Может я был рожден, чтобы изменить мир и умереть молодым?
Эмма часто читала про хиромантию и прочую лабуду, изучая наши ладони, пока я, закатив глаза и протянув ей руку, допивал третью банку дешевого пива, омывая долбящие сушняки после курева. Как выяснилось, та линия, якобы отвечающая за отрезок жизни - оказалась короче моего члена.
Я знаю, я умру раньше, чем мне стукнет двадцать пять.
Прискорбно, ведь я раню этим маму…
Её то я больше всего не хочу огорчать...
***
Мы весь вечер обитаем в кругу остальных, рассевшись на одном из диванов, но я замечаю только ее: слежу за каждым движением рук, что манерно касаются волос. Ловлю каждую широкую улыбку и улыбаюсь сам, не отводя глаз, - как заколдованный, с замершим сердцем. Ее колено упирается мне в бедро, и тот факт что мы сидим до не позволения близко - кружит мне голову и кипятит кровь. Моя ведьма, прибывшая с востока, рядом. Окутала бедного Пипа волшебными чарами и теперь ему пиздец. Не могу перестать пялиться, пока она говорит, но смущенно опускаю светящиеся глаза, как только Флеммс смотрит в них и снова улыбаюсь, поправляя волосы. Всеми силами стараюсь угомонить растущее возбуждение, широко раскинув вечно дергающиеся ноги. Вот он я: всегда открыт перед тобой и бесконечно влюблен, моя солнечная девчонка, что ты творишь со мной? С энтузиазмом рассказывает мне про детей, с которыми постоянно возится, пока я в ярких красках представляю нас с ней наедине. Желательно, даже не здесь.. может, в более приличном месте. В моей несуществующей отдельной комнате без доступа для посторонних. — ... выходит, Эмма - супер нянь, — неловко кашлянув, делаю глоток и хмурюсь, задерживая во рту жидкость. Широко раскрыв глаза, недоуменно заглядываю в красный стаканчик, буквально сунув в него нос, чтобы распознать аромат. — Хаха, да, малышня любит меня, — отпивает своего пойла и косится на меня, не понимая, почему я недовольно уставился. — Что? — Какого хера у меня в стакане ебаный сок? Откуда, блять, у нас вообще здесь сок? — интересуюсь я, искоса пробежавшись взглядом по присутствующим. Рядом сидит Крис, которого я толкаю локтем в бочину. — Откуда у нас сок, чувак? Томатный? — рычу, поморщившись с нескрываемым отвращением, питая искреннюю ненависть к томатному соку. — В душе не ебу, Пип, — пожимает плечами чел, и я заглядываю в его стакан, нагнувшись вперед. — И у тебя тоже сок? — встречаюсь с его растерянным взглядом над собой. — Ээ.. нет, — качает головой Хорс, подняв стаканчик, и на всякий пожарный заглядывает в него. — Винцо. Изумленно таращусь, отворачиваясь обратно. — Какого хуя? Я что, блять, в детском саду? На празднике у одноклассника во втором классе? А-а-а? — Хаха, — Эмма прячет глаза в своём пластике и делает невинный глоток, игнорируя мой взгляд. — Эмма! — Что-о? Хватит тебе уже твоих жидкостей... выпей чего-то нормального, человеческого.. ты пообещал, — закатываю глаза и демонстративно залпом выпиваю мерзкую жижу, натягивая искусственную улыбку, передергиваясь от отвращения. — Всё для тебя, помнишь? — Дурак.***
К ночи движуха утихает, народ постепенно рассасывается и уже после полуночи остаются лишь те, кто на постоянке тут живет, бездвижно валяясь в отрубе по разным углам. Я отключаю гудящие колонки, тушу свет, и веду Эмму к своему укромному закутку, по пути хватая подушку, и с размаху заезжаю ею по башке Гота. Даже не шевельнулся, дохляк. — Заче-ем? — широко улыбаясь, смеется Эмма, и крепко держит мою вспотевшую ладонь, следуя за мной. — Я не знаю.. — пожимаю плечом, кинув на нее взгляд через него, и, спустя несколько шагов, падаю спиной на матрас, пропустив удар сердца. «Еще как знаю.. просто рисуюсь перед тобой, как мальчишка..» Жарко. Вытираю ладони об ноги, зачем-то обхватив ими колени. Дурно. Эмма садится рядом и расстёгивает свои винтажные сапоги, аккуратно откидывая их в сторону. С неподдельным наслаждением вздыхает, задрав к потолку голову. — Наконец-то, — разминает шею, прокручивая голову, а я жду не дождусь, когда просто обниму ее и умру от счастья. Устраивается у окна, позволяя моей башке приземлиться на её животе. Эмма всегда любила спать у стены, а мне вообще до пизды с какой стороны лежать, чесслово. Чаще всего я тупо по диагонали валялся у себя, а в последнее время могу уснуть на полу, ибо жарко до усрачки.. Или сидя, под музыку и человеческий трёп. — Не верю, что мы сейчас просто обнимемся и уснем, — поддато бормочет Эмма, прочитав мои мысли, запуская пальцы в мои волосы. — Как захочешь, так и будет.. Чего ты хочешь? — ускользаю из тела от приятных движений, в том числе зарождающихся в штанах. О, дерьмо. — Сколько ты выпила? — переворачиваюсь на живот, устраиваясь поудобнее на локтях, и трусь щекой об ее колено, утыкаясь подбородком куда-то повыше него. — Ой, — вздыхает. — Кажется, слишком много... — глупо смеется, чем