***
В эту ночь погода была необычайно свирепа. За большими панорамными окнами, которые открывали вид на царский сад, где так любила читать матушка, бушевал гром, сверкала гроза, а с неба лил дождь. Будто Тор взбесился из-за очередного упрека их учителя в том, что царевич не внимателен, и ему следует взять пример с младшего брата, который примерно конспектировал их уроки. Тор никогда не любил сидеть за книжками, и в такие моменты шипел, что он посмотрит, как его брат так же успешно будет показывать себя на боях мечами. Чем старше они становились, тем меньше Локи понимал своего брата. Они всегда были вместе, вместе подсунули лягушку леди Фрейе за обедом, за что получили наказание от родителей и лекцию, что этот поступок не достоин царевичей Асгарда. Вместе пробирались на кухню перед ужином, чтобы стащить любимые медовые пироги, обаяв всех служащих кухарей. Вместе ввязывались в игры с придворными детьми, выступая всегда одной командой. Но в последнее время Тор все больше стал проводить время с миледи Сиф, смешливой и бойкой светловолосой девчонкой, что втайне нравилась Локи, хоть он бы и в жизни в этом никому не признался, иначе его бы подняли на смех. И тремя мальчишками: Вольштагг, Фандрал и Хогун, появившимися при дворе не так давно. Тор больше не хотел придумывать забавы с Локи, а его друзья все время говорили ему, что он не дорос еще играть с ними, ему стоит пойти в группу для малышей. Локи злился, сопел и смотрел на Тора в надежде, что вот сейчас брат поставит их на место. Но Тор лишь из раза в раз произносил: — Да, Локи, пойди позанимайся с учителем Хельги. Скажи, что мне не здоровится, — спешно проговорил Тор, уже отворачиваясь от него в сторону своих друзей. — И родителям ни слова, хорошо? Локи раз за разом проглатывал свою обиду и молчал, запирался в библиотеке и просил у учителя дополнительные уроки, за что получал его похвалы. Локи мечтал, что когда они вырастут, он увидит все, о чем ему рассказывали своими глазами. Побывает в Мидгарде, Ванахейме, откуда прибыл Хогун. Правда, ему бы не хотелось оказаться в Йотунхейме, среди ледяных великанов, что по рассказам взрослых едят непослушных детей. И вот в эту беспокойную ночь, Локи пытался спрятаться под слоями одеял от этого шума и жуткого холода, горящий камин не согревал его тонкие конечности, и Локи продолжал клацать зубами в попытках уснуть. Бросив это дело, Локи выкарабкался из горы одеял, укутавшись в одно, не желая искать свои одежды в темноте. Обувшись, он тихо выскользнул из своих покоев, слыша сопение Тора из соседних дверей. Маленький царевич отправился в царскую библиотеку, где надеялся застать матушку, подолгу там засиживающуюся за очередным древним фолиантом. Надеясь не встретить слуг и не получить замечание по поводу вопиющего нарушения правил, Локи тихо добрел до заветных дверей. Проскользнув внутрь теплого помещения, царевич моментально осознал, как сильно замерз в продуваемых коридорах. Найдя их секретный тихий уголок, Локи увидел маму в мягком кресле, что и правда держала в руках книгу, а на столике рядом стояли ваза с увядающими под конец дня цветами, чайник с ещё горячим чаем с мятой и наполовину пустая чашка. Матушка перевела взгляд на него, едва услышав его шаги, а сейчас смотрела на него ласковым вопрошающим взглядом, приподняв брови. Отложив книгу, она нежно улыбнулась ему и тихо спросила своим мелодичным голосом: — Что случилось, сокровище мое? — Мне страшно, мама, — нехотя промолвил Локи, передернув плечами. Он терпеть не мог говорить о своих слабостях, но мама была той, перед кем у него не было нужды скрываться. За окнами вновь грянул гром, и Локи невольно вздрогнул. Фригга