Сегодняшняя апрельская ночь была тёплой и яркой, овещённой жаром пламени, который всё ещё не был потушен. Природа с опаской затихла: не было слышно ни воя ветра, ни вечерней песни сверчков, ни даже голосов людей. Всё вокруг молчало, будто с интересом наблюдая за тем, что собирается делать юный принц.
Закончив приветствие с Персиком, Рома осознал, что для выполнения приказа Андрея «брать лошадь и бежать» ему придётся оседлать эту самую лошадь.
А Рома
никогда не седлал лошадь сам. Это всегда делал либо конюх, либо Джонни, либо Андрей.
Принц начал лихорадочно вспоминать о всех случаях, когда он наблюдал за тем, как седлают коня, но все мысли попросту вылетели у него из головы.
В желудке вновь зародилась паника. Бежать требовалось прямо сейчас, любое промедление могло стоить принцу жизни. В голове возникла мысль о возвращении в замок, к Андрею. Он бы не выжил сам,
он бы не справился сам, подобное было не в его силах, он никто без Андрея и прочие оправдания. Мысль сразу же была отброшена в сторону. Рома и так был идиотом, решившим идти в замок вопреки наказу брата, тем самым подвергая не только свою жизнь, но и жизнь Андрея опасности. Нет, он не допустить такой ошибки вновь.
Да и к тому же, Андрей ведь рыцарь! Первый рыцарь при дворе, самый сильный из всех имеющихся! Он справится! Он обещал! Он обещал вернуться, обещал следующую встречу, обещал, что всё будет хорошо. Да, Рома ему только помешает.
Прикусив внутреннюю сторону щеки, Рома вновь обратился к своим воспоминаниям, сконцентрировавшись на них, а не на царящей в его голове тревоге.
Первым делом на лошадь нужно накинуть какое-то покрывало… Вроде, вальтрап?
« —
Хей, зачем ты кладёшь эту тряпку на мою лошадь? На улице же и так жарко! — Причитал недовольно Рома, откусывая яблоко, которое впоследствии было скормлено одной из лошадей.
— Это не тряпка, это — вальтрап. Он нужен, чтобы лошади не было больно из-за седла! — Сказал Джонни снисходительно, щёлкая пятилетнего младшего брата по лбу…»
Воспоминание пролетело перед глазами, будто Рома за одно мгновение перенёсся на одиннадцать лет в прошлое. Сердце заныло глухой болью.
«Нет, сейчас не время… Нужно… Где хранится амуниция?»
Оглядев конюшню и не найдя в ней ничего подходящего под определение «амуниция», Рома вспомнил, что Андрей всегда выходил наружу и шёл на какой-то склад перед тем, как седлать лошадь. Похоже, именно там и хранилось всё, что нужно… Рома пожалел, что не был достаточно любопытен в своё время. Гляди, и он бы точно знал, что, где и куда.
Стоило Роме выйти из конюшни, как огонь вновь приковал взгляд. Через силу зажмурившись и идя наощупь, стараясь при этом не думать о царящей вокруг ситуации, принц добрался до того склада из его воспоминаний.
«
— А это что? — Спросил маленький Рома, пытаясь забраться на стойку с сёдлами.
— Ваше Высочество! — Прокричал конюх, когда увидел занятие ребёнка. — Прошу, спускайтесь оттуда! Это опасно!
— Ой, да всё будет в порядке! — Прокричал ребёнок в ответ, забравшись на самый верх.»
Он упал тогда. Сколько было слёз и криков… Больно вспоминать. Того конюха ещё выпороли тогда за то, что не доглядел за принцем. Рома чувствовал себя ужасно виноватым после того инцидента, Джонни долго его отчитывал. В этот склад Рома больше не совался, о чём сейчас жалел. Найти всё нужное было бы проще.
Немного порыскав по помещению, Рома наконец смог взять седло, уздечку и вальтрап, после чего направился обратно к лошади, вновь стараясь не обращать внимания на огонь, который уже стал постепенно стихать.
Подумав об этом, принц осознал: огонь этот явно был не обычный. В своём королевстве Рома нигде о таком не слышал, но в соседнем Арнире совершенно точно обитали люди, умеющие творить чудеса. Таких ещё называли «маги», вроде как. Неужели огонь их рук дело? Но разве Виед и Арнир не подписали мирный договор прямо перед свадьбой отца и Её Величества? Всё это было довольно странно, но Рома решил, что поразмыслит об этом позже.
