В сердце колит,
до слез приятная боль, и это лишь сон.
Простой, нет-нет. Очередной. Глупый сон. Который еще пару дней будет держаться в памяти парня,
надоедая, вызывая бурю эмоций и не самых положительных,
а все лишь потому, что он не может вымолвить и слова,
когда это так нужно.
— Да, Ханни, спокойной ночи. Эм, выспись как следует, — Ли легко машет ладонью, после чего закрывает экран ноутбука. После отъезда Джисона из-за учебы в Англии прошло три года. Чертовых три года, которые Минхо ненавидел. Ужасное одиночество в сердце, чувство душевного холода, но при этом удушающее от скуки. Это было невыносимо.***
— Я люблю тебя, Минхо! Давай встречаться? — робости нет и не будет. Хан говорит лишь четко и уверенно, ведь их мутки без официальных признаний продлились больше года, и Джи знает. Его чувства взаимны. — Давай, Ханни, — этим было все сказано. К щекам младшего прилилась кровь, от чего те мгновенно стали краснеть. К чему вообще такая реакция, он даже не сказал, что любит. Но тут же подхватил парня за руку и аккуратно поцеловал ту. Застегивая на его руке один из парных браслетов. Он угадал с датой и был счастлив. Неизмеримо счастлив тому, что его поняли. Прочли так легко и быстро, как самую простую сказку. Джи не выдерживает и набрасывается на того с объятьями. Тепло распространяется по их телам, обмениваясь, а каждый из них вдыхает аромат чужого тела. Сладкий парфюм Минхо, что по каким-то причинам щекотал кончик носа Хана при дыхании, и легкий аромат выпечки от золотой кожи Джи, который Ли чувствовал так близко не впервые, но реагировал на него каждый раз, как первый. С мягкой улыбкой на лице. Пусть это длиться вечность. Пожалуйста. Так время шло. Медленно, иногда быстро, но шло без остановки. Ровно до того момента, пока Джисона не отправили на практику на пол года. Затем задержали, так как тот вышел отличником, а лучших из лучших оставляли для дополнительной подготовки к будущей работе. Гордость охватывала Ли первые полтора года. А затем, он понял, как же тяжело без того самого приятного аромата. Чужого биения сердца под ухом. Чужого тепла, каждый миллиметр, которого он касался не один раз. Каждый раз проходя мимо мест, где они так часто проводили время, Хо не мог скрыть тоски так легко пожирающей его сознание изнутри. Они созванивались ежедневно. Как жаль, что не ежесекундно. И каждое «я люблю тебя, Хо», от Хана заставляло старшего таять, превращаться в липкую лужу, хотя звук и был искажен из-за расстояния. Джисон без умолку, часами, рассказывал о том, как прошел его день, кто с ним разговаривал и с кем он обедал. Как прошло тренировочное собеседование и прочее. И уже после пары таких разговоров Минхо осознал в себе еще одно яркое чувство, помимо когда-то описанных самим же Ханом злости, счастья и грусти. Это ревность. Ни на что не похожая, такая горькая, от которой так сильно першит в горле и так хочется избавиться. Она так больно колит сердце и заставляет сомневаться. Не в любимом и милом, ангельском Ханни, а в самом Минхо. Правильно ли он все делает? Счастлив ли его парень с ним? В мире 7 миллиардов человек и ли прекрасно знает, что есть люди, куда лучше, чем он. Умеющие любить словами. Шепчущие приятные слова друг другу. И очень часто говорящие комплименты. А Минхо.А что Минхо? Он не мог и слова вымолвить в подобном ключе. За все то время, что они были вместе, Ли сказал Хану, о своих чувствах лишь раз. Лишь раз за все 5 лет, что они вместе. И, это ужасно. Ужасно то, как Хо отчаянно наблюдает за этим мечтающим взглядом Джи смотря на остальных. Ужасно, что он не может так легко и просто сказать ему о своих чувствах. Не может.***
