не припоминала ничего важного. Хорошо подумав, я ответила всё, что знала: — Аида заключила сделку с Дьяволом, чтобы продолжить существование своего клана. Владыка даровал ей книгу, с помощью которой она записала наши с Двуликим имена, за что в качестве платы тот забрал её душу. — И ты действительно думаешь, что Дьяволу нужна её душа? — Ну, я об этом не думала … Так что произошло? Винеция замялась, не зная, что можно сказать. — Мне начинает казаться, что Владыка с помощью Аиды распространил свою власть в вашем мире, — ответ стража был похож на то, что она уже была уверена в своей теории, а не просто догадывалась. — Сила внутри вас: тебя, Аиды, Двуликого — это сила Дьявола, и она автоматически делает из вас его подчинённых. Вы также не можете ослушаться его приказов, и после Смерти обязаны служить в этих стенах. Мои бровные дуги свелись на переносице. — То есть как, мы становимся стражами? — Нет. Такими, как я, рождаются. Мы целиком состоим из энергии Дьявола, а в вас от его силы лишь капля. Хотя я предполагаю, что Аиде он отдал внушительную часть своих способностей, иначе её всемогущество по меркам простого смертного объяснению не поддаётся. — Хочешь сказать, что Аида была рычагом на пути к желаемому вашего хозяина? — я не верила, но на какую честную натуру Дьявола я вообще рассчитывала? — Похоже, что так, — Винеция тоже почему-то была удивлена. — Но зачем ему это? — Я не знаю. Видимо это вскроется уже на Страшном суде. Плечи моей подруги поникли, когда она упомянула об этом. — Сколько у нас осталось времени? — Часов двенадцать. Хороших новостей не было. Мы замолкли на кое-то время, и вновь набравшись храбрости, я спросила: — Ви, что с..? — Кстати, тебе уже лучше? — Она подняла меня за руки с постели. — Пошли прогуляемся по нашим владениям, покажу, как устроен этот мир. — Подожди, стой, скажи, что… Но она не слушала, вела меня дальше. Отыскав откуда-то силы к сопротивлению, я остановилась. — Винеция, хватит, — с нажимом попросила я. Тогда женщина, наконец, отпустила мои ладони, которые сжимала, и взглянула мне в глаза. — Скажи уже, что с Двуликим? Где он сейчас? Намеренный уход от темы меня насторожил. Страж едва заметна сглотнула перед ответом. — Он отдыхает, — сказала она. — Не ври. — Я не лгу, правда. Переход между мирами сильно изматывает, ты и сама это знаешь. — Тогда отведи меня к нему. Ведьмочка замерла. Она видела, что я не в лучшем состоянии, хотела уберечь и без того шаткое самообладание, но я не переставала настаивать. Никогда не перестану, когда это будет касаться Двуликого. — Тебе не понравится, — сразу предупредила она, будто надеясь, что я одумаюсь. — Мне всё равно на это. Всё, что происходит не нравится мне, но моё мнение не имеет значение. — Имеет. Просто останься здесь, со мной. — И это изменит то, что случилось с ним? Моё сердце забилось вдвое чаще, когда я сказала это. На самом деле мне не верилось, что после Смерти могло произойти что-то ужасное, но лицо Ви говорило об обратном. Мы молча пошли прямо. Я верила, что женщина вела меня в правильном направлении, но по прошествии тридцати минут всё больше начинала сомневаться. — Сколько нам ещё? — Мы на месте. Я огляделась по сторонам. — Он в тюрьме? Окружение походило на клетку для самых неадекватных преступников. — Это сектор D, — объявила Винеция, доставая из-за пазухи связку ключей. — Здесь держат заключённых, которые не поддаются контролю. После сектора S — это вторая тюрьма, рассчитанная на самые тяжёлые случаи. Я нахмурилась, ощущая нешуточный приступ тревоги. Возможно Ви была права, и мне не стоило приходить сюда, потому что моё самообладание и так находилось под большими сомнениями. — Что с ним? — Пообещай не терять сознание. Настолько впечатлительной меня сложно назвать, но я сказала: — Я больше не даю обещаний. Открывай. Ключи со звоном затрещали в замочной скважине. Внутри находилась кромешная тьма, и я долгое время