Балтовая почта

Прагматикота — это огромный город под Адом, где создается два типа нашей реальности: настоящая и сновидческая. 

Когда Тэкера-окко открыла глаза, то уже совсем ничего не помнила. Она проснулась совершенно иным существом, чья жизнь на несколько мгновений превратилась в пепел и затем началась заново. Священное Древо Красоты ушло в глубь ее тела, как и задумывалось Лордом Накомиссом изначально. Теперь корни и ветви спокойно, равномерно процветали внутри инокотэ, наполняя ее прекрасной магией. Тэкера сама на себя стара не похожа! Коралловый нежный цвет обволок радужку глаз, стекло приобрело молочный приятный оттенок с румянцем, вытянулись формы и прелестно завились черные пряди. Отныне ей не шел агрессивный красный цвет и огнедышащие драконы. Тэкера-окко превратилась в настоящую инокотэ Красоты. Она стала той, кого темные руки загубили много лет назад, воспользовавшись унынием Лорда Накомисса. Как хорошо, что все встало на свои места!  — Где… я?.. — взгляд Тэкеры-окко был рассеянным и непонимающим, она была похожа на маленького ребенка. — Что… случилось?.. Я учтиво растаптывала гнилые ветви и отметала осколки в сторону, придерживая утихающую желтую руку. Присцилла и Ливси с улыбками меня прикрывали, а Гарасу в это время присел рядом с Тэкерой-окко. Он обнял ее за дрожащие плечи и заботливо поглаживал их, давая своей овасан прийти в себя.  — Все в порядке, — молвил Агимура утешительно. — Тебе стало плохо, и я с друзьями пришел на помощь. Но все уже позади.  Очи Тэкеры-окко забегали туда-сюда по Гарасу, а тонкие брови чуть нахмурились. Она спросила недоуменно:  — Кто ты?.. И где моя сестра?.. Я ничего не помню… Да, инокотэ забыла вообще все, что происходило во время ее недуга. И, конечно, отчасти это было неудобно. Гарасу, кусая озадаченно губу, старался найти оправдание и не поддаться влаге, что мелькала у него на глазах. Спустя неловкую минуту он смог тепло улыбнуться и ответить как ни в чем не бывало:  — Лорд Накомисс приказал ей поддерживать Красоту в Эмпирее, а тебе здесь, в Эйзосекае. А я Гарасу, твой племянник, — Агимура показательно подал ей свою шершавую ладонь и смущенно хихикнул, ожидая реакции инокотэ.  Та ещё несколько минут молчала, заинтересованно разглядывая Гарасу. Взгляд ее внимательно очерчивал ресницы, нос, губы и прочие черты в поисках схожести с Акейн-окко. Агимура же по привычке поправлял лохматые волосы и пальцами смазывал с лица кровь, чтобы выглядеть перед овасан идеально. Он переживал, что характер ее не изменился. И все мы с трепетом ожидали ответа любопытной и вдумчивой Тэкеры-окко…  А потом случилось невероятное. Пока Гарасу поправлялся, инокотэ положила на его шероховатую грязную щеку свою изящную ладонь. Агимура замер в удивлении, а Тэкера принялась его нежно поглаживать и улыбаться. Завороженно, добро и с родственной любовью она произнесла:  — Ты очень на нее похож. Красивый. И тогда из глаз Гарасу плеснули сами собой слезы. Он приоткрыл рот и изумленно посмотрел на инокотэ, долго и слезно переваривая услышанное. Тэкера-окко такой реакции не поняла, по-детски часто заморгав. Она принялась утирать слезы с  щек Агимуры, невинно спрашивая:  — Почему ты плачешь? Эй?.. Но Гарасу ничего не ответил. Он только горячо и крепко обнял Тэкеру, уткнулся в ее грудь и часто зашмыгал, что-то неразборчиво, но трепетно и счастливо шепча. Инокотэ Красоты охотно ответила на его объятия, светло и тепло улыбаясь. Такая улыбка, кажется, появилась на ее лице впервые за долгие годы жизни.  А луна Эйзосекая вновь окрасилась в мерцающий голубой. Дворец Чторисонукотэ также преобразился и посветлел, очистился от крови и сорняков. Снаружи послышались восторженные крики мирорров.  Началась новая эпоха в истории Эйзосекая. Несомненно хорошая!  