Послезавтра, он должен вернуться. Вернуться и понять, что его ждали. С прошлых каникул прошло около года. Любимое рождество, которое они встретили вместе, такое теплое, наполненное греющими воспоминаниями, лишний раз напоминающими, что Джисон — карманное солнце Хо. И был им с самого первого взгляда друг на друга, с тех самых пор, Ли так зависим от уже любимого человека. Уже послезавтра, все будет как прежде, они снова будут вместе. Их тела будут касаться друг друга, а сладкие слова литься из уст младшего, обращенный лично к Хо. Только и только к нему, ни к кому больше. С подобными мыслями, старший делает маленький глоток чая. Переслащенного чая, который ему часто делал его парень. Подув на край чашки, приложив ее к вечно сохнущим губам, он наслаждается легким ароматом мяты, исходящим от напитка, отпивает, совсем чуть-чуть и ставит сосуд на столик рядом с кроватью, на которой тот сейчас располагался. Сон — не самое лучшее место для спасения от подобных переживаний, тем более когда его не первый день мучают кошмары, где он, когда Ханни признается не может сказать ни слова. Ни единого слова, от чего тому становиться грустно. Обида мгновенно охватывает его и он уходит от Минхо. А все лишь потому что, он не смог сказать и слова в нужный момент. Этого он боялся и по прежнему боится. Но это лишь касалось его сознания. Организм же хотел отдыха, полного умиротворения в прекрасном сновидении, каким бы его содержимое не было пугающим или действительно волнующим. Стоит Ли лишь прикрыть глаза на пару секунд, как он засыпает. Приятное чувство покоя впервые за долгое время охватило его уже спящим. Парень списывает это на возвращение Хана, вернее на то, на сколько скоро это произойдет, от чего бабочки в животе оживают. Поведение глупого влюбленного подростка, которое преследовало его ровно до разлуки, стало обыденным и привычным. Он чувствует чужое касание, и тут же задается вопросом: «С каких пор сны такие реальные?», хотя, он уже списал это на галлюцинации и лишь поддавался чужим попыткам обнять. Ли прекрасно знал, что ему может сниться только один человек и все тот же человек был единственным, кто прямо сейчас мог его обнять. Нехотя старший открывает глаза. Перед его глазами темно-синяя макушка, недавно подстриженных волос. Минхо все еще помнит, как его парень жаловался около полу часа на то, как отросшая челка лезет в глаза и так и грезил мечтой побриться на лысо, но затем, представляя себя совсем без волос, в ужасе говорил, что не в коем случае не совершит такой глупой ошибки. И как он и говорил за неделю до этого, он подстригся, подравнял кончики и подкрасил некогда осветленные волосы. Легкий аромат выпечки, те самые духи, что Ли дарил ему почти при любом удобном случае, смешиваются с воздухом вокруг, отдаваясь самую малость. Как же давно он не чувствовал подобного. Медленно хлопая глазами, он сводит руки на чужой спине и мельком переводит взгляд на стоящие вещи вокруг, а затем на окно из которого не виднелось солнца. На улице все еще было темно, вернее и не светлело. Лишь лунный свет проникал сквозь полупрозрачные темные занавески. Приятный, не глушащий другие оттенки, отражающий искры в чужих глазах, что прямо сейчас смотрели на Хо, а губы, что расположились слегка ниже, расплывались в ласковой улыбке. И парень не может ответить тем же. Немного вытянув шею, он целует Хана в лоб. Всё еще не веря, что вот так легко может касаться его тела, ощущать его природный аромат, приправленный подарком, ощущать его тепло на своей коже, дышать с ним в унисон, находиться так близко и теперь уже, целовать его. Один за другим, поцелуи кружат вокруг лица Хана, который в это время улыбается. Они оба молчат и лишь тихие звуки прикосновений губ, к нежной коже младшего, разбавляют эту тишину вместе с ветром попадающим через приоткрытое окно внутрь, разносящий их дыхание куда-то далеко. Очень далеко. Тело покрывается мурашками, когда вновь порыв прохлады сдувает волосы с очаровательных черт лица Сони. Ему жутко идет новая прическа, и теперь, в живую, Минхо просто обязан сказать ему это. И не только это.***