не могла что-либо увидеть. Ведьмочка зашла первая, а я юркнула следом. Огромную железную дверь она оставила не закрытой. — Сукуна? — позвала я мужчину. Послышались звуки массивных цепей. — Вы что, заковали его? — обратилась к женщине, зайдя достаточно далеко. — Не подходи близко! — крикнули мне, и страж в последний момент успела предотвратить размозжение моего черепа об пол этой клетки. Когда Ви крепко держала меня за ворот, она зажгла между пальцев зелёное свечение. Я, наконец, смогла увидеть то, что стало с Двуликим. Мои конечности застыли. С минуту мы находились в полной тишине, прежде чем я сипло спросила: — Он ничего не понимает, да? Сукуна напрягал все мышцы, чтобы выбраться из цепей, которые обвивали его запястья, лодыжки и шею, но у него не получалось этого сделать. Адская сталь была достаточно прочной. Мужские зрачки застелило тьмой, а на левой стороне всего лица и тела, прослеживались серые бесполые узоры, словно трещины на каменной стене. — Он не узнаёт никого из нас. Сейчас он не может отвечать за свой рассудок, но мы точно что-нибудь придумаем, чтобы привести его в себя, — заверила женщина. Я сглотнула подступивший ком к глотке. — Сукуна, — выдавила я, надеясь, что смогу достучаться словами до мужчины. Он схватился за голову, как от невыносимой боли, и стал вопить что-то нечленораздельное. Если бы не цепи, он бы накинулся на меня, чтобы уничтожить ту, кто всегда ему только мешала. Лицо искажено, кулаки сжаты, облитые не запёкшейся кровью. Его крики отзывались в моих ушах зовом о помощи и в то же время напоминали звук апокалипсиса. Двуликий пытался сдержать эмоции сквозь плотно сжатые губы, но режущие удары, поступающие откуда-то изнутри, вынуждали его мычать несмотря на стиснутые зубы. Боль прорывалась хрипом, воплем. Я смотрела на мужчину и не узнавала в нём близкого: напротив сидело подобие монстра, затравленного зверя. Тело извивалось в неестественных позах под напором мучительных ощущений. Руки сотрясали воздух, словно пытаясь сорвать с себя кожу. Взгляд полон безумия от потери контроля. Ощущая всю мощь его отчаяния, я осела на пол, почувствовав неожиданную волну бессилия. Я не верила в то, что видела перед собой — изменившийся облик близкого скапливал в моих глазах неизъяснимую скорбь. Тихий вздох вырвался из груди, когда до меня дошло, что моя жизнь поделилась на «до» и «после», где всё, что было до прихода сюда не имело смысла. Руки дрожали. Беспрерывно смотря на Двуликого в течении нескольких минут, передо мной разворачивалась бездна отчуждённости. Голос в моей голове просил объяснений всевышнего, но тот даровал мне лишь тишину в ответ на просьбы прекратить это непрекращающееся безумие, в которое превратилось всё, во что верила. Я чувствовала, как мой мир рушился. — Что с ним стало? Если я в порядке, то почему он нет? — спросила я, повернувшись к Винеции. В моём взгляде лежала мольба: «Помоги мне выбраться из этого ужаса». Винеция замялась. — Его душа при переходе начала распадаться, и мне пришлось рассечь её, сохранив кусок целой части. «Распадаться?», — гулко пронеслось в моей голове. Не нужно быть шибким гением, чтобы догадаться, почему так могло произойти. Даже когда я молчала и пыталась лишний раз не дышать, Двуликий кривился от боли. Он кричал, дёргался, тьма в его глазах желала уничтожить всё и всех. Костяшки на мужских руках были разбиты, как и колени. Грудная клетка вздымалась при каждом вдохе и выдохе. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. Это я виновата. Из-за меня он страдает так. — Пойдём отсюда, здесь не на что смотреть. — Может я могу помочь чем-то? — тихо спросила я. — Например, отдать ему свою душу или тело. Я говорила о ценности собственной жизни, словно та не имела значения. — Прекрати нести эту чушь. Хочешь стать такой же? Она попыталась оттащить меня за ширку из клетки, но я засопротивлялась. — Не хочу жить зная, что всё, что с ним происходит, — это последствия моей слабости! — я крикнула это непроизвольно, и с моих глаз градом полились слёзы. Винеция прекратила попытки вытащить меня, встав в ступор. Двуликий тоже на краткий миг замер, но только я начала благодарить всевышнего за это, как тот прислонился к стенке и начал биться о неё головой. Глухой звук удара раздался по комнате. Губы Сукуны были сжаты в тугую линию, глаза переливались отчаянием и агонией. Тёмная жидкость хлынула уже на третьем стуке. Мне казалось, он собственноручно выбивал из меня душу. Сердце забилось в ужасе при виде происходящего. Кровь стекала на его лоб, но он не обращал на неё внимания. Мышцы напрягались, несмотря на боль, но он не останавливался. Я схватилась за волосы на голове, с силой их оттягивая, пока несколько прядей под натиском не начали выпадать. — Анриэтта, хватит, посмотри на меня, — Винеция села на корточки, но я перестала обращать на неё внимание. Моё имя, мои слова, движения — Сукуна реагировал на любое моё проявление вспышками неконтролируемого гнева. Он не мог выплеснуть его на других, поэтому заточил внутри и, чтобы хоть как-то спасти себя от муки, бился об стену. Деструктивное, саморазрушающиеся мышление любимого человека — вот, что стало последствиями того, что я оказалась не такой сильной, как на то рассчитывала. Я хотела унять боль Двуликого, приложить его голову к своей груди, но я не могла коснуться его. Не могла даже сдвинуться от охватившего меня ужаса. Кровь и крики от боли выбивали из меня рыдания. Перехватило дыхание, и я накрыла губы рукой. — Прости меня… прости меня, пожалуйста, — молила я, чувствуя, что скоро наружности моего желудка окажутся на полу этой комнаты. Сукуна выл всё громче, перекрикивая слова Ви, которая пыталась меня успокоить, и я рыдала всё громче. Рухнувшее вниз сердце не поддавалось утешению. Оно трещало по швам, скулило, металось внутри как бешеный зверь, который хотел только одного — выбраться. Сквозящая ненависть Двуликого напомнила мне, что я утратила далеко не все чувства. Леденящий ужас, горечь и страх никуда не делись. — Пожалуйста! — кричала я, пока Ви, больше не в силах терпеть этого, тащила меня по полу к выходу. Виски Сукуны, облитые кровью, которые стекали по его лицу, стали последними, что я в приступе исступления увидела перед закрывающейся дверью. — Пожалуйста, заберите мою душу! Отдайте Двуликому всё, что ему поможет. Пожалуйста, заберите мою душу! — рыдала я напротив входа в клетку, скрючившись от нечеловеческих чувств, разрывающих мои внутренности. Я била ладонью пол, глотала пыль и собственные слёзы, пока в итоге меня не стошнило прямо перед этой комнатой. — Анриэтта, послушай меня, — Винеция не прекращала попыток достучаться до моего рассудка, — мы найдём способ, как помочь ему. Твои силы ещё пригодятся, не трать их зря. Я плохо помнила, что происходило после: заплетающиеся ноги по пути назад, шум в ушах — все следующие полчаса прошли под моё ощущение нереальности. Очнулась я, лёжа на всё той же кровати, правда на этот раз без желания из неё подниматься когда-либо. — Ты как? — спросила Винеция. Я ничего не ответила. Моя душа раздроблена. Сердце замерло под гнётом сотен морозных игл, которые пронзали его. Не было ни одного слова в этом мире, которое смогло бы описать моё состояние, зато я точно знала, на что оно походило — на ощущение после того, как тебе разорвали все внутренности и переломали кости. Я не поднимала взгляд в страхе снова увидеть лицо Двуликого перед глазами. Мои плечи поникли, осанка выдавала измотанность, словно любое движение причиняло мне физическую и душевную боль. — Скажи, что тебе нужно — я достану, — настаивала Ви. — Хочешь апельсины или вишню? Может хочешь выпить? — В её душе разрасталась тоска при моём виде. Я продолжала молчать, и от безвыходности она предложила: — Хочешь я выбью из Сукуны извинения? Я смогу это сделать. Она смотрела на меня почти