На качелях с демоном

      — Другого я от тебя и не ожидала. Сказано же было: или забираешь или я избавляюсь от твоего барахла. У Марины Васильевны как раз внук подрастает. Не особо перспективный мальчишка, ему как раз такое пойдёт. Совсем не читает, пусть хоть картинки посмотрит. — Мы же договорились, что я позвоню как соберусь приезжать. — Ты сам с собой так, видимо, договорился. Матери хоть не ври. Не об этом разговор был. Я ясно дала понять: приедет дядя Лёня. Он по-твоему на собаках приедет?! Куда он машину поставит?! Мне его на улице просить оставить её? Или лучше ты это вместо меня сделаешь? — она перешла на фальцет, который острыми иглами впивался в барабанные перепонки. — Ты про гарнитур говорила, что его некуда ставить. Теперь машина — А ты с матерью не спорь. Велено было бардак свой из гаража убрать. И не твоё дело, что я буду делать в СВОЁМ гараже! — Он вообще-то отцу…- начал было Фил, но тут же пожалел о сказанном. — Отцу?! Он мне по праву достался, за то что я тебя, бездаря неблагодарного, на ноги поставила! Тут она шумно выдохнула и продолжила таким тоном, будто секунду назад не орала сиреной. Фил всегда поражался этой её способности и одновременно не переносил, когда она так делала       — Филипп, я твоя мама и желаю тебе только хорошего. Воспитать из тебя человека не вышло, тут только моя вина. Но и вредить я тебе не хочу. Поэтому, можешь СЕГОДНЯ забрать свои «драгоценные» вещи. На самолёте лететь пару часов. Будь так добр, не вынуждай меня все это отдавать, чтобы потом я себя винила за это. На билет, надеюсь, деньги есть? Или мне тебе купить? Не стесняйся, дорогой, - Фила неприятно передернуло на этом слове - я знаю, что откладывать деньги ты так и не научился и запросто можешь спустить всё что есть на всякие безделицы. Скажи только, и мама тебя выручит.       Фил переборол желание бросить трубку и, насколько мог, спокойно ответил: — Нет, мам, спасибо. Денег на билет хватит. Жди, скоро буду.       Завершив разговор, он с усилием потёр пальцами глаза, которые успели налиться слезами. Тишину нарушали только дождевые капли, стучащие по оконному стеклу.       Совладав с эмоциями, Фил молча принялся за завтрак. Анку сел рядом: — Я посмотрел: следующий рейс через два часа. Давай поторопимся. — Ты собрался со мной? — Фил прервал яростное уничтожение третьего бутерброда — Естественно. Я же сразу сказал, что буду рядом сколько потребуется. И не вынуждай меня больше тебе это объяснять. Я заеду домой, встречаемся в аэропорту. — Домой? Анку устало закатил глаза: — Обратный рейс завтра. Как думаешь, мне что-то нужно с собой взять из личных вещей? — Да, ты прав. Всё так внезапно, я не подумал. — Билет только не забудь купить себе. Мне не нужно! — крикнул Анку уже с порога. «Вот обещал же в голову не лезть, а сам и не спросил куда летим…» — собирая рюкзак ворчал про себя парень. От аэропорта, до дома, где раньше жил Фил, дорога была не близкая. Хорошо хоть в выходной день не было пробок и такси, резво шныряя между рядами, приближя их к конечной точке маршрута. Анку кожей ощущал как волнуется Фил. Тот отстраненно смотрел в окно и периодически что-то бормотал под нос, то округляя глаза, то хмуря брови.       Так молча они добрались до спального района, дворы которого были то там то тут утыканы гаражами. Фил подошёл к одному из них, достал из рюкзака связку ключей и, отперев металлическую дверь, вошёл внутрь. Лампочка, торчащая из прикрученного когда-то давно светильника, покрылась приличным слоем пыли, поэтому свет от неё почти не добивал до противоположного края гаража. Анку осторожно переступил железный порог, стараясь не запачкаться. Он смотрелся в гараже максимально чужеродно - в своих светло-серых, в цвет пальто, брюках и нежно-персиковой рубашке. На слабоосвещенных полках, прикрученных по боковым стенам и на полу в беспорядке лежали всякие вещи, которые неизвестно когда сюда попали, но по одному их виду было видно, что они лежат тут забытыми очень давно. Жестяные банки с торчащими из них инструментами, какая-то стеклянная несуразица, который Анку, решил определить для себя как «ваза», свертки, открытый рулон старых обоев, прислоненных к стене, низ которого, кажется, раскис от влаги, одинокое