Незнакомка в пальто

Юля дёргается к ручке двери, щёлкая маленький замочек по часовой стрелке. Руки трясутся и девушка медленно оседает спиной к двери. — Юль, всё хорошо? — Кира дёргает ручку двери. — я сказала — проваливай отсюда. — поджимает к себе ноги, что трясутся в судорогах. — я хотела поговорить, просто, — опять дёргает ручку, надеясь, что та поддастся. — что, блять, «просто», Кира? Просто трахнула и послала нахуй? Просто воспользовалась, навесив лапши на уши? Просто решила, что твоя подружка на побегушках — лучший вариант? — словно в агонии кричит девушка, срывая голос и больно ударяя кулаками о керамическую плитку на полу. Кира отшатывается назад, пугаясь такого наплыва эмоций. — Лиза? Я даже не знала что, — она замолкает, но всего на секунду, подбирая слова. — пожалуйста, выйди и давай поговорим. Юля панически смеётся, чувствуя как дыхания перестаёт хватать. В глазах темнеет, а стены медленно начинают плыть. Вероятно, она бы потеряла сознание, если бы не звонкие удары по двери. — я не собираюсь выламывать двери, как в какой-то дешёвой мелодраме, пожалуйста, выйди и мы поговорим. Сука. Как же ты меня заебала. Юлей движут эмоции и желание огреть человека, который после всего сделанного в её жизни, явился к ней домой, а теперь ещё что-то требует. Девушка не отвечает Кире, что продолжает дёргать ручку двери. Чикина облокачивается на ванную, чувствуя, как ватные ноги подводят её. Заглядывает в зеркало, она видит как кровь запеклась на её лице, а глаза распухли от слёз. Злость накатывает. Она злиться на всё: на Киру, на Лизу, на себя, что так жалко выглядит. Юля опускает голову к раковине, разглядывая ещё свежие капли крови на керамике, когда Кира вновь дёргает за ручку, но в этот раз более нервно. Сквозь без эмоциональность виднеется довольная улыбка. — блять, Юля, ты вообще жива? «К сожалению» — крутиться в голове, но она не озвучивает своих мыслей. Нельзя быть слабой. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Перед глазами всё ещё заляпанная кровью раковина и заёбанный взгляд, взгляд человека, что не может собраться с силами и признать, что слабая, даже самой себе. Импульсные решения преследуют её всю жизнь, как и сейчас, когда Юля замахивается стеклянным стаканом под зубные щетки, бросая его в зеркало, надеясь, что осколки разлетятся вместе с её лицом и она больше никогда не увидит это тошное лицо в отражении, что излучает слабость и мерзость. Осколки зеркала разлетаются по ванной, вместе со стаканом, что отлетает от стены и бьётся где-то в ногах. Стекло, что буквально повсюду, врезается в ноги, но Юля не чувствует этого, просто молча разворачивается к двери, упираясь бёдрами в перепачканную кровью раковину. — блять, Юля, чё за нахуй? — Кира тарабанит в дверь. Теперь её голос срывается на панику, что чётко слышна между горечью страха и растерянности. — пожалуйста, открой чёртову дверь, Чикина! Юля улыбается, рассматривая лужу крови под ногами, что плывёт из-за пелены накативших слёз. Она наконец-то чувствует боль. Не моральную, а физическую боль. Ноги начинают подкашиваться, но в это раз от глубоких порезов по всему телу. Видимо, она не рассчитала, что осколки разлетятся по маленькой ванной, задевая её саму. — «танцы на стёклах — танцы для не слабых», — тихо шепчет текст старой песни, которая сама всплывает в голове. — что? — перепуганный голос из-за двери переводит внимание на себя. Странно, что только сейчас, ведь последние несколько минут Кира не прекращает тарабанить по двери. — блять, Юля, пожалуйста… По коже проходит слизкое чувство, словно стоишь на собственных похоронах, наблюдая за тем, как родственники по очереди целуют, а после прощаются с тобой, бросая маленькие горски земли на дно ямы с деревянным ящиком. Она плачет? В голове снова туман. Юля не обращает внимание на стекло, наступая на него, позволяя врезаться глубже в ступни. Она медленно подходит к двери, замечая как ручка дёргается, а Кира тихо бубнит что-то, находясь за дверью. Юля клацает маленьким замком и дверь сама распахивается. Первое, что она замечает, как округляются глаза Медведевой, что сначала выдыхает с облегчением, а позже смотрит на происходящее позади Чикиной. — привет, — одними губами говорит Юля, не замечая, как теряет сознание, падая в руки Медведевой. Кира реагирует более чем быстро, даже не смотря на своё состояние. Сказать честно? Она уже мысленно похоронила Чикину и искала глазами, чем можно выломать двери. Сраные замки, на вид такие хрупкие, а на самом деле ограждают человека, как проволока с высоковольтным напряжением. Когда Юля открыла дверь, Кира хотела броситься к ней в объятия, прижать и никогда больше не отпускать. Если бы у неё была возможность отмотать время назад, в то злополучное утро первого января, она бы сделала всё, чтобы не идти на поводу у гнетущих мыслей. Как ей только в голову пришло, самой обидеть ту, которую не позволит обидеть кому-то? Но не было время на объяснения, чистосердечное раскаяние или хотя бы «прости». Кто мог подумать, что звук битого стекла, который разразил тишину в комнате за деревянной дверцей — сраное зеркало? — твою мать, малая, — что-то