***
Прийти в себя оказалось куда труднее, чем после вчерашнего вечера. Веки словно свинцом налились, поэтому открыть их получилось далеко не сразу. А когда мне это наконец удалось, кружащиеся вокруг предметы мало что смогли мне поведать. Голова казалась такой тяжёлой и горячей, что до меня не сразу дошло почему. Помотав ею из стороны в сторону, я с удивлением поняла, что подвешена за ноги к потолку. Руки, опутанные тонкой колючей верёвкой, безвольно висели. Прижав подбородок к груди, я заметила, что из одежды на мне лишь форменные штаны и хлопчатая нижняя рубаха. Эта тонкая ткань вряд ли хоть как-то меня защитит, разве что от стыда. Осторожно пошевелив стопами, я с облегчением вздохнула. Переломов не было. От того, что в таком положении я провела довольно долгое время, моя голова нещадно гудела, а в ушах и висках стучала кровь. Горло пересохло, как и губы. Лицо было неприятно липким и потным. Спина отозвалась ноющей болью, напоминая о кинжале в ней. Я вновь прикрыла глаза и с трудом сконцентрировалась на дыхании. Три коротких. Один длинный. Ещё раз и ещё. Благодаря этому простому упражнению, я смогла успокоиться и, открыв глаза, наконец-то разглядела место, в котором находилась. Небольшой коридор обычного жилого дома. Перегородки в жилое помещение были закрыты. У порога соседствовали пять пар обуви, среди которых я увидела и свою. В углу у входной двери притаились полки с верхней одеждой и шляпами. На одном из крючков висела форменная рубашка истребителя. Тут же стояла большая корзина с углём и мелкими деревяшками для растопки. А чуть дальше у стены, словно зонтик, была прислонена моя прекрасная катана, рядом на полу — нож. Сам же деревянный настил был самым обычным, разве что чересчур пыльным и грязным, словно кто-то очень невоспитанный ходил по нему обутым. Повернув голову, я встретилась с четырьмя парами до невозможности испуганных глаз. Мужчина, женщина и двое мальчишек висели точно так же, как и я. Рты у них были крепко завязаны. У матери и детей из глаз текли слёзы, а глава семейства пытался мне что-то сказать. Так вот зачем я нужна. Для полноты картины. Страшная догадка кольнула моё сердце. Посмотрев прямо под себя, я судорожно вздохнула. Из полумрака глаза выхватили лохань, в которой обычно кормят скот. Сердце пропустило несколько ударов, а глаза в ужасе расширились. В груди поднялась волна паники. Только не это. Только не сейчас. По спине пробежал липкий холодок. Дышать становилось невыносимо. Мой разум начал уплывать к той ночи, с которой всё началось. Закрыв глаза, я заплакала. Так вот что чувствовали мои родные тогда? Вот какими были их последние минуты? Так они смотрели на меня, бесполезно рыдающую в углу? Плач перешёл в ярость. Стиснув зубы на колючей верёвке кляпа, я распахнула веки. Глаза кололо от слёз и напряжения. Стоило мне обернуться к соседям по несчастью, как они дёрнулись в противоположную от меня сторону. Наверное, мой взгляд не выражал ничего, кроме гнева и ненависти, ведь мной руководствовали только эти чувства. Двигая челюстью во все доступные стороны, я смогла немного ослабить кляп и, прижав щёку к плечу, спустить его на шею. Кожа лица отозвалась неприятным зудом, но это была меньшая из проблем. — Они здесь? — Мой скрипучий шёпот, обращённый к мужчине, царапнул сухое горло. Пленник удивлённо моргнул и замотал головой, указывая на входную дверь. — У вас есть погреб? Кивок, и мужчина дёрнул головой в сторону жилой комнаты. Послышался женский всхлип и нечленораздельные слова сквозь кляп. Тихонько цыкнув ей, я напрягла пресс и посмотрела на ноги. Хорошо, что нас связывал идиот, ведь иначе всё было бы куда труднее. — Будьте очень тихими, хорошо? Мне нужна концентрация. — Слова прозвучали крайне