вызывает и у меня улыбку. — Я хочу в душ. У вас же здесь есть душ? — Да. Конечно. Пойдём, — сползаю и подаю руку Флеммс, дожидаясь пока она достанет из спортивной сумки свои женские штучки, а затем отвожу к ванной комнате. — Я быстро, — сообщает мне, закрывая дверь с улыбкой, а я подмигиваю. Сажусь на пол, вытянув ноги, и торчу у колонны рядом, пуская никотиновые кольца в воздух. Тишина приятно давит на голову, оставляя меня наедине со звоном в ушах и шумом воды за дверью. Жизнь кажется не такой дерьмовой. Закрываю глаза, всем телом и разумом утопая в радости, не доверяя реальности: Эмма здесь. Она рядом.. Душа готова вырваться на волю и улететь словно птица, оставив за собой пробоину в грудной клетке. Я счастлив. Я счастлив?... Вау. Кто бы там ни был сверху - спасибо тебе! Я точно знаю, что есть высшая сила, но не имею понятия что это. В любом случае, просто человеческое спасибо… Дверь открывается спустя минут пятнадцать и две сигареты за размышлениями о высшем. Действительно, шустро. Отрывая затылок, выглядываю: из ванной первым вываливается горячий пар, а следом, обмотанная махровой черной тканью полотенца, выходит Эмма, совершенно не замечая меня. Отряхивает голову, сметая капли с влажных волосы в стороны и тихо ступает вперед. Я, закусив губу, беспалевно поднимаюсь, оттолкнувшись пальцами от пола, и подкрадываюсь сзади, подхватывая ее под грудью. Заключаю в крепкое кольцо рук, вплотную прижимая к себе. Она вздрагивает, но не издает ни звука. — Гас! — возмущенно шепчет, повернув ко мне голову, вмиг сталкиваясь с моими нетерпеливыми губами и языком, щекотно ласкающим ее губы. Уткнувшись носом во влажную кожу ее щеки, улыбаюсь как идиот. — Да, это я. А ты кого хотела? — хрипло шепчу ей на ухо и прикусываю зубами нижнюю губу, держа прицел на постели, двигая по направлению к ней. Эмма упирается ногами в пол и мы застреваем в пустом коридоре. — Ммм, Франко старшего… — пытается вывернуться чтоб оказаться ко мне лицом, но я крепко держу ее в капкане своего тела, не давая это сделать. Чувство глупой ревности вспыхивает словно спичка. — Не ебу, кто такой, но я в любом случае пизже.. — пристаю к ней с настырными поцелуями по всей территории шеи, поднимаясь к линии челюсти и нарочно прикусываю кожу. — Аууч! — дергает плечом, отбиваясь от меня. — Я вообще думала, ты уже дрыхнешь! — тихо хохочет, растягивая гласные, закинув голову мне на грудь. — Ага, хера с два, я никогда не сплю, — замерев, замечаю стекающую с волос каплю воды, ползущую от ключицы вниз, и не думая слизываю микро-влагу языком, встречаясь с Эммой взглядами. — Вампиры никогда не спят, — шепотом добавляю я. Пару маневров, и я толкаю нас к стене, по новой впечатываясь лицом в ее шею, отдающую яблочным гелем для душа и притягиваю рукой к себе за живот. — Пахнешь точно также, как и пять лет назад… это безумие... — знакомый аромат уносит меня в далекое прошлое, накрывая с головой воспоминаниями, и на мгновение дарит ощущение былого комфорта. От Эммы всегда пахло летом, которое она обожает, несмотря на то, что сама осеннего производства. Нежно играю с ее ушком, затрагивая языком крохотную серьгу-звездочку, сияющую в мочке, чередуя с поцелуями в щеку. Свободной ладонью накрываю её промежность, чуть надавливая. — Вот черт, — рвано выдыхаю ей в губы, медленно изучая ее горячий внутренний мир, осторожно подключая второй палец. — Я тоже безумно скучал, — с характерным звуком достаю пальцы, обхватив их губами, и слизываю сок. Эмма шумно дышит, притираясь ко мне задницей. — Мне нравится тот факт, что ты настолько хочешь меня.. — шепот обжигает её висок, отзываясь мурашками по её телу. Влажными пальцами кружу под полотенцем, улавливая мимолётные стоны, срывающиеся с приоткрытых губ. — Ты трахнешь меня или так и будешь болтать? — нетерпеливо выдыхает мне в губы, проследив за жестом, сквозь зубы втянув воздуха. Она до крови закусывает губу, а я поочередно заглядываю в помутневшие глаза, кажущиеся пустыми, опуская взгляд на только что появившийся кровавый след. Кончиком языка прохожусь по ранке, подмечая до чего вкусная ее кровь и медленно запускаю два пальца обратно, сглатывая слюну. — Ты правда этого хочешь? — брови гнутся в усмешке, когда сердце заходится в ахуивательном танце, а пальцы тонут внутри горячего источника. — Предупреждаю: вампиры могут всю ночь.. Тебя хватит, детка? — ее хриплый стон заполняет тишину помещения. Прикусываю влажное плечо, наблюдая как меняется выражение лица напротив, пока я внутри. Разрывая контакт, шлепаю ее зад и опускаюсь на корточки, тут же целуя покрасневшую кожу в знак извинений, обхватив ладонями ее подрагивающие колени. Эмма упирается руками в стену, выгибаясь, а я опускаюсь все ниже, оставляя щекотливые отпечатки поцелуев, рассыпая их до подколенной ямки. Ее ноги подкашиваются как от удара, а я возвращаюсь