между облегчением и последним гвоздём в крышку гроба. Кира подхватывает младшую, в панике рассматривая её тело. Вся одежда перепачкана кровью, что размазанная по юному лицу, кафельному полу и даже раковине, над которой ещё недавно висело зеркало. Кира не сразу обращает внимание на ноги, в которых по прежнему осколки. — как тебя угораздило? — тяжело дыша, Кира укладывает Юлю на кровать, стараясь придумать, как поступить. Девушка с радостью вызвала бы скорую, но ей банально нельзя связываться с личного телефона, а рабочий остался в машине. Остаётся вариант звонить с телефона Юли, но он тоже отпадает, ведь она не знает двух вещей: где он и какой пароль. Остаётся один вариант — доктор Медведева. Единственный доктор, что и наркотиками угостит, и, если понадобится, — пулю из плеча достанет. «Незаконченный первый курс? Какая разница!» — так думала Кира, до сегодняшнего момента, когда она вынуждена доставать осколки стекла из ног девушки, которую довела до такого состояния, сама не догадываясь об этом. — чёрт, чёрт, чёрт, — ругается под нос, стараясь понять, где Юля может хранить аптечку. В голову приходит дурацкая мысль, она же последняя. — блять, не может быть, — удивлённо проговаривает Кира, находя большую часть лекарств в дверце холодильника. Вооружившись перекисью, бинтом, полотенцем, ватными палочками и пинцетом для бровей, Кира старается не причинять боль девушке, которая потеряла сознание не ясно от чего; толи от болевого шока, толи от стрессовой ситуации. Вероятно два этих пункта сыграли злую шутку с вспыльчивым и восприимчивым характером Юли. — терпи, кис, терпи, — проговаривает Кира, медленно поглаживая ноги Чикиной, что изредка дёргаются от сокращения мышц. Девушка поочередно достаёт маленькие осколки, промывая раны перекисью. Поднимая глаза на Юлю, что только ресницам дёргает, когда лекарство шипит по окровавленным ступням, сердце сжимается. Полотенце, которое Кира заранее подложила под ноги Юли, обрело розовато-красный оттенок. Спустя бесконечно долгие сорок минут, Кира оглядывает ноги девушки, чтобы убедиться, в отсутствии маленьких осколков. Её сердце успокаивается только тогда, когда она с особой заботой бинтует ноги Юли, стараясь не давить на свежие раны. Кира обессилено садится рядом, перекладывая голову Чикиной на свои колени, медленно запуская руку в короткие, светлые волосы. — прости, — наконец-то говорит слова, с которыми пришла изначально. *** Юля поднимает голову с подушки, что гудит, как после хорошо вечера в баре. Не сразу заметив перебинтованные ступни, она поднимается, с визгом падая обратно. Ноги отдают жгучей болью, а в горле пересохло. Да что, мать вашу, происходит? Юля оглядывает комнату, замечая в ногах белое полотенце с красными пятнами. События пошедшего вечера возвращаются в память, но не до конца. Девушка помнит разговор с Андрющенко, а дальше всё как в тумане, всплывает в памяти короткими отрывками. — очнулась? — Кира появляется из-за угла двери, держа в руках гранёный стакан с водой. Медведева подходит, передавая стакан в руки, под пристальным и возмущенным взглядом. — какого хуя ты тут делаешь? — Юля принимает стакан, но не торопиться делать и глоток. Кто её знает, что можно ожидать от этого стакана. — так, — хлопает в ладоши Кира, стараясь не показывать волнение. — не начинай то, с чего мы закончили. Давай просто поговорим? — на чём мы закончили? — провести тебя в ванную? — прочищая горло говорит Кира, но без укора, лишь надеясь привести девчонку в чувства. — ванную? — Юля кривится, когда в висках стреляет резкая боль. В голове наконец-то всплывают все события. — ванную. точно… — ну так что? Можем поговорить? — спокойно спрашивает старшая, оглядывая удивлённое лицо младшей. Сама натворила делов, а теперь удивляется. — допустим, — с недоверием смотрит на Медведеву, делая глоток из стакана и ставит его на пол. — я хотела извиниться и всё тебе объяснить. Пойми меня правильно, я уже давно не работаю барменом. Сфера, в которой я кручусь ежедневно опасна для моей, тем более для твоей, жизни. — как у батюшки исповедуется, зная о последствиях. Юля, вероятно, догадывалась, что Кира не только употребляет, но и распространяет наркотики. — в общем, я не думала что скажу это тебе после таких обстоятельств, но ты мне не безразлична. Я не хочу подвергать тебя опасности и впутывать в свои проблемы. Юля молча наблюдает за Кирой, исследуя взглядом каждое движение ресниц, прислушиваясь к каждому и выдоху и вдоху. Она знала чем занимается Кира, но даже не догадывалась, что это основная проблема их ссоры. — ты серьёзно? — скрывая насмешку говорит Юля, наблюдая за Кирой. Медведева выглядит как котёнок, что провинился. — слушай, я знаю что дура, но не злись на меня, — она не успевает закончить очередной монолог, когда Юля целует её, на этот раз не скрывая улыбку. — это значит «прощаю»? — удивлённо переспрашивает Кира, прислоняя пальцы к губам, на которых ещё ощущается сладость поцелуя. — это значит — ты дура, но я не злюсь, — смеётся Чикина. — ну спасибо, — подхватывает улыбку Кира, разглядывая сверкающие голубые глаза. — чай будешь? А то нам ещё ванную убирать… — буду.