Это подтвердилось даже тогда, когда мы уже уходили из него. Гарасу сопровождал овасан без своей плотной экипировки, а цуминовцы и прочие «уродцы» не спешили убегать восвояси. Абсолютно все мирроры распрощались с напыщенной идеальностью и надоевшей пестротой. Они стали поистине натуральными и красивыми, как и Тэкера-окко. Она радостно принимала всех поданных, знаменуя о своем успешном выздоровлении и дальнейшем процветании Красоты. Было, конечно, много вопросов про Плод Уродства и Ритуал Очищения, но инокотэ только мило улыбалась, искренне не понимая ни единого слова. Тогда расспросы, к счастью, вскоре стихли, а на их место пришли бесконечные благодарности и восхищенный лепет. Больше никто не боялся гнева инокотэ и не стремился убить Гарасу Агимуру.  Пусть окутанный вниманием мирроров и занятый навалившимися поручениями от своей овасан, он все-таки смог вырваться из толпы на несколько минут и проводить нас. Гарасу выкинул наши лохмотья в ближайшую мусорку, отдал балтовейские сумки и потом долго благодарил за оказанную помощь. Так кланялся, что чуть ли не падал в колени! Ох уж эти эйзосекайцы… — Вы ведь будете ещё заглядывать в Эйзосекай, да? — пылко расспрашивал Агимура, впервые пораженный такой энергией и любопытством. — Теперь сюда можно прибывать гостить просто так! Тэкера после выхода к народу введет сразу множество людской еды, более приземленные стандарты и все такое… Мы будем стараться с ней вместе на благо Вселенной. Никакого тоталитаризма и ущемления других людей! Никаких опасностей и ритуалов… В общем, сказка будет. Придете же навестить, да?..  — Да, мы однозначно будем частыми гостями, не скрывающимися во тьме ночной, — осчастливил Гарасу Ливси с характерной ухмылкой.  — Одно удовольствие теперь будет работать с вашим миром! — улыбнулась с горящими глазами Присцилла. Она всегда любила Эйзосекай и его красивую утонченность, несмотря на строгий режим Тэкеры. И хотела чувствовать себя здесь более свободно, спокойно наслаждаться пейзажами мира без лишних глаз сентораев и не спешить уходить в другие края. А кто из балтовеев не желал этого?! —Как хорошо, что все изменилось! — Мы очень рады, что приложили к этой белой полосе Эйзосекая руку, — дополнила я, с гордостью ощущая нашу действительно  важную роль в спасении  прекрасного мира. С уверенностью могу сказать, что мы проявили высокий балтовый профессионализм в этом деле! Лорд Накомисс будет гордиться нами.  — А я рад, что повстречал вас и приложил руку к спасению Вселенной, — Гарасу игриво подмигнул, а затем поклонился особенно низко, показывая все свое уважение к нам, и произнёс: — До свидания. Очень надеюсь, что мы ещё встретимся. — Обязательно, — кивнул важно Ливси, а потом протянул Агимуре руку и промолвил уже не с ухмылкой, а скорее с благодарной и светлой улыбкой: — У тебя несгибаемая сила духа и огромный стержень внутри. Это похвально и вызывает уважение. У меня такого пока что нет. Не теряй всех этих качеств. Ты крутой, — и пожал Гарасу руку. Явно не ожидавший таких искренних слов и жестов от Черрисена, Агимура широко распахнул глаза, но потом быстро пожал руку в ответ, поднимая уголки губ. Ему было приятно слышать сие признание. И, уверена, оно сподвигло Гарасу и дальше становиться лучшей версией себя, чтобы подавать пример таким существам, как Ливси. Это было бы прекрасно! Присцилла тем временем уже начертила млечный источник и слегка дернула руку, чтобы нити мертвых балтовеев дальше указали путь. Они легли на темно-бирюзовые измеренные пространства, что вели в сторону Прагматикоты. Мы ещё раз тепло попрощались с Гарасу, обняли его в последний раз и затем скрылись в космических просторах. Портал закрылся, а вместе с ним исчез аромат зеленого чая, чарующие звуки сямизо и красивые стеклянные виды. Зато желанная стрела из стекла ёдуриеда мирно покоилась у Прис в рюкзаке. Мы вновь неслись по измеренным пространствам, следуя за золотыми нитями в Прагматикоту — третий по счету мир из письма нечто. Точнее не совсем мир, а огромный мегаполис, где создавались реальности нашей Вселенной. О Прагматикоте я практически ничего не слышала ни от папы, ни от мамы. Если и удавалось почерпнуть у них какие-то крупицы информации, то ненадолго. Эти кусочки были настолько ничтожны, что рассеивались в голове на следующие дни. Даже во время тренировок мы с балтовеями не посещали это место. Какое-никакое представление о загадочном городе помогли составить только мои любимые энциклопедии из местных библиотек Острова Комет. И все.  