назад, прижимаясь к ней всем телом и желанием отыметь. — Тебе нравится? — сдавленным от собственного возбуждения голосом шепчу я, пока пальцы снова тонут в смазке, оглушая меня хлюпающим сопровождением. Двигаю ими быстрее, впившись зубами в ее плечо и прикрыв глаза. — Нравится.. — не услышав ответа, решаю я, и отстраняюсь, готовый встать на колени и хорошенько ей отлизать, но… — … хочу спать, — Эмма хохочет и убегает, оставляя меня в ступоре. Пальцы быстро высыхают, стягивая кожу. Я, подвиснув на пару сек, тру подушечки пальцев друг о друга, догоняю Эмму и валю на матрас, нападая сзади. Вампиры любят играть в догонялки. — Хер тебе, сучка, — рычу, кусая ее за ухо и целую в щеку, — мой. Не отделаешься, — толкнувшись ей в бедро самым живым во мне местом, втягиваю губами кожу на шее, чтобы наверняка остались яркие следы. Моя. — Гас, ну правда! Жарко, пиздец.. давай немного остынем? Для начала.. — пытается скинуть меня, но я только сильнее прижимаюсь к ней, злобно посмеиваясь. Мы в шутку боремся некоторое время, и в итоге я очень и очень нехотя отстаю, разбиваясь головой об воздушные подушки и таращусь в потолок, фантазируя о тенях, с каменным стояком, заколоченным в джинсовой ткани. «Играет со мной.. Сучка. Как всегда..» — Жарко ей.. Эт ты еще не мешала кок с вином… — чужим голосом бормочу я, чувствуя как неприятно тянет в яйцах и низу живота. — Я же не сумасшедшая, как ты, — Эмма достает из сумки прибамбасы и поправляет спутанные волосы, нанося на них ароматное нечто. — Представляешь, а я не моюсь, и девочки всё равно по мне с ума сходят, — подпираю голову ладонью и ложусь на бок, расчесывая бровь ногтем мизинца. — Иу, — морщится, повернув ко мне лицо, и кидает крем, - или что это там у нее, - в сумку. — Вот, что значит популярный красавчик. — Всё-таки красавчик? — хитро щурюсь, прикусив губу, скрывая улыбку. Неугомонные ноги частично успокаивают мои расшатанные нервы. — А когда ты был уродливым то? — закатывает глаза, склонив голову набок и бережно продирает волосы пальцами. — Да всегда. Я такой, знаешь, милый, подыхающий уродец. Девчонкам нравится. — Придурок, — фыркает и достаёт белье. Слежу за каждым ее движением. Флеммс натягивает черные стринги под полотенцем и улыбается, закатив глаза от моего пристального взгляда. — Ещё и придурок. Отличное резюме... — ломаным голосом шепчу я, поглаживая свой коловый болт через ткань джинс. Дружище итак на взводе, а эта чертовка ещё и бельём светит. — Как будто оно тебе теперь нужно, — хмыкает, нанося на тело очередную хуйню из баночки и затем садится ко мне, нежно касаясь моего лица рукой. — Да нихера не нужно мне, только ты... Особенно, в этих сексуальных трусиках, уф.. — закатываю глаза от удовольствия, целуя ее ладонь и запястье, игриво прикусив тонкую кожу. — Началось.. — Правда. Я ради тебя даже в душ сгоняю, — подмигнув, моментально подлетаю с матраса. Чмокнув Эмму в губы, убегаю, крича: «Десять минут!», и на ходу стягиваю черные джинсы, спотыкаясь об них, раздраженно матерясь под нос. Она, приложив палец к губам, показывает мне жест: «тише», но я, окрылённый счастьем, кружусь на месте с джинсами в руках и кричу что они все - дохлые, убитые мудилы, на дорожку швырнув вещь кому-то на голову. Эмма закрывает лицо ладонями и смеется. — Ребенок.. — мотает головой, перевернувшись на живот, мило телепая ногами и накручивая локон волос на палец.***
— Вот это любовь... ты правда помылся, — я возвращаюсь из тени, оказываясь в свете фонаря, а Эмма убирает телефон, прожигая меня взглядом. — Ага, не знаю, как насчет бритья.. — опускаю глаза на свои заросли. — Я никогда не брил яйца, пацаны говорят: потом колется так, будто наждачкой разодрали, в кровь расчесать можно. Ну нахуй такое тестировать. Хотя визуально член кажется длиннее, да, — она смеется и роняет лицо на кровать. — Под.. подмышки тоже, никогда, — поднимаю руку, заглядывая. — Можешь заплести косички, если хочешь, — предлагаю я, потянув за мокрые волоски и затягиваюсь. — Как можно быть таким милым идиотом, Гас!? — утыкается лицом в ладонь, выглядывая одним глазом сквозь пальцы. — Я не знаю, это врожденная ебанца, — голышом стою перед ней, потягивая косячок, балуясь с дымом, кружащим под потолок. Расслабление приятно накрывает веки, а они - глаза. Влажные волосы частично спасают от нательного пожара, облегчая существование. Бесконечно жарко. Капли, срывающиеся в суицидном прыжке с волос, щекотно летят вниз, разбиваясь по спине и животу. Возбуждение никуда не исчезло: член наготове, только слегка приуныл от томительного ожидания. — Стоп.. где.. когда ты успел? — Не спрашивай ничего. Хочешь? — Эмма мешкается, в раздумьях прикусив губу. — Ммм… ну, может немного? — тяну ей руку, делая шаг вперед. Флеммс садится, совершая несколько затяжек. Уже стандартно залипаю на это как одержимый, растянув