Goodbye

Дорогой Симон, Симме, Любовь моя, Мне так жаль, что я не смогу увидеть твою прекрасную улыбку или услышать твой чудесный голос в последний раз. Я надеюсь, что ты прочтешь это письмо, поймешь и однажды простишь меня. Я цеплялся за какую-то фантазию, какую-то надежду, что я снова увижу тебя, хотя бы на уроках и услышу, как ты поешь... что я переживу недели торжественных мероприятий, обязанностей наследного принца и фальшивых улыбок, а потом вернусь в школу и, по крайней мере, смогу наблюдать за тобой издалека и, возможно, попытаюсь со временем подружиться. Меня вырвали из этой фантазии, когда я прибыл во дворец... с тех пор я пытался придумать какое-нибудь другое решение... теперь я знаю, что его нет. Мне жаль, что я должен... ну... уйти. Я должен, другого выхода нет. Королева запретила мне видеться с тобой когда-либо снова и пыталась сделать так, чтобы тебя увезли из Хиллерска. Все из-за меня и дурацкой короны... Я не мог позволить ей. Ты так усердно работал и ты чертовски талантлив — ты заслуживаешь стипендии, которая у тебя есть, и шансов на лучшее будущее. Пожалуйста, не позволяй Августу, а иногда и ощутимому расизму и гомофобии сломить тебя. Ты умен, трудолюбив и невероятно добр. Ты совершенен, и я желаю, чтобы ты мог закончить учебу и получить хорошее образование, чтобы стать тем, кем ты хочешь быть. (Я никогда не говорил тебе этого, но я надеюсь, что ты будешь стоять на сцене и петь перед тысячами людей, и что твоя красота, голос и доброта изменят эту страну к лучшему.) Чтобы ты остался в Хиллерска, я должен был согласиться не возвращаться, сосредоточиться на своих обязанностях и учиться дома. Я думал, что это плата, которую я должен был заплатить за все неприятности, которые причинил тебе. И я попытался. Клянусь тебе, я действительно старался. Но последние недели совершенно ясно показали, что я не могу. Моя тревога съедает меня, и вокруг меня нет никого, кто понимает или может помочь или, по крайней мере, не жестоко относится к моей неспособности продолжать сидеть на месте и дышать спокойно. Королева и ее советники находят это «неподходящим для наследного принца» или «позором для короны». Они спросили меня, «делаю ли я это специально, чтобы прерывать собрания» — как будто я имею над этим какой-то контроль... Она уже несколько раз вспоминала, как Эрик разочаровывался во мне, даже щипал меня и ругал. В тот же вечер она сказала, что мне надо пожать руку и пережить ужин с людьми, которые делали самые грубые, самые расистские комментарии о тебе и «таких, как ты», пытающихся втоптать в грязь имя и положение короны, пытающихся погубить жизнь хороших, честных, нормальных людей, таких как я. В моей груди было так чертовски тесно от ответа, ведь я разрушил твою жизнь, моя ложь о том видео причинила тебе боль, и что я едва могу смотреть на себя в зеркало из-за всех неприятностей и боли, которые я причинил тебе. Затем один мужчина попытался дать мне дружеский совет, что свидание с одной из его племянниц уберет этот «грязный гей-лейбл с моей спины», и ее глаза загорелись. Она подумала, что это отличная идея. Они начали говорить об аранжировках, и я просто не мог перестать трястись, и мне пришлось извиниться. Когда я добрался до своей комнаты, мне... было плохо. Я думаю, что в какой-то момент я потерял сознание на мгновение, и когда я пришел в себя, меня просто вырвало, меня будто вывернуло наизнанку - я подумал, что это был худший период в моей жизни... Это не так. С тех пор я не могу есть, меня постоянно тошнит. У меня не было четырех чертовых часов без проблем с дыханием, и я так напуган. И я скучаю по тебе. Я чертовски скучаю по тебе. Все болит без тебя. Видимо, я буквально не могу дышать без тебя. Я пытался поговорить с королевой о терапевте, лекарствах или чем-то еще, но она не разрешает. Она попросила меня приложить больше усилий и сказала, что я могу «незаметно ущипнуть себя за кожу», чтобы встряхнуться и сосредоточиться. Это не работает большую часть времени. Другие способы тоже не работают. Пару дней назад я испортил кровью зеленые боксеры, которые украл у тебя... от этого меня еще больше закрутило. Ты не представляешь, сколько синяков теперь на моей коже. Некоторые из них вчера начали становиться светло-фиолетовыми, и с тех пор в моем мозгу прокручиваются всевозможные воспоминания о тебе в твоем чертовом светло-фиолетовом свитере 24/7. Но я все равно не могу сосредоточиться. Появляться на всех этих официальных встречах с недостаточным сном, с узлом в животе и пытаться остановить