пренебрежительно, но мне было не до этикета. Сомкнув веки, я глубоко выдохнула. Нащупать нить силы в безвольном сейчас теле та ещё задачка. Отметая одну мысль за другой, я пыталась дотянуться до своего ядра. В голове вспыхнул образ Ренгоку. Явившийся мне истребитель стоял передо мной со свойственной ему тёплой улыбкой и широко распахнутыми объятиями. Он шептал что-то очень приятное и нужное. Как и всегда. Столько раз я видела эту картину наяву, что и сейчас на миг забылась. Сердце охватило пламя. Время за медитацией и выравниванием дыхания тянулось бесконечно. Со стороны могло показаться, что я уснула. Каждый жизненный процесс в моём теле замедлился лишь на миг, чтобы запуститься с новой невероятной силой. Сжав кулаки, я резко дёрнула руками в разные стороны. Звук лопнувшей верёвки был похож на скрип старой половицы. Пленники, наблюдавшие эту картину, восхищённо замычали. Размяв кисти, я напрягла пресс и, схватившись за крюк, подтянулась на нём, вытаскивая всё ещё связанные ноги. Осторожно встав в лохани, сразу же осела в неё: от резкой смены кровотока ноги подкосились и плохо меня держали. Тело ломило от яда, долгого висения и падения. Кинжал, всё ещё торчавший в спине, отозвался болью, когда я попыталась встать. Это простое действие вышло у меня лишь с третьей попытки. Держась за стенку кормушки, я поднялась на ноги и наконец оглядела помещение уже с нормального ракурса. Взгляд с трудом фокусировался в полумраке. От смены положения тошнило и разрывало затылок. В коридоре стало намного темнее, чем при первом осмотре. Вид из приоткрытого окна показал, что на деревушку опустилась ночь. Значит, скоро всё начнётся… Передвигаться со связанными ногами та ещё задачка. Стараясь шуметь как можно меньше, я, щурясь, семенила к своему оружие. Прыгать, создавая ещё больше шума, было бы глупо. Это же как нужно меня недооценивать, чтобы оставить клинок прямо под носом? Криво усмехнувшись, я накинула на себя верх формы и вернула катану на пояс. Ножом перерезала верёвку, сковывающую ноги. Кинжал снова дал о себе знать. Поморщившись, я обернулась к пленникам и, приложив палец к губам, вытащила клинок. Катана с лёгкостью перерезала верёвки, сковывающие главу семейства. Упираясь в мои плечи, он спустился на пол и, шатаясь, осел на него. Под его весом я чуть не рухнула вслед за ним. Тяжело дыша, мужчина вытирал выступивший на лбу пот и благодарно на меня смотрел. — Некогда. Я оставлю вам нож, разрежьте узлы и спускайте их очень аккуратно. Начинайте с ног. От перепада давления они могут потерять сознание. — Мой предостерегающий шёпот раздавался прямо ему в ухо. — Не бегите. Уходите тихо. Иначе нас услышат. Детям не снимайте кляп. Мужчина закивал и, приняв из моей ладони нож, принялся с остервенением пилить верёвки жены. С тихим шорохом я отодвинула в сторону дверь и шагнула в соседнюю комнату.***
Жилая зона встретила меня тусклым лунным светом. Холодный ночной воздух, гулявший здесь, донёс до меня запах демона. Самого чудовища видно не было. Держа в руках клинок, я ступала по татами туда, откуда сильнее всего шла вонь. Моё тяжёлое дыхание белыми облачками срывалось с разбитых в кровь губ. — Надо же, любовь моя. Не думал, что ты такому научилась. Хотя, признаться, твой внешний вид меня удручил. Когда ты успела променять красивые ткани на это? Сердце предательски сжалось от последнего голоса, что я слышала в родительском доме. Моё лицо исказила гримаса отвращения, ярости и ненависти. Обернувшись на звук, я увидела его. Ухмыляясь, демон стоял у одной из опорных колон. Вальяжно прислонившись к ней плечом, он комкал единственную вещь, оставшуюся мне от матери. Её хаори сейчас больше напоминало грязную рваную тряпку. Поймав мой взгляд, демон