колесо от велосипеда, старый телефонный аппарат, в глубине гаража виднелось потрепанное кресло, заваленное стопками бумаг. — И много из этого нужно забрать? Фил вышел из пыльного полумрака с коробкой из-под офисной бумаги: — Только это — И всё? Ради этого ты прилетел сломя голову? Фил виновато улыбнулся и пожал плечами: — Получается что так. Это моя детская коллекция комиксов. Деньги мне особо не давали, вот и коллекция скромная. Хотя сейчас это даже плюс: не придётся много платить за багаж. Фил поставил коробку на земляной пол и осторожно снял запыленную крышку. Анку с интересом заглянул внутрь: каждый журнал лежал корешок к корешку, и был заботливо упакован в полиэтилен. Фил расстегнул рюкзак и бережно переложил журнал за журналом. Ухнула тяжёлая дверь. Дело сделано. Фил с облегчением вдохнул морозный воздух. — Так к чему такая спешка была? — отряхивая с себя невидимую пыль, ворчал Анку — там, кажется, полно другого хлама, который занимает гораздо больше места. Взгляд Фила помрачнел: — Да не в месте дело. Бесят её комиксы. Хотя нет, я бешу. А комиксы - это лишь доказательство того, что ей так и не удалось подмять меня под себя. Знаешь, даже когда у меня их она отбирала и наказывала, мне было не так тяжело, как ей того хотелось. Я представлял себя супергероем, которого пленил злодей и лишил силы. И пока продумывал план побега, мысли уносили меня в приключения, куда-то подальше — Фил улыбнулся своим мыслям — Даже смешно было: она на меня орёт, а я на своей волне, мир спасаю…       Он снова опустил голову и стал ковырять подсохший стебель, торчащий из промерзшей земли: — Хотя она в чем-то права. Я не вырос таким, как она меня пыталась воспитать. Сопротивлялся как мог, хоть и выбивала она из меня дурь, но, видимо, не до конца. Я же должен был учиться совсем по другой специальности. Но сам в последний момент передал заявление на другой факультет. Подал, конечно, не совсем на то, что хотел, но в другой ВУЗ пойти смелости не хватило. Учился, врал напропалую про предметы. Да и не сложно это было, привык. И про работу в другом городе сказал ей перед отъездом. — Ты меня извини, но дело вообще не в тебе. Разочароваться в человеке из-за того, что не удалось поломать — это верх эгоизма. Щеки Фила полыхнули огнем: — Ты про мою мать сейчас?! — Ну мы про неё сейчас говорим, нет? Ваши эти семейные узы из вас не пойми что делают. Может я и грубо сказал, но вполне справедливо. Пойми, проблема не в тебе. Фил дрогнул на этих словах. Так откровенно он ни с кем не делился тем, что считал неправильным: обман с учёбой, работой. Да и с кем делиться. Он всего раз за свою жизнь сблизился с человеком, да и то это было перед его третьим курсом, когда он каким-то чудом попал на практику, которую проводили в курортном городе. Да и не успели они толком пообщаться. Фил вернулся домой, а тот парень вскоре перестал отвечать ему. В тот момент Фил решил, что он просто стал не интересен и он сам себя обманывал, решив, что они были близки. Ну а сейчас мало того, что он так разоткровенничался, так ещё и услышал то, что сам всегда считал и за что себя винил.       Он вдруг сложил два и два: «правдоруб» Дима, бесил его и окружающих ровно из-за того же, что Фил терпел всё детство с матерью. Дима считал, что только он живёт правильно, а все, кто отклонялся от его ожиданий, сразу получали метку «бракованные». Дизайнерша Олеся была влюблена в него. Они даже, жили вместе какое-то время. Но он её выгнал и ещё гордо рассказывал, как он её «воспитывает», и что рано или поздно она вернётся и будет «хорошей девочкой».       От потока мыслей Фила начало мутить. Он присел на удачно стоявшую рядом лавочку. В ту же секунду настойчиво зазвонил телефон: — Я в окно выглянула, а ты тут стоишь. Может зайдёшь поздороваться с матерью, друга мне своего представишь? Явно он не чужой тебе человек, раз вместе с тобой поехал. Мать хоть знать будет с кем ты общаешься. — Да…сейчас поднимемся. — процедил Фил, с трудом подавляя рвотный позыв — Поднимись со мной, пожалуйста. Я один, боюсь, не вывезу. Только не говори ничего. Я сам.       