дрожь и проблемы с дыханием... Я так устал, и я так больше не могу... у меня торчат ребра и кожа бледная. Теперь они закрывают мое лицо косметикой, даже на встречах без прессы, чтобы люди не заметили. Сегодня я снова попытался записаться на прием к психологу или терапевту. Я умолял ее. Я плакал и умолял об одном единственном сеансе, но она сказала мне перестать драматизировать и взять себя в руки. А потом она вышла из комнаты для обсуждения своего следующего публичного выступления. Я... я хочу, чтобы я значил для нее больше. Я хочу, чтобы у меня был шанс получить помощь. Пожалуйста, скажи своей маме, что она идеальна и красива, и я скучаю по ней. Скажи ей, что мне так, так, так жаль, что я не смог сдержать свои обещания. Она поймет, что я имею в виду. Скажи ей, что я пытался быть сильным, пока все, что во мне было, не истощилось и не исчезло. И что я благодарю ее. За прекрасные ужины и за этот чай в 3 часа ночи и за эти чудесные, искренние и теплые объятия. Приятно осознавать, что она была и будет рядом с тобой в это ужасное время. Я хочу, чтобы ты знал, что ты последний человек, которого я обнимал. Ты последний человек, который коснулся меня. Почему-то меня радует, что так получилось. Я знаю, что объятия и мои слова были слишком сильными, слишком запутанными и слишком ранними для тебя... но я должен сказать тебе, что люблю тебя. Я знаю, что ты не можешь любить меня в ответ, что я недостаточно хорош, честен, красив или недостаточно умен... но я тебе нравился. Ты был настоящим. И ты подарил мне самые прекрасные воспоминания в моей жизни. Я не могу отблагодарить тебя за это. Я не знаю ни о загробной жизни, ни о небесах, ни о чем другом. Надеюсь, я снова увижу Эрика. Я надеюсь, что он не слишком разочаровался во мне и сможет простить меня за мои неудачи. Если бы ангелы-хранители были чем-то особенным, я бы был твоим или твоей семьи. Ты заслуживаешь защиты и помощи, и мне бы очень хотелось увидеть кем ты становишься. Если одно из шоу, которое мы с Эриком смотрели, верное, то загробная жизнь — это повторение ваших лучших дней. Если бы мне пришлось выбрать только один день, чтобы пережить всю вечность — надеюсь, ты знаешь, какой это был бы день. Цвет снова фиолетовый. Я приложил фотографии. Прости, что не поделился ими с тобой раньше, я был напуган, и почти не узнавал на них себя. Но я хочу, чтобы ты их увидел и запомнил. Пожалуйста, запомни меня таким. Смеящимся и шутящим в твоей постели, покрывая засосами и беспомощно пытаться позировать с накрашенными ногтями и тем крошечным макияжем глаз, который ты мне сделал. А потом все испортить смехом, слезами, поцелуями и размышлениями о том, есть ли какая-то параллельная вселенная, где мне позволено появиться вот так с тобой на школьном балу. Не могу поверить, что у меня никогда не было возможности потанцевать с тобой, но, может быть, так будет лучше. Я надеюсь, что тот, с кем ты в конечном итоге будешь, поймет тебя, полюбит и будет ценить больше, чем я когда-либо мог... он будет достоин твоей любви. Я должен идти. Мне жаль, что таблетки принимают участие в том, что я делаю, и я знаю, что ты рассердишься на меня за это. Но я беспокоюсь, что если я обойдусь без них, то они найдут меня вовремя, скроют шрамы и отправят на назначенную публичную встречу, за которой последуют встречи и стратегии в социальных сетях… завтра. Или, если они добрые, на следующий день после этого. Как и предполагалось, они забрали мой телефон... так что, даже если я почувствую эффект до того, как все закончится, я не смогу позвонить тебе пьяным и не в своем уме как в прошлый раз. Я до сих пор сожалею об этом или... в гребаной сложной смеси эмоций о той ночи и следующем утре. Но я остаюсь при том, что сказал тогда. Все в моей жизни фальшиво и так безнадежно с тех пор, как Эрик умер. Но ты не фейк. То, что у нас было, не было подделкой. Ты красивый и добрый, и ты был совершенно прав, когда говорил, что мы не сделали ничего плохого. Я тебя люблю. Если моей смерти недостаточно, чтобы отвадить от тебя и твоей семьи жутких репортеров и журналистов, увлекающихся детской порнографией, пожалуйста, свяжись с Фелис, чтобы получить частную охрану. Я отправил ей электронное письмо со всеми подробностями, включая способ финансирования этого. Еще раз, я очень сожалею обо всем, через что тебе пришлось пройти, через что тебе пришлось пройти из-за меня и из-за этого гребаного видео. Позаботься о себе и постарайся вести самую удивительную, свободную, дикую и странную жизнь. Ты заслуживаешь не меньше. Вилле