поднёс лазурную ткань к носу и с наслаждением вдохнул исходивший от неё запах. Красные глаза чудовища жадно бегали по мне, словно его совсем не волновало оружие в моих руках. Бывший возлюбленный обнажил неровные желтоватые зубы и вновь втянул запах, исходивший от шёлкового хаори. Он совсем не изменился с той ночи: самовлюблённый и уверенный в собственной силе. Под серо-бурой кожей канатами бугрились мышцы и вены. Длинные чёрные волосы собраны в высокий хвост. Из одежды на демоне были лишь штаны и какой-то яркий лоскут на левом плече. Приглядевшись, я с отвращением узнала рисунок юкаты, что была на мне в нашу последнюю встречу. — Однако пахнешь ты так же чудесно. Если не лучше. — Монстр гортанно рассмеялся и заглянул мне прямо в глаза. Ожидая от меня реакции, он сделал шаг ко мне. Я не двинулась с места, лишь крепче сжав плетение катаны. — Надо же. Истребитель демонов! Многих убила? Или так же, как в ту ночь: сидишь и рыдаешь, бессмысленно размахивая куском железки? — Демон удручённо вздохнул и прогнусавил: — И опять ты молчишь. Так ничему и не научилась… Неестественно быстро он разорвал расстояние между нами и схватил меня за горло. Катана вошла ему в живот, но демон не обратил на неё внимания, решив, что это мелочь. Оставив её так, я, удерживая запястье противника одной рукой, изо всех сил ударила его основанием свободной ладони под подбородок. Хруст вывихнутой шеи монстра глухо отразился от стен. От неожиданного сопротивления демон отступил. Мне же удалось вырвать оружие и, что оставалось сил, врезаться ему в грудь двумя ногами. Противник пролетел всю комнату и, проломив противоположную стену, вывалился из дома. От этого удара я и сама отшатнулась назад. Повезло, что мне удалось упасть на колено. Когти несостоявшегося жениха разорвали тонкую кожу шеи. Горячая кровь залила плечо, а потревоженная рана от кинжала — спину. Видимо, в моё тело влилась ещё одна порция яда. В голове помутнело. Опираясь на катану, я встала и, шатаясь, направилась к демону. Глаза застилала красная пелена. Мне хотелось лишь одного: прикончить тварь как можно больнее для него. — Не тронь господина! Почему ты никак не сдохнешь! — Истеричный крик и последовавший за ним тычок в спину на миг выбили меня из колеи. Мужчина из леса пихнул меня вперёд, надеясь, что я упаду. Но увы. Развернувшись к нему, я схватила его за грудки и во всё горло крикнула: — Да что с тобой не так, червяк? Он убил десятки, если не сотни людей! Убил твою жену! А ты орёшь на меня?! — Он не убил её! Он лишь усыпил её! М-моя милая Наоки была храбрее и защищала меня, но д-добрый господин обратит её, если я продолжу ему помогать. Всего-то нужно несколько человек… — Скалясь, мужчина с жадностью смотрел на мою раненую шею. — Обратит? Он? — Я зло рассмеялась и махнула головой в сторону деревянной груды, что недавно была стеной. Отпихнув от себя безумца, продолжила: — Такие отбросы, как он, не способны на это. Такое под силу лишь Высшему демону. А этот — мелкая сошка. — В-врёшь! — Предатель истошно завизжал и забился в моей хватке. — Г-господин обещал мне! Моя Наоки сейчас в безопасном месте, готовится к переходу. — Твоя жена пожертвовала собой зазря, а сейчас… гниёт без капли крови. До сих пор не понимаю, почему демон вообще на вас напал? Вы не вписываетесь в его картинку… — Его жена ждала ребёнка… Мной овладело любопытство: какой она будет на вкус? — Голос демона, вклинившегося в разговор, поднял волосы на моём затылке. — Я был разочарован. Так себе… Мужчина заорал, срывая голос. Из его обезумевших от горя глаз брызнули слёзы. Он побежал прямо на демона, яростно размахивая голыми руками. Останавливать его я не стала. Хохоча, монстр поймал его за голову и сжал так сильно, что та