Но оно и логично. Балтовеям зачастую было просто незачем посещать Прагматикоту. И это не из-за того, что там, может быть, опасно и непригодно, нет. Дело все в том, что Прагматикота ничего не доставляла через Балтовую почту. Ее главные товары — сны и реальность — уже были распространены повсюду: и в космосе, и в мирах, и в наших головах. Даже прагмадисы, тамошние духи, почти ни в чем не нуждались. Ткали и ткали себе реальности, и на все им было глубоко наплевать. Лишь в редких случаях балтовеи могли доставлять какие-то незначительные безделушки или ткани для их фирменной городской формы.  Но тем не менее Прагматикота все ещё играла огромную и безоговорочно важную роль в эволюционном балансе. Благодаря ей Балтовая почта регулярно и непрерывно продолжала свою деятельность, а значит, наша Вселенная развивалась и росла дальше, наполняясь новыми событиями и измерениями. И мне, конечно, было безумно интересно побывать в этом волшебном городе снов и реальности…  Но и одновременно было безумно тревожно и страшно. Прагматикота была третьим измерением, а я — третьей балтовейкой, последней из нашей компании, чей сгусток душевной гармонии ещё не подорвали дисхармоны. Я была последней Принцессой дисбаланса Демиру, и только мне оставалась окунуться в темную пучину старых травм и кошмаров. Лишь мне осталось узнать ужасающую правду о себе и своей жизни, изменить свое мировоззрение и раскрыть сгусток нараспашку. А делать мне этого очень не хотелось, до судорог! Я бы так и продолжала изучать свои руки, спасать друзей из беды и печалиться от воспоминаний Лорда Накомисса…  Но обе руки ехидно пульсировали и соединяли свою магию друг с другом, давая понять, что так просто мне не отделаться. Аномальная балтовая сила в них так и пестрила, желая все больше раскрыться предо мной, показать, что меня ждёт дальше. Желтая раскрывала ужасные картины будущего и яростно требовала восстановления всех вселенских балансов, а черная подливала масло в огонь, образовывая галлюцинации. В висках по обыкновению больно застучало, перед глазами все поплыло, а тело перестало слушаться. Я с липким страхом наблюдала за раскрытием ядреных дыр Хаоса, плачущими ангелами и ликующей девушкой с глазом во лбу. Было много крови, каких-то непонятных кругов и свечений, жутких образов принцев и принцесс, а также все тех же лоскутов яркой одежды и прядей розовых волос. Хотелось зажмуриться и нащупать плечи друзей, вцепиться в них и никогда не отпускать. Хотелось просто убежать от всех этих ужасов, отрезать себе чертовы руки и просто услышать прекрасные звуки тишины. Влияния дисхармонов ещё не происходило, но я уже сходила с ума. И как Присцилла с Ливси справлялись со всем навалившимся дерьмом?!  У них его было в два раза больше, чем у меня, так почему… Господи, какая же я слабая дура! — Эй, крошка… Вдруг прямо над ухом я услышала знакомый голос и почувствовала на плечах чужие холодные руки. Образованная от магии моих рук галлюциногенная среда оказалась пригодна для Дисхармона-Посланника. Расуль появился из ядреной дыры и теперь прижался ко мне, дыша над ухом и массируя напряженные мышцы.  Я сглотнула и поежилась. Только его ещё не хватало! — Вдохни и выдохни, — шептал он размеренно, и мое тело не сразу, но поддавалось его речам. Внутри я, конечно, ошалела.— Расслабься. Вот так… — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась, боковым зрением смотря на Расуля.  — Сопровождаю, — ответил он и пожал плечами, как ни в чем не бывая.  Но я быстро напряглась вновь, сжимая зубы. — Я не буду слушать твой бред и танцевать какие-то брачные танцы.  — Во-первых, мы ещё ничего не танцевали, Ариша, — Расуль хихикнул и прижался к моей щеке, начиная изредка тереться. — Во-вторых, пугать людей — моя профессия и пища. Я обязан был появиться пред тобой в таком свете, чтобы начать подготавливать твой разум к дальнейшим событиям и манипуляциям. А работы у меня ещё много. Видишь, как взбесились твои руки от волнения перед неизвестным? Он провел пальцами по моим ладоням, но почти тут же отпрянул, кусая губы от боли. Что черная, что желтая рука его обожгли. И вправду взбесились, да… Мои щеки сразу стыдливо покраснели, а ладони вспотели. Я опять показала себя глупой трусливой девочкой. — Ты только не волнуйся, — вздохнув, продолжил молвить Расуль. Теперь его руки задержались на моей талии, — и ничего не бойся. Знаю, это будет трудно. Мы, дисхармоны, не знаем пощады, особенно когда дело касается плана госпожи Демиру. Все ожидают пробуждения Принцессы родственного дисбаланса. Ты последний ключ к раскрытию Плеромы. Это ужасно для тебя, но желанно для нас. Тебе придется повидать много дерьма в Прагматикоте, много жутких секретов узнать, может, даже горько  поплакать… Будет много кошмаров, связанных с твоим детством. С мамой, с папой, с твоей силой… Тебе будет ужасно больно и неприятно, я знаю.. Я внимательно слушала Расуля и удивлялась. Конечно, он несомненно был самым странным дисхармоном из всей шайки, и такой смене настроений нечего было изумляться, но все же… Это было неожиданно. Расуль так нежно говорил со мной, так заботливо касался и вроде как переживал, предупреждая о страшных испытаниях в Прагматикоте. Я не могла понять его мотивов, не ощущала никакой пошлой дисхармоновской подоплеки. Расуль просто говорил со мной искренне и от души, не пытаясь образовать порочный вихрь Хаоса и свести меня с ума окончательно. Он и впрямь напоминал посланника, желающего предостеречь от опасностей. Правда, ради выгоды Демиру, но все равно… Это ещё больше вогнало меня в горячую краску и посеяло мурашки по всему телу. Я вновь вспомнила доброго и милого Руслана. И подумала, что желания Демиру он исполнял с некой натяжкой и скрывался за масками ехидного хищника, потому что так было надо… — Но ты должна справиться, — шептал Расуль, — ибо очень сильная духом девушка. Я-то знаю. Мы прошли с тобой огонь и воду, и вскоре воссоединимся навеки. Пройдет черная полоса, начнётся белая, наша с тобой. Чтобы это случилось как можно скорее, я буду стараться помогать тебе. Если в Прагматикоте будет совсем худо — зови меня.  — Ты же делаешь это ради Демиру, верно? — я решила подорвать его красноречие и вернуть в привычную среду Хаоса, чтобы заглушить свои проснувшиеся теплые чувства. Не могла поверить, что Расуль молвил все эти любовные вещи искренне. — На самом деле тебе на меня наплевать…   Но я вновь услышала от Расуля то, что совсем не ожидала… — Я никогда не смогу быть к тебе безразличен или жесток по-настоящему, ибо только для тебя я был рожден. Ты моя жизнь, Арина.  — Эу, Аринчелла, ты с кем там так интимно шепчешься? Как только я услышала голос Ливси, то Расуль тут же испарился у меня на глазах. Не осталось следа и от хаотичных дыр, и от мечущихся тел, а плач ангелов и крики людей наконец-то стихли. Вновь всплыли родные облики друзей и глубинные просторы космоса. Измеренные пространства и золотые нити уже вели вниз, и мы становились все ближе к Темному Лесу, а значит, и к Прагматикоте.  — Ой все, Аришка витает в облаках, — мне понадобилось несколько минут, чтобы очухаться от галлюцинаций собственных рук, и Ливси воспринял это как предлог для подбадривающей шутки. — Думает, наверное, о секси-дисхармонах. Или и каких-нибудь секси-демонах с рожками. Все, не мешаю. Я вдруг хихикнула, представляя, как бы Расуль обрадовался такому вердикту от Черрисена. — Ливси, нехорошо, — а вот Присцилла строго помотала головой. Она абсолютно ко всему относилась серьезно и чаще всего не принимала таких шуток. Редко что могло ее рассмешить, Косбири всегда была сконцентрирована на деле. Я мечтала услышать ее смех средь тишины когда-нибудь!  — А вот ей смешно, — Ливси кивнул в мою сторону, ехидно щурясь.  — Совсем немного, — начала оправдываться я, наконец отвлекаясь от навязчивых реплик Расуля в ушах.  — А если серьезно, — повернулась и Присцилла, взволнованно и одновременно сосредоточенно смотря на меня, — почему ты замираешь на несколько минут в измеренных пространствах? Я уже такое замечаю не в первый раз. Ливси тоже. Раньше, когда мы только тренировались, у тебя такого не было… Это все от рук, верно?  Я взглянула на свои руки в перчатках и принялась пристально их рассматривать. Теперь магия вернулась в норму. Продолжали игриво мелькать черные искры и нежно переливаться желтые. Они словно на данный момент показали мне все, что хотели, и уже спокойно функционировали, как ни в чем не бывало. Нехило так развились с первого проявления… Я прикусила губу.  — Да, Прис, они самые, — и начала легонько водить ими из стороны в сторону, наблюдая слитие черных и желтых потоков волшебства. — Руки начали активно проявлять себя с Механисмуса. Сначала пробудилась черная. Это оказалась вложенная частичка дисхармонов, что позволяет видеть изнанку Хаоса и все, что связано с ним. С помощью черной руки я могу так же, как и дисхармоны, кушать чужую гармонию.  — Кошмар… — сглотнула Сцилла, с опаской рассматривая черные фаланги.  — Я скудный ужин, — усмехнулся легко Ливси. Я же продолжила:  — А вот в Эйзосекае пробудилась желтая. Это уже, я так понимаю, балтовая частица. Она позволяет читать чувства и эмоции остальных существ, заглядывать в будущее и… С помощью нее я могу восстанавливать гармонию. Те же тамаси и Тэкера-окко… Это все магия желтой руки.  — Прости, что задраматизировали тебе мозги, — отшутился вновь Черрисен, хотя эта шутка уже походила на извинения, учитывая, что за друзей и их судьбы  я переживаю даже сейчас.  — Интересно… — Присцилла легонько коснулась моей желтой руки и аккуратно провела вдоль. Затем вопросила: — Но причем здесь сила дисхармонов? Почему именно ты стала ее обладательницей, а не кто-то из нас?.. От этого логичного вопроса сдавило в горле. Мне давно стоило над этим задуматься. Все же если бы дисхармоны захотели поселить свою силу искусственно для хаотичных планов, то они бы вложили ее всем. Но почему-то черная поглощающая магия была… только у меня. И, кажется, она текла в моих венах всегда. Черт возьми, что же задумали эти проклятые слуги Демиру? И она сама?   — Галлюцинация передала мне, что об этом я узнаю в Прагматикоте, — ответила в итоге я и удрученно вздохнула. — В общем, не только вам приходится несладко. Я торжественно с вами! — Ну и фу, — отмахнулся Ливси с характерным отвращением. — Тебе в этих галлюцинациях нечего делать.  — Мы будем стараться тебе помогать, как и ты нам с Ливси, — на этот раз Присцилла тихонько подняла уголки губ, пытаясь хоть как-то поддержать. — Все вместе с тобой будем переживать. И отпугивать дисхармонов. — Ага… — только и промямлила я, опуская руки. А потом перед нами наконец-таки предстал  Темный Лес. Глухой и угрюмый, он совершенно не радовал глаз и сеял внутри ужасающее чувство дискомфорта. Земля его была багряной и сухой, на ней не росли ягоды и цветы. Куча ям, окровавленных кустарников и сгнивших черных деревьев преследовали всюду. Они укрывали всякого своими плешивыми смоляными ветвями от всей Вселенной, заставляя оказаться один на один с безмолвной мертвой мглой. И в этой самой кромешной и слепящей мгле виднелась узенькая тропинка. Она вела в тускло освещенную красным сиянием чащу, в коей ютились хищные волки и барсы. А в чаще находилась полыхающая зловонная дыра, из которой слышались бесконечные, душераздирающие стоны и крики осужденных душ… — Ад, — максимально тихо промолвила Присцилла, чуть ли не давясь своей слюной от страха. Меня тоже начинало тошнить. — Даже не верится, что ангелы имеют силы сюда спускаться, чтобы передать отчеты… — и я облокотилась на одно из деревьев, пытаясь отдышаться и как можно дольше не смотреть в злополучную чащу.  — Не верится, что из Ада поступают заказы, которые мы должны рано или доставить… — сглотнула в ответ Прис. — Может, простым чертам, а может, даже самому Сатане… — Жуть! — пискнула я жалобно, ежась от противного холода. — Ой, больно Сатане от вас че-то нужно, — отмахнулся расслабленно Ливси. — Он Демон Гнева, а вы вдвоем злитесь как котики. А я как амеба. Даже души незачем брать. Расслабьтесь. — А есть ещё Демон Уныния… — Присцилла все больше превращалась в клубок страха. — Вдруг он прямо сейчас на нас… — Уверен, начальник часто поднимает ему настроение, — все успокаивал Ливси. А черные лапы деревьев все больше окунали нас с Прис в пелену тревоги. — Уааа, и как у Лорда Накомисса только смелости хватает! — вскрикнула я. — Нам, Слава БОГУ, — произнёс наконец Ливси и звонко усмехнулся назло грешным деревьям, — не в ту дыру нужно лезть. А в эту.  Он указал на ещё одну дыру, но менее огромную и жгучую. Она находилась в другой чаще Темного Леса, почти на опушке. И светилась не алым жутким пламенем, а зачаровывающими неоновыми огнями и искрами. Там не было криков грешников, а только взбудораживавший лепет прагмадисов и великое множество тканей реальности и снов. Они разбросались по всему городу, очерчивая яркие небоскребы и улицы. Работа там бесконечно, но не мучительно кипела. Я готова была стремглав побежать туда и прыгнуть бомбочкой. Прагматикота, конечно, скрывала много секретов и безумств, но была уж точно лучше Ада. Присцилла с ее зеленым лицом и вымученным взглядом тоже так думала, уверена. Ливси, правда, со смешком в глазах поглядывал в горящую сторону, но ладошки-то его все же вспотели. К тому же, в чаще, ведущей к Аду, замелькали глаза хищных барсов. Нужно было сваливать как можно скорее.  И тогда я, взяв всю свою смелость и силу в кулак, первая понеслась прямиком в дыру Прагматикоты. За мной вслед прыгнули и ребята.                                  *** — Ох, надо же, какое редкое зрелище! Балтовеи с неба падают! — Особенно нечасто увидишь мерифри, чилдао и ланши разом.  — Мистика какая-то. Кто заменил сегодня господина Ахира за веретеном и наплел в нашу реальность балтовеев? — Так это ж, Балтовая почта ломается из-за нападков Хаоса, и с этим уже который день пытаются что-то сделать. Вы что, не заглядывали заранее в отдел реальности августа тридцатого года? — Заглядывали, но я вот лично думала, сюда  прибудут давать приказания директоры или сам Лорд Накомисс! Господь ведь ничего не сказал по поводу балтовеев, а только общую реальность, как всегда! — Директоры контролируют в оба глаза Балтовую почту и ее работу, а Лорд Накомисс сейчас не в состоянии что-либо решить. Логично, что послали балтовеев справляться с этой проблемой.  — Ах, но что им нужно от Прагматикоты??? — Чем мы могли бы помочь??? Неон ямы Прагматикоты оказался слишком жгучим. От него глаза заволокло яркой пеленой, и тело потеряло всякую координацию. Мы с ребятами несколько минут бесхребетно ежились друг на друге, пытаясь прийти в себя, и слушали чьи-то взволнованные разговоры.  Затем пелена спала, руки и ноги снова задвигались, я наконец раскрыла глаза… И увидела десятки прагмадисов, склонившихся над нами. С полупрозрачными телесами разных оттенков, узорчатыми вычурными рогами и выразительными горящими глазами. Они любопытно оглядывали нас с ног до головы, указывая пальцами и восторженно что-то восклицая. Для них мы были как редкие экспонаты местной выставки, фантастические твари, выловленные опытными охотниками. Все в нас было необычно для существ Прагматикоты: и твердые телеса, и выразительные пастельные черты, и, конечно, балтовые ордеры на левом плече. Мы явились совершенно неожиданно и совсем не для того, чтобы передать какое-то послание или отдать какую-то посылку... Для Прагматикоты в кои веки был индивидуальный заказ, который мы собирались забрать. Прагмадисы это понимали, и теперь любопытство съедало их заживо. Они так и толпились над нами, закрывая собой переливающееся небо со сверкающими небоскребами и все гадая:  — Балтовеи, балтовеи! Что нужно Хаосу? Мы не знаем, скажите вы! Это реальность сентября? — Реальность 22 века? Или, может, сразу 666-го? — А может, что-то из Сонной Пучины? Сон про выпадающие зубы? Стол из шоколада? Конец