губы в широкой улыбке, одобрительно качая головой и тоже затягиваюсь. «Вот это моя девочка..» — Всё, — отворачивается, покашливая в ладонь. — Не хочу всю ночь валяться и блевать, — смотрит с привлекательного ракурса мне в глаза, покусывая губы. — Да не будешь, тяни ещё, — уверяю её, кивнув, и повторно угощаю дымом. Еще пару раз затягивается, оглядывая мое тело снизу вверх, задерживаясь на той части, которую давно не видела.. Очевидно, я не выгляжу как Древнегреческий бог красоты, и моя физическая форма оставляет желать лучшего, но... со мной ей всегда было очень даже, а для меня это очень важно. Последний раз впускает в легкие отраву и встает, рыская в своей сумке в поисках какой-то вещицы, а я уже хитрожопо щурюсь и подхожу сзади, паркуясь где надо, придерживая ее за бедра, зажав косой губами. Я напомню тебе, малышка, каково это - быть со мной. Забыла эти ощущения? Так кто теперь твой мужчина, а? С кем ты трахаешься в мое отсутствие, пока я работаю ради нашего будущего? — Блять, — смеется, прекращая поиски. — И как я не подумала.. ты тот, с кем опасно ронять мыло в душе, да? — она выпрямляется. Ловко перехватываю изо рта остатки косяка, в два счета добиваю, потушив кончиками пальцев, и швыряю в сторону. — Не ищи шмотки, я дам тебе свои… позже.. — в пол голоса хриплю ей в висок, обдавая его дымом. Избавляюсь к черту от полотенца одним движением свободной руки и горящей ладонью накрываю как раз умещающуюся в ней мягкую грудь, чуть сжимая. Ее спина покрывается мурашками, распространяя их на живот и руки. — И.. мы не закончили, — беру в свободную ладонь член и провожу им между её ягодиц, соскользнув ниже. Эмма тихо, со стоном выдыхает, закидывая голову мне на грудь. Сжимает его в тесном пространстве между накаченных ног, ерзая вперед и назад. Не отлепляясь от её шеи, подцепив пальцем черную ткань белья, просовываюсь между ней и кожей, потираюсь членом об упругие ягодицы и закатываю глаза от накатывающих чувст. Челюсть дрожит, а по телу по новой вспыхивает пожар, больно затягивая узлы по всей нижней части живота. Чувствую, как меняется погода и у обоих становится мокро. Всем телом прилипаю к Эмме, вцепившуюся ногтями в тыльную часть моей ладони на своей груди, а другой рукой оттягивающую мне волосы на затылке. Было бы может больно, если б не так приятно.. Метнув затуманенный взгляд на спящих чуваков позади нас и облизнув иссохшие губы, осторожно толкаю Эмму на матрас, и не удержавшись, повторно шлепаю. Собираю ладонью собственную смазку, растягивая по всей длине, не в силах больше мучать его. Флеммс тянет меня за руку, обхватывая мое запястье, и целует каждый палец, пока я ласкаю сам себя свободной рукой. — Я не могу стоять.. я не могу терпеть.. я не могу.. дышать.. — измученно роняю я, — голова кружится похлеще чем на отходах, малышка. Ноги немеют, гудят и подкашиваются, а член ща взорвется, — возбуждение захватывает и без того туманный мозг и все, о чем я могу сейчас думать... О, пресвятые угодники.. — Тогда заткнись и садись, — меняет нас местами и становится на колени. Я, создав опору в виде локтей, выдыхаю, раскинув ноги в стороны, и будто перед расстрелом задираю голову к потолку, прошептав тихое: «О боже...», предвкушая момент.. Сжимает мой болт, нежно лаская губами набухшие орехи по очереди, выводя языком восьмёрки. Делает так, как всегда делала это мне и у меня закатываются к мозгам глаза. Тесное кольцо татуированной руки катается по всему стволу, прокручивая его, и оттягивая плоть. Эмма отстраняется, хватая воздух и проходится кончиком языка от начала до конца, обхватывая губами конкретно подтекающую башню, добавляя влаги с привкусом шампанского. Закинутая голова заливается кровью, а и без того старый потолок, кажется, сыпется мне на лицо. — Хочешь, покажу то, чего еще никто не видел? — выглядываю на Эмму, свесив голову к плечу. — Мм, сейчас? … удиви меня? — она забавно причмокивает, будто серьезно занята поеданием фруктового льда, а не распухшего члена, который вот-вот лопнет. — Это только для тебя, подай телефон, пожалуйста, — задыхаясь, прошу я, коротко улыбнувшись. Не снимая блокировки, просто свечу экраном, находя среди зарослей маленькую татуировку в виде сердечка у основания члена. — Неважно, где находится мой член, ведь мое сердце всегда с тобой, — тяжело шепчу, а Эмма прыскает от смеха, роняя лоб мне на колено. — Романтично же? — так и не пойму, оценила она мой жест или нет, и немножко обижаюсь, хмуря брови, оттопырив губы. — Лучше заткнись, пока все не испортил, романтик чертов, — нежно целует новую татуировку и тянется ко мне. Наклоняюсь и нежно беру ее лицо в ладони, долго целуя, неуклюже столкнувшись носами. — А теперь продолжай, — в шутку бросаю ей и возвращаюсь на локти. — Пожалуйста.. иначе всем придется оттирать стены. — Я ненавижу всех твоих