лишь ласково ему улыбнулась и раскрыла руки в приглашающем жесте. Локи тут же воспользовался возможностью и скользнул в ее теплые объятия. От нее всегда пахло розами из ее сада, чаем с мятой, медом, чернилами и страницами из древних фолиантов. От нее пахло домом и безопасностью. Уткнувшись ей в шею, Локи чувствовал, как матушка ласково гладила его по его темным непослушным волосам, которые он только начинает отращивать, и тихо напевает ему их колыбельную, которую всегда пела им с Тором, когда они были совсем маленькие. Чувствуя, как Локи начинает расслабляться и согреваться в руках матушки, он повернул голову в сторону и посмотрел на книгу, лежащую на подлокотнике. Обуреваемый любопытством он поинтересовался: — А о чем эта книга, матушка? Фригга разомкнула руки и посмотрела ему в лицо. Кивнув ему на соседнее кресло, в котором он тут же поспешил поудобнее разместиться, все еще кутаясь в одеяло, матушка налила ему горячий чай и передала кружку, в которую он тут же вцепился подрагивающими пальцами со вздохом облегчения. — Это сложно объяснить, сынок, — Фригга, улыбнувшись, взяла в руки поникшую белую розу из вазы с цветами. — Будет проще показать. В ее руках появилось золотое свечение, что окутало усталую розу, постепенно возвращая ее к жизни. Фригга сосредоточено смотрела на цветок, чуть нахмурившись, отчего между ее светлыми бровями возникла маленькая складка, а ее губы шептали древнее заклинание, которое Локи пока не знал. Не смея противиться несгибаемой воле Царицы, роза, в конце концов, приобрела снова цветущий вид, будто только срезана с куста. Локи в восхищении смотрел на это чудо, не смея отвести взгляд, и затаил дыхание. — Эта книга о том, как залечить чужие раны и вновь вдохнуть жизнь и силы в раненых, — тихо проговорила матушка, смотря на него с улыбкой и ставя розу обратно в вазу. — Я тоже хочу научиться лечить раненых, — с запалом проговорил царевич, подавшись вперед. Фригга лишь ласково улыбнулась и рассмеялась. Ее смех был подобен звону колокольчиков, а сама она искрилась теплотой. — Когда-нибудь ты обязательно этому научишься, Сокровище мое. А сейчас допивай чай, пока он окончательно не остыл, и ступай к себе и постарайся поспать, — мама с любовью погладила его по щеке. — Я боюсь уснуть, мне снятся бури, а я совсем один и не могу добраться домой, — Локи стыдливо уставился в чашку, не решаясь поднять взор на Фриггу. Мама чуть склонила голову на бок, поймала его взгляд и, чуть сжав его плечо, промолвила: — В нашей жизни будет еще много бурь и гроз, но ты должен помнить, что им нас не сломить. Мы с ними справимся, и после бури над нами снова воссияет солнце. Так будет всегда, и ты никогда не будешь один. Мы есть друг у друга, помни об этом. Выйдя от мамы в другом расположении духа, Локи смелее, но все еще тихо, крался в свои покои, стараясь не обращать внимания на раскаты грома. Чем ближе он подходил, тем быстрее его покидала вся храбрость. Он представил, что он вновь один в темных покоях, трясется, в попытках уснуть и согреться. Проходя мимо дверей Тора, Локи остановился и нерешительно отворил дверь. Тор спал, посапывая, раскинув конечности в стороны. Одеяло сбилось кучей в его ногах и норовило свалиться на пол. Локи тихо подошел к кровати, все еще кутаясь в собственное одеяло. — Тор, — шёпотом позвал Локи. Когда брат даже ухом не пошевелил, Локи позвал громче: — Тор! Дернувшись, Тор разлепил веки и недовольно уставился на младшего брата: — Чего тебе? Локи, видя его возмущение и внезапно почувствовав стыд, подумывал уже соврать и удалиться к себе, но вновь сверкнувшая за окном молния заставила его сказать правду: — Я не могу спать, — тихо признался он, потупив взгляд в пол. — Ты серьезно? — Тор поднял брови, а уголок его губ приподнялся в ухмылке. — Это всего лишь гроза.***