с отчаянием, не зная, что предложить такого, на что я бы согласилась. Винеция не была человеком, она не знала, в чём нуждаются смертные, погрязнув в чувстве потери. Самым примитивным жестом для стража было уничтожить обидчика, который причинил муку его близкому, даже если боль была из-за его Смерти. Я дорога женщине, и неважно насколько любимым был человек, который вынудил меня ощутить боль, для Ви он всё равно остаётся тем, кто заставляет страдать её близкого. Она не могла в полной мере осознать, насколько её предложение ударило по мне изнутри. Я подняла на неё безжизненные зрачки и ответила: — Винеция, я хочу, чтобы ты спасла его, даже если это будет стоить мне жизни. Страж замерла. Мне больше было нечего ей сказать, поэтому я закрыла веки. Вскоре услышала, как женщина поднялась и покинула скромную обитель, где я находилась.***
— Ты что сделала? Ты в своём уме!? Не хватало, чтобы ещё и её душа начала распадаться. Ведьмочка стояла на пороге в кабинет Дьявола, докладывая о том, что успело произойти. — Она попросила меня об этом, — не видя в этом ничего странного, ответила Ви. — И ты — страж преисподней не смогла отказать? Я высокого мнения о тебе, Винеция, не заставляй меня сомневаться в этом убеждении. — Она дорога мне. Дьявол вышел из себя окончательно. — Если её душа начнёт распадаться — ты собственноручно рассечёшь её, ясно? Женщина заколебалась, устремив взгляд себе под ноги: она давала мне обещание не убивать, но причинять боль туда не входило. Однако за последний час, успев насмотреться на моё состояние далекое от нормы, — обрекать меня на муки ей хотелось в последнюю очередь. — Винеция, — с нажимом обратился Владыка, не веря своим глазам, — ты меня поняла? Ви терзалась внутри: долг или забота, дом или обещание, обязанность или кто-то, ставший значимым? Невольно она закусила ноготь на большом пальце, секунды молчания приближали терпение Дьявола к грани. — Да, — наконец, выпалила она, поравнявшись. Мужчина сглотнул и выдохнул груз, ставший достаточно тяжким. — Но я не допущу того, чтобы её душа распалась. — Чёрт бы вас побрал, нечистые дети. — Дьявол склонил голову от усталости. — Скажите, что можно сделать с Двуликим, чтобы привести его в себя? — задала Ви вопрос, ради которого сюда и пришла. Владыка потёр виски. — Освободи Аиду и доложи ей о случившемся. Страж поспешила исполнять. Поворот за поворотом, один вход в тюрьму за другим, Ви проносилась мимо всех букв алфавита, и остановилась только тогда, когда достигла сектора S — клетки для самых жестоких преступников. Долго объяснять Аиде не пришлось, та стойко отреагировала на новости и последовала в место, где Сукуна был заточён. Попеременно с этим, она отдала Ви приказ принести мою душу, чтобы произвести обряд. Ведьмочка не стала заострять внимание на командовании женщины, сосредоточившись на поставленной задаче. Она верила, что Рёмен будет по плечу найти выход из сложившейся ситуации, не зря Дьявол когда-то взял её в свои подчинённые. Раскинув тёмные волосы по плечам перед закрытой железной дверью, Аида терпеливо ждала, когда Винеция вернётся. Долго убеждать меня не пришлось. Как только Ви сказала, что это может помочь Сукуне, я добровольно обернулась под её действиями в сгусток материи. Не прошло много времени, как две сильные женщины вошли в клетку, где был заперт Двуликий. Голова его была залита тёмной жидкостью, тело изранено от попыток мужчины унять скребущую боль внутри внешним воздействием. Он по-прежнему трепыхался, несмотря на сжимающие кандалы, и скулил что-то невнятное. — Сукуна? — обратилась Аида решительно, стоило созвучию её каблуков проникнуть вглубь темноты. Мужчина гневно бросился на неё, натянув цепи, в которые были заключены его конечности. Рёмен, как и я, подошла достаточно близко к Двуликому, чтобы тот без труда мог дотянуться. — Осторожней! — попыталась предупредить Винеция, но было поздно — увесистый кулак