сучек, Гас.. — ревниво стонет Эмма, заглядывая мне в глаза, а от осознания, что мой член пульсирует в двух ее ладонях, я закусываю собственную губу до крови. — Ты бы только знал, — глухо шепчет Флеммс, водя им по губам, вырисовывая языком узоры. — О, я знаю, — привстаю, чтобы погладить ее лицо большим пальцем, и чувствую как быстро повышается температура. — Но я люблю тебя, больше всего на свете, сильнее, чем ты думаешь, и неважно сколько их еще будет у меня, просто знай это. И прошу, вернись, блять, назад, — беспомощно хриплю я, закрыв глаза, напрочь забывая как дышать, и падаю обратно. Вздрогнув, озабоченно залипаю на то как член по моей просьбе плавно погружается в обхват ее губ, и помогаю бедрами, погружаясь во всю длину. Зеленые глаза блестят, глядя прямо в мои охуевшие, я осторожно толкаю бедра, - в которые вцепились ее черные ноготки, - вперед, и меня трясет как сучку.. Еще немного, и я самокремируюсь.. «Я скучала…» — читается в помутневшем от возбуждения, влажном взгляде и жадных поцелуях. Толкаю ее затылок на себя и вздрагиваю, когда снова оказываюсь полностью в ней, задерживаясь на время. Похуй на все, когда я с ней… Похуй, если кто-то видит и слышит нас… Похуй.. Я люблю ее, я хочу ее. Только ее. Всегда. — Я так тебя люблю… очень, блять, сильно.. я умру без тебя, обещаю… вот увидишь, — задыхаюсь от чувств, толкаясь глубже, встречаясь лицом к лицу с потолком, собирая в ладони ее волосы. — Пожалуйста, помолись за меня, когда снова уедешь, — жмурю глаза, за которыми сияют молнии и по всему телу вздрагивают мышцы. Обжигающая жидкость заполняет ее изнутри, вытекая сквозь губы вместе со слюной, которые она пошло слизывает языком, явно войдя в роль похотливой прикуренной сучки. Отпускаю волосы и не глядя тяну Эмму к себе, утаскивая в поцелуй, пробуя себя на вкус. Как там говорят: надо есть больше ананасов? — Мне этого не хватало.. — шепчет Эмма мне в губы, ерзая на моих бедрах, а ее ногти впиваются мне в затылок. Ее белье насквозь мокрое и я задыхаюсь от ощущений. Прилипаю вспотевшими ладонями к ее ягодицам, плавно двигая ими в такт ее движениям. — Тебя.. всего: твоей сумасшедшей страсти, детской дурости, жадности... твоего родного голоса и самой прекрасной на свете улыбки.. черт возьми… только ты умеешь делать все так, будто в последний раз.. — тяжело дышит мне на ухо, сминая волосы на моем затылке, и царапает шею ногтями. «Последний раз? Не смей так говорить, малышка… Точно не последний» В слепую нащупываю и хватаю одеяло, накрывая со спины Эмму и роняю нас, утыкаясь лицом в ее влажные волосы, резко притянув за бедра к себе, уже готовый на второй заход. Ритмично вбивая всю любовь, что терзала меня гребаные месяцы, но уже нежнее, улетаю от ощущений, что Эмма усиливает, скрестив ноги. Ласкаю ее шею и набухший клитор, постукивая по нему. Ловя приоткрытым ртом горячее дыхание, пытаюсь удержаться за ускользающий взгляд помутневшей зелени, но чувствую, что уже скоро мы оба прилетим к финишу с ничьей. — Спокойной ночи, Гасси, завтра купим поесть? — сжимаю ее шею ладонью в порыве оттока с планеты Земля, на пределе вталкиваясь до упора и задерживаюсь внутри, зажмурив глаза. Интенсивно стучу бедрами об ее зад, нарушая тишину помещения на полном похую, и затем вскрикиваю спустя несколько движений, заглушая стон в копне спутанных волос, чувствуя как две горячие жидкости соединяются в одно целое, разливаясь по постели и ногам.. до чего хорошо и уютно. — Конечно, любовь моя, всё что захочешь купим, — дрожащим голосом шепчу, пытаясь отдышаться, втягивая носом аромат яблока. Сердце грохочет в горле и висках. — Побудь еще, — лениво просит Флеммс, сжимая мышцы внутри и хихикает. Рассыпаю без остановки легкие поцелуи на ее плече и спине, и со всей дури прижимаю ее тело к себе, оставаясь в ней на несколько минут. — Так бы и уснул… — просунув руку под ее голову, притягиваю к себе за шею, оставляя поцелуй на виске. Эмма улыбается и долго-долго целует меня, чуть повернув голову. Мацая в ладони ее грудь, по новой завожусь от поцелуев. — Прости.. я дико соскучился, — шепчу сквозь поцелуй, сонно вбивая удовлетворение вместо колыбельной. — И хотя я не религиозный, но бог любит троицу. Секс длится дольше прежнего, Эмма горячо дышит в изгиб моего локтя, прижатого к ее губам. Скудненько справляясь на третий раз, чувствуя небывалую пустоту и легкость в яйцах, крепче прижимаю малышку к себе, дожидаясь пока она заснет. В отличие от нее — не могу взять и отрубиться, проебав момент наедине. Я натурально тронулся, но мне жалко засыпать, расставаясь наяву. Мы итак не виделись хуеву тучу времени, так что взять и отлететь в сон, когда моя девочка рядом - вот такая вся нереально красивая, пьяная и довольная… Да просто моя - с пылающими щеками от последствий наших чувств и градуса в крови, - мирно видит сны.. не могу позволить себе того же. Эмма несколько раз за ночь ворочается, оттого одеяло сползает, оголяя ее грудь, припрятанную за вьющимися волосами. Я просто любуюсь, устало покуривая сигареты до самого рассвета, нацепив длинные шорты, и сижу на полу у открытой двери наружу, ловя сквозняки прохлады, залипая на повисший юный полумесяц в небе, напоминающий банан. Кажется, мне нужна энергия... Флеммс, детка, моя спящая муза.. Однажды, когда я созрею, мы заведем семью и состаримся вместе. Ты только подожди, пока я достигну прочных высот, чтобы обеспечить нам счастливое будущее.. Прошу, дай мне совсем немного времени...***