треснула, словно спелый арбуз. Стало тихо. Демон отряхнул руку, словно ему было противно от попавшей на неё крови, и, переведя взгляд на меня, гнусно улыбнулся. Хрустнув шейными суставами, он просипел: — На чём мы с тобой остановились? Ах да… Не торопясь, он ухмыльнулся и уверенно шагнул ко мне. — Дыхание Луны. Первая Ката. Тёмная луна: вечерняя святыня. Мне уже порядком надоела его бравада, поэтому мой мертвенно-спокойный голос прервал её. Остановленный на полуслове, демон зачарованно следил за приближающимся правосудием. Пять прекрасных серебряных полумесяцев устремились ему навстречу, вгрызаясь в его тело. Нас окутал сияющий туман, который нежно освещал страшные раны, что оставлял мой удар. Убийца с удивлением смотрел на то место, где раньше была его рука. Сейчас от неё осталась лишь часть плеча. Рыкнув, он хотел было сделать шаг в мою сторону, как вдруг повалился на землю: ноги тоже оказались перерублены. — Дыхание Луны. Пятая Ката. Разрушительный вихрь призрачной Луны. Десятки сотен мелких хаотичных срезов образовали восходящий вихрь, в центре которого был мой первый возлюбленный. По моим щеках потекли слёзы, а из носа — струйка крови. От усталости, ран и яда мне еле удавалось оставаться на ногах, но отступить от плана я не смела. Тело демона попало в западню. Каждая частичка вихря кромсала монстра, причиняя нестерпимую боль. Его оглушительный крик бальзамом окутал сердце. Мои губы тронула улыбка. Постепенно стихающий вихрь показал то немногое, что ещё могло сотворить зло: растерзанная голова и часть туловища. Изо рта демона сочилась вязкая кровь, а глаза с нескрываемой ненавистью смотрели на меня. Его раны быстро опаливались, заставляя тело гореть и причиняя ещё большую боль. Опустившись рядом с ним на колени, я с отвращением смотрела на чудовище, лишившее меня семьи. Слёзы, что текли из глаз, скапливались на подбородке и неприятно скатывались по шее. Умершая восемь лет назад прежняя Мицуки Ода без страха смотрела на своего убийцу. — Пока ты не сдох, я бы хотела кое-что узнать, Мамору.. — Назвать демона по имени мне далось с таким усилием, что свело челюсть. — Как? — К-как? Что именно как? — Лающе смеясь, демон пытался насладиться моим незнанием. — Как ты стал демоном? Как у тебя хватило наглости прийти в мой дом? — Что ж. Это моё любимое воспоминание. Той ночью я возвращался домой от друга. Вечер мы провели за разговорами о свадьбе и прочей ереси. Помню, как я был горд, что такая красавица досталась мне и никому другому. Что мне посчастливилось украсть её первый поцелуй и румянец после этого… — Демон мечтательно прикрыл глаза и продолжил: — Погружённый в эти мысли, я шёл по главной дороге. Вдруг — женский крик из леска у озера. Я ринулся туда, ведь я был героем. Кто же мог справиться со мной, первым силачом в деревне? Горько усмехнувшись, демон закашлялся, сплёвывая сгусток крови. От его тела оставалось всё меньше, а кое-где уже сгорало лицо. — Помню, как сошёл с освещённой дороги в тень. Потом — как врезался лицом в дерево. Кто-то склонился надо мной, и я услышал женский шепот. Что-то про мои скрытые грехи. Я вырубился. Когда очнулся, голова болела, как после пьянки. Горло и живот сковали такие жажда и голод, словно я не ел никогда. Твой дом был ближе моего, поэтому мне показалось хорошей идеей заскочить туда и попить. Дверь открыл мелкий. Как от твоего братишки сладко пахло… Я не сдержался. Перестарался. Но он был такой маленький, можно сказать, закуска. Идея с крюками — издержки профессии. Я же помогал отцу в лавке. Видел, как много крови из туш стекает таким образом… — Тебе было жаль? — Мой голос дрожал, но я уже знала ответ. — Жаль? — Демон удивлённо перевел на меня глаза и недоумённо произнёс: — А должно