***
Звон стали давно заглушил все остальные звуки, оставив лишь ритмично бьющееся на самом краю сознания сердце, практически не ускорившее свой бег с начала сражения. С их последней встречи черный мечник либо значительно подтянул свои умения, либо, что более вероятно, сам Сэм несколько размяк. Резкий выпад, Сэмюэль срывается с места, без труда сокращая дистанцию, однако Райден только того и ждет, об этом говорит вся его стойка — Сэм читает соперника как раскрытую книгу. Обманный укол серым клинком был пропущен с пренебрежительной легкостью, а ответный удар ногой и вовсе отправил соперника в ближайший камень, треснувший надвое от вложенной силы. — Бесполезный мусор! — О, он вкладывал всего себя в эти слова, кричал их с такой чистосердечной ненавистью, с таким разочарованием в своем враге, что чуть ли не рычал от злобы. — Покажи мне, во что ты действительно веришь! — Сближение, красный клинок мелькает в воздухе подобно солнечным бликам, но в этот раз оппонент, не без труда, но отражает все удары. Слишком сильно провалившийся на последнем, Сэм лишь на мгновение теряет равновесие, но этого вполне достаточно — серебристая полоса врубается в защитные слои экзокостюма, которые трескаются, рвутся, но держат удар, оставляя своего владельца невредимым. Может этот дьявол не так уж и плох?***
Боль в рассеченной единым выпадом груди была практически невыносимой — вся грудная клетка была одной большой гематомой, в то время как ребра представляли собой настоящий фарш, вспоротые двумя точными, механически филигранными ударами высокочастотного клинка. И, игнорируя адскую боль, не обращая внимания на накатывающую с каждым толчком затихающего сердца слабость, он ликовал. Ликовал своему поражению, мысленно улыбаясь сопернику. Этот парень оказался действительно неплох, подумать только, самоучка превзошел его, да ещё и на его же поприще. Попраная гордость… если подумать — такая мелочь, что не стоит и упоминания, ведь своей смертью от рук Райдена он наконец-то получил ответ на тот вопрос, что мучал его всё время с момента поражения от руки Армстронга. И, ощущая подступающий волнами холод, машинально пытаясь зажать ладонью открытую рану, но неспособный даже поднять руку от слабости, он улыбался, ибо знал, что хоть он и ошибался, но то, чем он жил раньше, жил до встречи с Сенатором, всё это, пускай на самую малость, на долю меньшую, чем атом, было правдой… Пускай и не для него самого.