Звук приближающихся шагов и лязг дверного замка. Дверь открылась. На пороге их встретила высокая женщина, одетая в домашний брючный костюм винного цвета. Пышные каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок. В подъезде было темновато, но Фил на 100% был уверен, что мама, не изменяя своим привычкам, с самого утра была накрашена. Безэмоциональное выражение лица, с которым женщина открыла дверь, в миг переключилось, на радушную улыбку. — Добрый день. Проходите. Я гостей не ждала, но будет невежливым отпускать вас, не напоив чаем. Как в дороге, не утомились? — Давай без этого. Из гаража всё забрал, зашел ключи занести. На чай не останемся. Спасибо. — Фил протянул звенящую связку. Уголки её губ еле дрогнули, но она мягко продолжила, будто игнорируя слова Фила: — Филипп, ты нас не представишь? — теперь она обратилась к Анку — Мне так неловко, манеры привить мне ему не удалось. Я Ольга Вячеславовна, а Вас как зовут, юноша? Фил, сам того не ожидая, сдвинулся, почти отгородив собой Анку. — «Юношу» — отзеркалив интонацию перебил Фил — зовут Анку. И мы уходим. Моими вещами, если что-то ещё осталось, можешь распоряжаться на свое усмотрение. Ты с этим всегда хорошо справлялась. Лицо женщины переменилось: в миг она стала выглядеть так, будто перед её глазами возникло нечто невыразимо омерзительное. — ТВОИ ВЕЩИ? Ты в МОЙ дом что-то принёс, кроме этих бестолковых книжонок, чтобы оно считалось ТВОИМ? Фил пошатнулся чуть назад, но тут же взял себя в руки: — Этот разговор ничем не кончится. И ты это отлично знаешь. Можешь считать, что меня тут никогда не было, если я тебе отвратителен. Ольга Вячеславовна снова переменилась в лице: из секундного удивления во вселенскую жалость и сострадание: — Малыш, да как же ты так мог про маму так подумать? Как ты можешь быть маме отвратителен? Мне больно такое слышать. Ты не был таким. Уехал так далеко и мама совсем не знает как у сына дела. Анку молчал. Филу было тяжело стоять на своём, но он излучал уверенность и Анку понимал, что тут он должен разобраться сам. Но чувство как Фил, черпает из него энергию немного напрягало: «Сейчас ему это очень нужно. Потерпи, Анку.» — Отличный спектакль, мам. Ещё что-то в рукаве осталось? Может приступ изобразишь или сразу угрожать мне будешь? Я всё это видел. Тут, конечно, ещё зритель есть, но и его ты не проймёшь. Давай закончим разговор хоть раз нормально. Мы два взрослых человека. И каждый из нас живёт своей взрослой жизнью. И ты МОЮ, как ни старайся, не испортишь. Скажу честно: я не готов пока тебя прощать. Ты делала много того, что причиняло мне боль. Но я это переживу. К счастью, я не стал тем, кого ты из меня делала. Я неудобный для тебя и признайся теперь себе ты, что нормально мы общаться не сможем. Ты не изменишься, и я подстраиваться не буду. Поэтому, предлагаю больше не причинять друг другу боли, пытаясь изобразить семью. Всё это время, пока говорил Фил, Ольга Вячеславовна не изобразила ни одной эмоции. Будто перед ней не сын душу изливает, а идёт скучнейший сериал. Она выждала небольшую паузу и с тем же безразличным лицом холодно произнесла: — Да, последние капли совести из тебя выветрились. Начинаю понимать ЧЬЕ это влияние — она и взглядом не повела, но этого и не требовалось, чтобы понять, что речь шла об Анку. — И не держи меня за идиотку. Я с порога поняла, что не друга ты с собой привёл, а… — Да, скажу это за тебя и твоими словами — громко перебил Фил — я привёл СВОЕГО любовника. На этих словах он повернулся к Анку, лихо притянул его к себе, обхватив за талию и …чмокнул в щеку. На большее не хватило духу. Но этого было достаточно. Ольга Вячеславовна побледнела, отстранилась вглубь коридора и пробормотала: — Ох, да… Всего доброго Филипп…эээ... Как там? Август… Дверь квартиры захлопнулась. Как только они оказались на улице, Фила будто прорвало. Он истерично стал смеяться и сквозь смех пытался что-то сказать: — Никогда… ахах… никогда… такой… хаах… её… не видел… оххох… она-она-она б ещё совет… ахах, да любовь пожелала! Отдышавшись парень подозрительно умолк, а через секунду его согнуло пополам и вытошнило в увядшую клумбу. Он вытер лицо, предложенной Анку салфеткой и, кажется, ничуть не смутившись, сказал: — Ну вот. Весь мой завтрак достался этой клумбе. Пойдём поедим где-нибудь? Я жутко голодный! Похоже, с этого парня только что свалился огромный груз.