Вырвав себя из воспоминаний, Локи осознал, что вцепился в штурвал их маленького летательного судна, если его вообще можно назвать так. Заставив себя расслабить конечности, он выпрямил спину и вздернул подбородок, настраиваясь на их безумный план. Переведя взгляд на Тора, Локи увидел, что тот все так же сидел подле своей смертной, но смотрел на него с необычайной для себя задумчивостью. Локи в ответ с вызовом поднял бровь, на что Тор вздохнул и отвел взгляд. Локи в раздражении тоже посмотрел на горизонт, где сгущались тучи, и никакого солнца пока не предвещалось. Незаметно переведя дух, Бог обмана упорно пытался опять не удариться в воспоминания о Фригге, чтобы сохранить трезвый рассудок. И чтобы цепкие пальцы ледяного ужаса от предстоящей самоубийственной затеи не задушили его, он стал вновь и вновь прокручивать детали их плана. Все что помогало ему держаться — его гнев. Даже не так, ярость. Безудержная ярость подпитывала его последние два года, такая же уродливая, как и его истинное обличье. Локи желал поквитаться с Одином, что врал ему все эти годы, что позволил убить мать. Но больше его обуревало желание разорвать в клочья Малекита. Того, кто отнял у него единственного дорогого ему человека. Как только они избавятся от эфира, он лично вспорет ему глотку, будет с удовлетворением смотреть, как тот захлебывается в своей же крови, а из его взгляда постепенно утекает жизнь. И только когда тот испустит свой последний ничтожный вздох, Локи умерит свой гнев. Но для этого надо, чтобы их план прошел как надо. А чем больше Локи обдумывал его, тем больше находил "если" и "но". Оставалось уповать на исключительное везение Тора и его собственную живучесть. Конечно, все не могло пойти по плану. Они спасли смертную, но уничтожить эфир им не удалось. Локи всегда молниеносно соображал, но даже для него все произошло быстро. Вот они разыгрывают перед Малекитом спектакль, Тор пытается уничтожить эфир, а вот они уже ввязались в битву. Заклинания и клинки летели в противников раньше, чем Локи успевал оформить свою волю. Магия ощущалась как его рука, как часть его самого. Он видел краем глаза, как смертная скрылась с поля боя в более безопасное место, как Тор отбивался от Алгрима. И видел, как брат начинает проигрывать. Сколь бы Локи не твердил о своей ненависти, обиде, но он не мог позволить брату погибнуть. Нет. Он этого не допустит. Поспешив к Тору на выручку, Локи призвал большой клинок, в другой руке запрятав взрывающее устройство. Вонзив клинок в Алгрима, Локи в напряженном удовольствии наблюдал, как тот перевел свой взгляд на него. Чего трикстер не ожидал, так это того, что тот использует его же оружие против него самого, выбив из него дух. Слыша крик Тора, Локи из последних сил прицепил к этой твари устройство и полетел на землю, куда Алгрим его толкнул. Локи смотрел, как эта тварь не ожидала от него трюка со взрывчаткой, и, не обращая внимания на боль, со злорадным удовлетворением и превосходством произнёс: — Увидимся в Преисподней. Когда Алгрим исчез, не оставив и следа своего существования, у Локи закончились и силы, и храбрость. Пытаясь вдохнуть, он увидел, как к нему подбежал нахмуренный и взволнованный Тор. Приподняв его голову, он стал в скорбном гневе причитать: — Ну что ж ты, глупый, не послушал. Локи чувствовал, как жизнь его покидает. Он смотрел в глаза своего брата, и впервые за долгое время почувствовал, что сделал правильный выбор. Он может сколь угодно язвить, провоцировать и кричать о своей ненависти, но вся правда