Аиды в ответ на выпад её сына инстинктивно настиг его голову, из-за чего тот вырубился, с силой ударившись об стену. — Угомонись, — строго проговорила Рёмен, обратившись к Двуликому, который к тому моменту уже отключился. — Ты же понимаешь, что это ненадолго? — уточнила Ви, образовывая на кончиках пальцев зеленоватое свечение, хотя обеим оно было ни к чему: Винеция хорошо ориентировалась в темноте, а Аида вовсе была слепой. — Моих кулаков хватит настолько, сколько потребуется, — беспристрастно ответила командир, заходя ещё глубже. — Верни его душу. Женщины расселись на пол. Повинуясь просьбе, больше походящей на приказ, Ведьма обратила Сукуну в материю, которая по сравнению со мной, была гораздо меньше. — Это точно сработает? — усомнилась страж перед тем, как Аида перешла к действиям. — Когда-то я уже объединяла их души, должно получиться ещё раз. Винеция на миг задумалась, припоминая, что уже могла что-то похожее слышать из моих уст. Вспомнив, она спросила: — Ты владеешь техникой Анриэтты? Раньше она позволяла мне жить дольше, посредством переселения в молодой сосуд, затем помогла мне привязать к себе Двуликого, чем я пользовалась, чтобы тот раньше времени меня не прикончил. Аида хмыкнула. — Это она владеет моей техникой. От удивления, брови Винеции приподнялись, затем резко нахмурились. Она вспомнила о сделке Дьявола со смертной, которая обернулась катастрофой. Ведьме предоставился случай узнать то, чего она желала, так как главный участник сидел в данный момент рядом. — Что это значит? Это связано со сделкой, не так ли? Сосредоточившись на изучении двух душ, командир ответила далеко не сразу. — Винеция, ты же не глупая, неужели не понимаешь, что любой обладатель красной проклятой энергии в смертном мире — это мой потомок? Старик наверняка уже должен был рассказать тебе, что он распространял своё влияние с моей помощью. — Ничего не понимаю. У тебя были ещё дети? Как тебе это вообще удалось? — Я первый маг с красной энергией. Сила может передаваться не только рождением детей, но и бракосочетанием. У меня один сын, но я была замужем за Теодора, а он после моего исчезновения времени зря не терял. Потихоньку цепочка в голове стража начала складываться. Суть сделки была таковой: Дьявол дарует Аиде книгу для её целей, и силу для своих, которую та должна как можно больше распространить по земному миру. В угоду своих желаний женщина родила сына, а в пользу Владыки — вышла замуж за смертного. Второй глава клана Рёмен владел достаточным количеством женщин после ухода Аиды, что послужило созданию нескольких родословных. За две тысячи лет появилось немного семей с энергией Дьявола, династия Харада, судя по всему, тоже туда входила. Винеция подошла к главному вопросу, который не переставал её мучить: — Зачем Владыка это сделал? Понять командира, которая желала власти всего мира, было проще, чем Дьявола, за которым таких повадок не замечалось, но сейчас выходило, что Рёмен и Владыка были похожи друг на друга, как капля воды. Оба хотели распространить своё влияние сквозь поколения, обрести как можно больше подчинённых. Может быть, именно из-за схожести мировоззрений Дьявол избрал Аиду на роль своего помощника? Чем дольше Ведьма думала об этом, тем больше замечала их схожести: лидеры до мозга костей, командиры крупных владений. Тяжко им придётся, находясь в одном мире. Что там бескрайние просторы Преисподней для двух личностей с большой буквы — жалкий сад для детей. Они находили, как достать друг друга при конфликте интересов, когда были в двух разных измерениях, что произойдёт, когда преградой между ними станет всего несколько стен? Аида снова ушла в тщательное изучение хрупкой души Двуликого, поэтому ответила спустя какое-то время: — Не знаю, к чему стремился ваш хозяин, пойдя на это, но я убеждена, что власть необходима только в двух случаях: первый, для защиты, второй, для того чтобы доказать значимость