было? Это же естественно для демона… Сдавленно выдохнув, я устало прикрыла глаза. Высоко занесённая над головой катана жадно блеснула серебром, желая поскорее закончить начатое. Когда оружие вонзилось в шею демона, я готова была поклясться, что Мамору улыбнулся. Кинжал в спине причинял нечеловеческую боль, а из раны на шее хлынула кровь. Наблюдая за тем, как демон превращался в пепел, я потихоньку теряла связь с реальностью. Перед глазами проплывали события последних лет. Тело сковала судорога, и я упала набок. — Госпожа, позвольте я помогу… Чьи-то осторожные прохладные ладони сначала усадили меня, а после наложили давящую повязку на шею. Я не могла сопротивляться им, даже когда оказалась у кого-то на руках. Моя щека прижалась к груди невидимого помощника. Его сердце билось ровно, разве что чуть быстрее, чем в спокойном состоянии. Этот звук окутывал чувством спокойствия и защищённости. Я обречённо вздохнула и, собрав остатки сил, медленно подняла голову. Знакомые бездонные синие глаза. Второй раз за последние дни Гию Томиока держал своего прежнего учителя на руках, взирая на неё со смесью сожаления и понимания. Истребитель прижал меня ближе для удобства и направился в сторону деревенской дороги. У меня не хватало слов описать те чувства, что копились в груди. Наверняка ему противно осознавать, что та, на кого он ровнялся в детстве, сейчас бессильно висит у него на руках. А вчера — пьяная рыдала на плече. Отринув эти мысли, я произнесла сдавленным скрипучим голосом: — Пленники в безопасности? — Да, госпожа. Не беспокойтесь, — Томиока ответил, не переводя на меня взгляда. Чуть помолчав, добавил: — Ваш нож у меня. Больше мы не говорили. Вскоре я провалилась во тьму.***
— Я же говорила: никаких посетителей! Ренгоку, тебя тоже касается! Повышение не даёт тебе права не слушаться меня! Я тебя вижу! — Ай! Чашкой-то зачем? Она тяжёлая… — Мы уходим. Когда её можно навестить? У меня не так много времени… Чьи-то знакомые голоса потревожили мой слух. Приглушённые звуки слышались, словно сквозь толщу воды. Поморщившись от этого не самого приятного чувства, я медленно приоткрыла веки и скосила глаза в сторону говоривших. Когда глаза привыкли к свету, я смогла увидеть следующую картину. Спиной ко мне стоял Кёджуро и потирал макушку. Его яркие волосы, не собранные ремешком, небрежно лежали на спине и плечах, а вместо привычной формы на нём была простая белая юката. От осознания того, что он рядом, сердце радостно подпрыгнуло, отозвавшись болью в груди. У двери стояли Гию и недавно избранная в Столпы Кочо Шинобу. Девушка с непривычной для неё улыбкой взирала на парней снизу вверх. В руках у неё угрожающе поблёскивала очередная чашка. Томиока, так же одетый в юкату, уже выходил из комнаты, как вдруг решил бросить на меня прощальный взгляд и с удивлением встретился с моим. Приподняв брови, он произнёс: — Она очнулась. То, с какой скоростью ко мне кинулся Ренгоку и с какой его опередила Кочо, трудно передать словами. Когда Столп Бабочки наклонилась ко мне, нос щекотнул аромат цветочных духов. Её не терпящий возражений голос тихо пропел: — Теперь точно оба на выход! Если я сочту, что она в норме — приходите завтра. Весь день Кочо с помощницами осматривали каждый сантиметр моего тела. Все раны были тщательно обработаны и перевязаны чистыми бинтами. Каждый час мне было необходимо выпивать совершенно отвратительное на вкус противоядие, которое Шинобу разработала под то, чем меня накачал безумец из леса. Лекари рассказали, что я провалялась в лазарете больше двух недель. Моё состояние было стабильно тяжёлым, поэтому они не рассчитывали на скорое пробуждение. Рана на спине всё никак не желала затягиваться, поэтому им приходилось постоянно менять