Недозволенное

…И вот каким странным ветром занесло его в эту компанию? Ладно еще – второй господин из семьи Байли. Аристократ, конечно, да и в сдержанной холодности замороженную рыбу превзойдет, но – умный и порядочный, для расследования полезный, все бы знатные господа такими были. Гао Бинчжу достаточно честен, чтобы уважать чужие заслуги, и перед кем угодно признает: помощь Байли Хунъи заслуживает благодарности. Но как вот его – простолюдина, потомка преступников, изгнанного даже из Гнилого колодца, – угораздило связаться с командиром Юэхуа? Дитя пусть побочной, но все же ветви правящего дома. Обожаемая младшая сестра командующего императорской стражей. Всем прочим столичным благородным девицам и не снилась свобода, какую ей позволяет единственный старший родственник, видано ли где такое прежде – разрешать ей расследовать преступления и руководить отрядом стражников! Но даже его удивительное терпение не безгранично, и командующий У совершенно точно не потерпит рядом с любимой сестрицей какого-то голодранца с репутацией не то что сомнительной – подозрительной до крайности. И так-то чудо ведь, что до сих пор не приказал кому-нибудь прибить на месте нахального выскочку. И он пытался держаться подальше от нее – честно пытался! Даже вот в Единый корпус на службу пошел – не то чтобы именно за этим, но… ту пощечину он и впрямь заслужил, что уж. А только куда ж деваться-то, если и расследование все равно общее, и работается ему с У Сыюэ – то есть командиром Юэхуа, и нечего тут! – лучше, чем в одиночку. И когда он все же находит убийцу своих близких, и раскрытая правда вышибает землю из-под ног, и Гао Бинчжу покалеченным зверем уползает в темноту и тишину – кто ж еще сумеет разделить с ним это? Мир сошел с ума, думает Гао Бинчжу, прикладываясь к винной бутыли. Родственница государыни – командир дворцовой стражи, знатная девица, в конце-то концов, – сидит рядом с ним на полу в лавке гробовщика и невозмутимо пьет вино безо всяких церемоний с чашками. И слушает его, и рассказывает о себе – и не так уж они, как оказалось, отличаются друг от друга. А после она говорит, легко и уверенно: смысл жизни – делать то, что хочешь, и быть с теми, с кем хочешь быть. – Вот ты, Гао Бинчжу, не считая мести, – чего желаешь в этой жизни? Гао Бинчжу чуть поворачивает голову, ловит ее взгляд – темный, теплый, и он тонет в этом ласковом тепле, и начисто теряет осторожность, и спрашивает тихо: – А если я хочу недозволенного? – Не дозволенного кем, Гао Бинчжу? Улыбка вздрагивает в уголках ее губ – лукавая, понимающая, женская, – и словно завороженный улыбкой этой, он мягким текучим движением подается навстречу, становится на колени, вынимает бутыль с вином из разомкнувшихся пальцев. Обхватывает ладонями лицо Сыюэ. В тот, прошлый раз ее губы пахли дымной горечью, и он пытался поделиться с ней дыханием, и вовсе это не было поцелуем. А он все же отводил глаза, когда говорил ей: я просто хотел помочь тебе, не думай лишнего. И что уж ему снилось после этого ближайшей ночью – Гао Бинчжу и под пыткой не признается. Но сегодня все по-настоящему, и целует он всерьез, не оставляя себе шанса на отступление. Да и какие уже тут шансы, когда любовь к этой женщине проникла под кожу и растворилась в крови, и оглушительно стучит в висках, и туманит голову желанием прикасаться к ней, целовать ее, не отпускать ее больше никогда. Пусть в мире есть еще что-то кроме нее – служба офицерская, защита Лояна, поиски секты Чунцю и прочие важные обещания, – но все это будет потом, а сейчас есть только смелая нежность ее губ и трепет прильнувшего к нему тела. Едва ли кто осмелится назвать У Сыюэ милой барышней, она сильная и резкая, куда больше похожая на клинок из доброй стали, чем на домашний цветок, но в его руках она – мягче шелка. И от мягкости этой, от ее безоглядного доверия ему – немудрено и остатки разума растерять, и у Гао Бинчжу ощутимо дрожат руки, когда он все же заставляет себя оторваться от нее. Но отпустить совсем – не хватает воли, и он утыкается в волосы Сыюэ, выдыхает шумно, а она с тихим смешком гладит его по затылку, и у нее тоже заметно вздрагивают пальцы. – Вот даже не вздумай снова удрать от меня, Гао Бинчжу, – сурово произносит Сыюэ, но хриплые нотки в ее голосе сводят на нет всю притворную строгость. – И пытаться не буду, – прикрыв глаза, покладисто соглашается Гао Бинчжу. Все равно ведь не получится.