собственных интересов перед теми, кто их обесценивает. — Для чего она нужна была тебе? — уточнила Ви, надеясь так понять мотивы Владыки. Рёмен отряхнула ладони от пыли после вычерчивания на полу вспомогательных элементов. — Ты задаёшь слишком много вопросов. Что я получу взамен? Винеция хмыкнула, прекрасно понимая, что раз Аида спросила об этом, то наверняка в чём-то нуждалась. — Что ты хочешь, не томи уже. Это почему-то развеселило женщину. Она с усмешкой сказала: — Возглавить здесь иерархию, распространить влияние династии Рёмен по всему смертному миру, вернуть себе зрение — это ничтожная часть всего, что я на самом деле хочу. Правильный вопрос от тебя будет: что именно ты сможешь мне дать? Страж закатила глаза: — Могу постараться сдержать себя, и не вышвырнуть тебя из Ада, устроит? — Угрозы не действуют на меня, — ухмыльнулась собеседница, — предложи что-нибудь другое. — Нечистые духи, дайте мне сил справиться с этим, — Ви демонстративно вздохнула. — Что тебе от меня нужно? — Пока будет достаточно, если ты переведёшь меня в сектор A, который отличается своей роскошью в тюрьмах. — Я не могу перевести тебя без дозволения Владыки. — Значит придумай, как можно исправить это, — просто отозвалась командир, хотя на деле это было гораздо сложнее. — Хорошо, ответь, наконец, на вопрос, зачем тебе нужна была власть? Рёмен сложила печати для обряда, собираясь подвергнуть наши с Двуликим души объединению во второй раз. Должно получиться так, что после слияния, и разъединения, материи сублимируются: разрушающаяся часть Сукуны заживёт, а моя целая на выходе станет меньше. В итоге будут две полноценные души. Аида приступила к действию, а Ви, не смея её отвлекать, следила за протеканием процесса. У неё не было сердца внутри, но что-то очень на него похожее отдавалось трепетом и волнением. Хоть бы всё получилось. — Она нужна мне сразу для обоих случаев, думаю, и у Дьявола так же. Власть позволяла мне уберечь, кого я хотела, и держать в узде тех, кто был настроен к моей семье скептично. Так или иначе власть помогла защитить то, что было для меня ценно. Фамилия Рёмен действительно возымела эффект в земном мире, но что до Дьявола? Разве было что-то, что могло угрожать ему или его авторитету? Винеция в этом сильно сомневалась, но она понимала, что знает далеко не всю историю. По крайней мере, облегчение придавало, что у Владыки могла быть значимая цель, ради которой он готов был принять все вытекающие из неё последствия. Обряд был завершён и наши души с Двуликим вновь отделились, на краткий миг позволив понять мне боль, через которую проходил мужчина всё это время. Я была рада разделить с ним муку, потому что чувствовала, что заслуживала её в большей степени, чем сам Сукуна. Аида поднялась с пола, и не имея привычки объяснять свои действия, направилась к выходу. Ведьмочка её остановила: — Стой, ты куда? — Расскажу Дьяволу о том, что всё прошло успешно. Нужно также обсудить стратегию перед наступлением Страшного суда, так что ты тоже потом загляни в кабинет Владыки, и этих двоих прихвати. — Ты не останешься? — Нет. Я им здесь не нужна. Сукуна тем более не будет рад меня видеть. Ты тоже уходи, как только они придут в себя. Оставь их наедине. Винеция невольно улыбнулась и ответила с показной важностью: — Будет сделано, командир. — Не паясничай. Вскоре Ви тоже скрылась из сектора D, оставив ключ от темницы у выхода. Я пришла в себя, лёжа на мужской груди, от лёгкого поглаживания по волосам. — Ты... При виде Двуликого, я не знала, что испытывать. Казалось, мы не виделись целую вечность, хотя по правде нас разделили лишь на какие-то злосчастные сутки. Мне не верилось, что мужчина был в сознании, и это в какой-то мере являлось моей заслугой. Спасителем от этого, правда, я всё равно не начала считать себя, скорее губителем для всего самого ценного для меня. Всё, чего я желала, лежало напротив меня со спокойной