Накинув вальтрап на лошадь, после чего немного поправив его, Рома положил сверху седло.
«Как же оно закреплялось…»
Отрыв в своей голове нужное воспоминание, Рома застегнул ремень с одной стороны а после, нырнув под лошадь, попытался застегнуть и с другой. Что ж, это оказалось… сложнее, чем он думал. Маленькие ремешки категорически отказывались застёгиваться, а лошадь, беспокойно ударяя копытом оземь, вертелась, не облегчая задачу.
— Да тише ты, хватит вертеться! — Причитал Рома, и его собственные слова показались ему такими до боли знакомыми. Кажется, Андрей довольно часто их говорил, только вот предназначались они всегда Роме.
Подавив появившийся в груди смех от глупого сравнения себя с лошадью, Рома мысленно всё же извинился перед Андреем.
Провозившись с ремешками несколько долгих минут, что уже было для Ромы достижением, принц бросил это бесполезное занятие, наспех надевая уздечку и внутренне молясь, чтобы седло не соскочило в ответственный момент. Всё же, он закрепил его с одной стороны, так что всё должно быть в порядке, верно?
Выведя коня на улицу и с опаской оглядываясь по сторонам, остерегаясь возможного преследования, Рома, поставив ногу в стремя и оперевшись руками на спину лошади, попытался залезть в седло. То же в свою очередь, недовольное тем, что его плохо закрепили, соскользнуло со спины животного, падая на землю и забирая неумелого всадника с собой.
Рома почувствовал, как опора уходит из-под его ног. Руки заскользили о гладкую шерсть, тело на одно мгновение повисло в невесомости, после чего безжалостно было притянуто к земле. Вслед за ним полетели и седло, и вальтрап. Лишь Персик, будто совершенно ничего не происходит, продолжал мирно щипать травку.
Рома заскулил, сильно ударившись спиной о землю. От боли хотелось плакать, но принц сдержался. Со всей злостью откинув седло в сторону, Рома, оглядываясь по сторонам, без труда нашёл небольшую табуретку, которую спешно взял и поднёс к лошади. К чёрту седло! Он так поедет, налегке!
В конечном итоге всё же забравшись на лошадь и дёрнув за узду, мягким местом при этом ощущая жгучий дискомфорт, они спешно двинулись в путь, через лес, лишь бы их след было сложнее найти.
Ветки неприятно били по лицу, будто нарочно пытались выколоть Роме глаза. Лошадь мчалась настолько быстро, насколько это вообще было возможно в лесу, огибая препятствия в виде деревьев и высоких кустарников.
Через некоторое время пути Рома сбавил темп. Он уже давно потерял счёт часам, проведённым в дороге, направление его движения же было потеряно ещё раньше. Он ехал вслепую, доверясь Арниру и надеясь, что те люди не отправились за ним в погоню. Крепко сжав руки, оставляя на ладонях следы-полумесяцы, Рома постарался не думать о том, как там Андрей. Справился ли он? Жив ли он? А что насчёт Джонни? Отца и остальных? Не это сейчас должно быть важно для него. Главное — остаться в живых, а потом… Он не знал, что будет потом. Да и имело ли это сейчас вообще смысл? Доживёт ли он вообще до следующей весны?
От тишины и скуки мысли начали окутывать его голову. Что угодно, лишь бы скрасить время в дороге.
Если так подумать, он ничего не знал о ситуации в стране. Почему поднялось восстание? Насколько многочисленно оно было? Кто был основателем? Рома знал людей, которые могли бы ответить на эти вопросы, но не знал, сможет ли он вообще когда-либо их задать.
Спина и место ниже ужасно болели от долгой езды. Лошадь так же с огромным трудом перебирала ногами. В лесу было ужасно темно, холодно и страшно. Нет, вы не подумайте, Рома никогда не боялся ночного леса, вовсе нет. Просто… просто обычно в подобные походы с ним всегда отправлялись его друзья и брат. Рому пугал вовсе не мрак, поселившийся между высоких многолетних деревьев, не дикие волки и прочая живность, считавшая чащу своим домом, а Рому в ней — незваным гостем, нет. Рому пугало одиночество. Пугало молчание, тишина вокруг него. Он ненавидел оставаться один, ненавидел ситуации, когда он должен быть один против всех, как это часто случалось с главными героями тех дешёвых бульварных романов, которые так любит (или уже
любил? Рома не хотел думать об этом) читать Андрей.