Сегодняшнее утро особенное по трем причинам: Первая - рядом сопит любовь всей моей жизни и меня очередными флешбеками уносит в две тыщи тринадцатый, когда мы ночевали вместе у меня на летних каникулах. Эмма практически жила в моем доме тем летом, и было до упаду приятно видеть ее сонную мордашку по утрам. Таскала вместе с собой и ее подружками по магазинам, на пляжи, которые я ненавидел, особенно после того, как мой учитель утонул в океане. Нахуй океаны. Мама часто отсутствовала дома, так что он был полностью предоставлен нам. Я уже тогда шмалял, подначивая и Эмму. Вообще такое ощущение, что я с пеленок курю. Не помню, может так и есть. Надо спросить у мамы. За окном стояла летняя тишина. На небе ни облачка, солнце в зените. Теплый ветер ласкал наши недавно проснувшиеся тела. Казалось, лето никогда не кончится, а мы будем вместе навечно... Высовываясь из прохладного дома на отупляющую жару, Эмма потягивала через трубочку ягодно-фруктовый фреш, пока я ролился, беспомощно щурясь. Кожа нагревалась в считанные секунды и пропитывалась запахом палящего светила, пот стекал вниз по бокам до трусов, - которые я не носил, - и Флеммс твердила, что он окончательно пропитался травой. Ей нравился мой запах. Помню, она на изи могла уткнуться мне подмышку и балдеть, а потом трахнуть меня. Это было странно, но круто. Эмма улыбалась, я хмурил бровь в непонятках, зажмуривая глаз от ебано лупящего солнца, про себя отмечая как сильно ей идет этот свежевыженный блонд на контрасте с ровной загорелой кожей и как же охота было пристрелить эту безжалостную херотень в небе: — Чего ты лыбу давишь? — облизывая бумагу, беззлобно тянул я, скрывая улыбку за прищуром глаз. Эмма качала головой, мол: «Да ничего», раскачивая чертиков на ноге, закинутой на другую. Она хотела меня. От этого я пуще поежнего прятал улыбку. Ветер играл с ее волосами, я ревновал, как психопат. Обкуривался и тупил вдвойне, сходил с ума от любви к ней и объебанно любовался ее улыбкой и вечно сияющими глазами. Играл с мягкими волосами, залипая на губы с привкусом лета, что растягивались в улыбке, и глаза, - те что палевно светились. Флеммс смеялась с меня и жадно хваталась за мои распухшие губы, когда мы окунались назад - в прохладу стен дома, и ее рука дрочила мне, лежа в моей скомканной постели. — Ты более, чем прекрасна… — восторженно шептал я на пике, и никак не мог наглядеться на нее, в открытую наслаждающуюся своей деятельностью, потому что от нескольких затяжек, которые она изредка позволяла себе, она буквально насиловала меня. Как и сегодня. Даже спустя три года улыбка искажает мое ебло, покуда я пялюсь сощуренными от блеска влюбленными глазами, поддаваясь даже очень теплым воспоминаниям, что распространяют жар пониже живота, растекающийся по ногам. Многое изменилось с тех пор, но только не мои чувства к ней. Ни-на-йо-ту. Вся эта чушь про "Любовь живет три года" - поебень самая настоящая. Наша любовь бессмертна. Вторая - сейчас моя крошка проснется и я встречу её заспанные глаза, а затем она улыбнется. Она всегда мне улыбается, да-да. Третья - потом заговорит и я снова услышу от нее это пьянящее: «Гас…», произнесенное сквозь смех. Еб-бать, я в раю.. Плавясь в палящих лучах солнца, бужу айфон по отпечатку и открываю камеру, фоткая на память наше совместное, спокойное утро две тыщи шестнадцатого, которое никому не покажу, потому что предпочитаю прятать свою девочку. Следом лезу в гугл и вбиваю: «кто такой нахуй Франко старший», а поисковик исправляет меня. Нет, сука, все верно, так и ищи! Ну и смазливый хер… А, погодите-ка… Окей. Открываю инст и лезу в директ. Лэй. Смешанные чувства подступают к груди, пронзая сердце. Кинув взгляд на мирно спящую Эмму, чувствую себя редкостными уродом. Чувство, будто изменяю ей... toopoor: Густав привет! я начала работать над мерчем может заедешь как-нибудь поглазеть? Тру ебальник, волнуясь и потея. Ебучее солнце, мать его. Где мой револьвер?me:
привет, Лэй:)
обязательно заскочу
скажи когда тебе будет удобно
Ответ приходит через несколько моих прерывистых вдохов и выдохов. toopoor: можешь сегодняДерьмо. Блядь. Еблан ты, Гас! Сегодня ты не можешь.
И всю неделю тоже не сможешь. И вообще... Что за хуйня?