улыбкой, и я думала, что буду счастлива, получив то, что хотела. Мои глаза наполнились болью, потому что чувство потери никуда не исчезло. Как я могла смотреть на Двуликого, зная, что произошло? После увиденного в этой же клетке, образ в голове сохранился с предельной точностью. Я боялась, что мужчина скажет мне уходить, но он продолжал сохранять молчание и утешительно гладить по моим волосам. Я смотрела ему в глаза, чувствовала тёплые прикосновения, и тоска лишь сильнее одолевала меня. Как я могла продолжать смотреть на него зная, что это ненадолго? Нашей встрече просто не суждено продлиться достаточно времени, потому что я знала, к чему всё вело. Наверняка знал и Сукуна. Мне было страшно, невыносимо тоскливо. Я виновата, я проваливалась: за всю свою жизнь так и не смогла одержать ни одной победы. — Прости, я не справилась. Я думала, что при встрече наброшусь с объятиями на мужчину, поклянусь больше не отпускать, но после всего мои слова ничего не значили. Я столько раз врала из-за своей чрезмерной уверенности, но в итоге обещания, которые я давала, но не держала их за-за очередных поражений, не имели ценности. Было стойкое ощущение, что я находилась на краю обрыва, и пыталась не подавать виду, что моё положение хуже некуда. Видимо я не справлялась с ролью безмятежности, потому что на щеках чувствовалась влага. — Всё в порядке, — сказал мужчина. Но это было не так. Больше всего мне хотелось притянуть к себе Двуликого, но мне казалось я не имела на это права. — Я знаю, что ты сделала всё, что могла. Видя, что я безвозвратно теряла самообладание, Сукуна прижал меня к себе ещё крепче. Его хватка была словно капканом, из которого побитому зверю не представлялось возможным выбраться. — Это не так, — отрицала я. — Я ничего не сделала. — Если на то пошло, то мы оба не справились. Мои руки сжались на одежде мужчины в попытках подавить рыдания.«Я не причину тебе боль»
— Я сожалею, Анриэтта. — Как ты можешь так говорить после тех страданий, которые я тебе причинила? Двуликий взял мою руку и положил её себе на рёбра. Я знала, что где-то под ними находилось его сердце. — Будучи мёртвым холодным телом, я продолжал чувствовать твоё тепло. — Ты отдал мне свои последние силы, когда я этого не заслуживала. — Анриэтта, — серьёзно сказал Сукуна, — я хочу отдать тебе все свои силы, как только всё закончится. Он не мог быть уверен, что у нашей истории могло быть будущее, но он сохранял в это веру. Самая крошечная часть его души продолжала надеяться за нас двоих, потому что я этого не делала. Я посмотрела на него испуганно, когда он в ответ глядел на меня так, будто предлагал нечто хорошее. — Я не собираюсь снова становиться причиной твоей Смерти, — проговорила я. Двуликий едва слышно рассмеялся и вновь провёл ладонью по моим волосам. Я не поняла, что он хотел этим сказать, но и на мои вопросительные взгляды король проклятий объяснений не дал. — Почему ты до сих пор держишься? Казалось, спустя столько страданий, которых он натерпелся, было невозможно оставаться таким же безмятежным. Да, в глубине его глаз чувствовалось истощение, неимоверная усталость и бескрайнее сожаление, но он всё ещё был собой — Сукуной Рёмен, Двуликим демоном. Кем-то, засевшим глубоко в моём сердце. Он изменился после поражения и своей Смерти на самую малость, может, стал менее уверенным, менее упрямым и своевольным. Да, его знобила тоска, обжигал проигрыш, и впервые я видела на его лице страх за то, что будет в будущем, но он оставался королём проклятых духов, королём моего сердца, я же стала полностью другим человеком. Меня не существовало как личности, больше не было воли двигаться, померкли все цели и мечты. От той Анриэтты, которую все знали, осталось только имя, погрязнувшее в сожалении. — Потому что есть человек, который нуждается в моей защите. Он говорил: «Я буду твоим щитом от злых слов, несправедливости Судьбы, недремлющей Смерти. Буду опорой, на которую ты сможешь положиться, если чувствуешь бессилие. Буду мостом, по которому ты сможешь пройти в светлое будущее, отбросив мысли о прошлом и отбросив сожаление. Я буду с тобой. Буду тем, в чём ты нуждаешься в тяжёлые моменты». Я не смогла выдавить из себя улыбку сквозь гнетущую тоску. Всё, о чём я попросила, было: — Будь со мной. Продолжай быть тем, кого я люблю.***