Усадив младшего к себе на колени, Ли пускает собственные руки по его талии. Ладони так нежно прикасаются к чужому телу, которого так давно не касались, словно бояться лишний раз нанести увечье случайной грубостью, от того и ведут себя столь ласково. Но это было не совсем так. Хан прекрасно понимал чувства старшего, потому полностью отдал инициативу в его руки, лишь послушно поддаваясь движениям парня на против. Уложив мягкие руки на широкие изящные плечи, приправленные уютом домашней одежды, что подчеркивала во многих местах фигуру Хо, Джисон повернул голову в бок, предвкушая, что же будет делать его заскучавший любимый. И он вновь прочел его, ведь уже в следующую секунду, губы Ли коснулись кожи его шеи. Бархатной, оставляя на ней яркие пятна, что посекундно принимали все более темный оттенок. Руки остановились, прижимая того, куда ближе к себе, чем они были до, и Джи это нравилось. Нравилось понимать старшего без слов. Понимать то, что он чувствует, знать о чем он думает лишь по тому, как тот сегодня посмотрел на часы, что весели в комнате. Понимать, чего он сегодня хочет на завтрак, лишь по тому, как и во сколько он поднялся с кровати и понимать на сколько сильно он его любит, лишь по взгляду на самого Хана. До безумия нравилось. Его забавляло как мило краснели уши Ли, когда тот говорил как сильно он им дорожит, какая ласковая улыбка появлялась на лице старшего, когда парень рассказывал о чем-то так ярко использую собственную мимику. На секунду, старший останавливается и приподнимает голову, опускаясь в темно-карие глаза, словно в зыбучие пески, забываясь, что уже проснулся. Подушечки пальцев Хана проходятся по шее и останавливаются на скулах милого лица напротив, притягивая то к себе и тут же легко и кратко целуя в розовые губы. Он знает, чего ждет тот и уже готов ему это дать, с радостью, но до того, как исполнить желаемое любимого хочет услышать от него ответ. Дело в том, что ровно за несколько месяцев, до того как Джи вылетел из Англии они созванивались и тогда, он задал ему вопрос, а позже поставил условие, на которое Минхо добровольно согласился. Хотя, у него не то, чтобы особо был выбор, а Джи чудесно умел уговаривать. — Минхо, ты помнишь, когда я выпил и попросил тебя достать с неба звезду, ты сказал, что достанешь ее, помнишь? — задумчиво и слегка мечтательно говорил младший записывая что-то в бумагу, попутно поправляя волосы, заправляя непослушные пряди за ухо. — Помню, а что? — Минхо приставляет руку к подбородку попутно смотря в экран телефона, где отображалось расписание его дополнительных волонтерских мероприятий совместных с приютом животных. — А помнишь, что ты тогда мне сделал? — игривая интонация настораживает, Хо уже знает, что он задумал что-то, но пока ведется на его дудку. Но «пока» длилось совсем не долго, ведь Ли искренне не мог вспомнить, что он так сделал Хану и почему тот решил об этом вспомнить именно сейчас. И пока старший пытался вспомнить, виновато опустил голову, а после неловко попытался перевести тему, но увы. Не вышло. — Ли Минхо, чёрт тебя побери, не переводи тему! — наигранная агрессия вышла правдоподобной от чего Джи был доволен собой. — Я честно помню, что тогда было, мне просто…нужно вспомнить! — быстро выдумывает тот оправдание, дабы не обижать любимого. Он честно боялся задеть своего ангелочка, ведь знал, что тот на самом деле та еще ранимая душа и обиженка. Вот только на все на свете он не разу так и не обиделся, кроме тех случаев, когда Минхо забывал что-то действительно важное. — Твоя память что, обновляется каждые пару лет? — фыркает тот, и скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула позади. На самом деле, до этого он легко шутил, но теперь, его действительно задело то, что Ли не помнит такого. — Нет, но я правда не помню этого, — его глаза распахиваются, и старший удивлен, он все еще не совсем понимает, не шутит ли Хан. Он