me:
черт
вот сегодня никак
бля прости, Лайла
вообще никак:(
toopoor: да ладно, все ок напишешь тогда как сможешь и договоримсяme:
круто
спасибо за понимание :)
ты крутая
Она читает и больше не пишет. Эмма подает признаки жизни, я испуганно блокирую телефон, швыряя его в сторону, а он грохается на пол. Да и хуй бы с тобой. Клянусь, у женщин чуйка друг на друга. — Доброе утро, фея, — подложив ладони под щеки, улыбаюсь от вида прогружающейся девушки, хрипло здороваясь. — Что снилось? Дж… Джей.. Да еб его... Джеймс Франко, может? Да, я загуглил его имя. Та еще сладость, нравятся сладкие пирожки? Эмма, облизнув сухие губы, снова закрывает глаза и улыбается. — Фея, ведьма, детка, малышка.. А где ж то самое родненькое: Фле-еммс? — ее манера разговаривать всегда сводила меня с ума. Томный голос с ярко выраженным акцентом и утренней хрипотцой, в котором каждое слово - словно льющаяся в мои уши песня. Сука, я пиздец как люблю тебя, аж глаза мокнут.. Угораздило ж тебя встретить.. Понятия не имею, что бы сейчас делал, не знай я ее.. Я души в тебе не чаю, сучка. — Флеммс… — хрипло повторяю, поглаживая кончиком пальца ее щеку, — прости.. Как ты себя чувствуешь? — Пойдет.. голова отдаленно трещит, надо выпить водички, кофе, расходиться... — открывает глаза и сладко зевает. Потягиваясь, трет затекшее лицо. Тянусь за бутылкой воды на полу и подаю ей. — Подрочишь мне? — сдерживая смех, улыбаюсь я, и тут же получаю по плечу бутылкой. — Эй! … Пожалуйста? — При всех? — хмурится Эммс, привстав на локте, жадно и с шумом опустошая половину тары. — Ну и что? Они ж спят, — пожимаю плечом, кинув через него взгляд, чтоб убедиться в этом. — Да и.. так даже интереснее.. — такой еблан, что от своих же слов уже словил эрекцию и в наглую залез к Эмме под одеяло, проскользнув ей ладонью между ног. Ложится обратно и гладит сквозь ткань шорт утренний привет. — Как ты это делаешь? — спрашивает она, пробираясь ладонью под резинку, подвигаясь ближе ко мне и кладет голову мне на плечо. — Что именно? — залипаю на то, как она освобождает член и нежно ласкает его рукой. Мои булки сжимаются от удовольствия. Хватаюсь ладонью за ее челюсть, поворачивая к себе и впиваюсь в сонные губы. — Заставляешь меня делать то, что тебе хочется, — ненадолго разрывая поцелуй, отвечает она, и я снова затыкаю ее. — М-м, — отрицательно мычу, — все гораздо проще: ты сама меня хочешь, — щурюсь от счастья и прикрываю веки, через которые просаечивается яркий свет. Эмма ныряет под одеяло, опускаясь ниже. Я тяжело сглатываю, улыбаясь как идиот, задерживаясь в ее горле на несколько секунд, чувствуя как накатывает волна. Заглянув под одеяло, собираюсь предупредить её: — Я сейчас.. — пытаюсь отодвинуться, но Флеммс качает головой, взглянув на меня, и от осознания, что она хочет меня на завтрак, член вздрагивает, тремя волнами заполняя ее изнутри горячей жидкостью. Стиснув челюсть и до боли зажмурив глаза, глушу стон в подушку под головой, вцепившись в нее рукой. Я кручу завтрак и себе, раскуривая его в постели, после чего мы валяемся еще около часа в объятиях, целуясь без остановки. Эмма активно трется об мое колено после пары затяжек, заметно изменивших ее настроение, и сводит с ума своим шустрым языком. Разрывая поцелуй, тяжело дышит мне в губы, забываясь от приятных ощущений, со всей силы вцепившись в мои волосы обеими руками. Болтаем и наблюдаем, как пташки с жутким перегарищем и отходняками тяжело воскресают, сетуя на отвратнейшее состояние, которое тут же поправляют кто чем. — Весело тут у вас, — негромко шелестит Эммс, а я, зарывшись лицом в ее волосах и пропуская их между пальцев, проваливаюсь в дрем, заключив ее голову в кольцо руки. Неторопливо раздупляясь к четырем, громко и долго зеваю, чешу жопу и заливаю растворимое дерьмо под видом кофе, - кипятком, залипая как содержимое в чашке темнеет, превращаясь в адскую жидкость. У меня есть один странный скилл, особенно и по очевидным причинам усиливающийся, когда в крови играет алприк: я могу держать кипяток в руке и нихуя не чувствовать боли. Несу кофе к постели и дымлю, вспоминая, что сегодня вечером на верхнем этаже, что над нами, - благо там никто не живет, - соберется народ, и мы будем выступать, завесив тряпками окна. — Ты знала, что сегодня у меня выступление? — аккуратно отдаю чашку Эмме, отпуская табачное облако наружу. Она садится, опуская припухшие глаза. — Да, — коротко отвечает, сомкнув губы и выглядывает на меня, делая осторожный глоток, сдвинув брови. Горячий, да. — И ты хочешь, чтобы я выступал на трезвую? Ты же, блять, знаешь, я не могу это сделать! — мотаю головой и с полуоборота завожусь, психуя, и нервно расхаживаю возле кровати. Эмма закатывает глаза. — Что за необходимость такая? А если у тебя этих концертов будет еще сотню? Ты перед каждым будешь объебываться? — фыркает Эмма, на что я поворачиваюсь к ней, метнув бешеный взгляд, не глядя потушив окурок об подоконник. — Да! — рявкаю и отворачиваюсь, взглядом отыскивая зажигалку на подоконнике. — И не «если», а будут! — выгнув ладонь, сметаю пальцами пепел на пол и небрежно хватаю пачку и емкость с огнем, с подоконника. Прикуриваю по пути к столам и заваливаюсь на один из диванов. Охуенное утро, ага.. было. Эмма покидает постель и лениво плетется ко мне, потирая глаза. Ребята выветрились из гостиной кто куда, дабы не мешать нам, а заодно не смущать Флеммс. Не смотрю ей в лицо, но слежу за ногами, что по мере приближения останавливаются возле моих, а затем поднимаюсь