Винеция вернулась за нами, когда пришло время обговорить с Владыкой план действий на Страшном суде. Дьявол объяснял наши роли, рассказывал кто что должен говорить, в основном обращаясь к Ведьмочке. Спустя длительный монолог Владыки тьмы, он лишь пару раз обратился к нам с Двуликим. Из всего можно было понять, что наше мнение на Суде вообще не будет учитываться. Я спросила у Ви, сколько длится Суд по времени, на что та неоднозначно ответила: — Пока обе стороны не придут к соглашению. Очевидно, я не знала устоявшихся законов в этом мире, однако погружать в детали меня никто не спешил. Когда Дьявол закончил свою длинную речь, у него, наконец, нашлось время обменяться парой слов с Двуликим. Владыка неоднозначно глянул на мужчину рядом со мной: — Поверить не могу, король проклятий погиб из-за какой-то женщины. Это замечание невольно задело меня за живое. — Я не умер из-за женщины, — опровергнул Рёмен. — Я сделал это ради неё. — Как будто в этом есть хоть какое-то различие. — Есть. — Ох, чёртовы дети, ты ничем не отличаешься от своей матери. Казалось, от услышанного Двуликий похолодел. — Она здесь? — Здесь, — железная дверь отлетела в стену, чуть не оставив на ней трещины. — Здесь, — ответно послышалось со стороны Владыки тьмы со вселенской усталостью. Сукуна всячески не смотрел на дверь. — Сколько раз уже успел пожалеть? — продолжил вести диалог мужчина с демоном. Резкое появление Аиды его не смутило, разве что волосы на коже встали дыбом на краткий миг. — Много, — отозвался Владыка. — Нам будет что обсудить, — с пониманием отнёсся Двуликий. Игнорирование Аиду не потревожило. Она прошла внутрь, встав прямо перед сыном, но даже так тот заставлял себя не смотреть в её сторону. Женщина правда, этого не могла увидеть. — Со мной обсудить ты ничего не хочешь, я так понимаю? — Правильно понимаешь, — Рёмен отвернулся, имея желание ретироваться. — Глупое создание, в кого такая безрассудность? — Даже не знаю, — протянуло проклятие. Пока все были здесь, Дьявол решил подвести итоги: — Итак, все запомнили свои роли? Винеция — ты защищала Преисподнюю, в Суде тебя не тронут. Вы двое, — Владыка обратился к нам, — лучше молчите. Не сопротивляйтесь, не перечьте приговору. Скорее всего вас казнят. Я опустила голову, тяжело вздыхая. Все это знали, не было смысла скрывать. Вера в лучшее осталась за дверьми, она умерла ещё сутки назад. Несмотря на это, Рёмен приобнял мои плечи, немым жестом призывая не отчаиваться. Я не хотела его снова терять. — Какая роль у Аиды? — спросил Двуликий. Дьявол обменялся с командиром взглядом, после чего решительно отозвался: — Она берёт всю вину на себя. Винеция, как и я, замерли, зная, что вся вина не могла лежать только на её плечах, однако сама Аида на это ничего не сказала. Они с Владыкой уже выбрали стратегию, которой будут придерживаться во время Суда, и раз Смерть неизбежна, Дьявол воспользовался своим исключительным правом, отдав командиру приказ защищать его и Преисподнюю до конца. — И ещё, запомните, врать на Суде нельзя. Перед входом все заключают пакт запрета, ложь будет распознана сразу. Немыми кивками, мы дали понять, что поняли сказанное. Похоже, что самое худшее нам только предстояло. Владыка обратился к Винеции: — За решётку его отведи. Речь шла про Двуликого, удивлённым он не выглядел в отличие от Аиды. — За решётку? — переспросила она. — Чему ты удивлена? Тебя тоже за решётку. Винеция, проводи их, в частности не спуская с неё взгляд. Готовьтесь все, до Страшного суда осталось два часа.