повязки и следить за тем, чтобы я не покинула этот мир от кровопотери. Про истощение и обезвоживание малышки сетовали регулярно раз в десять минут, что уже порядком надоело. Вечером ко мне заглянули Ояката-сама и госпожа Амане. Несмотря на недовольство, Кочо не могла запретить им провести со мной какое-то время. Они осторожно обняли меня и пожелали скорейшего выздоровления. Их присутствие наполнило мою душу спокойствием и уверенностью. Ближе к ночи я снова выпила лекарство, осторожно выбралась из кровати и подошла к окну. Прохладный воздух приятно остужал пылающее тело. Лёгкий ветерок доносил любимый аромат глициний. Грустно улыбнувшись, я подняла глаза к небу. Далёкие искорки мирным сиянием пытались утешить мою боль. Осознание того, что совсем недавно я перерезала последнюю нить, связывавшую меня с прошлым, иглой кольнуло сердце. Мне удалось отомстить за семью. Удалось упокоить их души. Отчего же внутри так погано? По щекам потекли непрошеные слёзы, которых и так было многовато за последние дни. Приложив ладони к лицу, я тихонько всхлипнула. — Я невовремя, госпожа? — Тихий шёпот Томиоки, раздавшийся совсем рядом, заставил меня дёрнуться. — Простите, не хотел вас напугать. — Я не испугалась. Просто не ожидала тебя услышать. — Утерев слёзы, я отошла от окна. — Давай внутрь. Не хватало ещё, чтобы тебя увидели тут. Гию с легкостью запрыгнул в палату и, смущаясь, отошёл подальше от меня. Видимо, он сам от себя не ожидал такого. Хромая, я подошла к кровати и, опустившись на неё, тяжело вздохнула. Даже такие простые действия давались мне с огромным усилием. Подняв глаза на бывшего ученика, я вымученно улыбнулась и произнесла: — Спасибо. У меня не было возможности поблагодарить тебя раньше. — Не стоит. Это был мой долг. Томиока скрестил руки на груди и упёрся спиной в стену. Его глаза смотрели в пол, словно не в силах встретиться с моими. Та стена холода, что выросла между нами за годы без общения, казалась осязаемой. Я не знала, как мне себя вести. Обычно меня не беспокоили отношения с людьми, но стоящий передо мной истребитель был одним из исключений. — Я ведь до этого не видел вашей техники. Всё грезил тем, что однажды мне это удастся. — Слова Гию разорвали тяжёлую тишину. — Прости, что разочаровала тебя. Не думала, что кроме меня и демона там кто-то есть. — Я устало провела ладонями по щекам. — Разочаровали? Я восхищён вами, госпожа. Вы были ранены и ослабели, но всё же смогли использовать Дыхание. Я глазам не поверил, когда увидел это. Та лёгкость и грация, с какими вы сражались, и… я поражён. Это ведь был ваш демон? — Он самый. Моя горькая усмешка прозвучала громче, чем нужно. Руки сжались в кулаки, и я опустила голову. Истребитель неслышно подошёл и опустился на колени передо мной. Нерешительно он положил свои ладони поверх моих и тихо произнёс: — Я должен извиниться перед вами. Долгое время я думал, что, окажись вы тогда ближе к горе, сейчас в вашей палате стояли бы трое. Эта мысль отравляла мне разум, но потом я вспомнил, как вёл себя на испытании. Об этом позоре не знает никто, но вам я могу доверять, госпожа. — Гию… — Я всхлипнула, не в силах сказать что-то стоящее. — В ту ночь я повёл себя как трус. Дрожал, боялся и плакал. Мне было страшно от всего вокруг. Когда перед нами появился тот демон, — Томиока сжал мои руки, — я зарыдал и побежал прочь. Сабито же не раздумывая бросился на него. Он был куда быстрее и сильнее меня и всё сделал правильно. Но шея демона оказалась не по силам его клинку. Макомо хотела отомстить, но… Она, как и всегда, опиралась на скорость, но не смогла уследить за всеми движениями врага. Знаете, что я сделал после этого? Зарыдал и потерял сознание. Очнулся и залез в какие-то кусты. А на