— Хах, да… Никогда не понимал, почему они так ему нравятся… Там же и с-сюжет глупый, и эти клише постоянные, и-и вообще… — Из-за кома в горле говорить стало просто невыносимо. К глазам предательски подступили слёзы. —
Идиот… Андрей т-такой… идиот…
Рома зажмурился. Перед глазами всё плыло. По щеке скатилась одинокая капля, падая на ладонь принца. Или уже
бывшего принца? Не важно.
Потянув за узду и остановив лошадь, Рома попытался аккуратно слезть, что, с его ростом, не было сложной задачей. Вытирая слёзы рукавом мундира,
чужого мундира, что всё ещё был велик ему в плечах и мал в росте, и вообще он ужасно неудобный и Рома хотел бы вернуть его владельцу, обменять на свой прежний, подходящий. Андрею, наверно, тоже неудобно. Да, он наверняка будет потом жаловаться Джонни, насколько Рома худ и слаб, а брат в свою очередь лишь потреплет младшего по волосам, вновь давая рыцарю пустое обещание «усились тренировки», и Рома вновь будет слёзно просить его этого не делать, а Фиксер будет смеяться с них и говорить, какие же они все идиоты, а Дима в это время зайдёт в комнату как ни в чём не бывало и сообщит, что отец хочет отобедать с ними, и… и…
И как же Рома хотел, чтобы это было правдой.
Но как прежде уже не будет никогда.
Звук урчащего живота прервал мысли, настойчиво сообщая о том, что его глупому человеку срочно требуется еда. Недовольно поморщившись от неприятного чувства боли и пустоты в животе, Рома оглянулся, привязав лошадь к дереву за узду, лишь бы не убежала. Идти пешком до ближайшей деревни или города не особенно хотелось.
Рома аккуратно присел на землю, спиной опираясь о то же дерево, к которому был привязан Персик. Поесть сейчас Роме не светит, в августе в лесу не растёт ничего съестного. Первые ягоды, которые Джонни обозначил как «безопасные», начнут цвести в лучшем случае в мае, а пригодными для пищи станут разве что в июне.
«Ладно, сейчас отдохну и поеду дальше… Надеюсь, смогу купить себе поесть в какой-нибудь деревне, не знаю…»
Рома посмотрел на рыцарский мундир, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Кажется, Андрей сказал продать его… Да, он был неудобным и тяжёлым, да, он приносил болезненные воспоминания, но продавать его Рома всё равно не хотел. Это было напоминанием о его друге, память о нём, и расставаться с ним Рома был попросту не готов.
Достав из внутреннего кармана золотые часы, Лололошка, нажав на кнопку, распахнул их. Послышалось размеренное тиканье, маленькая стрелка указывала на число три. Совсем скоро будет рассвет.
Есть хотелось ужасно. Ноги и спина неумолимо ныли, глаза слипались, но от чего-то Рома был твёрдо уверен, что не сможет заснуть ближайшие пару ночей, даже если попытается. Всё произошедшее хотелось просто забыть.
***
Рома уже с трудом перебирает ногами, в руках сжимая поводья и ведя такую же уставшую лошадь за собой. Спустя всю ночь и день езды он вместе с Персиком наконец прибыли в небольшой городок, располагающийся как можно дальше от столицы, почти на границе.
Рома тяжело дышит. Ноги его ноют, спина болит, голова раскалывается от недостатка сна. Хочется плакать, да сил на это попросту нет, да и слёз тоже. Глаза будто высохли, нещадно боля, за всё то время, что он находился в пути.
Идя по городу, Рома заметил на себе чужие взгляды. Некоторые любопытные, некоторые — осуждающие. Пожалуй, выглядел он действительно странно: молодой парень-чужак в дорогом, но оборванном рыцарском мундире ведёт за собой хорошую, но слишком уставшую лошадь.
Тяжело вздохнув, Рома огляделся. Он не заметил, как дошёл до центра города. Либо настолько сильно был погружён в мысли, либо городок был действительно небольшим. Не найдя взглядом лавку старьёвщика, Рома обратился к первому прохожему с просьбой помочь. Тем несчастным прохожим оказалась старушка лет сорока с плетёной корзинкой каких-то овощей и в соломенной шляпе, защищающей от палящего сегодня весеннего солнца.
— Простите, уважаемая! Не подскажете, где находится лавка старьёвщика, если здесь вообще такая имеется?
Старушка оглядела Рому внимательно, будто и не зная, что о нём думать, но всё же решила помочь.
