Золотые колосья

Пик — крайне целеустремлённый человек. Он никогда не останавливается перед желаемым, какие бы преграды не создавала жизнь. Но это качество становится проблемой, когда он задумывает самоубийство. Однако, до этого оно только помогало королю. Именно благодаря ему все клоны в конце концов смогли покинуть карточный мир, хотя и пришлось пожертвовать Федором. Кажется, Феликс до сих пор этого не простил. Клоны поступили как выпускники — долго отмечали, потом договорились никогда не забывать друг друга и постоянно звонить, а в итоге разъехались на разные уголки мира и вспоминали былые времена не чаще раза в год, заботливо избавляя остальных от икоты. Пик переехал в небольшой сибирский городок. Нашел работу, купил убитую советскую двушку за недорого, и вскоре впервые влюбился. Молодая девушка, случайно встреченная им в парке, вдруг оказалась работником по обмену, приехавшим к ним из ещё большей глуши, и оттого восторженно рассматривающая облезлые стены и битую плитку на «экскурсии» по офису. Она была первой с таким характером, кого Пик мысленно назвал не «психованной дурой», а «общительным и жизнерадостным человеком». Хелен, милая Хелен, для кого-то — «бледная смерть», для кого-то же — ангел. Для Пика она вскоре стала союзником по жизни, или, как говорят нормальные люди — девушкой. Он, конечно, хотел как лучше, чтобы все как у людей. Но получилось как всегда. Съехались через два месяца, а поцеловались — через три. Вообще-то, спешка была ни к чему, да и не очень-то хотелось Пику приглашать ее в свою квартиру, так и не приведённую в порядок за ненадобностью, но всю оклеенную скотчем из опасений обрушения какой-нибудь стены. Но Хелен не осуждала, и не прикидывала в голове, какой ремонт тут сделает, и даже не завизжала, проводя взглядом таракана с куском булки. Она смеялась, она так часто смеялась, когда на пессимистичный (реалистичный по его мнению) взгляд Пика ничего хорошего не предвиделось. Она лепила из глины, плела из проволоки, делала картины из винных пробок (чтобы их достать, Пик мужественно едва не спился). И квартира заполнялась творческим хламом, который лучше всякого фотоальбома хранил воспоминания. Они ездили в горящие путевки на дрожащих всем корпусом при езде автобусах, обвешивали холодильник с вечной мерзлотой на дальней стенке магнитиками, вместе отмывали кухню от кулинарных экспериментов, а потом шли ужинать в кафе напротив дома. Они вместе накопили денег и наконец отремонтировали квартиру, заменив скотч на обои и зашпаклевав наконец дыру у пола, от сквозняка обычно затыкаемую тапочком. И спустя девять лет, прожив вместе жизнь такую насыщенную, что многим не снилось и за шестьдесят, наконец поженились. Хелен, его милая Хелен, как же ей шло это воздушное платье с рукавами — фонариками, и как же меркла его красота на фоне ее улыбки, ее глаз, так нежно и восторженно, и по его мнению совершенно незаслуженно смотревших на Пика. Его ангел-хранитель. Его свет. Его душа. Как посмели они сказать, что ее больше нет? Нет смысла искать виноватых. Это был несчастный случай — так ему сказали в больнице. Но Пик был не согласен. У него всегда на все было свое мнение. И сейчас он был совершенно уверен, что она никуда не ушла, и совсем рядом — стоит с сумками за тонкой, почти невидимой гранью и ждёт его. Это, кстати, помогало и не чувствовать вины за отсутствие эмоций — ведь смысл горевать по тому, с кем ничего не произошло? Эти идиоты — врачи. Как они его раздражали своими нудными голосами и глупыми диагнозами. Отобрали все колюще-режущее, поставили ограничитель на количество воды в ванне, даже аптечку унесли, сволочи. Он искренне не понимал, чего они добиваются. Но что спорить с идиотами? У Пика всегда на все был свой взгляд. И на само понятие жизни и смерти тоже. Не уверенный, что когда-нибудь рождался, он точно знал, что может умереть. И чем хуже он себя чувствовал, чем сильнее плыли перед глазами вещи, тем чётче становился ее образ. И с ним приходил бешеный прилив сил и идей, из которых в один прекрасный день выросла одна, и она пророчила их скорое воссоединение. Только сейчас Пик понял, зачем постоянно навещающие его врачи забрали все ножи, и таблетки, кроме тех, что приносили сами, и даже бельевую верёвку с балкона. Они были совсем не так глупы, как он решил изначально, и прекрасно все понимали. И они хотели ему помешать. Он перестал с ними ругаться. Монотонно отвечал на вопросы, даже не вслушиваясь в них. У него все чаще кружилась голова, и ребра стали выпирать из-под кожи. Но это было не так уж важно. Его новым хобби стало вышивание. Хотя он хотел выбрать вязание, но там были «слишком острые спицы». Чтож, ничего страшного. Из ниток для вышивания тоже можно сплести верёвку. Пик впервые, пожалуй, порадовался своему росту — веревку можно было сделать короткую. Люстра отправилась на обеденный стол, орошая скатерть вековой пылью. В дверь кто-то уже минуту настойчиво звонил… Ну, пусть звонят. Он сделал шаг. И, к своему удивлению, почувствовал под ногами твердую почву. Огромный зал, полный мутных силуэтов людей, залитый от пола до потолка светом, прошел мимо его внимания, как только он почувствовал теплые ладони на своей руке. Хелен, совсем не изменившаяся за эти долгие пару месяцев, держала его за руку, совсем живая, совершенно материальная, и едва сдерживалась, чтобы не кинуться в объятья. И Пик обнял ее сам. У ног ее стоял маленький чемоданчик, обклеенный марками и заштопанный красивой вышивкой. Они привезли его из далёкой поездки в Египет. Кажется, на внутренней подкладке до сих пор не отстиралось пятно сока… — Я собрала наши вещи! Тут носки, белье, твоя толстовка и рубашка, и ещё брюки. Я все свое на себя надела, чтобы было легче. Но не волнуйся, там тепло, свитера не нужны. Идём скорее! Поезд скоро уйдет. И, взявшись за руки, крепко, будто в последний раз, они побежали за поездом. Вскочив на платформу, Пик затянул за собой Хелен, щурясь от набирающего силу ветра. Проехав короткий темный тоннель, поезд выехал на просторные поля. Перегнувшись через перила, Пик сорвал один из колосьев и аккуратно воткнул в косу Хелен, которая восхищённо смотрела на безоблачное небо. Пик почувствовал, что у него совсем не кружится голова. Мир ясный и четкий, и кости перестали рваться вон из кожи. Прячась от набирающего силу ветра, они зашли в вагон, к своей удаче найдя последнее свободное купе. Сквозняк шумел занавеской, наполняя комнату запахом лета. Они не знали, куда едут, но, впрочем, и не интересовались, не в силах отвести взгляд от глаз напротив и отпустить руки. ____________________________ Вскрытие показало, что он совсем не волновался перед смертью. Он был уверен в своем решении, не зная, куда, но точно зная, зачем идёт. Ведь душу Пика Хелен унесла с собой, давным-давно бессовестно похитив. И чтобы оторвать ее от медленно гниющего тела, не хватало лишь… Шага.