рассвете оказался одним из победителей испытания. Я не заслужил клинка и всего этого. Не заслужил. Высвободив свои руки из его, я обхватила лицо парнишки и подняла на себя. По щекам Гию текли слёзы, а в глазах читалась такая скорбь, что мне защемило сердце. Ища во мне поддержку, юный истребитель вновь стал тем мальчишкой, что когда-то получал от меня оплеухи. Быстро, насколько позволяли повязки и раны, я опустилась на пол рядом с ним и притянула его к себе. В эти объятия мне хотелось вложить всю себя. Всё, на что мне не хватало слов и времени. Бывший ученик сделал то же самое, поднимаясь на коленях. Я чувствовала его слёзы у себя на шее и плече, ощущала, как он дрожит. Отстранилась лишь тогда, когда Гию попытался выбраться из моих объятий. Протянув к нему руки, большими пальцами я стёрла остатки слёз с его щёк. Слабая улыбка тронула тонкие губы истребителя. Мои глаза выхватили какой-то блик у него на груди. Осторожно коснувшись складки на его одежде, я с удивлением увидела талисман, что дарила им в ночь перед Испытанием. Сердце приятно дрогнуло. — Т-ты носишь его? Даже… Даже после всего, что… — Из-за кома в горле мне не удалось договорить. Томиока кивнул, не отводя от меня глаз. Он хотел сказать ещё что-то, но вместо этого неловко замялся и резко поднялся на ноги. — Мне пора. Я загляну к вам завтра, госпожа. Вежливо поклонившись, он молниеносно выскочил из окна. Непонимающе моргнув, я уставилась в тёмный пейзаж. На месте исчезновения Гию показалось удивлённое лицо Кёджуро: — Это же Томиока был? А чего он так побежал? — Может, принял тебя за Кочо? — Я криво улыбнулась и, держась за кровать, попыталась подняться с пола. — Давай я. Без малейших усилий Ренгоку-младший подхватил меня на руки и прижал к себе. Что-то я зачастила оказываться в подобном положении. Как и всегда, его тело пылало настолько, что прохладный воздух вмиг раскалился. От присутствия и близости возлюбленного я покраснела и, не сводя с него глаз, прикоснулась к нему. Пальцы осторожно прошлись по его шее и поднялись к лицу. Улыбнувшись, истребитель резко повернул голову и оставил мимолётный поцелуй на моей руке. Медленно подойдя к кровати, он опустился на неё. Потянув меня за собой, заставил лечь ему на грудь. Кёджуро не спешил переходить ту грань, что мы недавно разрушили, и лишь медленно перебирал мои волосы, о чём-то размышляя. Взгляд горящих глаз и лёгкая улыбка выдавали парня с потрохами, но уважение и воспитание удерживали от спешки. Вторя ему, я так же коснулась его волос и, улыбаясь, вновь дотронулась до лица. — Если хочешь меня поцеловать, то так и скажи. — Истребитель захихикал и, приподняв меня выше, коснулся своим носом моего. — Почему сам не сделаешь этого? — Прищурившись, я закусила нижнюю губу. — И правда. Мне же больше не нужно твоё разрешение: со вчерашнего дня мы на равных. Почти произнесённый вопрос вышел удивлённым стоном, когда губы Кёджуро накрыли мои. Поцелуй. Мягкий и нежный. Медленный и тягучий, ведь нам незачем было торопиться. Тёплые ладони возлюбленного ласкали все открытые участки моей кожи. Лицо, руки… Когда он двинулся ниже, касаясь бедра, мне снова не удалось сдержать стона. Посмеиваясь, он отстранился и оставил нежный поцелуй на кончике моего носа. Его пылающие глаза встретились с сияющими, что принадлежали мне. Мы оба тяжело дышали. Приложив ладонь к своим горящим губам, я старалась успокоиться. Мой возлюбленный легонько укачивал меня, рассказывая о том, что происходило в последние дни. Наконец, приведя дыхание в норму, я задала интересующий вопрос: — Что значит «на равных»? — Через три дня я приму звание Столпа. — Ренгоку довольно улыбался, наблюдая за моей реакцией. — Так что… Выздоравливай быстрее. Ты должна мне свидание.