в том, что он любит своего брата. Пусть и не по крови. И если ему суждено умереть, то сделать это ради того, кто ему дорог хороший способ. Он не смог спасти маму, но смог спасти Тора. Оставалось надеяться, что Тор завершит их дело, а Локи знает, что тот справится. — Верно, я был глуп, — делая прерывистые вдохи и стараясь держать глаза открытыми, проговорил Локи. — Так глуп. — Эй, не умирай, слышишь, — Тор со слезами на глазах отчаянно пытался взывать к нему. Наверное надеялся, что произойдёт чудо, что Локи встанет, как ни в чем не бывало, и они пойдут домой, где их будут ждать родители. Что все будет как прежде. Локи бы тоже этого хотелось, но этому уже не суждено сбыться. — Прости, — едва дыша, проговорил Локи, извиняясь за все сразу. — Прости. — Ш-ш-ш, все хорошо, — успокаивающе сказал Тор, а его глаза молили Локи не сдаваться. Локи со слезами смотрел на него и жалел, что уже ничего не исправить. — Хорошо, все хорошо, — сдерживая слезы, Тор не отводил взгляд. — Отец все узнает, и, поверь, он простит. Тор кивал ему, заверяя, что все можно исправить, лишь бы Локи жил дальше. Глупый. Он ничего не понял. Прошли те времена, когда Локи упорно пытался заслужить одобрение и гордость Одина. Нет, ему это уже не нужно. Он просто хотел защитить свое. Локи бы хотелось шаловливо улыбнуться и упрекнуть Тора в том, что он опять не улавливает сути, но тело его уже почти не слушалось. — Я сделал это для тебя, — на последнем издыхании произнес Локи и почувствовал, как жизнь покинула его. Закрыв глаза, он только мельком услышал полный горестного отрицания крик Тора. Он лишь надеялся, что может быть, лишь может быть, он заслужил увидеть маму, прежде чем отправиться в царство к Хель. Заслужил сказать ей, что он глупец с непомерной гордыней, что он любит ее, и не смел бы желать лучшей матери. Он страстно желал, чтобы последними словами, что она от него услышала, было не то, что она ему не мать. С этой последней мыслью он впал в беспамятство.***
— Локи, это всего лишь гроза. Локи подавил желание вжать голову в плечи и, дернув плечом, ответил: — Я знаю, но как только я закрываю глаза, то чувствую, как тучи сгущаются, а я совсем один и не вижу выхода. И как бы я не пытался бежать, я топчусь на одном месте, а вокруг ни души, только холод и пустота. Тор несколько секунд смотрел на него, и Локи подумал, что тот снова начнет насмехаться, но брат лишь вздохнул, подтянул свое одеяло и подвинулся, освобождая вторую половину для Локи: — Падай, только учти, я соплю и могу пинаться, если ты помнишь. Локи мгновение переминался с ноги на ногу, упрекая себя в трусости, но все же лег в кровать, укрывшись своим одеялом как положено. Посмотрев на спину Тора, он нахмурился и спросил: — Как ты думаешь, это пройдёт? — Что? — в непонимании переспросил Тор сонным голосом. — Ну, гроза, — поежившись, ответил Локи. — Конечно, это же временное явление, — Тор вздохнул и перевернулся к нему лицом. — И над нами снова воссияет солнце, а мы будем все вместе? — Да, Локи, — Тор устало нахмурился, а затем улыбнулся. — Знаешь, у меня есть идея. В следующий раз, когда ты заблудишься во сне, позови меня, я же всегда рядом. Я тут же примчусь, а там и на небосводе засияет солнце. — А если ты не придешь? — Локи нахмурил брови и в сомнении поджал губы. — Приду, конечно, я же всегда рядом, — с запалом возразил брат. Локи, дрожа от холода, чувствовал, как его начинает затягивать сон, но сопротивлялся из последних сил: — Обещаешь? — Обещаю, — ответил Тор и накинул на него свое одеяло, а сам придвинулся поближе. Наконец, чувствуя себя в тепле и безопасности, Локи поддался сну с улыбкой на губах и знанием, что он не один.