взглядом выше: она в моей футболке, как когда-то давно. Усаживается мне на колени и обнимает за шею, оставляя чашку с кофе на столе, утыкаясь носом чуть повыше моего виска, заботливо целуя его. Чувствую ее голую задницу сквозь ткань шорт и кладу на нее ладонь, пробираясь под футболку, поглаживая кожу. Я попритихаю, но внутри все равно бесы тасуются. Гас, ёбу дал? Успокойся... Это же Эмма.. Твоя Эмма. — И что это будет? — крадет пару тяг и выглядывает на меня, склонив голову, нежно почесывая мою шею сзади, поднимаясь до затылка. Я ненадолго прикрываю глаза, склонив вниз голову и откровенно прибалдев, сипло отвечаю: — Не знаю. Что будет, то будет, — выдыхаю дым и встречаюсь темным взглядом с миксом зелени напротив. Я — табак, а Эмма — шмаль. — То есть, что дают то и принимаешь? Гас.. — она возмущается и качает головой, фыркая. Поднимается с места, чем разрывает зрительный и телесный контакт… а я уже скучаю по ее рукам, до сих пор чувствуя их прикосновение на своей коже, и глазам - взгляд которых отпечатался там же. Моя, что лежала на теплой заднице, так и повисает в воздухе. — Детка, остынь! — кидаю ей вслед, осмотрев с ног до головы и глубоко затягиваюсь, отпивая кофейной мочи, задействовав брошенную руку. — Хватит называть меня деткой, блять! Это мерзко! Я не одна из твоих одноразовых девочек! — я вскакиваю с места и в два шага подлетаю к ней. Ноздри ходуном ходят от злости. — Нахуя ты это делаешь, Эмма, а? — губы сохнут, коротко облизываюсь, качая головой. — Ты хочешь все обосрать чтобы со спокойной душой съебаться и начать встречаться с тем парнягой, а? За этим ты сюда приехала? — тараню ее своим весом, наклонившись к лицу вплотную, обдавая кожу табачно-кофейным порывом дыхания. — Что ты мелишь! — злостно шипит она сквозь зубы, сузив глаза, безрезультатно толкнув меня в грудь. Я стойкий перчик. — Я скучала, блядь, ясно? Вот, зачем я здесь! Но ты как всегда все переворачиваешь! Может это ты хочешь все испортить и начать свободно трахать каждую встречную, а?? — она, нахмурившись, тычет ногтем в мою грудь, и я конкретно зверею от этого, взмахнув ресницами, вылупив на неё почерневшие глаза… Сцепились два скорпиона, короче... — Я итак трахаю каждую встречную! — не думая, кричу я, а затем осекаюсь, виновато зажмурив глаза. Да ёб... Эмма дает мне звонкую пощёчину, поджав губы. — Блядь.. черт! Прости, прости, Флеммс? Качает головой и отворачивается, отходя к кровати, обнимая себя за плечи. Солнце освещает ее загорелое тело, будто заключая в утешительные объятия. Щеку жжет от удара.. нехило, нехило.. Рука у нее всегда была тяжелая. И сколько бы мы не ругались, она редко когда кричала на меня, а вот я.. Я - это, блядь, я. — Флеммс… эй, — умеряю пыл, швыряя бычок на блюдце, и волоку до нее ноги. Осторожно опускаю ладони на напряженные плечи, сжимая и опуская их, припав лицом к ее затылку, целуя копну пахнущих сном и шампунем волос. Вожу среди них носом, прикрыв веки. Меня накрывает мандраж от волнения, молюсь, чтобы кофе не вылетел обратно. — Давай не будем… умоляю, не так я представлял себе это утро… Прости, что повысил голос.. Прости, что ляпнул эту глупую херь... — целую в щеку и пробираюсь к ее шее, убирая густые волосы на другое плечо, оставляя поцелуи за ушком, под челюстью.. Кладу ладони на её живот, она и не убирает их, а значит уже почти не обижается.. Успех. — Ммм? — бодаю носом её щеку, выглянув сбоку, а она отворачивается в другую сторону. — Не дуйся, давай лучше дунем? — Одно у тебя на уме… — нервно вырывается и быстро уходит, избегая взгляда, в сторону ванной. Я безнадежно остаюсь висеть посреди пространства, устало согнувшись. С приоткрытым скривившимся ртом, который уже без понятия что ему говорить, провожая Эмму взглядом. Из комнаты Неда выглядывает Джаз, выкатившись на компьютерном стуле, приткнув ко лбу пальцы в виде буквы L. Я шлю ему по воздуху щедрые факи двух рук и кидаю кроссовок, попавшийся на глаза, но твикс успевает закрыть дверь. Долго набираю воздуха в легкие. Мне уже нужен ксанакс. Я, бля, не могу так! Плетусь за Эммой, не отрывая ног от пола, и легко стучу фалангами в дверь. За ней шумит вода. Я уверен, Флеммс плачет, и от этого у меня самого слезятся глаза, а внутри все сворачивается в маленький комок, которым хочется заехать себе по ебалу. Тру слезящийся глаз средним пальцем. — Открой, пожалуйста, дверь, — хриплю я, прижавшись к ней лбом, царапая ногтями ручку двери. — Я знаю, ты слышишь меня, дет… « Да бля.. » — Прости, что я такой мудак, Эмма.. — говорю в щелку двери, чтобы наверняка услышала. — Откроешь, и тогда сможешь заехать мне еще раз? — не сдаюсь, уткнувшись головой и плечом в стену, пытаясь все разрулить, разглядывая и перебирая подрагивающие пальцы. — Я не хотел этого говорить.. — понизив голос, мямлю в пустоту. — И я совсем не хочу быть таким ублюдком… Совсем.. Проторчав у двери с полчаса, она не открылась. Не выключилась и вода. В пачке кончились папиросы. А Эмма так мне не ответила. Тотальный игнор. У меня устали глаза, лицо и даже мозги, оставшиеся.. — Я ушел! … — громко сообщив ей, чтоб она могла выйти, а не сидеть там до следующего утра. — И я все еще обожаю тебя… — дополняю, и накидываю футболку и сую ноги в кроссы, один из которых я нашел под кроватью, а второй у двери, куда швырнул его. Кинув взгляд на запертую дверь ванной, вздыхаю и ухожу в магазин за вкусняшками. « Geekin' on a Friday, I can never sleep right Knowin' I hurt you.. I don't deserve you.. » «I know I'm the worst, boo..»