Другое имя

Хоббит смотрит на нее с ужасом. Он только что видел перед собой пугающую, но величественную королеву. Теперь она опять стоит напротив него в простом белом платье. И все еще немного дрожит. Она прошла испытание. Она уйдет на Запад и останется… Она не знает, кем она будет после этого. Галадриэль понимает, что еще менее достойна уйти за море, чем тогда, очень давно, когда прыгнула с корабля. Чувствует, что сделала еще не все, что могла. Она не будет королевой. Но не откажется от этой неожиданной возможности. Фродо все еще протягивает ей кольцо. Она прикасается к холодному золотому ободку, и в ее сознании на секунду вспыхивает огонь среди тьмы. — Я должна встретиться с этим одна. Когда хоббит уходит, она еще долгое время не может пошевелиться. Кольцо лежит на ее ладони. Она может пока контролировать его силу, но все изменится, когда она его наденет. Тогда она опять будет тонуть. Однажды он спас ее, вытащил из воды. Но она не знает, как он поступит теперь. Она может навлечь погибель не только на себя, но и на свои владения, на свой народ. И на все свободные народы Средиземья. Но она должна попытаться, если есть хотя бы один шанс. Иногда опасный путь — это единственный путь. Если не она, то кто может надеяться разрушить его планы или просто поговорить с ним? Он не мог забыть то, что их связывало. Все это время он пытался проникнуть в ее мысли. Есть вероятность, что он послушает ее или, по крайней мере, выслушает. Особенно когда его кольцо находится у нее. Если она сможет остановить войну и спасти жизни, которые эта война продолжает забирать каждый день, то стоит попытаться. Это очень рискованный план, но он не выглядит более опасным, чем решение отдать кольцо хоббитам, чтобы те отнесли его в Мордор, прямо в земли Темного властелина, надеясь пройти мимо его всевидящего ока. Гэндальф доверяет хоббитам, и она понимает, почему. Она заглянула в их души. Но почти все участники этого похода опустили свои глаза под ее взглядом. Почти в каждом из них была тьма. И этой тьмы вполне хватит, чтобы разрушить все их надежды на любом этапе этого отчаянного путешествия. Им предстоит идти еще очень далеко. В них есть тьма, но она прекрасно знает, что в ее душе тьмы еще больше. Возможно, именно поэтому она могла бы попытаться закончить все сегодня. Галадриэль надевает кольцо на палец. — Оно у тебя! — она слышит ярость в его голосе, в голосе Саурона, и на нее обрушивается осознание того, какую огромную ошибку она совершает прямо сейчас. Она закрывает глаза, готовая ко всему и уже не способная снять кольцо со своего пальца. Это все равно бесполезно теперь, он мгновенно проник в ее сознание и узнал, где она находится. Когда она опять слышит его голос, он уже звучит спокойнее. — Не хотел я, чтобы наша последняя встреча была такой. Ей кажется, что земля уходит из-под ног, и она больше не понимает, что происходит. Она готова была к его злости, к угрозам, борьбе, уговорам, обману и манипуляциям. Она согласна была взять на себя ответственность за судьбу множества живых существ в Средиземье. Она была готова ко всему. Но не к этому. Она не ожидала услышать в его голосе обреченность. — Почему ты пришла ко мне сейчас? Именно сейчас, когда уже слишком поздно пытаться что-то исправить. Она проникает в его сознание и больше не чувствует в нем ярости, только огромную усталость. — Чего ты ждешь, Галадриэль? Ты должна просто пожелать — и кольцо станет твоим. Все закончится уже сегодня, как ты и хотела. Она определенно готовилась не к этому. — Я не пытаюсь сделать его своим. Ты сильнее меня, ты подчинишь мою волю, и я стану вечно служить кольцу… и тебе. — Я не буду этого делать. Она почти слышит, как в тишине ее сердце решается на пару медленных ударов. — Я вложил в это кольцо большую часть того, что еще оставалось от меня после всех моих деяний. И оно способно по собственной воле порабощать своих временных владельцев. Но и у меня еще есть возможность выбора. Если ты объявишь кольцо своим, я уйду за пределы этого мира. Тогда кольцо потеряет силу, и в нем больше не будет ничего, что способно угрожать Средиземью. Можешь потом сделать с