так беспорядочно моргает, аккуратно попивая кофе из термоса, стоящего не далеко на небольшом стеклянном столике. — Ну вот когда вспомнишь, только тогда и только тогда, я тебя поцелую, понял? Даже если и приеду, то ни-за-что не поцелую! — состроив сердитое выражение лица, проговорил полностью серьезно Сони, а после чего очень-очень долго слушал то, как Ли говорил, что тот не выдержит и первым делом накинется на него с поцелуями, а затем каялся и признавал, что перегнул. И Джисон соврет если скажет, что все это время его уши не горели, а со дна желудка воскресли все бабочки, что впали в глубокий сон на время учебы. Возможно, старший уже давно забыл об этом разговоре, ведь то, как Хан держал это условие, или же обещание, нельзя было заметить не сильно следя за его движениями, за его ответами на поцелуи, даже тогда, когда он вернулся на неделю рождества.***
Далеким рождеством… Минхо так беспорядочно зашел в квартиру, тут же снимая куртку. Вот только не с себя, а с Хана, который в это время проводил собственными пальцами меж его прядей волос на затылке, не позволяя старшему разорвать крепкий поцелуй. Резкая смена температуры жгла кожу лица, и теперь, и без того красный щеки младшего так ярко горели, как новогодняя гирлянда, так ярко освещающая новогоднюю елку, которую Ли установил за день, до приезда парня. Главная задача начинающего вандала быстро сменилась на то, чтобы дойти до кровати не повалив несчастное разноцветное пластмассовое дерево по дороге. И на удивление, к счастью, ему удалось это сделать, чему он был несомненно рад, ведь Джи явно не хотел, чтобы их встреча спустя достаточно долгую разлуку была испорчена уборкой разбитых игрушек. С тихим звуком, Джисон ложиться на кровать, пока его парень закрывает квартиру, а позже, уперевшись на локти, замечает как тот идет к нему, снимая верхнюю одежду и подключившись, снимает ее следом за ним. Отбросив все до последней ткани, что скрывала их тела, пара наслаждается присутствием друг друга, полные чувств, выплескивают их через прикосновения, множество следов на коже друг друга, медленно заполняя остатки пустоты и скуки в сердцах. В тот день, Хан все еще помнит, как чудесно грелся укутанный пледом, а любимый уже спустя пару минут принес ему горячий шоколад. Пара фильмов, обмен подарками, что еще нужно для того, чтобы быть счастливым? Правильно, пара крепких объятий и пара десятков часов вместе, так близко к друг другу. Именно в такие момент Джисон с уверенностью может сказать, что ему уютно, ведь такой комфорт, он уверен, не испытает негде и не с кем, и только с Ли, младший позволяет быть себе таким, какой он есть. С его уст бесконечно льются комплименты и слова о любви, пока Хо крепко обнимает его, гладит по руке, нежно целует в шею и ласково гладит по голове. Так было и будет всегда, остается лишь ждать, когда это ужасное темное время закончиться и тогда, я заставлю его вспомнить то, что он тогда сказал, что он тогда сделал. Да, так и поступлю.***
— Я вспомнил, что тогда сказал, Ханни, — ласково мурлычет старший, кратко целуя парня напротив в кончик носа. Его выражение лица, было таким довольным, умиротворенным, что на душе становилось так тепло, и, видимо эти чувства были заразны. Ведь теперь и Джи чувствует тоже и самое. — Да? И что же? — игриво и наивно спрашивает тот, наклонив голову чуть вперед. — Ты и сам прекрасно знаешь, зачем мне повторяться? — вот они, голодные игры на быстрые аргументы с Ли. Как же младший скучал по ним. — Откуда ты знаешь, что я знаю? Может я уже позабыл? — Не ври себе, Ханни, — парень прерывается на то, чтобы оставить влажный след от губ на щеке любимого, а после слегка опускается к шее. Младший же, не выдержав такого соблазнительного напора, отпускает его, вновь укладывая руки на плечи. — Ну же, скажи это, — голова произвольно закидывается назад, и тот блаженно прикрывает глаза в надежде