— Имеется. А чего не иметься? Я вон, с ней рядом живу, могу показать даже, в обмен на помощь само собой, — сказала старушка, хитро улыбаясь.
— Помощь? Какая? — Спросил Рома, хлопая глазами. Старушка, ничего не говоря, всунула ему в руки корзину, от тяжести которой Рома чуть с ног не свалился, после чего рукой приказала следовать за ней. Рома, с трудом встав на ноги, еле поставил эту несчастную корзину на спину лошади, аккуратно её придерживая и ведя своего друга вперёд за поводья.
— Что ж ты, не местный? А чего наведаться к нам решил? — Спросила старушка через некоторое время молчаливой дороги.
— Да вот… Путешествую просто, — соврал Рома, оглядывая старые деревянные здания.
«Им стоит построить их из камня… Они сгорят при первом пожаре…» — Думал Рома про себя, сжимая зубы чуть не до хруста. Он поклялся себе, что как только вернёт свой замок назад, мигом уберёт все деревянные конструкции, если таковые вообще остались, и заменит их камнем.
— О, путешествуешь? Благородное дело. А что ж купцом не стал тогда? — Продолжала расспрашивать его старушка.
Рома помедлил с ответом, кусая губы. Врать было неприятно.
— Я… Из дома сбежал. У меня из наследства остался только этот конь и мундир.
«А так же золотые часы, но чёрта с два кто-то узнает о них» — мысленно добавил Рома. Меньше всего на свете он хотел, чтобы их украли. Ему же ещё возвращать их.
Взглянув на лицо старушки, он не увидел на нём ни удивления, ни жалости. Лишь горькую улыбку и понимание.
— Вот как. И сколько ж ты на неседланном коне проскакал, милый? — Спросила старушка, замирая. Рома пришёл в ступор от её слов, медленно отвечая.
— Ночь семнадцатого, а так же весь день вчерашний и ночь… — ответил он растерянно, подняв глаза к небу, вспоминая. Если так подумать, прошёл он действительно много, хотя время в пути для него пролетело быстро.
Старушка, отвлекая его внимание, положила свою крепкую морщинистую руку на его голову, нежно перебирая чёрные волосы.
— По глазам вижу, что ты многое пережил. Я бы у себя приютила, да боюсь, места не хватит, — продолжила старушка, потупив взгляд. — Эх, ты так на сынишку моего старшего похож… Ему бы тоже сейчас двадцать было, если бы он жив был, — Старушка печально улыбнулась, продолжая гладить Рому по голове. Рома молчал. Не вырывался, не двигался даже. Лишь тихо стоял, поджав губы. На глаза его навернулись слёзы.
— А Вы на матушку мою… — Соврал тихо Рома, но старушка будто очнулась от сна.
— Спасибо тебе за помощь, мальчик, — сказала она, убирая руку. Чувствовать пустоту на своей голове стало непривычно. — Вот мой дом, мы пришли уже. Лавка старьёвщика вон, через дорогу. Ни пуха ни пера, — сказала старушка, беря со спины лошади корзину, будто она ничего не весила. Рома кивнул, благодаря старушку в ответ и уже собираясь уходить, как был окликнут сзади.
— Постой, мальчик. На, хоть шляпу тебе, — сказала женщина, смеясь и надевая на Рому свою соломенную шляпу. — А то жаркая нынче погода, занешь.
Рома открыл рот, намереваясь что-то сказать, да увидев взгляд старушки попросту не осмелился. Он поклонился, молча поблагодарив женщину за её доброту, после чего уже спокойно направился в путь, слыша, как сзади со скрипом закрылась дверь.
***
Маленький колокольчик, висевший над дверью, сообщил о прибытии гостя.
Персика Рома привязал снаружи, к забору, надеясь, что лошадь у него не сопрут.
За небольшим деревянным столиком сидело трое мужиков во что-то играющих. Все грязные, один одет в лохмотья, остальные двое — в льняные рубахи да кожаные штаны с сапогами.
Они даже не посмотрели на вошедшего. Лишь один мужик, видимо хозяин заведения, скосив взгляд на Рому, тут же его отвёл.
Рома, простояв некоторое время смирно и молча понаблюдав за чужой игрой, все же осмелился привлечь к себе внимание лёгким кашлем.
— Эм… Кхм, прошу прощения. Могу ли я встретится со старьёвщиком?
Мужики тут же подняли на него взгляды, отвлекаясь от своей игры. Один из них, полный и державший в зубах сигару, тут же встал. Послышался скрип стула.