ним, что захочешь. Но подозреваю, что лучше все-таки не оставлять его на память. Она чувствует, как слезы начинают катиться по ее щекам. Крупные, соленые и очень глупые слезы. Совершенно недостойные мудрейшей из эльфийских владычиц. — Я хотела помочь тебе. Я не знала, как это сделать. Я боялась. Я не хотела, чтобы все так закончилось. Она не знает, что должна сказать в первую очередь. Остается так мало времени. — Я не хотела, чтобы мы были врагами. Я… я не хотела потерять тебя. — В какой-то момент у нас обоих уже не оставалось выбора. Быть вместе с тобой… ты знаешь, как я желал этого, но мне пришлось признать, что это невозможно. Не думаю, правда, что такая мысль тебя как-то успокоит. Мы оба виноваты, но я со своей стороны сделал все, чтобы оттолкнуть тебя. Помнишь плот и то отражение? Я всегда был только в отражении, а ты всегда находилась на плоту, всегда стремилась держаться подальше от темных глубин. Мы не могли остаться вместе надолго, но ты все-таки коснулась тьмы, а я на мгновение увидел солнечный свет. И я этого никогда не забуду. Он добавляет после паузы: — Это все равно бы скоро закончилось. Я допустил слишком много ошибок. Кто-то из вас сделал бы это. Но я рад, что это будешь ты. Она не может говорить, только слегка кивает и знает — он сможет это увидеть. — И я слишком устал. Я потерпел неудачу во всем, за что брался. Ты сделала в своем лесу больше для сохранения мира, покоя и порядка, чем я за всю свою долгую жизнь. Иногда мне кажется, что я так ничему у тебя и не научился. Ее сердце разрывается на кусочки. Ее душа превратилась в сплошное море раскаленной лавы без единого безопасного островка. Ей не было так больно с того момента, как его взгляд изменился и он сказал ей, что у него было много имен. — Не плачь слишком долго, Галадриэль. Ты спасешь мир. И тебя все будут видеть именно такой — светлой и могущественной владычицей. Но я запомню тебя другой. Только я буду знать, что ты никогда не боялась ступить во тьму, если могла спасти хотя бы одну жизнь. Ты верила, что любой достоин прощения. Мне жаль, что я не оправдал твоего доверия. Как трудно говорить, когда даже дышать получается плохо. Но она пытается. Она должна спросить. Она не отпустит его так просто. — Мы больше не встретимся? — Моя упрямая эльфийка… Я не знаю. Но могу предположить, что если ты чего-то захочешь, даже сам Единый не посмеет возразить и пересмотрит любые свои планы. Как я всегда пересматривал свои. Только ты должна этого по-настоящему захотеть. Я буду ждать. Слишком мало времени, когда надо успеть сказать еще так много. Но она молчит, просто позволяя ему впервые за долгие годы читать в своем сознании все, что он способен там увидеть, и в первую очередь — ее безграничное сожаление. И она все еще продолжает ждать неизвестно чего, когда слышит его голос. — Галадриэль. Удивительно, как много можно услышать в одном слове. Неизмеримая глубина скрывается в тишине между ними в этот момент, но она понимает главное — время уже пришло. И она отвечает ему. — Халбранд. Она пытается вложить в это имя еще больше, чем услышала в его голосе. То, чего они так и не сказали друг другу. Для чего им не хватило трех тысяч лет. Она произносит его имя и чувствует, как слезы наконец перестают литься из ее глаз. В следующий момент вокруг нее остается только тишина. Она открывает глаза. Медленно снимает кольцо с пальца и понимает каким-то образом, что теперь в нем нет силы. Ее руки сжимают просто небольшой кусочек блестящего золота. Он прав, кольцо все равно необходимо уничтожить. Чтобы исключить любую возможность возвращения тьмы. Они могут отнести кольцо в Мордор и бросить его в огонь Роковой горы. И всевидящее око больше не будет следить за ними. Рассвет уже должен был наступить в окружающем мире, но в Лориэне пока лежат тени. У нее остается еще несколько минут до возвращения к свету и к ее собственной жизни. Есть немного времени, чтобы понять то, что только что произошло. И попытаться осознать, кем она станет после этой ночи. Все кольца во всем Средиземье потеряли силу. Теперь и она сама уйдет за море. И останется Галадриэлью. Его упрямой эльфийкой.