услышать нужные ему слова, но Минхо таким важным это не считает, потому продолжает издеваться над младшим. Запустив руки под его толстовку, старших проходит по каждому изгибу спины Джи, проглаживая каждую черту подушечками пальцев, от чего у того пробегают мурашки и Ли, конечно же это радует. На его лице появляется довольная улыбка, а его ладони стали куда быстрее передвигаться. Губами он продолжал целовать каждый сантиметр его шеи, лишь иногда оставляя на той еле заметные следы. С уст Сони слетали тягостные вздохи, но это не чуть не останавливало, а лишь подогревало интерес. Он слишком давно не слышал своего мальчика в таком ключе, чтобы вот так легко терять возможность насладиться громкими сладостными звуками, что может издавать Хан. Температура тел растет, не желая падать даже на одну десятую градуса, от чего становиться все жарче и жарче. На лбу появляется испарина, когда легкое напряжение охватывает голову. Глаза, словно затуманены, как разум и сознание до потери которого, кажется не так далеко. В памяти так отчетливо остаются мгновения, воспоминания, который позже Ли будет вспоминать с улыбкой, а может и не только. Каждое касание, приводит к тому, что кожа чуть липнет из-за пота, а после краснеет от ударов друг о друга. Так горячо, что кажется, не хватает воздуха. Все в столь быстром темпе, от чего кружиться голова. Действия быстрые, но каждое каждое из них, приносящие хотя бы легкую боль, наполнено лаской и любовью, от чего любой дискомфорт приобретает приятное чувство. В такие моменты стоит благодарить строителей за толстые стены, ведь именно они спасают соседей от ассорти звуков. Легкое головокружение спадает лишь в тот момент, когда они оба падают на кровать в упадке сил, пытаясь отдышаться, смотря куда-то в потолок. Первым в абсолютную норму приходит Ли приподнимаясь и наблюдая за тем, как его парень тянется за его толстовкой, не первый раз одевая большую одежду, которая ему очень шла. В ней он выглядел невероятно милым, не упоминая тапочек в виде злых зайцев, что он привез из Англии, по его словам, они жутко напоминали ему старшего, потому он не удержался и купил их. Ли же поднимается и первым делом одевает домашние штаны, аккуратно откатывая чемоданчик с вещами в сторону, он знает, что завтра им предстоит большая работа с тем, чтобы вновь поселить сюда Джисона и теперь-то Ли его никуда не отпустит. Вспоминая то, что спрашивал у него младший, а если точнее что требовал, Минхо ухмыляется и зовет того по ближе к себе. Он аккуратно тянется за рукой Хана, параллельно второй заползая куда-то в тумбочку рядом, а если точнее в небольшой ящичек, откуда достает мелкую коробочку, покрытую бархатным красным материалом. Подхватив чужую ладонь, старший аккуратно и кратко целует ее, переводя взгляд прямо в чужие глаза. Усталое моргание украшает ласковая улыбка. — Ты хочешь именно звезду? То есть моего сердца тебе не достаточно? — начинает Ли, тут же дополняя. — Запомни, детка, мой милый, самый милый Ханни, ты — самая яркая звезда в моем темном небе, ты - мой сладкий наркотик от принятия которого я не откажусь никогда, даже под гнетом смерти, ты - мое самое дорогое сокровище, которое я никогда и никому не отдам, ты - мой кислород, — старший приостанавливается, ведь Хан тянется к нему дабы поцеловать, на глазах у того слезы и он вот вот сорвется на объятья как тогда, когда признавался ему, когда предлагал стать парой. Слишком сложно. Но, старший приостанавливает его открывая коробочку, где сверкало прекрасное кольцо с небольшим бриллиантом. — Я люблю тебя, Ханни. Всего пара секунд ушла на то, чтобы одеть ювелирное произведение искусства на тоненький палец Хана, и целая неделя на то, чтобы подготовиться к бракосочетанию. А в голове все то время крутилось лишь одно. То, что Минхо сказал еще тогда, когда они выпили на фестивале...Ты -мой кислород и я люблю тебя Ханни.