Света? — Или, может… что-то сексапильное???? — Ну вы даете! — Ливси захохотал во весь голос, первым вставая на ноги и потягивая нас за собой. Прагмадисы аж вздрогнули. — Нет, точно не сексапильное и не 22 век… Нам для Хаоса нужен… эм… нужно… Живой… Как же его… Однако Черрисен забылся и взглядом попросил нас сказать о заказе… Как назло мы с Присциллой тоже забыли о том, что именно нам нужно в Прагматикоте. Заказ для нее звучал нарочито и непонятно, так, что его формулировка быстро улетучилась из памяти. Помнится, там что-то было про Жизнь, про сон…  Косбири взбалмошно потянулась к карманам стеклянной сумки в поисках письма нечто…  Но возбудившихся прагмадисов было уже не оставить. — Ах, не помните! — завопила одна кучка, начиная неутолимо копошиться и топтаться.  — Какая жалость! — закричала другая, качая головами. — Мы ведь могли бы столько всего сделать для Хаоса!  — Что ж! — вскрикнул деловой пухлый мужичок в еле натянувшейся форме и с круглыми рожками на макушке. Он вышел вперед и провозгласил: — Мы поможем вспомнить заказ.  — Нет, все в порядке, — пыталась отбиться Присцилла, все копошась в сумке, — вам не нужно, мы сейчас… — Проведем вам экскурсию по Прагматикоте, расскажем о наших продуктах и работе, вы все поймете и точно сделаете правильный выбор для заказа Хаоса, — мужичок будто ее не слышал и все продолжал гордо вещать, явно ощущая себя милосердным героем. Потом он повернулся к толпе и спросил: — Итак, кто здесь истинный всезнающий гражданин Прагматикоты?! А ну-ка, вперед на помощь балтовеям! М-да, нам уже было не отвязаться от навязчивых и жадных до общения и помощи прагмадисов. Но, может, оно и к лучшему? Не знаю как ребята, но я лично уже готова была затеряться в этих огромных ультрафиолетовых проспектах и случайно запутаться в какой-нибудь паутине реальности. Ярких полотен было столько много, что глаза вновь начинали затуманиваться, а голова принималась кружиться в паническом танце. Я боялась, что случайно увижу какую-нибудь реальность пятидесятых годов или загляну в чей-то сокровенный сон! Да-да, мужичок, ты абсолютно прав. — Я хочу!  На предложение прагмадиса откликнулась одна девушка, выходя вперед. Тело ее светилось ярким лиловым, на закрученных в звезды рогах переливался магический розовый градиент. Глаза ее были большими, как две спелые сливы. Длинные прямые волосы такого же цвета заплелись в небрежный низкий хвостик. Форма была такая же, как у всех жителей Прагматикоты — черный универсальный костюм, состоящий из плотного короткого кафтана и штанов с пышной отделкой. Но ее отличала персональная накидка одного из департаментов Сонной Пучины. Теплый сиреневый цвет и лейки с солнышками в них указывали на принадлежность к Департаменту Детских Снов, или же Департаменту Ностальгии. Ах, возможно, именно эта прагмадиса плела мне яркие слезливые сны про домик в деревне и старые качели в московском дворе! И имя ей было… — Кора Дримсис, очень приятно! — девушка протянула нам руку, и прагмадисы одобрительно захлопали. — Я окончила курсы прагмаведа с отличием и побывала во всех департаментах нашего мегаполиса, тщательно изучив все тонкости быта. К тому же, я заслуженная ткачиха детских снов, а ещё самый трудолюбивый работник года! Я вам точно помогу в заказе Хаоса!  Ливси в это время сам за считанные секунды достал из кармана волнующейся Присциллы бумажку нечто с заказом. Черрисен и Косбири начали вчитываться в написанное. Я и Кора с прагмадисами зачарованно ждали пару минут, а потом начали наблюдать их потупленные взгляды.  — Живой кошмар… — пробубнила озадаченно Присцилла. — И как это понимать?.. — Ни черта непонятно, хрень какая-то, — недовольно провозгласил Ливси, а затем кивнул в мою сторону и сказал: — Жми руку.  Удовлетворенная ответом, я с радостью пожала Коре руку.  — Я Арина Востокова, а это Присцилла Косбири и Ливси Черрисен. Рады знакомству и благодарны за помощь, Кора!  Прагмадисы снова разразились в овациях, уступая дальнейший путь. А глаза Коры загорелись фиолетовым задорным огоньком.